скачать книгу бесплатно
Даже добросовестный западный историк, политолог, перебирая детали нашей политической машины, сравнивая с деталями своих аналогов, часто утверждает: в России нет Свободы Выбора!
Да, ни Верховный Совет СССР, ни нынешняя Госдума не эквивалентны парламентам Запада. КПСС не была аналогом западных политических партий. И нынешняя «Единая Россия» больше похожа не на британскую Консервативную партию или германскую ХДС, а, признаем, на ту же родимую КПСС. Это ещё не самое «страшное» – дело в том, что и народ наш, объективно говоря, вообще не так ценит свободу политического выбора, как ценят её на Западе! На их взгляд, это рабство, а если без оскорблений – непринадлежность русских к «Свободному Миру».
Доклад международной правозащитной организации «Фридом Хаус» «Свобода в мире-2010». Согласно докладу, сегодня свободных государств – 89, частично свободных – 58, несвободных – 47, в их числе Россия. Критерии оценки: изменения в школьных программах, подавление свободы СМИ, отсутствие независимости судебно-правовых органов, нарушения в ходе выборов. Директор по исследованиям «Фридом Хаус» Арч Паддингтон: ухудшение ситуации со свободой в мире связано с тем, что небольшая группа крупных, влиятельных, самодостаточных в геостратегическом отношении стран – таких как Россия, Китай, Венесуэла, Иран – выступали как пример для подражания и защищали небольшие государства, где правят авторитарные режимы.
То есть 136 государств мира свободнее, чем Россия. По критериям «Фридом Хаус».
Помним, был такой лозунг «За нашу и вашу свободу!» – это поляки, подсмеиваясь над нашими одураченными «разночинцами» (в самом термине, кроме «чина», отзвук: «начинённые»), подбивали их швырять бомбы в «их» губернаторов и царей. Узкоутилитарное применение авторами того лозунга давно изучено, однако остаётся повод задуматься и более широко. О разных Свободах.
Россиянин тоже любит «Свободу». Но есть одно различие: наша, кроме Свободы выбора, включает ещё и Свободу от выбора! Это не какой-то измышленный мною парадокс. Действительно, наша российская Свобода Выбора включает Свободу выбирать самому или передоверить свою Свободу Выбора кому-то другому (царям, вождям).
Ведь западная политическая Свобода требует постоянных усилий по её обеспечению, поддержанию этого самого «механизма Свободы». Политическая машина требует постоянного внимания, работы, смазки. Самоустранение общества от текущей политики – оно и на Западе чревато потерей их Свободы. Вот эта постоянная политическая работа во имя Свободы и ощущается у нас в России уже как нелёгкая, неприятная обязанность.
Такие ли мы уж исключительные в этом своём Выборе? Я довольно долго размышлял над этим моментом. «Свобода и ОТ выбора» – это какой-то наш альтернативный путь политического развития, который нам надо как-то пропагандировать или хотя бы защищать? Вроде нет. В разговорах, жизненных коллизиях, литературе, политических трактатах нигде не замечал никакого особого ореола гордости вокруг этой «Свободы и от Свободы». Более того, эта особенность никогда особо и не формулировалась, оставляя ощущение не Альтернативы, а скорее какого-то Нюанса.
Важным, хотя и мимоходным пояснением показалась мне одна из формулировок Фомы Аквинского. Да-да, того, «чьи труды стали теоретическим основанием для строительства западной политической машины». И вот он, отец в том числе западной политической философии, составляя свой перечень молитв, вдруг сформулировал ещё одну: «Благодарность Святому Духу за избавление от необходимости иметь политическое мнение».
Может, та мысль Фомы Аквинского была связана с какими-то частными тогдашними политическими дебатами, но мне показалась потрясающе важной эта деталь: избавление не от политических мнений (Фома Аквинский вовсе не анархист!), но избавление именно от необходимости иметь политическое мнение! Он может его иметь, но может и не…
И ещё об одном слове, «члене» той формулы Фомы Аквината, которую я считаю, действительно, в числе самых важных изречений в истории: «избавление от необходимости иметь политическое мнение». Теперь выделю последнее слово формулы: «мнение». Оцените и этот нюанс! Ведь, имея «мнение», можно действовать или нет. Можно как-то выражать это «мнение»: ухлопать миллион людей за его торжество, оставить его при себе или, грубее, «засунуть в…». И Фома Аквинат, понимая первичность «мнения», говорит об избавлении не от необходимых политических действий, а об избавлении даже от корня всяких действий: от «мнения» вообще. Он словно отвечает тянущим его за рукава, зовущим (кто на трибуну парламента, кто на митинг протеста): «У меня по этим пунктам вообще нет никакого мнения!» Единственное его действие: пожатие плеч.
Получается, наш Фома тоже ценит Свободу от политической необходимости и в специальной молитве благодарит за Свободу передоверять свой выбор Богу (или его помазаннику). Он и сохраняет её, эту Свободу, как запасной клапан, страховку от Абсолютизма политической машины.
И российское отношение к этому надо видеть сквозь наше давнее недоверие: 1) к политике, 2) к машинности (рутине, механической повторяемости, к «машинерии вообще»).
Помните, на распутинской Матёре, ещё в счастливые, непрощальные дни утвердился «каприз, игра, в которую, однако, включились с охотой все»: единственной на острове автомашине «серьёзной работы не давали… запрягали поутру коней… а машина сиротливо плелась позади и казалась дряхлей и неуместней подвод». Тут тоже дело в нюансе: протест не против машины (матёринцы – не английские луддиты, разбивавшие станки!), а против Абсолютизации машины.
Абсолютные монархи, как мы убедились в XX веке, оказались легко свергаемы, но Абсолютизм политической машины – совсем другая статья. Сидящих за её тонированными стеклами даже и разглядеть не получается! У кого-то там пять газет, контрольные пакеты телеканалов, у кого-то – квитанции и «расписки в получении» за подписями «народных трибунов»… и вот избирательная масса тянется, как из тюбика, проголосовать за тех, кто больше часов был вывешен на телеэкране.
Монарху-то требовалась только наша покорность, а политической машине как смазка, как необходимый элемент – ещё и наша тупость!
Подойдя чуть с другого бока, Оскар Уайльд оформил эту дилемму в стиле своих парадоксов: «У современной демократии есть только один опасный враг – добрый монарх».
И ещё о Свободе как Отсутствии. В разных европейских языках есть этот смысловой оттенок. Отсутствие моральных ограничений: «либертины», «свободные отношения», бесплатность, отсутствие платы: «Free». О невозвращающем долги говорят: «он слишком свободно понимает финансовую обязательность». А мы, получается, слишком свободны в своих толкованиях Свободы.
Был популярный лозунг «Человек есть то, что он ест!». Хоть лозунг «Человек есть то, за что он голосует!» не фиксировался на предвыборных плакатах (впрочем, было уже: «Голосуй сердцем, а то проиграешь») – но он подразумевается всей политической системой Запада, которой нас обучают и по которой мы, по оценке «Фридом Хаус», – отстающие, неуспевающие.
«Свободу ОТ Выбора» я назвал запасным клапаном Фомы Аквината – да, признаем, у нас и большинство агрегатов, узлов нашей российской машины – запасные (второстепенные) в сравнении с тем «запасным клапаном Фомы». Вот такой нюанс. Отнюдь не предмет гордости.
Постоянное внимание, контроль, выявление конфликтов, формирование групп по политическим интересам, проверка отчётов политиков – всё это утомительные для нас вещи. Три партии говорят об одном факте совершенно разное, и сопоставление их справок, речей, чтение публикаций с результатами проверок, вплоть до финансовых… тут, не дойдя ещё и до половины перечня необходимых хлопот, россиянин начнёт зевать или рассеянно оглядываться…Помню, в школе мы заучивали:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идёт за них на бой!
Иоганн Вольфганг Гёте
Более того, был такой утверждённый перечень «великих фраз, рекомендуемых эпиграфов к сочинениям». Может, из опасений, что какой-то умник шарахнет чего из Шопенгауэра, а то и Ницше? В том списке выверенные отечественные классики, Маркс – Энгельс… и та цитата Гёте возвышалась гордою скалой.
И я вместе со всеми зазубривал звучное: «Лишь тот достоин жизни и свободы», брал эпиграфом к какому-нибудь сочинению, типа «Как я провел лето».
И только теперь, столько лет генсеков и уже президентов спустя… я хорошо представляю настоящее, невыспренное, наше, российское отношение к гётевской дилемме. Достоин свободы – лишь кто? Ну, ещё ладно: «на бой»… Но «каждый день». «Каждый?!» – И, страдальчески заведя глаза: «что, каждый божий день»?
Поверх всех инсинуаций, бжезинсинуаций о «рабской России» надо ж признать: по части «бой за Свободу» Россию грех не то что упрекать – грех даже сравнивать. Правда, если это бой настоящий, не натовская бомбежка Сербии, а, допустим, Наполеон или Гитлер на пороге.
Да! Уж эта наша самосвободная и нетехнологичная Свобода! По части «каждодневности», равномерно-аккуратного поддержания политического механизма обеспечения «свобод» русские уступят Западу.
Но… «Вы рабы. У вас рабство!» – эти обвинения просто военно-психологический приём: разобщить, деморализовать перед битвой. К истине имеют отношение не больше, чем та пробирка с «иракским ОМП», которой тряс Пауэл на трибуне ООН перед вторжением в Ирак.
Настоящий знаток душ Достоевский видел другое: «Страшно, до какой степени свободен духом человек русский!» Понимаете? Человек, слышавший свой смертный приговор, ждавший команды «Пли!», вынесший каторгу – он даже страшился этого другого. И продолжал своё убийственно точное наблюдение за русской свободой: «Никогда никто не отрывался так от родной почвы, как приходилось иногда ему, и не поворачивал так круто в другую сторону, вслед за своим убеждением!»
Сомерсет Моэм, побывавший в 1917 году в России со сложной политической миссией, беседовавший с Керенским, Савинковым и т. д., оставил поразительно точные замечания:
«Преимущество русских состоит в том – что они в гораздо меньшей мере рабы условностей, чем европейцы. Русскому не придёт в голову сделать то, чего он не хочет, только потому что так положено. Русский обладает гораздо большей личной свободой, чем англичанин».
И если говорить о «свободах» по-настоящему, не в рамках политико-психологических диверсий, то нужно вспомнить и страстного поклонника Достоевского Фридриха Ницше: «Не говори мне, от чего ты свободен! Скажи: для чего ты свободен!»
Настоящая, не военно-прикладная «русология, советология» вплоть до знаменитого гарвардца, советника президентов США Ричарда Пайпса, заочному и весьма почтительному диалогу с которым я посвятил несколько глав своей книги, в итоге приходит к признанию географических, исторических факторов, влиявших на своеобразие «русского понимания свободы», оставляя «генетическое рабство» пропагандистам (вариант термина для этого мой неологизм: «бжезинсинуации»)…
Противоречие понимания Свобод и так-то хромало на обе смысловые ноги. Вспомним. Главными критериями, по сути, приманками были объявлены Экономическое соревнование, Потребительские стандарты, Достижения.
Прекрасно помню: база ВВС Эдвардс, 4 июля 1982 года, президент США Рейган, 45 000 официальных гостей, полмиллиона туристов (+N …ардов телезрителей) наблюдали посадку первого космического шаттла. Дата космической победы подогнана к главному празднику: Дню независимости. И, дождавшись первой благополучной посадки, президент Рейган объявил: «Мы сделали это потому, что мы были… (далее – шикарная пауза, голливудских киноковбоев, наверно, тоже учили Системе Станиславского) …СВОБОДНЫМИ!!»
Намёк на СССР был кристально ясен. Весь мир транслировал ту фразу. Наши перестроечные публицисты, прикидывая уровень своей аудитории, повторяли: «Да-да. Учтите, граждане. Без свободы не бывает и колбасы!»
И вот уже сонм стран без «западных Свобод», но с «западными» достижениями. Жесточайший регламент жизни в Сингапуре («государство-компьютер») – популярная страшилка в интернете.
А прямую рейгановскую привязку Свободы к первому же удачно приземлившемуся шаттлу… – как её вывернуть на другие шатлы, взрывавшиеся на взлёте, падавшие огненной кометой? Это потому что мы: что? И сейчас предпочитают на МКС летать российскими «Союзами» – как это «обфилософить»? Принять фатоватую рейгановскую позу и объявить: «Мы делаем это, потому что мы… СВОБОДНЫЕ… но и осторожные тоже?!»
Как история, география сформировали наши понимания Свобод – надеюсь раскрыть в нескольких последующих статьях, а пока замечу весьма утилитарное отношение к Свободе и наших критиков.
Вторая инаугурационная речь Буша-младшего (2005 г.): «Чтоб надеяться на мир в нашем мире, нужно распространять свободу по всей земле. Сегодня насущные интересы Америки совпадают с нашими базовыми принципами. Распространение этих идеалов – миссия, благодаря которой возникла наша нация, достижение наших отцов. Теперь это становится насущной необходимостью для нашей системы безопасности и требованием эпохи. Политика Соединённых Штатов заключается в стремлении поддержать развитие демократических движений и институтов во всех странах и культурах».
Майкл Макфол (политолог, экс-посол США в России): «В монополярном» мире после распада СССР отсутствие конкурентного давления вкупе с тем, что демократический капитализм оказался единственной моделью развития, означало, что США больше не опасаются революционной смены режима. Другие государства более не в состоянии оказывать помощь авторитарным режимам, которые подавляют народное сопротивление в своей стране». Вот оно. Констатируем:
1) «ваша свобода – наша безопасность»,
2) «авторитарным помогать» другие не имеют права!
У США таких «клиентов» – от Персидского залива до Карибского моря – легион. И знаменитая формула Рузвельта «но это наш сукин сын», словно король валета, перебивает все гимны Свободе. А госдеповское «назначение в тираны» перебивает все хит-парады «Фридом Хаус», с которых начинался обзор.
Так что речь не против Свободы, а против наивной абсолютизации её трактовок (продиктованных теми, кто сам относится к Свободе весьма утилитарно).
Помните поучения ДемВыбороРоссийской публицистики 1990-х годов: «Свобода – она или есть, или её нет!» Страшная клишированность, банальность, но главное: тут «нуйкины» (что крайне симптоматично для них) «Свободу» с шенгенской визой спутали.
Вот «шенгенка», действительно: или она есть, или её нет! Тут вы правы. Но зачем с этим «философским багажом» лезть к настоящим Свободам?
Забавные гримасы цинизма: яростно отстаивать «биологическое разнообразие» – до мировых скандалов за любую исчезающую зверушку, насекомое – и не признавать «Право на разнообразие» за целым континентом, цивилизацией! Постоянно пытаться «демократизировать-освободить», превратить в клон, копию себя.
Однако расписывая (надеюсь, доказательно) всю разницу европейцев и евразийцев, не хотелось бы явиться неким подражателем Александра Блока («Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, / С раскосыми и жадными очами!»). Не впасть в другую крайность, чтоб вышеприведенные черты различий показались новой «Китайской стеной», которой автор отгораживает русских и тюрок «от достижений европейской цивилизации», – подобные упреки я слышал и за книги, где противопоставления цивилизаций у меня были выражены менее акцентировано, проходили как боковой сюжет.
Да, разделять, «разобщать» человечество – работа менее почетная, чем объединять, «наводить мосты», «бороться за взаимопонимание» и т. д. …И в действительности эта книга тоже служит «взаимопониманию» – вопрос только: что нужно взаимно понять?
Главное, что убережет нас от обоюдоострого расизма, – рассмотрение этих «фундаментальных различий» – повдоль Оси Времени. Подобно тому примеру на русско-турецкой конференции 2015 года, где я расписывал «однозначные приметы» (платки у женщин, бороды у мужчин, безусловный авторитет старших и т. д.) – а потом оказалось, что это не кавказцы, не среднеазиаты, а русские старообрядцы 2015 года и русские вообще – но 1915 года.
Так и для понимания природы «фундаментальных различий» с европейцами достаточно рассмотреть их – хотя бы на полувековом отрезке. Например, самое яркое из различий, определяющее почти на 100 % текущую политику: отношение к «правам меньшинств», из которых, чего уж скрывать, главные, «тестовые» – меньшинства сексуальные. Подобно боевым системам распознавания «свой-чужой» на самолетах, кораблях, ракетах – в странах Запада восприятие политиков (Путин, Кадыров…) определяется по этому пункту. Упомяну и личный пример. Как-то я опубликовал в «Независимой…» и «Литературной…» газетах статьи на тему «Стратегия меньшинств». Показал, что в современном демократическом, гомогенизированном (распыленном) обществе меньшинства имеют преимущества, так как владеют и всеми правами большинства и еще правами меньшинства. Речь была о всех меньшинствах, национальных, религиозных. Более того, именно одно национальное меньшинство реализует у нас это право наиболее наглядно: в сфере торговли наркотиками. (Пример замечателен тем, что можно даже избежать неполиткорректного указания этой нации: скажешь «торговля наркотиками» – и так всем понятно.)
Однако (сужу по реакции на те статьи) от всех меньшинств разговор перешел именно на сексуальные. Так что и здесь остановимся на них… – и что же увидим? Всего полвека назад и в метрополии либерализма, Великобритании, гомосексуализм был уголовно наказуем. Права женщин, чернокожих? – примерно аналогично. Уж если за их завоевание, приращение так яростно борются в 2020 году, наверное, в 1970 году их было поменее?
Следовательно, менталитет, законодательство англичан, американцев… отличаются от русско-татарского в основном «по Оси Времени». И дело не в том, что кто-то – природный расист, гомофоб, женоненавистник… А именно в этой мобильности, способности некоторых наций, обществ так быстро поменяться, что сам образ самих себя полувековой давности им становится ненавистен. И к «другим» сегодня они нетерпимы как к самим себе прошлым.
Серьезные политэкономы, политологи возразят: «через культ политкорректности они просто хотят сломать наше государство, прибрать ресурсы…» Однако нельзя не видеть и сдвига в массовом сознании.
И первый заключивший в Британии гомосексуальный брак, кумир, выразитель взглядов сотен миллионов (точнее, «золотого миллиарда»), Элтон Джон заявляет: «Религиозные организации усиливают дискриминацию гомосексуалистов и лесбиянок в различных сферах жизни. Ценности, исповедуемые религией, основаны на зле и ненависти», и объявляет им войну. Да, церкви и в западном мире – наиболее консервативная часть общества и потому атакуемы или размываемы в своих основах (епископы-женщины, гомосексуальные венчания…). Что уж тогда и говорить о суперконсервативных азиатах, с их почитанием предков, старших, обычаев, с пунктом «отчество» в российском паспорте!.. И все же, все же тут не наш «евразийский расизм», а скорее органическая неспособность так возненавидеть себя прошлых, отрицание быстрых перерождений.
«Запад есть Запад, Восток есть Восток. И вместе им не сойтись», – фиксировал «певец британского колониализма» Киплинг. Но сейчас, даже особо не критикуя их известный тезис «Бремя белого человека», хочется спросить: Но сегодня-то, воюя за политкорректность, права ЛГБТ, «Жизнь черных имеет значение» – вы считаете весь корпус новинок, обретенных за эти 50 лет, важнее всего «собирательного Запада» образца примерно 1970 года? А эти 50 лет таким самоценным (получается: единственно ценным) отрезком жизни, давшим, наконец, непогрешимые истины, правила жизни вам (и всем, кого вы сумеете принудить к их исполнению)?
Ответ Михаила Сперанского
Верно подмеченная друзьями и недругами «пассионарность» – категория духовная. Это высокий потенциал духа – но как он реализуется, воплощается? Ведь не было же во всей России, Орде такого сословия: «пассионарии». И должностей «Пассионарий, Главный пассионарий, лейб-пассионарий…» во всей Азии не найти.
Ранее упомянуто самое глубокое, краткое и точное замечание Гумилева о разнице цивилизаций: «На Западе требовали прав, в Азии – службы».
Служба – шаг к воплощению «пассионарности», её объективации, даже… институализации. Свой высокий потенциал пассионарии реализовывали в служении, Службе. Здесь самая высокая точка нашего большого водораздельного хребта.
Высокоэнергичные люди были, разумеется, и на Западе, сравнивать их количества тут и там, удельные доли в населении бессмысленно. Важнее разница направлений этой высокой энергии. Отчасти векторы усилий пассионариев схожи: там и тут Чингисхан и Шарлеман (Карл Великий), Тамерланы и Наполеоны строили новые, свои Империи. Однако пассионарии нижеследующего ранга, условно говоря: бароны и нойоны сделали весьма разные исторические ставки. Бароны, мобилизовав силы, выбили себе «Магну Чарту» – Великую хартию вольностей. Тут я лишь кратко обозначаю тенденцию – её высшей (английской) точкой.
Хартию выбили английские бароны, но и феодалы всего Запада служили своим сеньорам, монархам на основе системы договоров, а суть договоров: права и обязанности сторон. Это в период примитивной антифеодальной пропаганды (тут уж вопросы к господам просветителям, энциклопедистам, Вольтеру и К) царило: «Средние века – мрак и ужас». Сейчас общепринят тезис: феодалы, отстаивая свои права, посодействовали и третьему сословию. Уже упоминавшийся честный сумматор многих западных взглядов, главный «советолог» США Ричард Пайпс в книге «Россия при старом режиме» подводит разделительную черту:
«Западный феодализм создал ряд учреждений (суд, curia regis, Генеральные Штаты), которые самим фактом своей отделенности от управления королевского двора укрепляли ощущение публичного порядка».
А на Востоке нойоны не поспособствовали созданию правового государства.
Вообще, рассчитывая на честный разговор, нельзя обходить подобные различия. Вот и на данной развилке можно отдать дань скорострельной контрпропаганде, обозначив яркие крайности:
– У вас «правовой нигилизм»!
– А ваш культ права: кормушка для миллионов адвокатов, юридических фирм, открывающих уголовные дела детей против родителей! Каждый, от рождения до гроба: Истец и Ответчик. С помощью вашей правовой машины дети вчиняют родителям иски за шлепок и некупленное мороженое!..
От пропагандистских крайностей перейдем к главному для этой книги тезису: отпечаток евразийской матрицы, особенности её истории невозможно представить без учета татар – в широком, узком, во всех смыслах слова. И касательно упомянутых Гумилева векторов усилий, направленных на Службу и Право, важно отметить схожесть русского и татарского фланга. Тот же Ричард Пайпс итожит:
«Золотая Орда, чьими слугами они (речь о русских монархах и государстве. – И.Ш.) были, вышла из объединения кочевых родов и племен, собранных Чингисханом для ведения войны. Даже став большим государством, с многочисленным оседлым населением, она не располагала аппаратом, надобным для управления такой страной, как Русь, с ее просторами и разбросанным населением».
Общий ответ от лица всех, выше обрисованных Пайпсом, – наследников Орды.
Несколько раз в книгах, статьях, ТВ-передачах я цитировал, комментировал его, а применительно к теме этой главы (Служба и Право). Парадокс! – автор этого лучшего (надеюсь, что хоть часть читателей разделит мою оценку) ответа Западу сам был практически самым главным российским «законником», правоведом, стремившимся его – Право в России – укрепить!
Он – автор Уложения (Свода законов) 1833 года. Почти 200 лет со времен Алексея Михайловича сотни администраторов, а затем ученых и правоведов, включая Екатерину Великую, прикладывали огромные усилия, пытались создать новое Уложение, а свершил это только Михаил Сперанский. Непонятый, нелестно обрисованный Львом Толстым в «Войне и мире», многими нелюбимый сегодня… он, однако, автор одного мудрого ответа царю.
Теперь собственно, сам «Ответ» и мое истолкование:
В молодости царь Александр проехал в компании с Михаилом Сперанским почти всю Европу. Что и говорить – контраст! «Дистанции огромного размера…» И на обратном пути, подъезжая уже к Петербургу, царь спросил: «Ну, Михал Михалыч, и как тебе?..»
Ну всё же было ясно. Наблюдали-то из одного окошка! Ответить так – выйдет, что ты не патриот. Ответить сяк – неискренен с царем…
Мне всегда казалось, что именно честность тогдашнего ответа Сперанского дала ему запас монаршего доверия, уважения, такого что, пройдя сквозь все интриги и опалы, он, сын бедного дьячка, в окружении князей и графов… еще и через 25 лет заседал в Государственном совете, возглавлял суд над декабристами.
– Ваше величество (ответил тогда Сперанский), у них законы лучше, а у нас люди лучше.
Думаю, говоря «законы», Сперанский имел в виду не конкретные «Кодексы», тома на полках, а шире – «Порядки»… Только не сочтите это за пропаганду придворной ловкости, практический совет: дескать, если судьба догадает вам проехаться по Европам вместе с Путиным – вы уж смекайте, как надо отвечать!
Сперанским, мне кажется, был высказан настоящий объективный исторический Закон, парящий над Россией, – неизмеримо выше всех тысяч томов. Я только чуть-чуть подправлю и разовью формулировку Михал Михалыча:
При хороших законах (порядках) могут жить… и плохие люди.
При таких, как у нас, могут (вы) жить хорошие, стойкие люди.
Этим не утверждается, что люди там плохие или много хуже наших.
Смысл моего следствия из «Теоремы Сперанского» следующий: само выживание там – еще не доказательство хороших человеческих качеств. «Там», в отличие от «у нас» – людей поддерживает еще и заведенный Порядок, Закон. Собственно, их законодатели, общественные деятели к этому и стремились, к организации жизни, независимой от разных эфемерностей, вроде порывов души. Закон должен поддерживать людей…
У нас же, наоборот, люди должны как-то поддерживать Право, Закон, Порядок… в общем, то, что при случае, самих их вряд ли поддержит! Это говорит не только о знаменитой «нашей жертвенности», но и о другом извечном нашем признаке (свойстве) – общей вере в то, что где-то, когда-то всё равно разберутся: кто поддерживал по мере сил, а кто лишь приваливался, прислонялся к России.
Религия – «ресурс»?
Давняя база исторического сравнения общеизвестна: российское прирастание Сибирью и европейское покорение Америки. Тут сохранены все народы, называемые тогда «сибирские татары». Там – знаменитый, самый масштабный, как подсчитано, геноцид мировой истории.
«Чистота эксперимента» – в полном равенстве начальных условий: один и тот же XVI век, нет поправки на «смягчение нравов в иную эпоху».
Может, разная участь аборигенов связана с резко различным обликом: кто-то выглядел «более непохожим на человека»? Но и тут начальные условия задачи равны! Справьтесь у антропологов: ближайшие родственники американских индейцев – народы Сибири, «сибирские татары» в русских документах той поры.
Географические открытия «Великого шестнадцатого века» (определение К. Маркса), как помним, это – эпоха Возрождения!
Колумб, Кортес, Писарро, Ермак, Хабаров, Дежнев. Получилось так, что открывая континенты, человек тогда что-то… открыл и в самом себе!
Христофор Колумб (кстати, перевод его ФИО: Несущий Христа Голубь):
«Эти люди ни в чем не испытывали нужды. Строили привлекательные жилища и держали их в чистоте. Эстетически выражали себя в дереве. У них было свободное время, чтоб заниматься игрой в мяч, танцами и музыкой. Живут в мире и дружбе. Ходят, в чём их мать родила, но добродушны. Из них получатся хорошие, искусные слуги».
Это первое знакомство. У Христофора лишь три каравеллы, 90 измученных моряков, которым индейцы помогли поправиться. Но уже на обратном пути в бортовом журнале многозначительная запись: «14 октября 1492 г. 50 солдат достаточно, чтобы покорить их всех».
В следующем 1493 году у Колумба 20 кораблей, 1500 солдат.
«Именно с той экспедицией была завезена партия мастифов и грейхаундов, обученных для охоты на людей», – Ян Кэрью «Изнасилование Рая. Колумб и расизм в Америках» (Jan R. Carew. Rape of Paradise. Columbus and the Birth of Racism in the Americas. Brooklyn, N.Y. A&B Books, 1994) …
«Колумб обязал всех индейцев старше 14 лет платить раз в 3 месяца испанцам золотом или 25 фунтами хлопка (в районах, где золота не было). Уплатившим выдавался медный жетон с датой последней выплаты. Жетон продлевал право жить на три месяца. Если дата на жетоне была просрочена, индейцам отрубали кисти обеих рук, вешали их на шею и отправляли умирать в свою деревню – Уард Черчилль (Ward Churchill. A Little Matter of Genocide. Holocaust and the Denial in the Americas 1492 to the Present. San Francisco: City Lights, 1997).
«В 1598 г. в ответ на убийство 11 испанских солдат, дон Хуан де Онате совершил карательную экспедицию, уничтожил 800 индейцев и приказал ампутировать левую ногу каждому мужчине племени старше 25 лет», – Ди Браун. «Похороните мое сердце у Вундед-Ни» (Bury My Heart at Wounded Knee: An Indian History of the American West, Owl Books (1970).
«Когда я вернулся из Картахены, я встретил португальца по имени Рохе Мартин. На крыльце его дома висели части разрубленных индейцев для кормежки его собак…» – Дэвид Станнард «Американский холокост»…
