скачать книгу бесплатно
Все вокруг рассмеялись, и ненадолго это тягостное ощущение из-за непогоды рассеялось, чтобы тут же сгуститься вновь. Обернувшись на удаляющийся город, Уильям вздохнул в предчувствии скорейшего разрешения своей судьбы. Несмотря на дождь и слякоть, он воодушевленно представлял, сколько же всего его ждет в пути. И вот, поерзав в седле с непривычки, он приготовился к долгой дороге.
* * *
Отряд находился в пути весь день. Дождь поутих только ближе к ночи. Гора, у которой лежал Брасо-Дэнто, осталась далеко позади, на северо-западе, а ее мрачный силуэт терялся в сгущающихся красках наступающих сумерек. Перекусившим ячменными лепешками воинам хотелось нормально поужинать, покормить коней и улечься спать, поэтому на ночлег все остановились в попутном Ферранте. Наутро все, выспавшись, набрали в Ферранте провизию и отправились дальше по размытому тракту.
Уильям вывел свою серую кобылку из денника. Кое-как, совершенно не умеючи, он оседлал ее и перебросил седельную суму через заднюю луку.
Из небольшого города они попали на широко раскинутый луг – из-за разлива реки он превратился в пойму. Со слов гвардейцев, которые часто выезжали с графом и потому знали все ближайшие окрестности, Уильям выяснил, что на протяжении нескольких дней им придется ночевать под открытым небом. День постепенно истончался, а тучи иной раз расходились – и тогда можно было скинуть капюшон и осмотреться. Впрочем, смотреть было особо не на что. Кони брели по приподнятой над землей дорогой, а справа и слева от них раскинулись озерца, в которых отражались хмурые тучи.
Когда стало темнеть, сэр Рэй подъехал к графу.
– Господин, впереди Белая Бетса, – сказал капитан. – Там, дальше, мост, а перед ним – высокий холм. Давайте остановимся на ночлег на том холме, чтобы не спать в луже.
Граф не отвечал. Он рассматривал мутные речные воды.
– Если нет, то можно устроиться на ночлег и за мостом, – продолжил капитан, думая, что господина что-то не устраивает.
– Ждите здесь, – после минутных раздумий ответил Филипп. Затем он направился к волочащемуся в хвосте Уильяму. – Ну как, освоился в седле?
Уильям довольно кивнул.
– Хорошо, следуй со мной.
Без лишних слов Филипп движением пяток ускорил коня, который сошел с дороги и побрел по жухлой мокрой траве, порой проваливаясь по колено в грязную жижу. Чтобы не отставать, его спутнику пришлось ласково поторопить свою серую кобылку, и она, повинуясь, затрусила следом. Чем ближе они становились к реке, тем беспокойнее вглядывался граф в окрестности.
– Вы чем-то встревожены? – спросил Уильям.
– Это старая дорога, – ответил Филипп. – И осенью мало кто ей путешествует, так что нужно быть настороже.
– Но в чем опасность? Если нет людей.
– Тебе ли не знать, Уильям, – сказал граф, едва улыбаясь. Он подъехал к берегу реки и остановился. – Там, где нет людей, обязательно будет кто-нибудь другой. Многие демоны предпочитают первородные земли. Им не по нраву города и поля, а также наши сады. Так что нужно убедиться, что ничто или никто не выскочит на нас из реки.
Уильям тоже оглянулся. Они остановились на грязевом берегу крупной из-за паводков реки, которая обычно воду имела белую, за что и получила имя Белой Бетсы. Сейчас же вода была мутна из-за грязи, песка и ила, а вокруг нее раскинулись бескрайние равнины, где местами прорывались одинокие и чахлые деревца. Но помимо скудной природы здесь больше ничего не имелось – а если бы имелось, то точно не осталось бы незамеченным.
– Вроде ничего страшного, – тихо заметил Уильям.
– Вроде да… – пристально взглянул на него граф.
Они начали возвращаться к поджидающей группе, и граф дал добро на бивуак. Пока гвардейцы занимались обустройством, Йева и Леонард, понимающие, зачем их отец отправился к Белой Бетсе в сопровождении рыбака, смотрели на него в нетерпении. Тот незаметно для молодого Уильяма пожал плечами – кельпи не появилась.
* * *
Ближайшие куцые деревья были срублены. Прислуга достала утварь и, с трудом разведя огонь на сильном ветру, поставила котелок на треножник. Туда полетели лук, зерно для похлебки. Сидевшая на лежанке служанка Эметта подшивала оторвавшуюся с плаща Леонардо фибулу, недовольно поджав губки – ветер трепал ее работу, зло раскидывал ее длинные мышиные волосы. Йева же сидела на берегу на камешке и любовалась закатом: скудным и унылым из-за далекой тучи, перекрывающей солнце. Туча стремительно приближалась, всем своим видом грозя затяжными дождями.
Уильям расседлал серую кобылку и тоже глядел на горизонт, не находя себе занятия. Здесь в отряде каждый знал свое дело, и лишняя помощь могла оказаться помехой. Но скоро к нему подошел сэр Рэй, который остался в красном поддоспешнике и даже без доспехов напоминал медведя.
– Вы вроде рыбак? – осторожно спросил он, поначалу считая, что Уильям вырос в зажиточной семье, но шутка графского сына заставила его отказаться от этой гипотезы.
– Да.
– Пойдемте со мной, – а когда они пришли к берегу, рыцарь показал на удочку. – Я сказал прислуге взять удочку, чтобы мы не жрали в дороге одни лепешки да вяленое мясо, – и он принялся бурчать. – Но что я делаю не так, а? Чертову наживку я прикрепил, что этой треклятой рыбе еще нужно?
– Хм… – задумался Уилл. – Врать не буду, в таких спокойных водах я ничего не ловил и не ведаю, какая рыба здесь водится. Но предположу, что ее неплохо было бы подкормить.
– Чем? Или скорее, как? Видите, как далеко приходится кидать удочку – у берега слишком мелко из-за разлива!
С просьбой немного подождать Уильям побежал к поварам. Осмотревшись на месте стоянки, он подобрал холщовый мешочек из-под лука, затем полез к котлу, над которым колдовали двое слуг – те спорили меж собой касаемо приправ. Прислуга почтительно расступилась. Молодой спутник графа взял из рук одного деревянный черпак, нагреб в мешочек немного разваренной пшеницы, затем скрутил его. Он вернулся к ждущему его капитану и передал ему эту импровизированную прикормку.
– А я как-то и не додумался… – рыцарь почесал затылок.
Мешочек со шлепком плюхнулся в реку.
Чуть погодя, после разрешения рыбака, Рэй закинул удочку в указанное ему место. Мужчины нахмурили брови и настойчиво вперились в воду, как охотники, поджидающие добычу. Прошло несколько минут. Наконец, удочка подернулась, и рыцарь резко потянул на себя – на крючке извивалась серебристая толстотелая рыба.
– Давайте еще! – сказал Уильям.
– Сколько же их там! – азартно воскликнул рыцарь. Чуть дальше по течению бурлила вода – рыба поедала прикормку.
Пока решивший развлечься капитан и Уильям вылавливали одну рыбину за другой, забавляясь, за ними внимательно следили. Стоящий на достаточном отдалении, на пригорке, Филипп задумчиво переводил взор то на темную реку, то на рыбака. К нему изящной походкой подошел его сын и презрительно ухмыльнулся:
– Ну и где его хваленая кобылица?
– Еще не вечер, сын, – заметил граф Тастемара. – В любом случае, мы живы и целы, так что если он и сказал правду, то вряд ли нам что-нибудь угрожает. А если соврал… что же, тогда нам тем более ничего не угрожает.
А между тем, сумерки сгущались.
– Ничего себе, – восхищенно говорил рыцарь, доставая уже седьмую по счету рыбину. – Нужно будет в Брасо попробовать так половить – на зерно.
– Там течение стремительное. Оно быстро унесет прикормку, – улыбнулся Уильям такому понятному для него факту. – В горных реках вода прозрачная, а рыба там сильная, быстрая. И если она увидит опасность, может не взять наживку. Ловить ее нужно иначе.
– Целиком согласен! – сэр Рэй подскочил с корточек и сгреб пойманную рыбу. – Похоже, сегодня с наваристой ухой мы припозднились, но вот завтра нас с вами ждет славный завтрак.
– Похоже на то, – улыбался Уилл, готовый уйти.
– Подождите, подождите, не торопитесь! Послушайте, если у вас будет желание, то я могу поучить вас фехтовать, – рыцарь замялся, не зная, как бы деликатнее объяснить. – Все-таки путь предстоит тяжелый – и всякая дрянь может произойти.
– Я буду благодарен вам, сэр Рэй. Правда, боюсь… это будет скорее не учебой, а посмешищем.
– Понял вас! Тогда предлагаю заходить для этого куда-нибудь за холмы.
– Хорошо, спасибо…
– На здоровье! Начнем прямо с завтрашнего вечера.
Покидав рыбу в мешок, капитан присел на лежак подле трещавшего искрами костра. Оруженосец передал ему деревянную миску с похлебкой, и Рэй быстренько с ней разделался. Закусывал он ячменными лепешками и вяленым мясом, взятыми из Брасо-Дэнто.
В потемках все громко стучали ложками по дну посудин, выгребая и выпивая все досуха. Только Филипп, его дети, Уильям и трое слуг сидели, укутавшись в плащи, и смотрели на голодных воинов. К еде они не прикоснулись. Затем со стороны сытых гвардейцев послышались традиционные молитвы и восхваления Ямеса за предоставленный ужин.
Свалив посуду в кучу, все разошлись по лежанкам, укрылись плотными стегаными льняниками и тут же провалились в сон. Слуги перемыли в реке деревянные миски с ложками, вычистили чугунный котелок и присоединились к спящим. Только два дозорных, расхаживая, караулили отдыхающий отряд. Леонард и Эметта лежали подле друг друга под одним широким льняником, а Йева свернулась калачиком на соседней с графом подстилке. Один только Уильям бросал тоскующие и долгие взгляды в сторону реки. Время от времени ему казалось, что на него смотрит бодрствующий Филипп, но, в конце концов, и граф решил подремать, укрылся льняником и вроде бы впал в забытье.
* * *
Уильям выждал, поднялся, бесшумно переступая через спящих вокруг затухающего костра людей. Так он покинул лагерь… Затем он спустился с холма и зашел за другой, покряжистее, но меньше, – дабы исчезнуть из поля зрения часовых.
Вдоль бережка он неспешно шагал четверть часа, пока не остановился. Ночь дышала сырой осенью. Тихая гладь разлившейся из-за паводков реки была сродни зеркалу, и ничто не нарушало красоту отражающихся луны и звезд. Лишь изредка налетал хозяйничающий на этих просторах ветер – и тогда по воде пробегала недолгая мелкая дрожь, однако спустя миг красота разравнивалась и вновь застывала.
– Вериатель, – шепотом позвал мужчина.
Где-то у берега вдали плеснулась рыба.
Тишина.
– Вериателюшка… – он позвал уже чуть громче.
Он начал беспокоиться, что кельпи не явится. Его угнетала эта долгая разлука. Разочарованный Уильям хотел уже было подняться с валуна и вернуться в лагерь, как в середине реки забурлило.
Из сомкнутых вод, будто по ступеням, взобралась темно-мышастая кобыла. Она медленно побрела в сторону берега, качая большой головой из стороны в сторону. Кельпи шла по лунной дорожке; ее глаза тоже светились желтой луной, хвост подрагивал, а копыта касались воды, словно земли. Наконец, она сошла на каменистый берег, повернула к зовущего морду – и на него поглядели ясно-голубые глаза.
Уильям словно вернулся в детство. Счастливый, он подбежал и обнял морду кобылы, поцеловал ее в красивый лоб, погладил по бархатистой шее.
– Ты не представляешь, как я скучал! – ласково произнес он, прикрыв глаза. Он вдыхал илистый теплый запах, что был для него таким родным.
Вокруг него задрожал воздух.
Шею рыбака обвили вечно холодные ручки, отчего его гамбезон сразу же отсырел. Уильям открыл глаза и увидел смеющееся лицо Вериатели. Он приобнял ее за худенькую талию, и тут уже даже его рукава сделались мокрыми от серого платьишка, которое никогда не было сухим. Истосковавшись по ней за долгие полгода, он ласково посмотрел на нее и поцеловал – на губах остался привкус тины.
– Ты знаешь, – начал рыбак. – Столько всего произошло с той поры, когда ты спасла меня у озера!
От этого Вериатель рассмеялась и с фырканьем вырвалась из сплетенных вокруг нее объятий. Вскидывая ножки, на которых красовались сандалии с ленточками, она навеселе заплясала. Еще некоторое время она совершала свой дикий, никому непонятный танец, по которому ее избранник понял – она радуется. Затем она также резко замерла. Довольно тряхнув черными как смоль волосами, причем тряхнув ими так, словно это шелковистая грива, она обернулась.
Всплеск. И гладь реки вновь заволновалась, а из воды на поверхность теперь поднимались другие кельпи. Удивленный Уильям наблюдал, как сначала одна лошадь, юная, с лоснящимися черными боками и длинной гривой, подставилась под звезды. За ней показалась вторая, белоснежная и крупная, – жеребец – он последовал за кобылой. Потом из темных глубин возникла третья голова, четвертая и, наконец, пятая. Грациозно покачиваясь, пятеро лошадей выбрались на берег и двинулись в сторону пары. Они шли немного боком, склонили головы и глядели на чужака подле их сестры, а в их умных глазах также призрачно светила желтая луна.
Уильям сделал шаг назад. Но Вериатель удержала его за руку, и он остановился – он доверял ей. Прекрасные кони, все как на подбор величавые и гордые, подошли и стали обнюхивать рыбачка, не касаясь.
Юная кобыла, черная, как ночь, и только вышедшая из возраста жеребенка, приблизилась и тряхнула мордой. Она шумно втянула воздух, потом чуть приподняла хвост, навострила уши. Затем она радостно-весело заржала. Сделав еще шаг вперед, кобыла сама потерлась о ладонь Уильяма. Затрещало, и в воздухе скользнула голубая искра – такая же, как много лет назад на Сонном озере… Уилл погладил эту кобылу за холкой, отчего та фыркнула и склонила шею.
Вериатель отчего-то довольно рассмеялась, словно эта встреча пришлась ей по душе. Она прыгнула в сторону – и в один миг перевоплотилась в темно-мышастую лошадь.
Остальные кельпи, которые растеряли всякий живой интерес к вампиру после обнюхивания, развернулись и стали медленно возвращаться к воде. Вороная и темно-мышастые кобылы, пританцовывая, заржали, попрощались, потрясли гривами и последовали за ними.
Завороженный Уильям смотрел, как все кельпи перешли на рысь и поскакали по глади реки дальше по течению. Время от времени какая-нибудь из них игриво ныряла в воду и выскакивала сбоку от другой лошади, обдавая брызгами, на что та отвечала веселым ржанием.
Резко похолодало. Темная туча начала наползать на луну и россыпь звезд; поверхность реки почернела, и кельпи пропали где-то во мраке, который уже не мог раздвинуть даже взгляд бессмертного. Тогда Уильям присел на каменистый берег и, потирая пальцы, задумался о вороной кобыле. Неожиданно за спиной что-то тихо хрустнуло… Рыбак резко обернулся. На вершине холма стоял, присогнувшись, граф Тастемара – возвращаясь назад в бивуак, он по неосторожности наступил на ветку, сокрытую под сгнившей травой. Понимая, что раскрыт, он спустился по мокрой земле к Уильяму.
– Извини, не удержался, – как-то неловко, впервые смутившись за долгое время, произнес он. – Я знал, что ты пойдешь звать свою кельпи – и мне захотелось увидеть это собственными глазами.
– Но вы же спали… – улыбнулся широко Уильям.
– Это был тактический прием, – лукаво ответил Филипп и уселся рядом.
Они оба в молчании уставились на черную гладь реки, завернувшись в теплые плащи. Каждый размышлял о своем – никому не хотелось нарушать это мимолетное очарование увиденного, пока граф не произнес тихо:
– Я и не думал, что когда-нибудь увижу их еще… Такое чувство, будто вернулся в детство – в Алмас, к реке Брасо.
– Их раньше было больше? – спросил Уилл.
– Конечно! – сказал граф и принялся вспоминать. – Знаешь, Уильям, когда я был совсем мал, еще мальчишка, то часто видел их там, на горизонте огненного заката. Или в серой дымке утра, когда приходил на реку с удочкой, а они шумели в камышах. Их много было. И никто раньше не удивлялся тому, что из воды могла, например, вылететь рыбина и шлепнуть по лицу. Характер-то у кельпи вредный, своеобразный.
– Быть может, они и перебрались сюда из Алмаса.
– Не исключено, – сказал Филипп. – Тут на полдня пути ни одного поселения, зеленые пойменные луга и много рек. Им здесь раздолье.
– И все же странно, что Вериателюшка услышала мой зов… – Уильям задумчиво сцепил пальцы под подбородком.
– Не стоит недооценивать их возможности. Мне кажется, в их власти появиться из любой реки, озера или даже дождя. Скорее всего, просто твоя кельпи была рождена вблизи Сонного озера. Впрочем, как и та вороная кобыла, самая юная из всех, – и граф хитро посмотрел в сторону резко раскрасневшегося Уильяма, увидел его обескураженное лицо и расхохотался.
– Да я… Ох… господин, это же вилами по воде…
– Да-да, – Филипп с задорным смехом толкнул его локтем.
– Честно признаться, – улыбнулся Уилл, – когда они вышли из воды, я уже мысленно простился с жизнью.
– Да я тоже с тобой попрощался, что уж говорить-то, – Филипп достал платок из подвязанного к поясу кошеля и стал вытирать мокрые от смеха глаза. – Наемники с юга. Высшие маги. Кельпи. Вторая кельпи. И все это за каких-то полгода! Ох, Уильям, откуда ты такой свалился мне на голову?
– Из Малых Вардцев, господин, – ответил тот, плутовато сощурив синие глаза.
Филипп вздохнул, набрал полную грудь и шумно выдохнул. Когда он успокоился, то крепко призадумался и, как показалось Уильяму, даже помрачнел. Чуть погодя граф встал с бережка, отряхнул плащ.
– Ладно, пойдем назад в лагерь, Уильям из Малых Вардцев, – произнес он насмешливо, но беззлобно, и стал медленно подниматься по мокрой и скользкой земле на холм.
Лагерь по-прежнему был погружен в сонное царство, и лишь сменные часовые осоловело оглядывали унылые равнины, насколько хватало остроты их зрения. Они непонимающе взглянули на прогуливающихся в ночи господ, хотя виду и не показали – была б их воля, они бы уже спали без задних ног, а не стояли на карауле.
* * *
К рассвету черная туча полностью покрыла небо и извергла из себя дождь. Хлюпая по грязи, слуги заторопились водрузить навес над закипающей в котелках ухой. Два вампира-слуги – Чукк и Грон – совершенно мокрые, получившие упрек от графа за несообразительность, но довольные, что спасли еду, теперь горячо спорили у полевой кухни.
– Брат мой, – упер руки в бока Чукк, – я тебе еще раз говорю, что в уху надо положить окимон!
– Тут рыба тиной пахнет, чуешь? А?
– Ну, чую.
– Так окимон только обострит. Не клади его!
– Нет, он наоборот уберет запах, – возразил Чукк, подсыпая в кипящую уху травы.
– А вкус? – взмахнул руками Грон. – Вдруг вкус станет хуже, балбес? Ты в первый раз что ли готовишь рыбу из тихих илистых рек?
