скачать книгу бесплатно
Вкус как огонь – это было название щелочи, насколько мне было известно, и, когда наша компания привезла туда поваренную соль, черноногие дали ей то же название – ист-сик-си-пок-уи, и очень удивлялись, что нам нравится приправлять ею свою пищу
.
Пока мы наблюдали за толсторогами, к ним присоединились пять лосей и пара белохвостых оленей, и все они тоже стали пить горькую воду. Красная Ворона сказал, что, когда нам снова понадобится мясо толсторогов, нужно будет прийти к источнику и дождаться, когда животные придут к нему, а не карабкаться по горам, выслеживая их. Мы некоторое время оставались на вершине утеса, любуясь необъятными равнинами на востоке и на севере, восхищаясь зрелищем покрытых снегом вершин, таких высоких, что они, казалось, пронзают небо, которые, как я точно знал, до меня не видели глаза белого человека.
– Старик
был очень сильным и прыгал непонятно как, – лениво произнес Красная Ворона.
– Это как?
– Когда он создавал эту страну, которую потом отдал нам, он решил, что она не должна состоять из одних равнин; поэтому он стал прыгать, и там, где он прыгал, поднимались горы на длину и высоту его прыжка.
– Он был хорошим прыгуном. А нам теперь пора возвращаться за лошадьми, – ответил я.
Мы снова прошли мимо своей добычи и по длинному пологому склону спустились к хребту в том месте, где он отходил от горы, каменистый и лишенный растительности, за исключением растущих тут и там кустов по пояс высотой. Пока мы шли к тому лесу, где оставили своих лошадей, Красная Ворона затянул песню Волка, любимую песню охотников, и еще продолжал ее петь, когда мы приблизились к густым зарослям низкорослых сосен и пихт, и я тоже попытался ее подтянуть, стараясь выучить ее, хотя своим строем она очень отличалась от привычного нам.
– Нет! Не так, – сказал он, прервавшись и обернувшись ко мне. – Послушай, как надо.
И он продолжил, снова пропев эту часть песни, пока я внимательно вслушивался.
Мы были примерно в тридцати шагах от леса и, приблизившись к густому кусту, разделились, чтобы обойти его с двух сторон. И вот, когда мы почти обошли его, бабах! раздался выстрел из ружья со стороны леса, и тут же стрела, выпущенная в Красную Ворону, ударила в затвор его ружья, которое он держал перед грудью.
– Берегись! Прячься в кусты! – крикнул он мне.
ГЛАВА II
ПО СЛЕДУ КОНОКРАДОВ
Когда мы с Красной Вороной прыгнули в сторону, чтобы скрыться в кустарнике, который мы обходили, оба мы увидели – хотя и смутно, сквозь облако порохового дыма за порослью молодых сосен – стоящего человека, который стрелял в меня из ружья. Потом мы потеряли его из вида, когда бок о бок залегли в кустарнике, не видели мы и того, что выпустил стрелу, которая должна была пронзить грудь Красной Вороны и лишь случайно попала в его ружье. Это ужасное нападение в тот момент, когда мы совершенно не могли предположить присутствие врагов, была для нас настоящим шоком; наши сердца колотились о ребра, нас трясло, словно от сильного холода.
– Надо остановить дрожь, – прошептал я, стараясь не стучать зубами.
– Да. Быть смелее, наблюдать за ними, быть готовыми к нападению.
Мы слышали, как в лесу наши лошади переступали копытами, пытаясь отогнать стаи жестоких кровососов; животные были там, где мы их оставили. Как мы поняли, враги решили позволить им оставаться на месте, пока они не убьют нас, чтобы захватить наши ценные ружья и снаряжение.
Мы поднялись на коленях, но эта позиция была очень неудобной, поэтому мы постарались сесть, следя за тем, чтобы не потревожить листья кустарника. Головы наши были ниже, чем начиналась листва, так что, глядя через голые ветки, мы могли видеть весь лес, от одного края хребта до другого; но, как мы не вглядывались, никаких признаков врагов увидеть не смогли.
– Может, они прошли к тому или другому краю хребта, чтобы добраться до возвышенности за нами и оттуда напасть на нас, – шепнул я после долгого и безрезультатного наблюдения.
– Нет. Я уверен, что вижу одного из них – он стоит и наблюдает за нашим укрытием. Смотри на мертвую сосну справа от нас; прямо за ней две маленькие сосны с густыми ветками от самой земли; он прямо за ними, он должен быть там, потому что, хотя день безветренный, ветки на высоте головы то и дело дрожат. Посмотри на это место через свой далеко видящий инструмент.
Я опустил ружье, положил его на колени, достал из футляра подзорную трубу и раздвинул ее, стараясь не задеть кусты – задача была не из легких. Я долго доставал инструмент и еще дольше наводил его на нужное место между пересекающимися ветвями двух рядом стоящих сосенок, и потом я вздрогнул и выдохнул, чем дал Красной Вороне понять, что заметил человека.
– Он там? Один? – шепнул он.
– Да. Один человек.
Я смотрел на него через мощную трубу, и мне казалось, что нас разделяют только пушистые ветки деревца. Я словно смотрел в его глаза, а он в мои. Глаза его были большими, холодными, блестящими; он не мигая смотрел в мою сторону. Кожа вокруг глаз была покрыта мелкими морщинами; остальное лицо было выкрашено красной краской. Он одет был в кожаную рубашку, с его плеч спускался плащ из бизоньей шкуры. Над бурой хвоей за его плечом торчал ствол ружья. Пока я смотрел на него, он медленно поднял руку, еще медленнее развел ветки перед своим лицом и, подавшись вперед, уставился на куст, в котором мы прятались, сквозь сделанную им щель шириной в дюйм или два. Так он простоял довольно долго, а потом, осторожно отпустив ветки, подался назад и, обернувшись вправо, знаками сказал своему товарищу, которого я не видел: «Я их не вижу.»
Его товарищ, должно быть, знаками ему сообщил свой план о том, как напасть на нас, потому что тот немного погодя знаками ответил: «Нет. Мы будем сидеть здесь и ждать, когда они появятся.»
Я шепотом сказал Красной Вороне все, что увидел; он попросил трубу, очень аккуратно навел ее на нужное место и долго смотрел в нее. Глядя на него, я увидел, что он, как и я, вздрогнул, увидев так близко лицо врага; всмотревшись внимательнее, он нахмурился и скрипнул зубами.
– Убери, – сказал он мне, протягивая трубу.
– Нет. Я хочу еще раз на него посмотреть, – возразил я.
Он неодобрительно тряхнул головой.
– Убери, – повторил он.
– Почему?
– Потому что я хочу застрелить этого большеглазого! И ты должен быть готов ко всему, что случится после моего выстрела!
– Но ты можешь промахнуться!
– Нет. Я прицелюсь в то место, где скрещиваются ветки, и пуля попадет в него правее этого места, – сказал он, показывая на середину груди.
Следующие несколько минут показались мне часами. Я думал, что никогда не уберу в футляр трубу и возьму ружье наизготовку. Впервые мои руки так тряслись, что я с трудом смог попасть трубой в отверстие футляра из сыромятной кожи, куда она едва входила. Я задавал себе вопрос – что будет, когда Красная Ворона выстрелит? Я ругал себя за то, что был в таком состоянии. Я должен был успокоиться и быть готовым ко всему. Я посмотрел на своего почти-брата – он был спокоен, на лице у него была хмурая улыбка, свое ружье он осторожно просунул между стеблями кустарника. Это помогло. Я перестал трястись, взял ружье в руки, взвел курок и осмотрел запальную полку. Красная Ворона одобрительно кивнул.
– Сейчас! Внимательнее! Осторожнее! – прошептал он.
Бабах! – громыхнуло его ружье.
– Я-и-и-и! – завопил человек за деревьями.
Его товарищ, который был справа от него, что-то крикнул ему, но тот не ответил. Мы слышали его тяжелое дыхание; одно из деревцев тряслось; потом все стихло. На мой шепот: «Он мертв?» Красная Ворона кивнул: «Да!»
Я снова достал подзорную трубу, очень осторожно, чтобы не потревожить кусты, а Красная Ворона с теми же предосторожностями перезарядил ружье и тихо шепнул:
– Что ты видишь?
– Только одну ногу в мокасине. Он не шевелится; ты наверняка его убил.
Я тщательно всматривался, но было все как я сказал: видно было только одну ногу, рядом со стволом левого из двух деревьев; их многочисленные ветки, покрытые густой хвоей, скрывали все остальное тело.
– Только бы увидеть второго врага. Постарайся, постарайся найти его своим далеко видящим прибором; он должен быть в десяти или пятнадцати шагах правее убитого, -попросил меня Красная Ворона.
И, когда я взял трубу, чтобы просунуть ее между другими ветками, мы услышали тяжелый топот в том месте, где оставили своих лошадей. Потом топот повторился, это был удар копыт по камням, торчащим их сухой хвои; ошибки быть не могло, эти звуки не могли издавать лоси или олени, только лошади могли с такой силой бить копытами.
– Наши лошади! Он их забрал, тот что с луком! Может быть, мы его нагоним! – крикнул Красная Ворона.
С ружьем в одной руке и трубой в другой я вслед за ним выскочил из кустов и побежал к вершине хребта. Вбежав в лес, мы увидели убитого – он лежал на спине, широко раскинув руки. В пятидесяти шагах от него мы нашли место, где оставили своих лошадей, дальше идти по следу было проще, потому что острые края копыт четко отпечатались на тонком слое сухой и сгнившей хвои. Мы быстрее побежали по этим следам – сперва перевалили через узкий хребет, потом стали спускаться по его западному склону, и внезапно оказались на травянистой поляне среди соснового леса, как раз вовремя, чтобы увидеть врага, который ехал верхом на одной лошади и вел другую в поводу; он пересекал маленький ручей у подножия хребта. Он направлялся на запад через редкий сосновый лес, и двигался так быстро, что нам гнаться за ним было бессмысленно.
– Он идет к маленьким озерам у Быстро Бегущего Ручья, излюбленных охотничьих угодий Народа Гор. Наверное, часть их стоит там лагерем, – сказал Красная Ворона.
– До лошади мне особого дела нет, но я очень не хочу потерять свое седло, потому что другого такого я не найду, – пробормотал я.
Ничто из доставшегося мне за последний год не было для меня столь ценным. Это было испанское седло из твердой черной кожи, с высокими луками, которое военный отряд пикуни привез из очередного набега в далекую страну вечного лета, и я дорого за него заплатил: ружье и два одеяла.
– Ну, а я с лихвой возместил кражу моей лошади. Я убил одного из двоих, которые хотели убить нас. Я счастлив! Я горд! Для меня сегодня великий день. А ты не падай духом! Может быть, мы еще вернем твое седло. Мы пройдем по следу конокрадов до их лагеря, только вначале сделаем то, что должны – отнесем мясо большеголовых в лагерь. Пошли, сначала подойдем к убитому, а потом вернемся в лагерь за другими лошадьми, – сказал Красная Ворона.
Первое, на что мы обратили внимание, подойдя к убитому – его ружье и снаряжение исчезло; пока мы высматривали его товарища, тот незаметно пробрался к нему и все забрал. Красная Ворона был этим страшно расстроен.
– Я хотел взять это ружье. Я собирался посчитать с ним ку во время церемонии О-кан, – пробормотал он.
– Ты сможешь посчитать свой ку, – сказал я. – Я буду твоим свидетелем.
– Да, конечно. Но сам подумай, насколько лучше было бы, если бы я смог, стоя перед всеми, поднять это ружье и сказать им: «Смотрите на это ружье, оружие врага, которого я убил на горе Плоская Вершина, поднявшись на нее с западной стороны Внутренних Озер....»
– Это был сильный человек. Посмотри, сам он не толстый, но какие у него мощные ноги.
– Разумеется! Это был саксис О-ки-та-ки. Все мужчины этого племени обладают толстыми мускулистыми ногами, потому что живут они в горах и охотятся пешими, а не верхом, как мы на равнинах. Они столь выносливы, что могут забраться от подножия горы на ее вершину, ни разу не присев отдохнуть.
Так я впервые увидел человека из племени саксис О-ки-та-ки, которое живет в горах, или, как называли их в нашей компании, стоуни или стонис. Это было племя ассинибойнов или сиу, которое много лет назад после ссоры из-за женщины отделилось от основной части племени и, пройдя через принадлежавшие черноногим обширные равнины, полные бизонов, нашли себе прибежище в далеких Скалистых горах, бродя по их склонам между истоками Саскачевана и Миссури, по тем тропам, которые позднее облюбовали кутенаи, с которыми мы были в дружеских отношениях. Они добывали бобров и куниц, пеканов и росомах, и свою добычу приносили к нам в форт Маунтин, когда черноногих там не было. Иногда их меха скупали северозападники, действовавшие к западу от гор.
Было уже далеко за полдень, когда мы вернулись в лагерь и произвели немалое волнение, когда я сообщил, что Красная Ворона убил воина саксис. Старухи столпились вокруг нас и славили Красную Ворону, восклицая:
– Он храбрец, наш Красная Ворона! Он убил врага, он, наш Красная Ворона!
Медленно пробравшись сквозь все увеличивавшуюся толпу, мы наконец добрались до своего вигвама, где Одинокий Ходок и другие вожди быстро собрались, чтобы выслушать рассказ о наших приключениях во всех деталях. Они часто издавали одобрительные возгласы, когда Красная Ворона рассказывал, как с помощью подзорной трубы он обнаружил одного из двух врагов и убил его, прицелившись в то место, где ветки перекрещивались прямо напротив его груди.
Одинокий Ходок сказал мне:
– Поднимающийся Волк, я еще в форте Маунтин говорил тебе, что этот далеко смотрящий инструмент очень сильно нам поможет. И теперь я тебе говорю: ты должен заботиться о нем, даже ночью держать его при себе, и никогда ни при каких обстоятельствах не спускать с него глаз.
– Друг мой, хотя юноша Красная Ворона убил одного из саксис, я думаю, что нужно сильнее наказать их за то, что они напали на наших охотников прямо здесь, в наших горах, – добавил другой военный вождь.
– Да. Если, как считает мой сын, они стоят лагерем где-то на Быстро Бегущем ручье, или где-то еще с нашей стороны гор, мы должны заставить их сильно пожалеть о том, что они не остались по другую сторону гор, на земле, которую мы никогда не считали своей страной.
Другие вожди один за другим одобрили это предложение. Военный вождь сказал, что должен незамедлительно собрать военный отряд, который пойдет на поиски лагеря, и выступить он должен вскоре после заката. Потом вожди встали и разошлись по своим вигвамам.
Когда все разошлись, Красная Ворона сказал:
– Отец, я не хочу возвращаться на гору Плоская Вершина за мясом толсторога. Я хочу вечером пойти с военным отрядом.
– Я тоже хочу, я должен вернуть свое седло, – сказал я.
Одинокий Ходок долго и задумчиво смотрел на нас, прежде чем ответить:
– Вы двое слишком молоды для военной тропы; если лагерь саксис действительно окажется по эту сторону Большого Хребта, будет большое сражение. Однако, какой толк от нас, старых или молодых, если мы не будем храбро сражаться со своими врагами? Да, сыновья мои, идите, и покажите всем, что вы – храбрые защитники наших женщин и детей, а горы и равнины, полные бизонов, останутся нашими, пока мы живы.
Мы не были настоящим военным отрядом, сотня или больше воинов, которые тем вечером покинули лагерь, чтобы найти лагерь горцев, которые осмелились прийти на нашу землю, охотиться на ней и ставить капканы, и которые пытались убить Красную Ворону и меня; мы были только членами военного общества Всех Друзей, которые быстро собрались для совершения этого рейда. Не было времени на то, чтобы приносить жертвы Солнцу, проводить церемонию потения в священной хижине; жрецам Солнца некогда было возносить молитвы о том, чтобы мы вернулись невредимыми и имели удачу в сражении. Никто даже не одел военный наряд. Мы выступили пешими, вместо того чтобы ехать верхом, чтобы иметь возможность неожиданно напасть на вражеский лагерь, если мы его найдем.
Быстро Бегущий ручей – это тот самый, который позднее трапперы из Американской Мехоторговой компании назвали Быстро Текущим ручьем. Он берет начало в высоких горах, течет на восток и впадает в текущую на север реку Многих Вождей – реку Святой Марии, в двух милях ниже нижнего из Внутренних озер – озер Святой Марии. Мы оставили лагерь у озера и пошли на северо-запад, через рощу редких сосен, пока не вышли к ручью и свернули на хорошо утоптанную тропу, которая шла по его долине, мимо рощ хлопковых деревьев, дрожащих осин и сосен, перемежающихся открытыми, покрытыми высокой травой участками. Светила полная луна, было светло почти как днем, так что мы могли видеть отдельные группы бизонов – в основном быков, а также оленей и лосей, которые спокойно паслись, глядя на нас, и разбегались только при нашем приближении. Выли волки, хохотали койоты, и мы смогли услышать ответный собачий вой, который дал нам представление о том, где находится вражеский лагерь. Ведя нас, военный вождь непрестанно смотрел вперед, внимательно разглядывал лошадиные следы на тропе, потому что наши охотники не ходили вверх по долине, чтобы добыть мясо или меха.
Пройдя примерно пять миль от лагеря, мы остановились передохнуть между двумя маленькими озерами, через которые протекал ручей, и, пока вождь и остальные разбились на небольшие группы, чтобы посидеть и покурить, Красная Ворона сказал мне, что это – озера Дерущихся Медведей. Однажды, много лет назад, тихим летним днем, пикуни поднимались по этой долине, чтобы разбить лагерь и некоторое время поохотиться, и, когда длинная колонна растянулась по тропе, два больших гризли вышли из кустов у подножия склона и стали драться. Женщины и дети испугались и побежали прочь от тропы, но мужчины успокоили их, сказав оставаться на месте и смотреть на драку.
Медведи кусались, цепляли друг друга когтями, сцепившись друг с другом катались, как большой мохнатый мяч, потом, расцепившись, вставали на задние лапы и дрались передними, потом снова кусались и цеплялись когтями, и все это сопровождалось яростным рычанием, которое эхом отражалось от склонов долины и звучало, словно гром. День был жарким, медведи были жирными, так что скоро они устали и уселись мордами друг к другу, тяжело дыша и высунув языки из пастей, с которых текла пена. Потом, отдохнув, они снова стали драться, и рев их звучал громче, чем прежде. Потом они снова утомились, и, хотя не могли не слышать шум, издаваемый караваном – разговоры и смех людей, плач детей, лай собак, ржание лошадей – они ни разу не отвлеклись, чтобы посмотреть в сторону. Они снова стали драться, но уже не столь яростно и не так долго, снова устали, передохнули, и так продолжалось много раз; они сами были покрыты кровью, земля и трава вокруг были мокрыми от крови и пены. Наконец один из них упал и больше не двигался; другой, забравшись на него, сунул лапу под его челюсть и, дернув его большую голову вверх и назад, сломал ему шею. Потом он сел, посмотрел на него и убедился, что его враг мертв; пошатываясь, он ушел в кусты и больше не появлялся.
