скачать книгу бесплатно
– Так точно. Немного потоптавшись, предложил:
– Может ее апосля Лохматому отвезти?
Брючков хмыкнул:
– Ты что , дурак, они ее сожрут.
Ее ведь оставлять так нельзя, как бы местные мужики не взбунтовались.
– Ты за это не переживай, еще сегодня на танцах все село знать будет, что пьяная Маша весь солдатский караул через себя пропустила.
Спиридонов довольно улыбнулся, Брючков добавил:
– Хозяин здесь я – доверься мне. Пользуйся, когда еще такую кралю попробуешь, я ее всему научил, теперь она – шлюха, что надо.
Спиридонов поднял Машу на ноги, прикрыл ее роскошной шубой. Маша взглянула на Брючкова пьяными и усталыми глазами, тихо проговорила:
– За что так – то товарищ Брючков ?
Брючков громко заявил:
– Брючков тебе, шлюхе, не товарищ, теперь будешь меня ублажать так всегда или деда опять в подвал закрою, поняла, Машенька ?
Маша промолчала, а Спиридонов и Брючков громко рассмеялись.
Митрофан пришел с танцев уже когда рассвело, его изрядно покачивало от выпитого спиртного, прямиком прошел к печи, на которой лежал, именно лежал, а не спал Кузьма. Он не спал уже третью ночь, так как все это время не видел свою возлюбленную Машу. Она не выходила из дома, на его вызовы не отвечала, а в этот вечер ее мать сказала, что она ушла из дома вечером и до сих пор не появлялась дома. Кузьма обшарил всю деревню, но безуспешно. Митрофан дыхнул перегаром в лицо Кузьме:
– Что не спишь, братуха ?
Кузьма недовольно буркнул:
– Тебе то что ?
Митрофан зачерпнул ковшик воды и жадно отхлебнул два больших глотка.
Знаю почему не спишь. Только ты зря о ней думаешь, ей до тебя дела нет. Она ведь шлюха.
Ком рвоты подкатил Митрофану к кадыку, он побежал на улицу. Кузьма, охваченный ненавистью к брату за его глупые, неуместные шутки, в одном нижнем белье, босиком выбежал следом за братом во двор. Митрофан, согнувшись пополам, стоял у сарая, его очень сильно выворачивало наизнанку. Не чувствуя мороза Кузьма подошел к нему, сквозь зубы процедил:
– Маша – не шлюха. Если ты еще раз так ее назовешь, я, клянусь богом , убью тебя.
Митрофан перевел дух.
– Дурак ты, Кузьма. Я за что купил, за то и продаю.
– Не понял ?
– Что тут не понять? Что люди говорят, то я и тебе сказал.
Кузьма не верил своим ушам. Митрофана еще раз вывернуло, он тяжело выдохнул.
– Машка твоя уже несколько дней в караулку к солдатам бегает.
– Побожись !
Митрофан выпрямился во весь рост, посмотрел на брата сверху вниз:
– Ты, Кузьма, обулся бы, застудишься, патом бабы и не нужны будут. Мне об этом Брючков сказал, он ее вчера вечером у солдат в караулке застал, солдат наказал, ее прогнал, она пьяная была, да еще пыталась лезть к нему.
– Он врет. С ненавистью в голосе, выдохнул Кузьма .
– Он на нее сам виды имел.
Митрофан вытер снегом лицо:
– Может и имел, а сейчас не имеет, во-первых, дед ее был замешан с врагами народа со староверами, но он его сажать не стал, так как пожалел его из -за внучки, а сейчас даже жалеет, яблоко говорит от яблони далеко не падает.
Не говоря больше ни слова, Кузьма бросился в избу быстро оделся и сломя голову бросился к дому Маши. Он как ураган влетел на крыльцо, пнул ногой дверь и важно вашел в дом, ему дорогу преградила мать Маши, бабка сидела у окна на лавке. Мать Маши резко спросила:
– Ты что, герой, смелости набрался, если ни одного мужика в доме нет, значит можно двери открывать ногами?
Кузьма поперхнувшись спросил :
– Где Маша ?
– Это у тебя надо спросить, жених.
Неожиданно бабка сильно взвизгнула и чуть было не упала со скамьи, широко раскрыла рот, будто не хватало ей воздуха, при этом широко раскрытыми глазами уставилась в окно, будто увидела самого дьявола. Кузьма и мать Маши бросились как по команде к окну. Волосы на голове у Кузьмы заходили ходуном от увиденного. К дому по улице шла Маша, волосы ее были распущены и рассыпались по старой солдатской шинели, которая прикрывала ее обнаженное тело, ноги у Маши были всунуты в дырявые валенки, одной рукой она волокла на своей шикарной шубе окровавленного деда Пантелея. Кузьма выскочил пулей на улицу, следом за ним – мать Маши. Маша втащила деда Пантелея во двор, увидев мать, выпустила из руки шубу с телом деда, прошла мимо ошарашенного Кузьмы в дом, он проводил ее взглядом, она обернулась перед дверью и проговорила ему.
Сюда больше не ходи, я – шлюха, забудь обо мне.
Кузьма обезумел от отчаяния, упал на колени и что есть силы выкрикнул:
– Нет….!
Маша не выдержала и бросилась к нему тоже на колени, он обнял ее и прижал к себе, она дрожала от холода, торопливо говорила.
– Я хочу умереть, Кузьма … Я ненавижу жизнь … Я наложу на себя руки …
Кузьма успокаивал ее:
– Не говори так, все будет хорошо … я отомщу за тебя, кто, кто ? Посмел надругаться над тобой, любимая.
– Нет, не спрашивай, нет я не скажу тебе ничего, они загубят тебя !
Убью …
– Нет, Кузьма, мы уедем с тобой, мы уйдем в тайгу, подальше от людей,я ненавижу их …
– Да , любимая, да , обязательно.
На следующий день Кузьма, собрав с собой провизии, патронов, ружье и своего пса, ничего не говоря ни Митрофану, ни матери, взяв с собой Машу, он рано утром ушел в тайгу. Дед Пантелей умер через три дня, придя в себя на несколько минут завещал, чтобы Машу обязательно отдали за Кузьму Демидова. О происшедшем судачили в деревне долго, версий было полно, но никто ниразу не упомянул фамилию Брючкова. Судачили, судачили и забыли, тем более никто не смог найти молодых, даже родной брат Кузьмы Митрофан, так как в день их бегства от людей к вечеру началась сильная метель и снег похоронил все их следы, а там и нагрянуло народное гуляние – Новый год.
ГЛАВА 9
Катер – тягач мягко пришвартовался к деревянному пирсу. Он, как это всегда бывало весной и летом, притащил за собой небольшую баржу с торгошами из города. Но на этот раз баржа была переполнена, на ней было много мужчин и женщин, которые, только завидев на пирсе толпу местных женщин, радостно замахали руками и весело гикали. На барже слышалась гармошка и песни. Этот катер и баржа были первой ласточкой с далекой цивилизации. Шляхтин, стоявший на пирсе вместе с Брючковым, поправил на себе портупею, проговорил:
– Вот народ дает, война идет, а они веселятся.
Брючков смачно сплюнул под ноги:
– Может , праздник какой.
На деревянный причал с катера спрыгнули трое: один военный и двое в штатском, у одного из которых была ровно стриженая аккуратная борода. Военный подошел к Шляхтину, резко козырнул, Шляхтин и Брючков ответили ему тем же, он протянул свою руку для рукопожатия, представился:
– Капитан Невинный.
Он кивнул головой на штатских.
– Товарищи ученые – Чепров и Кузнецов. Бородач оказался профессором по горному делу и носил фамилию Кузнецов. С катера на причал , мягко, с чемоданом в руках, спрыгнула молодая девушка, лет восемнадцати, на ней было белое легкое платьишко. Кузнецов заметил, что военные обратили на нее внимание и поспешил представить ее, когда она приблизилась к компании:
– Это моя дочь – Даша, студентка горного института.
Брючков одарил девушку похотливой улыбкой, она смущенно отвела взгляд, потупилась. Шляхтин спросил:
– По какому поводу гулянье ?
Капитан Невинный удивленно воскликнул:
– Как ? Вы что, не знаете ? Война ведь кончилась.
Шляхтин и Брючков переглянулись. Растерянным голосом, от такого заявления, Шляхтин переспросил:
– Война закончилась ? Когда ?
Да уже как месяц почти, девятое мая объявлено официально праздником – Днем Победы!
Брючков развел руками.
– Что поделаешь, мы живем в такой глуши, что все новости с большой земли до нас доходят в последнюю очередь.
Невинный усмехнулся.
– Ничего страшного! Теперь у вас будет классная рация, на Вишире поставили большую антенну. И вообще, мы вам привезли кусочек цивилизации: рядом с вашей деревней мы будем вести разработки прииска. С нами приехали первые рабочие, следом за нами идут баржи с оборудованием и провизеей. Невинный расстегнул планшет, висевший на его плече и достал из него большой конверт с сургучевой печатью, протянул его Шляхтину:
– Это, по всей видимости, вам, из управления.
Шляхтин принял пакет.
– Что ж, пройдемте товарищи за мной. – он повернулся к Брючкову.
– Принимайте товарищей и этап.
Тем временем рабочие и торгаши высыпались на деревянный причал, местные жители узнали от них, что закончилась война и со всех сторон были слышны радостные крики.
– Ура, война кончилась ! Война кончилась !
И не сразу местные жители в общей толпе заметили высокого крепкого солдата в выцветшей шинели и с пилоткой на голове. У солдата не было руки, он , куря козью ножку, ища глазами родное лицо, медленно протискивался сквозь толпу и вздрогнул, когда услышал за спиной знакомый, родной, дорогой голос:
– Валера !
Солдат резко развернулся, толпа расступилась, все смолкли и увидели немолодую женщину, местные деревенские ее знали как Демидову Евдокию, рядом с ней стоял ее сын Митрофан. Женщина секунду простояла в нерешительности и бросилась к мужу, споткнулась о бревенчатый настил, упала у ног мужа. От волнения и неожиданности у Евдокии отступили силы, но то что в душе бушевала радость, все же придало ей сил, она дотянулась до ног мужа и обняла их , прижавшись щекой к его грязным сапогам, захлебываясь от слез радости, она громко навзрыд причетала.
– Валера, родной мой, живой, любимый мой , дорогой, ты вернулся !
Солдат , герой, привыкший к разным трудностям, не мог несколько секунд проронить ни одного слова, пока его глаза не увлажнились от слез. Слезы пробили комок в груди радости и невзгод военной службы, рукавом шинели, единственной целой руки, он смахнул накотившуюся слезу, по отцовски приказал старшему сыну.
– Что стоишь как лось ? Помоги матери подняться, видишь, мне не сподручно.
Митрофан тут же поднял мать на ноги и она обняла мужа, щупая пустой рукав шинели опять запричитала :
– Ничего Валера, главное жив – здоров.
Со всех сторон бабы сельчанки начали задавать Валерию вопросы: не видал ли он кого из их мужей или сыновей на войне, с распросами лезли и вдовы, давно получившие похоронки, еще в начале войны. Валерий отнекивался, кому отвечал, что встречал, и кратко рассказывал где, ему это быстро надоело и он специально, чтобы слышали все, сказал жене:
– Веди в дом, жена, соскучился я да устал с дороги.
Он с плеча скинул солдатский вещевой мешок, протянул его сыну, положил руку на плечо жены и они медленно побрели в сторону деревни. Деревенские бабы с завистью и слезами на глазах провожали счастливую чету Демидовых. Правда кто-то из баб в толпе , тяжело выдохнув, тихо проговорил:
– Вот только Кузьму то Евдокия не уберегла, Валерий – не простит.
Эти слова прозвучали как предостережение : а счастливы ли еще будут Евдокия со своим мужем? Слова зависти женщины-вдовы солдатки никто из местных баб обсуждать вслух не брались, так как были суеверны, а на вдовах лежала печать смерти и значит несчастья и неудач, эти слова заставили всех баб разойтись по своим делам и вскоре они и забыли обо всем, придавшись гулянью в честь Победы и прибывших к ним рабочих из города, среди которых было и немало мужиков и малоденьких мальчиков, студентов из Перми.
Дед Калистрат последними двумя взмахами весел направил лодку в небольшой затон, скрывавшемуся со стороны реки густыми зарослями орешника и малины. Он пригнул голову, чтобы не задеть голову и лодка через минуту уперлась носом в каменистый берег реки «Золотанка», которая почти вплотную подходила к Уральским горам. Он еще не успел сойти на берег как из ближайших кустов к нему вышли двое. Калистрат приветствовал их довольной улыбкой и ей хотел расположить этих двоих к хорошему настроению. Но для появившихся из кустов этого было мало. Тот, что был выше и поздоровше, подойдя к Калистрату сразу взял его за грудки, он был сильно обросшим и от него пахло потом хуже чем от самого не чистоплотного пьяницы во всем мире. У него , ко всему прочему ,ужасно пахло изо рта, он буквально проревел в лицо Калистрату:
– Ты что , паскуда, решил нас здесь заживо схоронить ? Уже лето, тебя всю весну не было, сука !
Калистрат, по своей натуре человек был мужественный , но и он почувствовал себя неловко в руках этого получеловека – полуживотного, в полном смысле этого слова. Не показав охватившего его страха, он проговорил:
– Угомонись, лихой человек, или ты забыл, кто тебя на волю матушку снарядил ?
Здоровяк выпустил его из своих рук, грубо толкнув его в грудь.
– Твоя хренова воля хуже неволи. Мы тут уже с голоду собрались помирать, не жратвы , не выпивки, а ты обещал хорошо нас кормить – своих работников.
Калистрат усмехнулся, кивнув в сторону лодки, где уже орудовал друг здоровяка, выкидывая баулы с провизией на берег.
– Привез я вам жратвы, хоть отбавляй: и патронов , и спичек. Только интересно, чем вы порадуете на сей день, работнички?
