скачать книгу бесплатно
Выскочив из ивняка, друзья радостно ухмыляются. Значит, зубры все же останутся на этом берегу Дыи! Оба юных охотника бешено прыгают возле стада и даже отваживаются отогнать теленка от коровы. Копчем при этом неосторожно подошел совсем близко к зубрихе, и та, низко опустив голову, немедленно погналась за ним, готовая насадить мальчика на рога. Копчем спасся, мгновенно припав к земле и вжавшись в мягкую почву, так что корова потеряла его из виду. Она облизала спинку своего теленка и потрусила вместе с ним вслед за зубром.
Павловские горы крутые, над стойбищем вестоницкого племени их острые вершины резко вздымаются к небу, но здесь, возле Дыи, они уже плавно переходят в низину. Из мелкой лощины наперерез зубрам кинулись сразу несколько охотников. Бык-вожак на миг остановился, но вступать в схватку, опасную для обеих сторон, не захотел и без дальнейших раздумий кинулся в воду. Коровы пробились сквозь ольшаник и устремились следом за ним. Зубриха-мама подтолкнула головой усталого теленка – и вот он уже плещется в неглубокой заводи.
Но плыть зубры не смогли – для них оказалось слишком мелко. Барахтаясь в тине, они медленно продвигались вперед, с трудом вытягивая ноги из ила.
Копчем так раззадорился, что не оценил опасности предательской трясины и тоже кинулся в воду. Напрасно Бельчонок криками звал его обратно: Копчем его не слышал. А если б и слышал, все равно бы внимания в такую минуту на советы не обратил.
Вода тут едва до колен доходит, но ил под ногами расступается и тянет вниз, так что Копчем сразу провалился по пояс. Однако он с усилием высвободил ноги и добрался все же до быка-вожака. Ухватился за хвост огромного, метавшегося из стороны в сторону зверя и начал вытягивать его из трясины.
Подбежавшие охотники чуть со смеху не лопнули при виде мальчишеских попыток не дать зубру увязнуть.
Все стадо застряло в трясине и чем больше рвется вперед, тем глубже утопает. Некоторым зубрам удается сделать шаг-другой, но они такие тяжелые, что тина их не удерживает – и вот они уже опять стоят по грудь в воде и грязи.
Охотники, громко крича и перебраниваясь, ломают ветви, вырывают из земли кусты и кидают их на трясину, чтобы сделать мостки. Они надеются добыть много мяса. До одной из коров люди уже добрались и теперь колют ее копьями.
Вторая корова совсем увязла в тине, так что ее почти не видно, а третья пробилась к глубокой воде и поплыла, отфыркиваясь, на другой берег.
Копчем точно обезумел: он по-прежнему держит зубра за хвост и палкой колотит гиганта по спине. Зубр яростно дергается – плохо придется парнишке, коли животное пнет его задней ногой!
На берегу Бельчонок, разгорячившись, подбадривает воплями и жестами последних припозднившихся ловцов и женщин. Чем больше на охоте рук, тем лучше. Одной из запыхавшихся женщин он указывает на Копчема. Это ее сын. Женщина в ужасе вскрикнула и тут же принялась пронзительным голосом звать Копчема на берег.
Но Копчем только мельком взглянул на нее и даже не ответил. Как может сейчас кто-то – да хоть бы и мать! – требовать, чтобы он отказался от такой прекрасной схватки на глазах всего племени?! Нет, ни одной женщине не понять, что такое охотничий азарт! Копчем делает вид, будто не слышит материнских призывов; не хочет он опозориться и покинуть поле боя, когда ему выпала возможность отличиться.
Зубр уже наполовину погрузился в тину. Он тяжело дышит и с каждым вдохом затягивает в себя целую тучу комаров, так что в их плотном рое зияет круглая пустота. Правда, животное тут же выкашливает их обратно, но это лишь увеличивает его ярость. Зубр таращит глаза, беспомощно глядя на повисшую перед ним завесу из насекомых.
Мать, видя, что Копчем не слушается, зашла в заводь и добралась до сына. Как раз когда сопящий зубр поднял свою косматую голову и обернулся к мальчику, чтобы поддеть его острым рогом, мать схватила ребенка за руку и оттащила в сторону. Но сама при этом глубоко провалилась в трясину.
Несколько охотников ударили зубра копьями, и он, сильно дернувшись, завалился на бок, придавив своей тушей несчастную женщину.
Ниана пожертвовала собой ради сына.
Охотники бешено бьют огромного зверя каменными топорами. Они хотят вытащить бедолагу, но им не удается сдвинуть тяжелого зубра, который, ворочаясь, все глубже погружает Ниану в трясину. Кровь, смешавшаяся с грязью, отмечает раны на теле ослабевшего великана.
Женщины и дети обступили на берегу теленка и всячески его дразнят. Они даже не заметили того, что случилось с Нианой.
Только две пожилые женщины, державшие в руках запасные копья для охотников, печально глядят на бой со зверем. Они думают о бедной Ниане, которая так внезапно рассталась с жизнью. Но никто из них не причитает – охотничьи законы запрещают оплакивать погибших в схватке с животным.
Смерть матери Копчема не произвела на племя особого впечатления. В жизни охотников по-другому и не бывает: поутру никто не знает, доживет ли он до вечера. В вечной борьбе за существование победу одерживает то человек, то зверь – так было и так будет.
Однако Ньян, муж и господин Нианы, все же огорчен; он взволнованно шмыгает носом и часто моргает. Ньян потерял женщину, сильную и надежную служанку, которую он некогда выменял за отличную медвежью шкуру. Найти новую женщину будет трудно. Его ждет множество забот. Кто теперь станет во время охотничьих походов носить за ним его шатер? Кто станет жевать звериные шкуры, чтобы сделать их мягкими?
Между тем охотники подтягивают убитую зубриху ближе к берегу. Она почти полностью погрузилась в вязкий ил, так что им приходится следить за тем, чтобы и самим не утопнуть.
Копчем больше не пылает охотничьим азартом. Он неотрывно смотрит на забрызганный кровью цветок кувшинки – ждет, что взрослые вот-вот сдвинут мертвого зубра и его мать встанет. Но тут один из мужчин отталкивает Копчема в сторону, чтобы не мешался под ногами.
Копчем еще какое-то время простоял в воде, прикусив зубами палец левой руки, а потом, потупившись, выбрался на берег и сел под ольховый куст.
Ликующие крики охотников ознаменовали собой конец сражения с зубром. Усталые мужчины вылезли из грязи и велели женщинам выволочь обоих животных на сушу. Сами же охотники разлеглись на траве. И только теперь прозвучало несколько слов о нежданной гибели Нианы, верной подруги храброго охотника Ньяна.
Женщины – почти все кривоногие от постоянного сидения на земле со скрещенными ногами[5 - Возможно, сидение на земле и было одной из причин этого, но в основном кривоногость объяснялась нехваткой витаминов и крайне скудным рационом питания.] – без промедления залезли в заводь, взялись за рога, гриву, хвост и ноги быка и, собрав все силы, потянули его по воде к берегу.
Крик, шум, визг – звуки суматохи разносятся по окрестностям. Во все стороны летят брызги – это женщины оскальзываются на иле, ойкают, когда не могут вытащить ноги из хляби; мужчины громко смеются, радуясь обильной добыче.
Перепачканные в грязи женщины вытащили наконец зубра на берег, но он довольно крутой, так что удержать тушу они не смогли и убитый зверь опять оказался в воде, – те, кто был внизу, еле успели отскочить, чтобы не оказаться раздавленными. Мужчины хохочут еще громче: надо же, все-таки без них не обойтись. Польщенные этим, они не спеша поднимаются, презрительно поглядывают на суетящихся женщин, сами берутся за тушу…
Но им тоже стоило большого труда вытащить добычу на берег. Напряженные мускулы, выкатившиеся глаза, сжатые зубы – все свидетельствовало именно об этом. С губ мужчин срывались порой короткие выкрики. Однако в конце концов зубра втащили наверх. Охотники радостно оглядывают огромное животное и немедля опять лезут в воду, чтобы извлечь оттуда почти утонувшую зубриху. Спустя несколько минут она тоже оказывается на берегу.
Потом они наскоро обыскивают трясину, где погибла Ниана. Это не настоящие поиски – помочь-то женщине уже нельзя. Что ж, вестоницкое племя добыло зубров, заплатив дань: жизнь Нианы. Равновесие соблюдено, и люди довольны.
На берегу уже началось пиршество. Оба освежеванных зубра дали огромное множество требухи, еще теплой. Хотя мальчишки и принесли из становища огонь и развели костер, у охотников не хватает терпения жарить мясо, и они поедают печень, желудок и прочие внутренности прямо сырыми.
Дети и женщины терпеливо ждут, пока мужчины насытятся. Но сегодня-то точно никто не останется голодным! Все наедятся до отвала.
Мужчины дали женщинам снятую шкуру, и те тут же взялись за дело: разложили ее на траве и начали скрести острыми камешками, одновременно суя в рот соскобленные кусочки мяса. Меньшей шкурой занялись дети постарше и подростки.
За кустами затявкали лисы, привлеченные острым запахом крови и требухи. Бельчонок швырнул в них камнем, разозлился, что они не испугались, и помчался за ними с палкой, чтобы отогнать как можно дальше… Но охотники посмеялись над ним: оказывается, пока он гонял лис на одной стороне поляны, они появились с другой, норовя подобраться поближе к еде и урвать себе немного зубрятины. Тогда Бельчонок отказался от этого бесполезного занятия и только сердито пнул лису, нагло метнувшуюся ему под ноги.
Другая лиса в это время схватила окровавленное копье, лежавшее поодаль, и поволокла его прочь. Еще две плутовки побежали следом и принялись отнимать копье у своей товарки, точно это было невесть какое лакомство.
Очень скоро у места пиршества собрались, кажется, все лисы, жившие в норах Павловских гор.
Каждый охотник держит в одной руке кусок мяса, а в другой – палку, чтобы отгонять назойливых хвостатых воришек.
В кострище уже скопилась целая груда раскаленной золы, так что можно запекать в ней большие ломти мяса, нанизанные на прутья. Все мужчины с ног до головы покрыты кровью. Они не смывают ее. Нет. Они гордятся своей кровожадностью! Многие нарочно размазывают кровь по телу и радуются тому, что лица у них становятся красными. Они ухмыляются, скалят зубы и выглядят устрашающе. Но им это ужасно нравится. По их мнению, чем больше на мужчине крови, тем удачливее он в охоте.
Копчем по-прежнему сидит под кустом и смотрит на воду. Он грызет запеченный в золе хвост добытого зубра: мясо он уже обкусал и теперь, громко причмокивая, высасывает костный мозг. Иногда он почесывает ногу, но явно бездумно, не обращая внимания на комаров.
Вдруг рядом что-то хрустнуло – и мальчик насторожился. Из кустов высунулась морда голодного волка.
Копчем вздрогнул от неожиданности, и волк спрятался. На помощь мальчик звать не стал – он уже большой! – а тихо встал и огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь оружия. Увидел несколько копий, воткнутых в землю. Взял одно и собрался уже вернуться обратно к кусту, но тут Лохмач – старый, однако же сильный и ловкий охотник – бросил ему хорошую необглоданную кость. Мальчик поймал ее левой рукой и пошел искать волка. Он несколько раз куснул мясо, оглядывая высокую траву за зарослями ольхи. Волка нигде не видно. Копчем пошел дальше по берегу… И тут – шелест, прыжок… Волк, мелькнув в траве, мгновенно выхватил кость из руки Копчема.
Не успел мальчишка опомниться, как дерзкий зверь скрылся в зелени. Напрасно Копчем грозил ему вслед копьем.
Ни в коем случае нельзя признаваться охотникам, что волк его провел. То-то бы они посмеялись.
Ну и ладно – подумаешь, кость… Да он вовсе и не голоден.
Стоянка охотничьего племени
Два дня пировало племя на берегу Дыи. Потом, прихватив с собой мясо и шкуры, оно перебралось обратно в стойбище.
Зубренку не повезло. Его хотели увести с собой и оставить на более голодные времена, но он был плохо привязан, так что ночью, испуганный волчьим воем, сорвался с привязи, убежал – и волки его растерзали. К счастью, мяса у племени было в избытке, поэтому о теленке не слишком горевали. Иначе сторожей бы строго наказали за то, что они зазевались и не уследили за животным.
Вокруг костра расселись женщины, которые готовят мясо впрок. Кости из него они уже извлекли и теперь нарезают зубрятину крупными ломтями. Много их наколото на ветки ближайших кустов – так они вялятся на солнце. Едоки даже жевать больше не могут: у них разболелись челюсти. Утомленные непрестанным обжорством, они теперь лениво развалились на траве у родника и возле шатров.
От костра, на котором женщины коптят куски мяса, привязанные к прутикам, тянет едким чадом. Две замурзанные девчушки, Злополучка и Палуша, как раз принесли и сложили возле огня охапки новых тонких веточек. Шкута протянула им обрезок мяса, но обе только сморщили носики, молча перепрыгнули через ручей и отправились рвать щавель за шатром Лохмача. А потом спустились к речке, где рос рогоз с его вкусными молодыми побегами и всякие болотные травы.
К костру подошел быстроногий Заяц с двумя гладкими, тщательно очищенными от коры палками. Заостренный конец одной из них он погрузил в раскаленную золу, а потом принялся шлифовать его – тереть о большой камень. Отличные выйдут у Зайца копья!
Заяц тоже не взял у Шкуты жареное мясо – отвернулся. Да даже проходивший мимо Глотка, чья ненасытная утроба известна всему племени, оттолкнул руку Шкуты с ароматным ломтем мяса и пошел дальше, сопя и утирая с лица пот.
Никому больше не хотелось зубрятины, все уже наелись до отвала и жуют теперь щавель или полынь. Разве что вечером, когда пища переварится, охотники примутся выколачивать мозг из сложенных в кучу костей. Мозг, добытый из прокаленных костей! Нет на свете лакомства лучше! Такое может понравиться даже переполненному животу.
Дети куда шустрее взрослых охотников. Ни минутки не посидят спокойно. Бельчонок слепил из желтой глины фигурку зубра. Воткнул в нее четыре веточки – это ноги. И еще две – в голову: это рога.
Всем мальчишкам глиняный зубр очень понравился. Они отнесли его подальше от стоянки и устроили на него охоту. Смастерили себе луки и поползли к зубру, осыпая его стрелами, к кончикам которых смолой прилеплены острые обломки костей. Во время игры ребята соблюдали все охотничьи правила. Поднимали кверху обслюнявленный палец, чтобы определить, с какой стороны дует ветер, старательно прятались, ползли тихо-тихо, почти неслышно. Когда кому-то удавалось попасть в зубра стрелой, начиналось бурное ликование; стрела торчала в глиняном теле как доказательство охотничьей ловкости.
Мамонтенок, один из отважнейших ловцов племени, захотел пить и направился к роднику, который бил посреди стоянки, но, подойдя к нему, обнаружил вместо чистой воды грязное месиво. Мамонтенок бранился и сетовал, а лежавшие на траве охотники веселились и подначивали его.
– Ну что, Мамонтенок, нравится тебе эта жижа? – кричал Кунья Лапка, известный шутник.
– Ты там смотри все не выпей! – вторил ему Визгун.
Мамонтенок обвел всех укоризненным взглядом и сказал презрительно:
– Все топтались по роднику. Теперь никто не будет пить воду. Упрямец не пить, Визгун не пить – никто! Это плохо, река далеко…
Его слова подействовали. Только сейчас охотники сообразили, что они натворили. Каждый из них ходил запивать сытную пищу, каждый топтался на роднике. И, как обычно, никто не задумался о будущем. Мамонтенок напомнил им, что они по легкомыслию лишили себя источника чистой воды в самом стойбище. После этого все немедля принялись, сердито оскалившись, кидаться камешками, дерном и всем, что попадалось под руку, пытаясь выяснить, кто виноват в случившемся. В общем, повели себя как малые дети.
Мамонтенок же тем временем, не обращая внимания на ругавшихся соплеменников, нашел большую и плоскую лопаточную кость и начал выгребать из родника грязь. Волчий Коготь и Укмас тут же пришли ему на помощь. Юркая Жабка и черноволосая Палуша руками копали канавку, чтобы грязной воде было куда вытекать. Это пришлось по душе и другим ребятам, так что скоро вокруг родника кишмя кишела детвора.
Мамонтенок подкатил валун и поставил его на краю источника, а потом добавил еще несколько камней, чтобы земля и песок не замутнили воду, когда кто-нибудь, решив напиться, опустится возле нее на колени[6 - Родник, обложенный камнями, был обнаружен в 1937 году на стоянке вестоницкого племени на глубине пяти метров. – Примеч. автора.]. Что ж, значит, у племени опять будет чистая вода!
Вынутая из родника грязь очень пригодилась ребятишкам, которые немедленно ею вымазались. Теперь комары и мошки им не страшны! Особенно радовались мальчишки – им казалось, что это делает их похожими на взрослых ловцов после удачной охоты. Девочки же намазали себе только лица, ограничившись на теле парой-другой полосок – для красоты.
Податливая желтая глина пошла у детей на всяческие поделки. Они вылепили фигурки разных зверей, так что скоро на ближайшем скальном выступе их стояло уже целое множество[7 - Фигурки зверей из обожженной глины были обнаружены при раскопках в 1924–1925 и 1934–1935 годах. – Примеч. автора.]. Жабке лучше всего удавались медведи. Один поднялся на задние лапы, второй карабкался по скале, третий чесал лапой затылок. Крушанка же лепила лисичек с длиннющими хвостами.
Тут примчался Бельчонок – мальчишки успели уже расколотить его зубра, так что он тоже принялся за работу. Он решил сделать огромного мамонта. Однако бивни у юного скульптора никак не получались. Предварительно мальчик хорошенько раскатывал глиняные колбаски по своему бедру, но стоило ему прилепить их к мамонту, как они сгибались и отваливались. Наконец Бельчонку это надоело, и он отбросил бивни в сторону: мамонт остался без них. Он и так получился красивым – девчонки, во всяком случае, твердили это в один голос.
Потом Бельчонок вновь принялся за зубра. Глины у него оставалось не так уж много, поэтому он сделал лишь голову. Но та зато вышла на славу! Даже взрослые охотники пришли полюбоваться творением Бельчонка. Мамонтенок сказал, что жалко было бы просто ее выкинуть, и положил поделку в раскаленный пепел костра, чтобы обжечь глину. Теперь она сохранится надолго и поможет племени подманивать зубров, когда опять настанет голод.
Возле своего жилища из шкур, в сторонке от прочих охотников, сидел примолкший Ньян. Он острым кремнем вырезал что-то из обломка бивня мамонта.
Ему час от часу все грустнее: все больше недостает ему Нианы. Он хочет позвать ее – и вспоминает, что жена умерла. Сразу после несчастья он отнесся к нему спокойно, точно волк, потерявший в схватке подругу. Но сейчас его все сильнее обуревает чисто человеческое чувство – потребность в ком-то близком, которого никем нельзя заменить. Да, конечно, Ниана была всего лишь его помощницей и не была ему ровней, но Ньян понимал, что она значила для него больше, чем простая рабыня. Он не умел выразить это словами, однако ощущал гнетущую тоску, переполнявшую все его существо.
Он безмолвно поднялся и медленными шагами удалился от шатра. Охотники, по-прежнему валявшиеся на траве, заметили, что ушел Ньян без топора или копья. Это было необычно. Ни один мужчина не покидает стоянку без оружия, даже если уходит совсем ненадолго. Охотники посмотрели вслед Ньяну, переглянулись, но не произнесли ни слова. Продолжили жевать травинки.
Ньян бродил вокруг стойбища и наконец оказался у одного из рукавов Дыи. Вот оно как, под кустом ольхи кто-то сидит! Наверное, рыбу подстерегает…
Ньян молча прошел мимо. Но потом решил все же заглянуть под куст… Да это же Копчем, один из его сыновей.
Ньян заскулил.
Задумавшийся мальчишка резво вскочил, но узнал соплеменника и улыбнулся.
Ньян остановился.
Отец и сын смотрели на блестящую водную гладь.
Копчем мокрыми глазами взглянул на охотника, который долго был вместе с его матерью и вроде бы приходился ему отцом.
Ньяну не хотелось разговаривать с сыном, так что он повернулся, чтобы уйти. Копчем шагнул на край берега и захныкал. Он указывал рукой на воду.
Только теперь Ньян понял, что стоит над болотистой заводью, где погибла его подруга. Да, это случилось как раз здесь…
Копчем все не опускал руку. Что там?
Ньян вгляделся повнимательнее – из воды торчала какая-то ветка. А может, и не ветка, а…
Он зашел в воду.
И тут же погрузился в тину, ощутил, как бегут вверх по его ногам мелкие пузырьки. Забыв об опасности, он сделал еще несколько шагов. Нащупал в воде толстые ветви – они остались тут после охоты на зубров. Подтянул их к себе и использовал для опоры, чтобы продвинуться чуть-чуть вперед. Идти было все труднее.
Копчем увидел, что Ньян все глубже погружается в трясину, и вбежал в воду следом за отцом. Он протянул взрослому ветку, чтобы тот мог ухватиться за нее. Не то чтобы он испытывал к Ньяну сыновние чувства: он сделал бы это для любого члена племени. Копчем был привязан лишь к матери, что с младенчества заботилась о нем. Отцом и защитником было для него все племя. Копчем – сын своего племени, как и Бельчонок, Жучок, Копуша, Цебик, Лыба и все прочие мальчишки и девчонки, каждый из которых знает только свою мать и думать не думает о своем отце. Любого ребенка защищает все племя – это надежнее, чем защита одного-единственного мужчины.
Хотя Ньян и называл Копчема сынком, тот относился к этому совершенно равнодушно, как если бы ему крикнули, к примеру: «Эй, ты, неряха!» Тем не менее он ценил Ньяна как ловкого охотника, одного из первых в племени. И если Ньян – его отец, что ж, тем лучше.
Из задумчивости Копчема вырвал возглас:
– Ниана…
Ньян схватил утонувшую жену за волосы и подтащил к себе. Его ноги еще глубже погрузились в вязкий ил… и скоро Ньян стоял уже по горло в грязной воде.
Копчем торопливо подобрался к отцу и кинул ему длинную толстую ветку. Ньян сумел ухватиться за нее, и мальчик, собрав все силы, потянул отца из трясины. Он стоял на целой охапке веток и сучьев, ему было на что опереться, и поэтому Ньян спасся. Потом они уже вместе вышли на берег и положили мертвую Ниану на цветущую лужайку.
Переведя дух, Ньян взвалил покойницу на спину.
Мамонтенок с гордостью оглядывает дело своих рук. Вода в роднике опять чистая. Охотники по очереди опускаются на колени и жадно ее лакают. Теперь все хвалят Мамонтенка за сообразительность.
Времени после еды прошло достаточно, так что мужчины вновь рассаживаются вокруг кострища и раскаляют в золе обглоданные кости. Потом их еще горячими разбивают и, причмокивая, высасывают костный мозг. Облизываются, радуются – и отдают кости женщинам и детям: пускай выскребают остатки.
– Хэй-уа-о!
Удивленные возгласы разнеслись над стоянкой племени. Откуда ни возьмись объявился Копчем, а следом за ним – медленно шагавший Ньян с мертвой Нианой на плечах.
Мужчина положил тело, огляделся по сторонам… И окружающие глухим ворчанием дали понять, что одобряют действия охотника, который пришел, чтобы похоронить свою жену, как это и подобает члену славного и могучего племени. Никто даже не спросил, как ему удалось извлечь тело из заводи.
Ниана была хорошей женщиной, а Ньян – ловец хоть куда. Значит, Ниана по-прежнему останется в племени и будет и после смерти участвовать в его жизни. Ее похоронят в кострище – так связь покойной с соплеменниками не прервется.
Ньян, Волчий Коготь и Мамонтенок, не сговариваясь, взяли тело женщины и поместили на раскаленные угли. Ньян снял у себя с шеи красивое ожерелье и положил рядом с мертвой. Это была настоящая гирлянда из просверленных лисьих и волчьих зубов, нанизанных на тонкий ремешок. Ньян очень гордился своим украшением из охотничьих трофеев, которое он мог целых два раза обернуть вокруг шеи.
Каждый член племени хотел заручиться на будущее расположением и поддержкой Нианы и потому шел к погребальному костру с подарком. Покойнице бросали кремневые ножи, скребки, украшения из ракушек, мелких косточек и клыков… Некоторые принесли из шатров свои любимые игрушки – яркие камешки, чем-то приглянувшиеся и потому подобранные в том или ином охотничьем походе. Все это лежало теперь на теле Нианы.
Ньян приволок огромную лопаточную кость мамонта и прикрыл ею мертвую жену. Затем все присутствующие забросали место погребения глиной[8 - Подобная могила была обнаружена 4 ноября 1927 года. – Примеч. автора.]. После того как очистили родник, ее осталось немало. Люди несли даже целые пласты дерна – так что скоро Ниана скрылась под слоями земли и глины.
К небу тянулся столб белого дыма.
Вдруг Копчем захныкал и ухватился за длинную тлеющую ветку. Отойдя в сторонку, он принялся старательно дуть на нее. Только тогда все племя заурчало, хваля Копчема: ведь они чуть было не позабыли сохранить огонь! Хорошо, что Копчем спас его! Умный парень!
