скачать книгу бесплатно
– Что это за ужасный крик? Ты не заболел? – спросила моя женщина.
– Я не болен. Все в порядке, – ответил я, и она снова уснула. А я не смог. Я пролежал с открытыми глазами оставшуюся часть ночи, непрерывно думая о своем видении, и, когда настало утро, решил, что к этому предупреждению от настоящего медведя нужно прислушаться. Я никому, даже своей женщине, ничего не сказал об этом видении.
В тот день мы вышли так поздно, что должны были остановиться на Ивовом ручье, так что до места не дошли до полудня следующего дня, и, едва мы выпрягли лошадей из фургона, как я оставил там Апикуни и Сиксикайкуана, чтобы они поставили вигвам и обустроили лагерь, а сам поехал на лошади вверх по хребту, чтобы попробовать убить оленя.
Когда я добрался до звериной тропы и не нашел на ней свежих следов, меня это удивило. Тогда, пройдя по одному из старых следов, я увидел, что они оставлены медведями, и понял, что эту тропу используют медведи, и понял, почему тут нет оленей: как вы знаете, они не любят оставаться и пастись там, где липкие рты
многочисленны.
Я поднялся выше по хребту, и вышел на крутой склон, заросший кустами ирги, черными от созревших ягод. Я был очень голоден и спешился, чтобы поесть их, и, чтобы лошадь от меня не ушла, несколько раз обернул повод вокруг левой руки. Я шел от куста к кусту, выбирая самые спелые, крупные, черные ягоды, и думал, что никогда мне не попадались такие сладкие и сочные, как эти. Вдруг моя лошадь дернулась. Я оглянулся на нее и увидел, что она уставилась на что-то на хребте, что было выше меня. Я посмотрел в ту же сторону и увидел большого настоящего медведя, который стоял на задних лапах, передними притягивал ветки ирги и своим большим липким ртом слизывал с них ягоды вместе с листьями. Я сразу вспомнил о своем видении, о предупреждении, которое получил, но этот медведь был таким жирным, что я решил добыть его – сала на нем было столько, что моя жена могла бы готовить на нем всю зиму. Внутри меня было два голоса – один повторял "Не стреляй в него! Не стреляй в него!", а другой говорил: "Стреляй! Убей его! У тебя будет много сала для твоей женщины и твоих детей!"
Я чувствовал, что не должен стрелять, но что-то сильнее меня заставило меня поднять ружье и выстрелить в медведя. Я услышал, как пуля попала в него. Он от боли издал ужасный рев, и рядом с ним появилось еще три медведя, которые стали смотреть во все стороны, чтобы понять, что его ранило. Он опустился, и я в кустах его больше не видел, и, думая что убил его, выстрелил в одного из оставшихся, и тот проревел, словно бешеный бык, и бросился ко мне. Я стрелял в него снова и снова, знал, что мои пули попадают в него, но он продолжал двигаться. Он прыгнул на меня, сбил с ног, и мы вместе покатились по крутому склону, и моя лошадь вслед за нами, потому что ее уздечка так и была примотана к моей левой руке. Я сильно поранился и весь был в крови, и медведь тоже. Я знал, что в магазине моего ружья осталось только два патрона, но выстрелил наугад, что только заставило его громко взреветь и снова броситься на меня. Я увидел, как моя лошадь набросилась на него, стала его лягать, и потерял сознание. Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу под лошадью, которая продолжает лягать медведя, и понял, что снова теряю сознание. Я хотел позвать на помощь, но говорить не смог. "Пятнистая лошадь, – пошептал я, – бейся за меня," и ничего больше не помню.
Я снова пришел в себя и почувствовал страшную боль. Кровь текла у меня по лицу, из многочисленных ран и ссадин на груди и плечах, из сломанной руки. Лошадь стояла рядом со мной, ее бока были изранены и кровоточили. Я снова попросил ее помочь мне, и она стояла неподвижно, пока я подползал к ней, и после многих неудачных попыток смог забраться на нее вместе с ружьем. Не знаю, зачем я за него цеплялся, толку от него все равно не было. Я был слишком слаб, чтобы управлять лошадью, поэтому сказал ей нести меня в лагерь, и она сделала все, что смогла, чтобы донести меня туда. Там, где мы переходили через реку, я снова потерял сознание, но Апикуни и мой племянник уже бежали ко мне на помощь. Они вернули меня к жизни, промыли и перевязали мои раны?и племянник отвез меня в агентство, где белый доктор соединил мои сломанные кости.
Так вот, друзья мои! Вот так я едва не лишился жизни, потому что пренебрег предупреждением из своего видения!
ГЛАВА 2.
Мы узнаем, как Гром-Птица принесла неприятности народам земли
После полудня Одинокий Волк и Наома поднялись в лагерь, чтобы переночевать там и рано утром подняться на хребет в надежде добыть лося. Наши старухи, сидевшие у вигвама Мальчика-Вождя, подивились ее элегантному охотничьему костюму, вельветовым брюкам, кожаным обмоткам и крепким ботинкам, рубашке из серой фланели и широкополой шляпе и ее легкому, но мощному ружью со скользящим затвором.
Одна из них не удержалась от восклицания:
– Куайо! Насколько больше она может, чем мы! Представьте только, что ответили бы наши мужчины, скажи мы только, что возьмем ружье и пойдем с ними на охоту, чтобы добыть мясо для наших вигвамов!
– Я знаю, что сказал бы мой мужчина! – воскликнула женщина Белой Собаки. – Он сказал бы: "Женщина, ты с ума сошла! Займись домашней работой, а мясо принесу я!"
– А что сделали бы они, если бы мы оделись в их широкие леггинсы и рубашки с открытым воротом! – сказала Сайо'пекина.
– Посмотрите на белых, которые живут в большом отеле позади нас, – сказала другая. – Мне жаль их мужчин. Не они, а их жены носят хорошую, красивую одежду и заставляют их бегать, покупать вещи, которые они носят, помогать им подниматься в огненные фургоны, которые ездят здесь вверх и вниз – они сделали их настоящими своими рабами!
– Да! Словно у них нет сил открыть дверь или подняться на пару ступенек! Они просто притворяются такими слабыми!
– Как было бы нам стыдно, если бы наши мужчины вели себя так, словно они рабы! – сказала Сайо'пекина, и все кивнули в знак согласия.
На ужин у нас была форель – большая красногорлая форель, которую я поймал в протоке, вытекавшей из озера, а потом наши старые друзья один за другим пришли в вигвам, чтобы посидеть с нами вокруг нашего маленького костра и поговорить о давно пошедших днях. Глядя на то, как Мальчик-Вождь нарезает табак старинным кремневым ножом с деревянной рукоятью, который был частью его набора талисманов, все молчали. Потом, когда большая трубка была наполнена, зажжена и пошла по нашему маленькому кругу, Белая Трава спросил меня, знаю ли историю о том, как было сделано первое кремневое оружие. Я ответил, что никогда об этом не слышал, но ничего удивительного в этом нет. Было время, когда, прожив двадцать семь лет среди этого народа, я стал верить в то, что знаю все их предания и традиции, но последующие посещения показали мне, что я был неправ – при каждой новой встрече я узнавал что-то новое. Я сказал об этом, и Белая Трава дал другому знак рассказать эту историю.
– Ты видел, Апикуни, тут и там на равнинах и в речных долинах большие круги из тяжелых камней, некоторые из них диаметром в десять больших шагов. Это было во времена наших предков, сделавших эти круги, первые кремневые ножи и кремневые наконечники для стрел, – начал Курчавый Медведь.
У них не было ножей и не было даже деревянных колышков, чтобы прикрепить к земле покрытие вигвама, поэтому они придавливали их тяжелыми камнями, чтобы их не унес сильный ветер. В каждом вигваме жили три или четыре семьи, которые были родственниками, поэтому эти вигвамы были такими большими. Покрытие вигвама состояло из восьми или десяти отдельных полос, которые можно было быстро соединить друг с другом, и, когда лагерь переезжал, каждую полосу нес один из обитателей этого вигвама; для них требовались длинные тяжелые шесты, и такой шест тащил либо взрослый сильный мужчины, либо четверо-пятеро детей. Собаки этих древних людей таскали маленькие травуа, на которые грузили самые легкие вещи. Только когда появились лошади, которые могли таскать тяжелые шесты и покрытия, каждая семья смогла жить в своем собственном вигваме.
В те давние времена наши предки жили в двух лагерях. Человек по имени Дождливое Облако был вождем одного из них, а в другом был вождем человек, которого звали Красное Облако. Хотя бизоны и другая дичь в то время была многочисленны, оба лагеря должны были охотиться большую часть времени, потому что у мужчин не было оружия, которым можно было убивать животных. Когда охотникам удавалось заманить в ловушку или ударом по голове убить нескольких животных, они свежевали и разделывали их камнями с острыми краями, которые находили тут и там.
Потом, однажды ночью, Дождливое Облако получил видение, в котором его священный помощник появился перед ним и рассказал ему о некоторых простых вещах. Так что на следующее утро он отправился на поиски маленьких кусков кремня, нашел их и принес домой. Потом он велел своей семье и другим обитателям вигвама выйти и не возвращаться, пока он не крикнет, что можно войти. Выйдя, они услышали, что он поет песню, странную, тихую протяжную песню, которую они никогда не слышали, и подивились – где он мог ее узнать; ведь до этого он ничего не говорил им о своем видении, ни о том, почему он велел им выйти.
Следуя указаниям своего священного тайного помощника, Дождливое Облако положил кусок кремня в костер, где он скоро раскололся на тонкие пластины. Он взял одну из них и стал обрабатывать тонкой палочкой, по которой бил куском камня, и так сделал из кремня хороший нож, заостренный с одной стороны. Скоро он крикнул своим людям, что они могут вернуться. Когда они вошли в вигвам, он показал им, что сделал за время их отсутствия, даже порезал этим ножом кусок мяса, чтобы показать, какой он острый. Они спросили его, как он это сделал, и он ответил, что его священный помощник не велел ему рассказывать кому-либо о том, как делать ножи, но, если они найдут большие куски кремня и принесут ему, он сделает по ножу для каждого вигвама в лагере.
Потом, когда много больших кусков кремня было найдено и принесено к вигваму Дождливого Облака, он испугался, что, если он будет делать ножи здесь, кто-то в его лагере или в лагере Красного Облака ослушаются его приказа и подсмотрят, как он это делает. Человеком он был добрым и был бы рад научить людей, чтобы каждый смог изготовить себе такой нож, но не осмеливался это сделать, потому что его священный помощник в видении сказал ему: "Я научил тебя этому, и ты должен хранить это знание в себе. Я предупреждаю тебя, что, если другие об этом узнают, большие несчастья обрушатся на твой народ и других людей, и будут они продолжаться вечно."
Решив подчиниться этому приказу, Дождливое Облако пошел бродить вокруг, чтобы найти место, где он мог бы вдали от посторонних глаз делать ножи, и нашел небольшой участок прерии, окруженный со всех сторон голыми холмами. Если бы кто-то из людей решил забраться на холм, чтобы проследить за ним, он оказался бы так далеко, что не смог бы разглядеть, что он делает, а если бы кто-то направился к нему, он бы успел спрятать работу и прогнать их. Так что сюда, в середину этой прерии, он каждый день приносил куски кремня, разводил костер, расщеплял камни и делал из них ножи, которые раздавал людям, как только успевал делать острые грани.
Несколько человек их лагеря Красного Облака пришли навестить своих друзей в лагерь Дождливого Облака, и, вернувшись домой, рассказали вождю о острых ножах из кремня, которые Дождливое Облако в тайне делает для своих детей, по ножу на каждый вигвам.
– У нас тоже такие должны быть, и скоро, – объявил Красное Облако. Он отправился прямо к Дождливому Облаку и попросил его показать, как он делает острые лезвия.
– Этого я не могу тебе показать, хоть ты и вождь, потому что мой священный помощник приказал мне не учить никого больше, как их делать, и предупредил, что, если кто-то другой узнает, как это делается, несчастья обрушатся на всех людей, живущих на земле, – ответил Дождливое Облако.
Красное Облако улыбнулся.
– Я уверен, что ты не понял своего видения. Знание того, как делать ножи, не может повредить людям, оно имеет для них огромную ценность, даст им возможность делать быстро то, что сейчас отнимает у нас много времени и много сил. Будь другом, скажи мне; покажи, как делаются острые лезвия из кремня, – умолял он.
Он не только умолял, но предлагал заплатить, отдать все, что у него есть, чтобы только узнать, как делать ножи. А когда Дождливое Облако все же отказал, ему, он пришел в ярость, заявил, что все же узнает, как делать ножи, вернулся домой, долго сидел в своем вигваме и строил планы, как бы ему это сделать. На следующее утро он прошел в лагерь Дождливого Облака, потом развернулся и забрался на холм, откуда мог видеть место, где вождь делал ножи. Он мог его видеть, сидящего у костра, делающего свою работу, быстро двигая руками, особенно правой, которой работал над куском кремня. Потом он спустился с холма и пошел домой, всю дорогу напевая веселую песенку, которую сам сочинил, и в которой главными словами были: "Дождливое Облако, я скоро узнаю твой секрет."
Той же ночью, когда взошла луна, Красное Облако вернулся в маленькую долину, где работал Дождливое Облако, и спрятался недалеко от кострища в густых кустах шиповника. Настало утро, и Дождливое Облако пришел на свое рабочее место, чтобы продолжить делать ножи. Он подошел прямо к кострищу, даже не подойдя к кустам шиповника, чтобы посмотреть, не спрятался ли там кто-нибудь, только осмотрев склоны соседних холмов в поисках тех, кто мог бы туда забраться, чтобы выведать его секреты. Он разжег костер от тлеющей гнилушки, которую принес из своего вигвама, и, когда он разгорелся, положил в него куски кремня. Скоро они потрескались, и, как только они остыли, он взял один из них и стал придавать ему форму лезвия, и ни одного движения Красное Облако не упустил. Он сделал два ножа, и, когда солнце было в зените, он взял их и свои тонкие инструменты с острыми кончиками, и пошел домой. Но Красное Облако так и не двинулся, он пролежал в кустах весь день, и только когда настала ночь, он взял из костра несколько кусков кремня и в темноте поторопился в свой лагерь за холмами.
– Где ты был? – спросила го женщина.
– Бродил вокруг, отдыхал в кустах, – ответил он.
– Ты мог бы сделать что-то получше; если бы ты действительно думал обо мне и твоих детях, то постарался бы достать для нас мяса, вместо того, чтобы отдыхать в кустах, – отругала она его. Он не рассердился на нее, а радостно улыбнулся и сказал:
– Женщина, лежание в кустах – самое лучшее, что я смог сделать для тебя и для всего народа, потому что я совершил великое открытие!
– Что такое? Быстрее скажи мне!
Но он этого не сделал – он только улыбнулся, напевая про себя сочиненную им песенку, и лег спать.
На следующий день Красное Облако один вышел из своего лагеря и, набрав палочек подходящего размера их твердого дерева, стал делать инструмент для работы с кремнем, такой же, как увидел накануне у Дождливого Облака. Он подобрал и несколько больших кусков кремня, чтобы использовать их как основу для работы, и принес их домой вместе с деревянными приспособлениями. Это была тяжелая работа, и он очень устал. Войдя в вигвам, он прошел прямо к своей лежанке и лег. Его женщина, видя, что вместо мяса он принес несколько камней и палок, снова устроили скандал за то, что он не думает о ней и голодных детях, и он снова не ответил на ее гневные слова, снова напевая про себя сочиненную им песенку. Но теперь в ней появились другие слова: "Дождливое Облако, я узнал твой секрет!"
Настало следующее утро, и Красное Облако развел огонь перед входом в вигвам, и крикнул, чтобы все приходили к нему. Они пришли, и с трудом поверили своим ушам, когда он сказал, что прямо сейчас они увидят, как он делает кремневый нож. Некоторые из них улыбались и шептали друг другу, что их вождь, похоже, сошел с ума.
Но немного позже им стало не до смеха, когда, расколов один кусок, он стал обкалывать лезвие одного из осколков, пользуясь своей палочкой, к все осторожнее и осторожнее, пока не получил ровное, тонкое и острое лезвие.
– Вот! Теперь вы видите, как это делается, – сказал он им. – Теперь каждый может сделать нож для себя.
Некоторые из собравшихся его не слышали, они уже убежали, чтобы найти куски кремня и сделать деревянные инструменты по образцу тех, что были у него. В течение месяца с этого дня в каждом вигваме большого лагеря было множество ножей – даже дети их носили и помогали взрослым свежевать и разделывать добычу, которые те заманивали в ловушки или добывали иным способом.
В лагере Дождливого Облака скоро стало известно, что Красное Облако научил своих людей делать кремневые ножи, и, поспешив к своему вождю, попросили его не хранить больше секрет изготовления кремневых ножей, и были так настойчивы, что он пообещал научить их делать ножи. Но он был очень сердит, и, придя в лагерь Красного Облака, потребовал, чтобы тот сказал ему, как он овладел этим искусством.
– Это было нетрудно. Я спрятался в кустах там, где ты делал ножи, и подсмотрел, как ты это делаешь, – ответил тот.
– Ты должен был хранить в тайне свое знание. Ты научил делать ножи своих людей и тем вынуждаешь меня обучить этому умению моих людей. И я говорю тебе – ты дурно поступил, и дальше будет еще хуже: ты навлек большие несчастья на всех людей, живущих на земле!
– Как это? Как может принести несчастье умение делать ножи?
– Увидишь сам, – ответил тот, и, завернувшись в плащ, ничего больше не говоря, ушел домой.
Спустя одну луну, бродя в поисках кремня, Красное Облако очень удивился, когда к нему подлетела ржанка и, летя у него над самой головой, сказала:
– Я послана, чтобы помочь тебе. Я живу в облаках, и Гром-Птица- – мой вождь. Она послала меня научить тебя делать хорошие ножи из кремня вместо тех плохих, которые ты и твои люди делаете сейчас.
– Ты и твой вождь очень добры. Научи меня; я буду очень рад знать, как делать ножи лучше, – ответил Красное Облако.
И тут же ржанка велела ему разжечь костер, расколоть кремень и, следуя ее указаниям, сделать кремневый нож с двумя лезвиями вместо одностороннего. Это было большое улучшение, потому что такой нож служил вдвое дольше обычного, и Красное Облако был очень благодарен. Он пригласил ржанку погостить у него, пообещав, что его люди не причинят ей зла, и птица согласилась остаться у него на некоторое время.
Некоторое время спустя, слетав к Гром-Птице, своему вождю, ржанка вернулась на землю и сказала Красному Облаку, что большое небесное божество приказало ей научить его делать по-настоящему сильное оружие, которое очень пригодится ему и его народу. И он по ее указаниям изготовил лук из древесины ирги и, пока он сох, сделал несколько стрел из ровных тонких побегов ивы, заострив один их конец, а на другой прикрепив перья. Когда лук и стрелы были готовы, он начал учиться стрелять, и скоро уже смог убить рябчика или кролика, но, когда он стрелял в оленя или антилопу, те убегали со стрелами, торчавшими в теле. Он пожаловался ржанке, что стрелы недостаточно сильны. Она слетала к Гром-Птице и, вернувшись, принесла новые указания от небесного божества. Тщательно следуя им, он расщепил кончик стрелы, вставил в расщеп маленький обоюдоострый нож, а потом связал его жилами и проклеил. Потом он пошел на охоту и одной стрелой убил большую бизониху. Она немного пробежала, потом упада и испустила дух. Тут все его люди испустили громкий крик радости и побежали к добыче. Они обнимали его, называли великим вождем, потому что увидели, что теперь, пользуясь луком и стрелами с привязанным к их концу ножичком, они смогут убивать бизонов и других животных, которые им нужны. В течение короткого времени после этого большой лагерь стал красным от сушившегося мяса, а женщины выделывали шкуры бизонов, чтобы сделать из них лежанки, и мягкие шкуры мелких животных, чтобы сделать из них одежду.
Теперь Дождливое Облако услышал об оружии, которое делают и используют люди в другом лагере, и он поспешил туда, и по пути увидел, как охотник подкрался к бизону и убил его с помощью лука и стрелы. Он пришел в лагерь, нашел Красное Облако и сказал ему:
– Сделав лук и стрелы, научив своих охотников их делать, ты сделал очень плохое дело. Я прошу тебя сейчас, прямо сейчас, уничтожить все, что ты сделал, и запретить своим людям делать что-то из этого.
– Ты, должно быть, сошел с ума, раз просишь меня сделать это. Чего ты хочешь? Уничтожить наши луки и стрелы, запретить их делать – самые полезные вещи, которые у нас есть, оружие, которое позволяет нам убивать животных, которые нам нужны? Никогда, никогда мы этого не сделаем! – ответил Красное Облако.
– Кто научил тебя делать это оружие? – спросил Дождливое Облако.
– Ржанка научила меня этому, но она это сделала по приказу Гром-Птицы, и для этого спустилась с неба. Это небесное божество очень щедрое. Просто оглянись: наш лагерь красен от мяса, наши женщины выделывают шкуры, которые нам нужны.
– Я не слеп; я вижу, зачем Гром-Птица научила тебя делать это оружие. Умение его делать распространится по всем народам, живущим на земле, и скоро они начнут сражаться друг с другом и убивать друг друга. Да, друг мой, именно этого хочет Гром-Птица. Она хочет гибели и страдания для всех народов земли. И ты этого не предотвратишь. Сейчас, пока еще не слишком поздно, заставь своих людей принести луки и стрелы, которые они сделали, и ты должен все это сжечь и запретить дальше их делать. Сделай так, друг мой, и, пока живут на земле люди, они будут тебе благодарны.
Красное Облако усмехнулся.
– Что? Отобрать у моих людей вещи, которые позволяют им получать жирное мясо и нужные шкуры? Никогда я этого не сделаю! – снова ответил он.
Дождливое Облако повернулся и, печальный, отправился в свой лагерь, и сказал своим людям что они не должны делать луки и стрелы. Они ничего ему не сказали, но стали покидать его – одна семья за другой уходили к Красному Облаку, там делали оружие и охотились с ним. Поэтому он вынужден был отменить свой приказ не делать оружие, но сказал, что они доживут до того, что увидят, как один человек убивает другого, и оказался прав. Да, своим даром Красному Облаку Гром-Птица навлекла большие несчастья на людей земли. В то время они жили в мире друг с другом, потому что им приходилось тратить много сил, чтобы добыть мясо и шкуры. Но теперь, с новым мощным оружием, они быстро убивали нужных им животных. Они стали жадными, племена стали спорить из-за богатых охотничьих угодий, и люди стали убивать друг друга. И сверху, с синего неба, Гром-Птица смотрит, как они падают и умирают, и ее злое сердце радуется.
Так закончилась эта история. Было уже поздно, наши старики хотели спать, и Мальчик-Вождь посоветовал им разойтись по своим вигвамам.
– Да, мы пойдем, но вначале сделаем что-то, что поможет Одинокому Волку, когда завтра он пойдет охотиться на лося. Давайте, друзья, все вместе споем песню Волка, – сказал Белая Трава.
Они спели ее с большим удовольствием, четыре раза, эту песню Волка, самого успешного и добычливого охотника из всех обитателей прерий. И, когда они закончили ее и приготовились покинуть нас, Белая Трава воскликнул:
– Вот! Мы помогли тебе! Я знаю, что ты добудешь нам жирного мяса!
ГЛАВА 3.
Мы осматриваем памятник Поднимающемуся Волку и беседуем о нем, первом белом, пересекшем эту горную страну.
День начался не очень спокойно – когда Одинокий Волк и Наома отправились на поиски лося, я услышал, как Белая Трава в своем вигваме по соседству с нашим истово молится Солнцу, прося его даровать им удачу, а затем снова пропел, четыре раза, песню Волка. Во всех вигвамах женщины начали болтовню, пока разводили костры, мыли, заплетали и укладывали волосы и готовили завтрак. Мужчины пошли к реке и быстро окунулись в холодную воду, а после завтрака собрались на берегу озера, чтобы покурить и поговорить. С далекого горного склона до нас донесся звук двух выстрелов, а потом еще двух, и старики, посмотрев друг на друга, хлопнули в ладони и радостно улыбнулись.
– Ну вот! Мясо, и много! Я знал, что наши молитвы и песня Волка даруют успех нашим охотникам! – сказал Белая Трава.
Час спустя или позже мы увидели, как они возвращаются, быстро идя по равнине, и, когда они были рядом с нами, мы увидели, что их руки в крови. Дрожащими от волнения голосами старики спросили, скольких лосей те подстрелили.
– Двоих, оба жирные самцы, – кратко знаками ответил мой сын и старики захлопали в ладони и стали его поздравлять.
– Но вы ошибаетесь; ваши поздравления должны относиться к моей жене. Это она их застрелили, не я! – ответил Одинокий Волк.
Все, особенно женщины, торопливо выбежавшие к нам, с трудом поверили в то, что расслышали правильно.
– Что! Двух лосей, и их застрелила молодая женщина? Это невозможно, она не могла этого сделать, – крикнул Белая Трава.
Одинокий Волк и Апикуни (Джеймс Уиллард Шульц)
Апикуни (Джеймс Уиллард Шульц), Курчавый Медведь, Одинокий Волк и Много Хвостовых Перьев
– Но это так. Уложила одного первым выстрелом, другого ранила, и двумя выстрелами его добила, когда он пытался убежать, – ответил Одинокий Волк.
Их изумление было безграничным.
– Это самое странное, что я когда-либо слышала! Подумай только, что она смогла сделать, простая женщина, как ты и я! – сказала женщина Белой Травы Сайо'пекине.
– Да. Никогда никто из нас не охотился и не убивал животных, никто кроме девы-воина Бегущего Орла, которая охотилась и добывала мясо здесь, в этих горах, много лет назад, – ответила та.
Когда все успокоились, мой сын сказал, что ему нужна лошадь, на которую он мог бы погрузить мясо. Пока молодой Вороньи Перья бегал к табуну, Белая Трава сказал, что хочет пойти к добыче, чтобы еще раз посмотреть на добычу, лежащую там, где охотник ее убил.
– Но ты не сможешь туда дойти, у тебя же все время все болит, – возразила его женщина.
– Женщина, даже если я ради этого умру, я поднимусь туда и помогу свежевать и разделывать этого лося, – объявил тот.
Он не смог сесть на лошадь, которую для него привели, и мы с моим сыном подняли его и посадили в седло. Он отправился вместе с остальными, распевая песню радости.
Мы развернулись и снова сели лицом к озеру. Вождь-Мальчик вновь набил свою большую трубку. Курчавый Медведь зажег ее и выпустил дым к Верхним Людям и к Матери-Земле. Дальше трубка пошла от одного к другому. Долго никто из нас ничего не говорил; мы смотрели, как форели в поисках пищи плескались на зеркальной поверхности озера, а гагара с пронзительным криком плавала по его поверхности и ныряла, тоже ища пропитания.
Наконец Тяжелые Глаза указал на большую красно-серую скалу, высоко поднимавшуюся над остальными в верхнем конце долины, произнес:
– Апикуни, мой младший брат, это было очень хорошо, что ты сделал, назвав эту большую гору именем моего отца.
– Никто не имеет на это больше права, чем твой отец, Поднимающийся Волк, – ответил я после минутных раздумий. – Быть может, кто-то их первого отряда белых, прошедших через эту страну, ее видели, но я уверен, что именно он был первым белым, который ее увидел, увидел всю, от подножия до вершины, врезавшейся в голубое небо.
Разумеется, я имел в виду членов отряда Льюиса и Кларка, которые, возвращаясь с берегов Тихого океана в 1806 году, повернули от Миссури на север, пересекли реку Тетон (которую они назвали Танси), и в месте слияния рек Двух Талисманов и реки Обрывистых Берегов убили двух индейцев из племени гро-вантров.
– Верно, – сказал Курчавый Медведь, – хоть кожа у него и была белая, Поднимающийся Волк был одним из нас, и потому правильно, что эта большая гора носит его имя. Но другие горы, за этой, и к северу от нее – многие из их носят имена белых людей, которые никогда не были нашими друзьями, которых мы даже никогда не видели! Это неправильно! Это были наши горы; и они остаются нашими; они будут носить имена наших великих соплеменников, которые ушли в Песчаные Холмы, например Одинокого Ходока, Бизона, Который Поворачивается, Большого Озера, Трех Солнц, Черного Орла…
– Да, каждая гора, и каждая река и озеро среди них, должны носить имена великих пикуни, но это невозможно. Я упорно пытался этого добиться, но у меня ничего не получилось. Люди в городе Большого Отца, которые решают эти вопросы, не стали меня слушать, – сказал я.
– Ха! Белые! Все они воры! – воскликнул Вождь Воронов.
– Нет, не все: десятки сотен
из них были бы рады дать этим местам имена великих вождей черноногих, но они бессильны; их желания – ничто перед силой тех, кто дает имена, сидящих в городе Большого Отца, – ответил я.
После этого Мальчик-Вождь выбил пепел из докуренной трубки, и все замолчали, занятые своими мыслями.
Моя мысли были о том, что мне очень повезло близко узнать Поднимающегося Волка (Хью Монро) и что за долгое время, пока я был с ним знаком, я узнал о всех его многочисленных приключениях на равнинах Северо-Запада. Больше всего мне нравились часто повторяемые его рассказы о первом годе, проведенном с пикуни, которые я как мог пересказал в книге "Поднимающийся Волк, белый черноногий", вышедшей в 1921 году.
Вкратце – Хью Монро, сын капитана английской армии Хью Монро, и Амели де ля Рош, дочери представителя знатной семьи французских эмигрантов, родился в Три Реки, в провинции Квкебек, в 1798 году, и, едва ему исполнилось шестнадцать лет, уговорил отца и мать позволить ему стать служащим компании Гудзонова Залива. Отплыв из Монреаля на одном из принадлежащих компании судов вместе с флотилией, отправлявшейся на запад, весной 1814 года, он следующим летом прибыл в форт Маунтин (иногда его называли форт Кривой), стоявший на реке Кривой у подножия Скалистых Гор. Там управляющий сразу отправил его жить и кочевать с племенем пикуни, входившем в конфедерацию черноногих, велев ему овладеть их языком, чтобы в дальнейшем стать переводчиком. Так что под покровительством верховного вождя, Одинокого Ходока, он вместе с племенем путешествовал на юг вдоль Скалистых гор, дошел до Йеллоустоуна, там зимовал, весной вернулся в форт и снова был отправлен управляющим еще на год жить с племенем. По окончании этого года он стал говорить на языке черноногих не хуже, чем на английском или французском, и несколько лет провел в фактории в качестве переводчика. Так что, несомненно, Поднимающийся Волк стал первым белым, прошедшим вдоль восточного подножия Скалистых гор между Саскачеваном и Миссури, и первым из людей своей расы жил и охотился в горах и речных долинах между Миссури и Йеллоустоуном, в частности в верховьях реки Джудит, низовьях реки Устричных Раковин и вдоль рек Джудит, Ремня, Мокассина и у Снежных гор.
