скачать книгу бесплатно
Блуждающий в себе
Александр Дмитриевич Шульгинов
Молодой человек недоволен своим внутренним миром и ощущает тупик в своей жизни. Он постоянно чувствует одиночество, его угнетает отсутствие прогресса в людях. Жаждущий измениться, главный герой рискует собственным комфортом и стабильностью и в поисках новых смыслов и жизненных целей обращается к самой передовой и современной молодежи. Читателей ожидает остросюжетная психологическая драма, романтика уличных гонок, лихо закрученная детективная линия в свете неустанных философских блужданий главного героя. На примере группы юношей и девушек автор пытается раскрыть проблему поиска вектора жизни целого поколения – молодёжи XXI века.
Александр Шульгинов
Блуждающий в себе
Глава 1
Я толкнул тугую, некрасивую дверь. Она поддалась, и я вышел под ночной, холодный дождь. Предстояло ехать домой около двух часов. Водители в непогоду снижали скорость, чтобы увеличить шансы добраться домой целыми. Я делал, как они. Хотя чрезмерная предосторожность меня бесила. Нежное поглаживание педали газа, плавное-плавное торможение и редкие проблески человечности, когда водители мигали мне аварийкой и только потому, что я был как они – вежливым, но, по сути, равнодушным, угнетенным и зацикленным на себе.
В потоке я был беспомощен. Никуда не деться и ничего не изменить. Как они, я двигаюсь еле-еле и ежесекундно уберегаю свою жизнь от рисков. Приезжаю домой и включаю качественно сделанные, увлекательные сериалы – затмеваю безысходную тоску. Сериал – это смысл чьей-то жизни, кусок хлеба режиссера, продюсера, оператора. Моя жизнь – это звуковая петля, луп, фрагмент, зациклившийся в своем воспроизведении бесконечное число раз.
Вот сейчас я приеду, зажгу везде свет, чтобы не было одиноко. Потом, чтобы помыться, запрусь в ванной на щеколду, а то вдруг кто-то залезет на одиннадцатый этаж. А сидя в ванне, я еще более беспомощен, чем стоя в дорожной пробке. В ванне я гол, а мою уверенность подпитывает одежда, желательно, дорогого бренда, поскольку в себе я по жизни не уверен, ибо двадцать четыре часа в сутки делаю ненавистные мне вещи.
Но есть, вероятно, на свете развлечения, острые и максимальные по степени удовольствия. Я верю в это. Ибо радости, которые я вкушаю сейчас, тошнотворно пресны. Что может быть скучнее краеведческих или исторических музеев? В тишине, стыдливо скрипя половицами, под бдительным наблюдением колючих бабушек в пуховых платках проскользить взором по замусоленным покрывалам, давно не стрелявшим револьверам, проглядеть, не касаясь руками, обрывки столетних мемуаров. То же самое в музеях меня ожидало за границей, только за существенно большие деньги и невозможностью никого понять и поговорить из-за чужого языка и менталитета.
Выходил ли я из этих заведений одухотворенным и готовым применить полученные «знания» на практике? Никак нет. Где, собственно, скрывается жизнь в этом старье? Старье – это умершее, неинтересное явление, которое должно было сгореть с прошлым. Человечество могло бы освободить колоссально много места, если бы в прямом смысле хладнокровно сожгло бесконечные музеи, памятники, взорвало бы древние здания, колонны, и прочую, захламляющую планету дичь. Вместо бесконечного рытья в старье переключилось бы на создание нового, современного, яркого и позитивного.
Стоя под потоками дождя, я развивал и развивал те мысли, которые большинство людей отгоняют десятилетиями, находят способы отвертеться от реформирования своего сознания. Пылая ненавистью к серому городскому потоку, я не был мизантропом. Я просто пытался представить «других» людей. Ведь должны существовать люди и другая жизнь вне этого потока? Есть ли нормальные развлечения, которые по-настоящему могут развлечь? В моем многомиллионном городе я таких не находил.
Из какой еще зоны комфорта мне вечно предлагают выйти? Я в нее никогда не входил. Повторюсь, что двадцать четыре часа в сутки я делаю ненавистные мне вещи. Но ведь она есть, зона райского блаженства? Она точно не в этом унылом корейском обмылке, что передо мной. Я стоял рядом со своим автомобилем – Хёндэ Солярис. Отвратительно рыжий, он глядел на меня глупыми, сальными, зализанными фарами. Как мне захотелось разбить их вдребезги!
Хёндэ был для меня зоной мучительного дискомфорта. Я его ненавидел. Он не ломался, но безумно раздражал. А если бы ломался? Все равно что близкий человек, который ненавистен своей близостью, вдобавок, заболеет и ежедневно молящим взором будет вынуждать тебя тащить его на горбу. В данном случае, Солярис таскал меня на своем горбу, а я его ненавидел. Я имею право ненавидеть начальный, бюджетный, «эконом-классный» уровень жизни.
Обмылок был взят в дешевейшей комплектации без кондиционера, с пластиковым рулем и в морковном цвете, который выбирал, конечно, не я – от машины кто-то отказался в последний момент, и со скидкой ее вручили мне. Чахлый мотор в городе натужно жужжал, пытаясь имитировать бойкость, на трассе же – просто надрывно ревел. Механической коробке упорно не хватало шестой передачи. Кичливая азиатчина в салоне резала глаза.
Кредит я платил несколько лет. Только чтобы не ездить в метро. Я не стесняюсь говорить о том, что не люблю толпу угрюмых и подавленных зомби, колыхающихся в вагоне, словно подсолнухи на ветру. Я был одним из тех зомби долгое время, однако, пересев на автомобиль, так им и остался. Зомби в пробке. К тому же, сэкономив на кондиционере и автоматической коробке передач, я чувствовал себя гастарбайтером-таксистом из Средней Азии.
Признаюсь, что несколько первых недель у меня была эйфория новизны. Но проездив месяц, другой, третий, я начал постепенно осознавать весь ужас происходящего. А именно того, что ничего не происходило. Автомобиль не разжег во мне никакой страсти и радости. Эмоции сгорели.
Я подошел к мокрому Солярису.
– Бездушная тварь. Ты либо изменишься, либо будешь принадлежать другому. – Проговорив это, я сел за руль и завел двигатель. Отпустив сцепление, я плавно тронулся. Руль страшно завибрировал, и я тотчас остановился. Вышел из салона в дождь. Колеса были проколоты. Все.
– Вот! – торжественно проговорил я. – Ты почувствовал, что я тебя ненавижу. – Я пнул рыжий бампер.
Вероятно, информация витала в воздухе и передалась мне. В течение всего рабочего дня я чувствовал странное напряжение, будто что-то непременно должно было случиться этим вечером. И оно случилось.
Я заметил белую бумажку, прилипшую к дворнику. Ее залило дождем, она подраскисла. Я сел в салон и подсветил ее экраном смартфона.
«Извини, старик! Мы снимали здесь днем фильм и задействовали твою тачку. Позвони нам, мы всё компенсируем».
Я встряхнулся. Тоска и угрюмость немедленно прошли. Набрал номер.
– Алло! Добрый вечер. Хозяин Соляриса с проколотыми шинами.
– Здравствуйте! – проворковал приятный женский голос. – Приносим извинения за доставленные неудобства. Продиктуйте номер кредитной карты, и мы сразу возместим Вам материальный и моральный ущерб.
– Отлично. – Я продиктовал цифры.
– Для обеспечения безопасности перевода просим назвать три дополнительные цифры на оборотной стороне карты и нажать на телефоне циферку «один».
«Надо же. Как надрессировали девку, – усмехнулся я про себя. – Прямо как робот строчит. – Я продиктовал и нажал, что просили».
– Удобный у Вас сервис, – проговорил я в трубку. – А что за фильм Вы снимали?
Послышались гудки.
Через секунду пришло сообщение о полном списании средств с кредитной карты. Две трети месячной зарплаты. Еще через секунду списали все деньги с мобильного телефона.
– Ай, молодцы! Как талантливо, – ухмыльнулся я. Тут я сообразил, что разговаривал с роботом. Мошенники так обленились, что поставили «на поток» робота, который искал таких дураков, как я. В любой другой день я, безусловно, бросился бы разыскивать злоумышленников, писать заявления в полицию, отслеживать по звонку их местоположение. Но не сегодня. Сегодняшний вечер, дождливый и жестокий, только начинался. Я чувствовал приближение новой жизни. Моей новой жизни.
Я вернулся к некрасивой двери, оставив автомобиль заведенным со включенными фарами. Даже дверь не закрыл.
– Не угонят уж точно, – усмехнулся я. – А вот привлечь новых интересных и нестандартных личностей такая картина способна. Чтобы изменить жизнь, нужны новые люди, новые знакомства. Без них никак.
Прийти, увы, было некому. Я стоял на заднем дворе старого, заброшенного советского завода, в здании которого небольшая коммерческая фирма снимала офис. Я работал в этой фирме. Должность была ничтожная и слабо запоминающаяся. Я предпочитал не говорить о ней никому.
Все уже давно разъехались по домам – на часах было около восьми. А я всегда любил задерживаться, потому что дома никто не ждал. Только сериалы. К тому же, я любил ночь. Ночная езда, несмотря на ненависть к Солярису, меня всегда немного будоражила. Сегодняшние события были неслучайны. Я чувствовал это. Революционный переворот должен был свершиться.
Я вернулся в офис и сел за компьютер.
– Избавимся от рыжего уродца! – воскликнул я. – Но сперва нужно поесть.
В офисе сожрали всё, кроме пакетиков чая и растворимого кофе. С мобильного звонить с нулевым балансом не позволили, поэтому я отыскал в Интернете нужный номер, набрал его с городского телефона и заказал суши в офис.
– Прелесть холостяцкой жизни заключается в ненадобности ехать домой к семье ужинать, – усмехнулся я.
Курьер приехал быстро. У него был Дэу Матиз и тоже рыжего цвета. Когда молодой человек назвал стоимость заказа, я внезапно сообразил, что у меня нет ни копейки. Всё было украдено.
– Слушай, старик. А забирай Солярис!
– Что? – курьер побледнел и попятился.
– Что слышал, – спокойно ответил я. – Я работал на эту машину несколько лет. Но сегодня я прощаюсь с ней. Больше не судьба нам быть вместе. И я хочу, чтобы она попала в хорошие руки. В твои прекрасные руки, – я нежно погладил руку курьера и тот, разжав пальцы, в изумлении выронил пакет с заказом.
– Возьми ее себе, – ласково проговорил я и посмотрел молодому человеку в глаза. Ему было не больше двадцати на вид.
– Я… я не могу.
– Почему? Она твоя. Заведенная, готовая мчаться на край света. Только осмелься взять ее.
Курьер остолбенело смотрел на меня.
– Сядь, посмотри хотя бы на салон.
– Нет-нет! Мне это не надо, – молодой человек начал испуганно озираться.
Тогда я подтолкнул его к открытой двери заведенного Хёндэ, и он повиновался.
– Смотри, какая изящная приборная панель, магнитола с ядовито-синей подсветкой, подушки безопасности есть. У тебя ведь их нету? Твоя машина небезопасна. И цвет рыжий, как у твоего Матиза. Три года машине. Давай, езжай! Просто исчезни в темноте.
– Я… не могу!
– Ты даже не попробуешь уехать?
– Мне это не надо!
– Что не надо? Ты хочешь этого. Твоя жизнь может измениться в момент. Ну, подумаешь, работу потеряешь. Развозить суши можно хоть на Луне. Ты сэкономишь несколько лет жизни! Только представь, не нужно платить кредит, работать на ненавистной работе. Просто сел и поехал. Поверь в чудо, которое свершается на твоих глазах.
– Нет-нет. Я не могу.
– Выжимай сцепление!
– Нет-нет! Оставьте меня! – испуганно вскричал курьер, выскользнул из салона и кинулся к Матизу. Завелся и рванул с места. Через несколько секунд он исчез в темноте.
Я подхватил пакет и вернулся в офис.
– Так-так. Запеченные с окунем, «Филадельфия», спайси с лососем… Ммм… как они выглядят… И горячие еще. – Я схватил бамбуковые палочки. – Так, с чего бы начать. Стоп… А где соус унаги? Этого не может быть! – Я схватил смартфон.
– Девушка! Как Вы могли не положить мне соус унаги?!
– Минутку. Номер заказа.
Я продиктовал.
– А у Вас не оплачен заказ.
– Совершенно верно. Не оплачен.
Девушка смутилась.
– А… почему?
«Новенькая, что ли? – подумал я. – Другая бы сразу ментов вызвала».
– А курьер не взял деньги, – наглым тоном произнес я.
– Не может быть.
– Точно Вам говорю. Я предлагал ему… Вы не поверите, в тысячу раз больше стоимости заказа.
– И он отказался? – с недоверием уточнила девушка.
– Именно. Но я, собственно, звоню по поводу унаги. Довезите его мне. И поскорее, пока суши, вернее… роллы не остыли.
– Минуту, пожалуйста, оставайтесь на линии.
– Это долго! – возмутился я. – Счет за телефон моя фирма оплачивает. А у фирмы денег мало. – Но меня уже никто не слушал. Играла веселенькая полифоническая мелодия.
Она проиграла один раз, другой, затем третий. Я не выдержал и куснул один из запеченных рыжих комочков. – Копченый угорь… оох… ммм… оох… – Голова моя закружилась от восторга. Сердце переполнилось бесконечным счастьем. Тот ролл, что я куснул, не был завернут в тягучие водоросли, а это означало, что я мог откусывать, а не заглатывать целиком. Никогда у меня не хватало отваги съесть ролл за один укус. Как можно себе позволить покончить с удовольствием за считанные секунды, имея возможность растянуть его на минуты? Даже если предположить, что ролл достался бесплатно, нужно уважать и удлинять моменты счастья в жизни. Их не так много.
– Благодарим Вас за ожидание. По поводу унаги…
– Да-да, – жарко заговорил я в трубку, причмокивая.
– Мы связались с курьером, который доставил Вам заказ. И он сообщил нам, что… не готов довезти Вам соус. Но он подтвердил оплату заказа. Ранее произошел какой-то сбой. Курьер буквально сейчас внес собственные средства, поскольку Ваши вначале не были зачислены. Всё в порядке.
– Но я не оплачивал…
– Нет-нет. Оплачивали. Он принял от Вас деньги, но, вероятно, оплата не прошла, и тогда он внес свои. Теперь всё в порядке. Просто технический сбой. Приносим извинения.
– Ну ладно… Так насчет унаги, – напомнил я и откусил еще один ролл. Оказался с крабом.
– Мы приносим извинения, но курьер не может к Вам вернуться и довезти соус. По каким-то личным причинам он отказался ехать к Вам. Других сотрудников у нас, к сожалению, в Вашем районе нет. Позднее время. Мы готовы компенсировать ущерб и доставить Вам точно такой же заказ завтра в любое удобное для Вас время. Совершенно бесплатно, разумеется. Впрочем, Вы вправе подать жалобу на нашего курьера…
– Насчет него я подумаю, – небрежно бросил я. – Заказ доставьте по тому же адресу завтра в районе семи вечера. – Я положил трубку.
И принялся уплетать еще теплые роллы.
– Так-так… Загружаем фотографии рыжего уродца. Причина продажи… хмм… напишем так: «Продаю, потому что больше не люблю. А меняться ради меня он не хочет. Торг у капота. Отдам сегодня. Просмотр на территории старого, безлюдного завода». Цену поставим ниже рыночной процентов на пятнадцать. Лишь бы избавиться от дерьма…
Через час, когда суши были съедены, три чашки растворимого кофе выпиты, позвонил покупатель. Голос показался неестественно писклявым, наигранным. Я настоял, чтобы приехали прямо сейчас. Мол, звонков куча, заберут быстро. На том конце провода согласились.
Я положил трубку и начал готовиться к обороне. Почему-то у меня не было сомнений, что машину будут отжимать. И не только лишь ночное время, притворный голос покупателя и его радостное согласие приехать на территорию завода вызвали у меня такие мысли. Ситуация в стране обострялась с каждой неделей. Цены бешено росли, курс рубля падал, население задыхалось от налогов, штрафов и прочих поборов со стороны государства. Преступность расцветала, как верба в апреле. Истории, когда бандиты приезжали на эвакуаторах и увозили продающиеся автомобили в неизвестном направлении были не редкостью.
– Их, как минимум, будет двое. Или трое. Что у меня есть? Нож для масла и тот тупой. Им не резать, а только пилить вот этими зазубринами. – Я с сомнением повращал нож. – Ладно. За пояс заткну, чтобы рукоятку видели. А вот в руки надо взять оружие посерьезнее. – Я сходил в туалет и нашел там швабру и очиститель воздуха. – Можно выдать за баллончик, но нет… Очень будет странно.
Я повращал глазами, оценивая желтые пятна по потолке.
– Пожалуй, надо притвориться безумным. Тогда бандиты будут обескуражены. – Я удовлетворенно хмыкнул. – Так и сделаю.
Через полчаса позвонили и сказали, что почти на месте. Я вышел к Солярису. Двигатель по-прежнему работал, фары светили, но дождь кончился. Завидев через минуту блуждающий лучик фонарика, я сел у открытой водительской двери прямо на грязный асфальт и уткнулся лицом в колени. – Будь, что будет!
Вскоре послышались шаги и радостные возгласы.
– Вот он, смотри!
– Точно, рыжий Солярис!
Оба голоса были мужские. Я ждал.
– А где владелец-то? – спросил один голос.
– Владельцами станем мы! – захохотал второй.
«Вот и начинается», – подумал я. Было темно и с фонариком они, вероятно, меня не замечали.
