скачать книгу бесплатно
– А если мы немедленно не наведем порядок в северном дворе, то разбитые машины будут самой меньшей из наших проблем, – Стае с беспокойством наблюдал, как на табло загораются все новые красные огоньки, – у вас там пожарные расчеты есть?
– Да, стоит пара машин.
– Отправьте их к северному крылу. Я сам сейчас подъеду.
Стае вернул трубку оператору и выдал ему целый ворох инструкций:
– Весь техперсонал в полную боевую готовность, охрану выгони на патрулирование этажей, и обзвоните офисы – пусть все поскорее расходятся по домам. У нас тут какая-то тревожная ситуация складывается, а потому, чем меньше людей будет оставаться в здании – тем лучше.
– Понял. Сделаем.
– Ладно, а я побежал. Надо проследить, чтобы пожарные не увлеклись и не вздумали тушить электрощитовую водой из своих брандспойтов.
Стае выскочил из операторской и со всех ног помчался к служебному выходу. В голове у него заевшей пластинкой крутилась бородатая шутка, что генералы не бегают, поскольку в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику. Дежурному коменданту элитного офисного комплекса также не пристало суетиться по пустякам, но сейчас ситуация определенно вышла за штатные рамки и в воздухе, помимо гари, отчетливо пахло серьезной катастрофой.
Он запрыгнул в рабочий электрокар для местных разъездов и резко стартовал, взвизгнув шинами по гладкому полу. Подсобные помещения «Айсберга» занимали площадь, измеряемую несколькими гектарами, и для перемещения по ним в течение рабочего дня такой транспорт был абсолютно необходим.
В самый последний момент Стае сообразил, что открывать ворота и выезжать на каре прямо в гущу протестующих будет не самой удачной идеей, поскольку они могут воспользоваться этой возможностью, чтобы проникнуть внутрь комплекса. В итоге он оставил машину прямо в коридоре и выскочил на улицу через одну из боковых дверей для персонала.
В нос ему немедленно ударил резкий запах дыма, столь едкого, что от него начали слезиться глаза. Бунтовщики громоздили в свои баррикады весь хлам, который только могли найти в округе, и теперь наваленные ими горы мусора неистово полыхали, отравляя воздух густыми клубами вонючей гари от горящего пластика, покрышек и пищевых отходов.
Стае осторожно выглянул из-за угла, и оттого, что открылось его взору, внутри у него все оборвалось.
Сооруженный толпой завал из мусорных контейнеров и пустой тары, штабеля которой стояли вдоль стен, ожидая, когда их заберут поставщики, пылал как самое заправское аутодафе. Корчащиеся в огне коробки плавились и таяли, источая целые реки горящей пластмассы, что струились по асфальту, разливаясь пузырящимися заводями вдоль стен и заползая под двери технических помещений. Из забранных решетками окон распределительной уже тянулись струйки сизого дыма.
Опомнившись, он схватил телефон и вызвал операторскую.
– Срочно отключайте все электроснабжение! Свяжитесь с городской сетью – пусть они отключат подачу со своей стороны! Иначе тут все просто взлетит на воздух… Что? Как нет связи? Но…
Стае бессильно уронил руку с трубкой. Оператор сообщил, что у него пропала связь с инженерными системами здания, а значит, огонь пробрался в кабельные коллекторы, и катастрофа фактически уже наступила, и пытаться ее отменить уже поздно.
Словно во сне он наблюдал за тем, как попытавшаяся въехать во двор пожарная машина выпустила по пылающей баррикаде тугую струю воды, но, получив в лобовое стекло несколько зажигательных бутылок, поспешно начала пятиться назад. Пожарные попытались отогнать хулиганов своим водометом, но без особого успеха, поскольку в дыму им почти ничего не удавалось разглядеть, в то время, как их противникам было достаточно метать «коктейли Молотова» по яркому свету фар.
Струя воды хаотически металась из стороны в сторону, поливая все подряд, и Стае, рискуя сам попасть под ее напор, бросился вперед, размахивая руками и крича, что было сил:
– Стоп! Стоп! Прекратите! Там же сто киловольт! Вы нас всех тут убьете к чертовой матери!
Казалось, пожарные услышали его вопли, и их машина, прекратив плеваться, откатилась назад, на улицу. Однако выплеснутая ею вода, смешиваясь с расплавленным пластиком в шипящую кашу, уже подступала к воротам трансформаторной подстанции.
Несколько демонстрантов обернулись в его сторону, оценивая новую угрозу, атаковавшую их с тыла, но вид тощего человека в костюме, который бежал в их сторону, забавно мельтеша конечностями, словно пытаясь взлететь, не особо их впечатлил. Они опустили взятые наизготовку палки, ожидая, когда он приблизится, чтобы рассмотреть новоявленное чудо как следует.
– Ты что-то потерял, друг? – снисходительно поинтересовался один из них, когда Стае подбежал к ним.
– Вы совсем ополоумели, что ли!? – огрызнулся на них комендант, как будто перед ним стояли не крепкие парни с арматурными прутьями и колами в руках, а нашкодившая малышня, – тут же распределительная, сто киловольт мгновенной и яркой смерти! Вам что, жить надоело!?
– Ты это о чем, друг? – в голосе демонстранта проступили тревожные нотки.
– Уматывайте отсюда все, быстро! – Стае попятился, видя, как растекающийся потоп подбирается к их группе, – и держитесь подальше от воды!
Остальные, почуяв неладное, также начали отступать на газон.
– Гефест же утверждал, что тут только мусор и складские помещения! – воскликнул кто-то.
– Эй, друг, а ты нам, часом, лапшу на уши не вешаешь?
– Если бы вы так не галдели, то сами услышали бы, как трансформаторы гудят! – отмахнулся Стае.
– Да-да, я слышал гул! Помнишь, ты еще сказал, что…
Это был даже не звук, а своего рода ощущение. Такое чувство, как если бы у Вас прямо в голове внезапно проснулся огромный и жутко злой шмель, который принялся яростно колотить крыльями по барабанным перепонкам. Омерзительно резкий зудящий рев, вгрызающийся в каждую клеточку тела. От неожиданности Стае оступился и плюхнулся прямо на траву.
Из окон распределительной, прямо как в нестареющей Спилберговской классике, ударили снопы ослепительного лилово-белого света, которые мерцали и скакали из стороны в сторону в такт оглушительному жужжанию. Запертый в тесной будке сверкающий высоковольтный дракон отчаянно искал выход, прожигая все вокруг своим неистовым пламенем.
Прямо на глазах оцепеневшей толпы извивающиеся щупальца разряда пробились сквозь стальную дверь и зашарили по залитому водой асфальту, привнеся в общую какофонию толику шипения и звона резонирующего металла.
А потом все резко оборвалось. Скорей всего на снабжающей подстанции сработала защита, отключившая закоротившую линию.
В уши хлынула блаженная тишина, а глаза медленно отходили от бешеной пляски отпечатавшихся на сетчатке огненных зигзагов. Окна распределительной дружно изрыгали темно-красные языки пламени, окутанные клубами густого черного дыма, который столбом поднимался вверх, стелясь по стенам небоскреба. Из-за дверей щитовой доносились глухие хлопки срабатывающих огнетушителей, которые запоздало и безуспешно пытались погасить бушующий огонь.
Стае так и сидел на траве, будучи не в силах совладать с первоначальным шоком и бессмысленно таращась на пожар. Ему не давала покоя какая-то назойливая мысль. Он никак не мог сообразить почему, но вид северного двора, озаряемого багровыми отсветами пламени, казался ему неправильным. Что-то неуловимо изменилось, что-то настолько привычное, что в обычное время мы его и не замечаем даже, а лишившись, не можем понять, в чем дело.
Комендант покрутил головой по сторонам и обнаружил, что их компания оказалась посреди небольшого пятачка, освещенного огнем пожара, а за его пределами все теряется в темноте. Движимый недобрым предчувствием, он запрокинул голову, чтобы посмотреть на громаду «Айсберга»…
…но увидел только полтора километра зияющей обсидиановой черноты, вздымающейся в хмурое ноябрьское небо.
* * *
– Так, – я осторожно отложил вилку в сторону и пару раз моргнул.
Из темноты постепенно проступили очертания стола с расставленной на нем посудой и сидящей напротив меня Киры. Через окно справа просачивался желтоватый свет от огней лежащего внизу города, так что даже в отсутствие освещения обстановка в столовой оставалась более-менее различима.
– Что случилось? – жена продолжила жевать, как ни в чем не бывало. Темень голода не отменяет.
– Хотел бы я знать. Эй, Роби! – окликнул я горничную, – это что еще за сюрприз?
– Произошло отключение электроснабжения, – она выкатилась с кухни, ничуть не переживая по поводу темноты. Тепловизионные камеры и набор сонаров позволяли ей прекрасно ориентироваться даже в кромешном мраке.
– Сам вижу. Это только у нас или во всем доме?
– Не могу сказать. В данный момент соединение с сетью отсутствует.
– А внутридомовой канал?
– Он также отключен.
– Просто прекрасно.
– Интересно, у соседей тоже так? – полупризрачная Кира потянулась к кастрюле за добавкой.
– Откуда мне зн… хотя, если и домовая сеть упала, то, скорей всего, проблемы у целого этажа. Пойду, выгляну в холл.
– Осторожней, не расшиби себе лоб там в потемках.
Я на ощупь нашарил под столом тапки и поковылял в прихожую, придерживаясь руками за стены и втайне завидуя ночному видению Роби. Входная дверь распахнулась передо мной провалом абсолютной черноты. Окна в квартирном холле отсутствовали, а потому тут царил беспросветный мрак угольной шахты, лишенный даже бледной подсветки от городских огней. Чуть поодаль виднелось только зеленоватое фосфоресцирующее пятно указателя аварийного выхода, и все.
С дальнего конца коридора донеслось щелканье замка, и темноту прорезало маленькое пятнышко света, оказавшееся экраном включенного телефона, который держала в руке соседка, подсвечивая себе путь. Черт, ну почему я сам до этого не додумался!?
– Олежка это ты? – проскрипела она, и мой мысленный взор тут же нарисовал знакомый образ сухонькой кучерявой старушки в нелепом для таких апартаментов потрепанном голубом халате в цветочек, близоруко взирающей на окружающий мир с вечной тревогой во взгляде, – что стряслось-то? Куда свет пропал?
Мне кажется, что непременно должна существовать отдельная преисподняя для таких вот старушенций, которые любого человека, не достигшего пятидесяти, вне зависимости от его положения и социального статуса, считают своим «внучком», и относятся к нему соответственно. Узнав, что грядет похолодание, они будут с искренней заботой напоминать тебе, чтобы ты не забыл одеть теплую шапку, а в случае дождя обязательно справятся, не промочил ли ты ноги. И тот факт, что человек уже давно вырос из коротких штанишек, обзавелся солидным состоянием, животиком, лысиной, и по городу перемещается исключительно на персональном вертолете, в их картине мира ровным счетом ничегошеньки не меняет.
Ее покойный супруг относился к той категории людей, про которых говорят: «сделал себя сам». Насколько я знал, он проделал путь от простого слесаря до руководителя крупнейшего станкостроительного завода, не пропустив ни одной ступеньки карьерной лестницы и по ходу дела приобретя определенный опыт вращения в высоких кругах и даже некоторый налет аристократичности и лоска. Вот только свою половину до должного уровня он подтянуть не успел, она как была женой простого слесаря, так ею и осталась.
– Не знаю, Клавдия Сергеевна, – отозвался я, отложив ее перевоспитание до лучших времен. Меня вечно одолевала банальная лень поднимать шум из-за таких пустяков, – видимо, авария какая-то случилась.
– И надолго это, как ты думаешь?
– Ну, мы же не в захолустье каком-то живем. Наверняка уже скоро все наладится.
– Хотелось бы верить, – послышался вздох, – не то, чтобы я боялась темноты… просто… не закрывай свою дверь, ладно. Звонок же не работает, а так хоть крикнуть можно.
– Нет проблем, – трудно сказать, кого она тут опасалась, но если так ей будет спокойней, то ради Бога!
Я повернул направо и, ориентируясь на еле различимый свет, сочившийся из лифтового холла, направился туда. Здесь имелось одно большое окно, что позволяло, по крайней мере, различать контуры предметов. Все панели управления лифтами оказались мертвы, также как и торговый автомат в углу. Из дальнего конца темного коридора доносился трескучий голос Клавдии, обсуждавшей сложившуюся ситуацию и свои страхи с другими соседями.
Скользя рукой по стене, я вернулся к себе, заскочив по дороге в кабинет и прихватив собственный коммуникатор, чтобы освещать себе путь светом его экрана. Кира по-прежнему сидела в столовой, не выказывая каких-либо признаков беспокойства. На ее взгляд, если происходящее и выходило за привычные рамки, то не особо сильно, да и продолжаться такое в любом случае долго не могло. Так что все выглядело для нее как небольшое приключение, слегка разнообразящее однообразную жизнь.
– Весь этаж отрубился, – доложил я, – а судя по тому, что и лифты не функционируют, то проблемы не только у нас. Так что ужинать придется в темноте.
– А с кем ты там разговаривал?
– С соседкой.
– С бабой Клавой?
– Ага. И она опять назвала меня Олежкой!
– И что с того? Почему ты так на нее взъелся?
– Я могу быть Олежкой для тебя, для матери, для тещи, в конце концов! Но для всех остальных я – Олег Викторович! И только так!
– Ой, какие мы серьезные!
– Я, знаешь ли, директор департамента, и всем неплохо бы об этом помнить! Мой статус не позволяет мне быть каким-то мальчиком-зайчиком!
– Но он же не мешает тебе спать в обнимку с любимым плюшевым медведем?
– Ревнуешь, что ли? – отмахнулся я, – происходящее в моей спальне никого не касается. А вот соседка дискредитирует меня на публике, что мне представляется недопустимым.
– Так скажи ей!
– Вот еще! Она обидится, вдруг помрет с горя, чего доброго, а я потом виноват буду. Доказывай потом, что я тут ни при чем, ничего такого не делал, не говорил и даже свечку не держал.
– Слушай, у нас же где-то свечи были, помнишь? – встрепенулась жена, – так что мы вполне можем устроить себе внеплановый романтический ужин.
– Кстати, да! А в рюкзаке после пикника должна оставаться зажигалка!
Через несколько минут наша столовая буквально преобразилась, превратившись в маленький островок уюта посреди окружающего мрака. Поддавшись обаянию романтической атмосферы, мы даже откупорили бутылочку вина, под которое заодно прикончили остатки салата из отключившегося темпоратора. Не пропадать же добру!
* * *
В общей суматохе Стасу даже некогда было взглянуть на часы, и только обнаружив, что уже светает, он осознал, что всю ночь провел на ногах. Неудивительно, что перед глазами у него то и дело все подергивалось матовой дымкой и начинало плыть, а некоторые вещи, чтобы понять, ему приходилось переспрашивать по два раза.
Пожар в распределительной полыхал до тех пор, пока подоспевший представитель городской электросети не подтвердил, что напряжение отключено. Только тогда огнеборцы приступили к ликвидации возгорания.
Справились они похвально быстро, но вряд ли это можно было счесть хорошей новостью. Не требовалось иметь диплом инженера, чтобы понимать, что все оборудование уничтожено безвозвратно, и о быстром восстановлении электроснабжения не может идти и речи.
Чуть погодя на место прибыли представители компании, управляющей «Айсбергом», и уровень гвалта вновь взлетел до максимума. Каждая реплика препирающихся сторон отдавалась в раскалывающейся голове Стаса гулким болезненным эхом.
Дирекция во всем винила полицейских, которые не смогли обеспечить должную безопасность, а те вяло отбивались, ссылаясь на то, что протестов такого масштаба и такого уровня организации в городе не случалось уже лет десять, и навыки противодействия подобным акциям несколько подрастерялись. Так что случившееся вполне можно отнести к форс-мажору. В конечном итоге стороны сошлись на том, что суд разберется, «кто виноват?», и, наконец, перешли к вопросу «что делать?».
И вот тут-то электрики подбросили в топку хорошую порцию оптимизма, популярно объяснив, что, поскольку по уровню энергопотребления «Айсберг» сопоставим с небольшим городом, то оборудование такой мощности нельзя просто так пойти и купить. Подобные вещи, как правило, изготавливаются на заказ, и срок поставки может исчисляться неделями. А с учетом того обстоятельства, что впереди три выходных дня, и многих нужных людей не будет в пределах досягаемости аж до вторника…
В этот момент Стае буквально почувствовал, как седеют волосы на его несчастной голове.
В качестве временной меры спецы предложили подать электричество по обходной схеме, но в этом случае его хватит только на запитку самых критически важных систем здания. Такое подключение можно организовать относительно быстро, но нужно определиться, что именно следует запустить в первую очередь.
В поисках крайнего все головы дружно повернулись к коменданту. Стасу и без того было тошно, а теперь еще и всю ответственность за дальнейшие последствия предлагается на него повесить. И ведь не открутишься, твоя смена – ты и отдувайся.
Он в очередной задрал голову, рассматривая фасад «Айсберга», в данный момент чем-то напоминающий звездное небо из-за крохотных светящихся точек, мерцающих в его окнах. Фонарики, свечи, экраны телефонов – каждый спасался от темноты как мог. Попытавшись поставить себя на место тех людей, кто оказался там, на верхотуре, без света, связи, тепла и воды, он попытался сформулировать свое самое жгучее желание. С учетом того, что скорого разрешения кризиса не ожидалось, и, отбросив откровенно несбыточные варианты, Стае тяжко вздохнул и выдал свое заключение:
– В первую очередь необходимо запустить лифты, хотя бы скоростные шаттлы. Надо дать жильцам возможность поскорее покинуть здание. Кто знает, насколько затянется все это безобразие.
* * *
Проснулся я для выходного дня довольно рано по двум причинам. Во-первых, я начал ощутимо мерзнуть, а во-вторых от духоты у меня нещадно разболелась голова. Проведя в уме несложные логические построения, я пришел к очевидному выводу, что подачу электричества до сих пор не восстановили.
Последние остатки вчерашнего романтического настроя моментально улетучились. Ужин при свечах греет душу ровно до тех пор, пока ты знаешь, что свет погашен только потому, что это тебе так захотелось, и взмаха твоей руки достаточно, чтобы включить его снова. А вот когда в холодильнике уже начинают портиться продукты, у тебя нет никакой связи с внешним миром, ползущие за окном серые облака намекают, что сегодня вполне может пойти первый снег, а батареи холодны как труп из прозекторской, то тут как-то не до романтики.
Я вполголоса выругался, и еще сонная Кира поинтересовалась:
– Что не так?
– Электричества по-прежнему нет, – буркнул я недовольно.
– Ты уверен?
Я повернул голову, взглянув на безжизненную панель проектора, где обычно высвечивалось текущее время.
