Старый замок

скачать книгу бесплатно


– Для чего ты её привёл? – спросил я, не понимая, к чему он клонит.

– Я хочу… Это… Хочу… Ну, ты понимаешь, – прошептал Кирилл. Я не понимал, о чём он говорит, а Кириллу слова давались с трудом. Он тоже не имел сексуального опыта, а поэтому стеснялся называть вещи своими именами.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

Кирилл зашикал, чтобы я выражался тише. Ира могла услышать наш разговор, и тогда у нас точно бы ничего не вышло. Тем временем Гаврилова наблюдала за нами. Её глаза следили, будто стараясь прочитать по губам. Её жидкие косички лежали на плечах.

– Я хочу сделать с ней… это, – признался Кирилл.

– Ты хочешь с ней переспать? – переспросил я, и Кирилл снова зашипел.

Гаврилова захихикала. Она всё услышала, и злобный взгляд Кирилла привёл меня в ужас. Он бы накинулся на меня с кулаками, если бы Гаврилова не промурлыкала, что тоже хочет сделать это. Причём с нами обоими. Несколько глотков пива разморили её. Её язык заплетался, а зрачки светились, словно ночные фонарики.

Кирилл обрадовался. Никогда раньше я не видел его таким счастливым. Я знал, что никаких нежных чувств к Гавриловой Кирилл не испытывал, и ему было плевать, кто раздвинет перед ним ноги. Но Ира приняла радость Кирилла на свой счёт. Она неуклюже стянула платье. Надо сказать, что фигура у Гавриловой была, что надо. Я отметил про себя, что если бы она носила не такие мешковатые вещи, то могла бы иметь кучу поклонников. Мужчины в первую очередь ведутся на внешнюю оболочку, а уж потом смотрят на внутренний мир, в существование которого верят только женщины.

Кирилл коснулся чашечки чёрного лифчика, и тут же его рука одёрнулась, словно её обожгло. Гаврилова рассмеялась, и в ушах зазвенело. В подвальной тишине её смех казался особенно противным.

Зануда Гаврилова станет моей первой женщиной. От этой мысли меня самого пробрало на дикий ржач. Я хохотал, пока в животе не закололо.

– Давай ты будешь первым, – сказал Кирилл. Он решил, что его неопытность так рассмешила меня. Впрочем, Гаврилова тоже так подумала, потому что теперь стояла перед нами полностью голая. Бельё присоединилось к платью. Её одежда бесформенной кучей валялась на пыльном полу.

Я решил рассмотреть женское тело, ведь раньше никогда не видел девушку голой. Фотографии обнажённых женщин в журналах – совсем не то. У них были огромные сиськи, которые они с трудом удерживали в руках. Промежность у них была абсолютно лысой и заманчиво блестела. Тело Гавриловой было совсем иным. Маленькие соски торчали в разные стороны на небольших округлостях. Если бы не лифчик, то Гаврилова казалась бы совсем плоской, хотя без него именно такой и казалась. Промежность её была в длинных и черных волосах, которые уродливо завивались. Но, несмотря на существенную разницу между теоретическим и реальным образом женщины, член стоял колом. Такое бывало со мной частенько по утрам.

– Пусть ложится, – скомандовал я.

Гаврилова послушалась. Теперь её молодое тело лежало на диване, который мы с друзьями притащили с помойки. Обивка дивана напоминала рыболовную сетку. Пружины вылетели из него, но мы не жаловались.

– Может, всё-таки ты будешь первым, – предложил я Кириллу.

Нет. Я не боялся. Почему-то я был уверен, что заниматься сексом несложно, и у меня всё получится. К своим почти четырнадцати годам я был достаточно образован в сексуальном плане благодаря просторам интернета, на которых в открытом доступе лежало обилие порнухи.

Я предложил Кириллу быть первым, потому что идея трахнуть Гаврилову на «Сходном месте» пришла в голову именно ему, и было бы нечестно лезть вперёд. Это всё равно, что сделать первым глоток пива из единственной бутылки, которую принёс друг.

Но Кирилл отказался. На его лбу выступили капли пота, как будто бы секс уже состоялся. От него исходил страх.

Я молча снял штаны и трусы, а потом опустился на диван. Гаврилова раздвинула ноги, и передо мной открылся вертикальный разрез, обрамлённый жёсткими волосами. Я стоял перед ним на коленях. Я провёл по нему пальцами. Он был влажным и липким.

Впрочем, никаких прелюдий мне не хотелось. Я вошёл в неё, обнаружив, что Гаврилова уже не девственница. Кончил я практически сразу, но Гаврилова осталась довольна.

Следующим был Кирилл. Он возился гораздо дольше. Я курил, наблюдая за ними и думая, что у зануд и тихонь есть маленькие тайны.

21

Виктор замолчал. Дышать становилось всё сложнее. Час уже должен был пройти. Просто обязан. Ещё несколько минут, и Виктор задохнётся от боли.

– Рассказ окончен? – спросил Крис.

Виктор хотел кивнуть, но вовремя опомнился. От кивка вилка располосовала бы всю шею.

– Да, – пробормотал он.

– Тупая история, – заметил Крис, и зрители поддержали его аплодисментами.

Виктор ничего не сказал в ответ. Подростки часто ведут себя глупо, но если дело касается секса, их глупость одинакова. Девушки лишаются девственности из-за любви, а парни – чтобы самоутвердиться. Виктор вспомнил, с какой гордостью он говорил друзьям, что у него уже было это, и улыбка растянулась на его лице.

История не была тупой. Она была пошлой, грязной, но не тупой. Чего ожидали эти напыщенные мажоры?! Рассказа о шёлковых простынях и девушке, которую добивался весь город, но она ответила взаимностью лишь Виктору? Что же случилось с остальными?! Они разбогатели, и заключили обидчика в колодки, а потом зафиксировали шею уродливой вилкой с четырьмя зубами. Такой истории ждала публика?!

Но именно такая история была бы тупой. Только в кино у главных героев красивые истории, а реальность всегда пахнет сыростью и гнилью. Точно так же, как пахло «Сходное место», благодаря которому Виктор стал мужчиной.

– Первый эпизод закончен, – объявил Олег Юрьевич.

Виктора переполняла радость. Наконец-то он избавится от вилки. Наконец-то сможет нормально дышать. Впрочем, впереди его ждали ещё два эпизода, и одному богу известно, что «Старый замок» приготовил для него.

Крис вытащил вилку, но боль не прошла. Теперь Виктор мог кивать и ворочать головой, зная, что плоть не будет разорвана больше, чем уже разорвана. Пальцы провели по местам, в которые упирались зубы вилки. На подушечках осталась кровь. Виктор вытер её о штаны.

– У зрителей есть вопросы, – сказал Крис.

Олег Юрьевич сделал знак рукой, и какая-то женщина спросила, что стало с Ирой Гавриловой.

– Отвечай, – скомандовал Крис.

– Ира Гаврилова больше не приходила на «Сходное место». Она сделалась посмешищем. Дело в том, что подростки не умеют держать язык за зубами. Я и Кирилл за один вечер превратились в самых крутых парней района, потому что у нас было «это». Конечно, на следующий день все знали, что Гаврилова угостила нас выпивкой, а потом с удовольствием раздвинула перед нами ноги. Девчонки перестали с ней водиться. Они показывали на неё пальцем и обзывали шалавой. Мальчишки преследовали Гаврилову, надеясь, что им повезёт так же, как мне и Кириллу, но подавленная прессингом Гаврилова отвечала им отказом. Слухи о том, что Гаврилова уже не девочка, дошли до её родителей. Они выпороли нерадивую дочь, может, даже узнали, с кем она перепихнулась впервые и сколько у неё партнёров было до нас. После этого семья Гавриловых переехала в другой город.

Виктор выдохнул. Боль отпускала.

– Тебе не было стыдно? – спросил кто-то.

– Чего я должен был стыдиться? – уточнил Виктор.

– Из-за тебя бедная девочка опозорилась на весь город.

– Во-первых, она сама предложила воспользоваться её телом, которое уже было подпорченным. Во-вторых, я не должен был отказываться от возможности узнать, что такое секс на практике. В-третьих, она не просила молчать о случившемся. Гаврилова не была бедной девочкой. Она была тихоней и занудой, в подсознании которой царил разврат. Подростки думают только о себе, и мне было абсолютно плевать, опозорится она или нет.

– Тебе должно быть стыдно сейчас!

– В таком случае всем зрителям тоже должно быть стыдно сейчас, а они уже не подростки, которые не понимают, что другие люди тоже что-то чувствуют. Вы издеваетесь надо мной. Почему же вам не стыдно?

– Ты добровольно согласился на роль узника.

– Гаврилова тоже добровольно согласилась… на роль шлюхи.

22

Разговор мог быть бесконечным, и Виктор предложил перейти к следующему эпизоду. Он знал, что раньше времени его не выпустят из этого злачного места, поэтому хотел отмучиться как можно быстрее. Крис согласился с ним, что было крайне удивительно.

– Следующий эпизод называется «Подвешивание», – объявил Олег Юрьевич.

Публика разразилась бурными аплодисментами.

Виктора передёрнуло. Его, как минимум, подвесят. Как максимум, в наиболее извращённой форме. Сколько ему придётся висеть? Час? Два? Если он задохнётся? Почему-то Виктору казалось, что он будет висеть с верёвкой вокруг шеи. Рука невольно потянулась к шее. Кожа была горячей, и на ладони остались следы крови.

«Я не выйду отсюда живым… Они задушат меня…» – промелькнуло в голове.

На глазах навернулись слёзы. Марина была далеко. Быть может, она тоже не спала, успокаивая Инночку и проклиная про себя неудачника-мужа. Хотел бы он сейчас быть рядом с ней. Крик ребёнка невыносим, но все неудобства относительны.

По сравнению с сегодняшней бессонной ночью все прошлые ночи представлялись спокойными. Инночка ревела и не давала уснуть, но никто не издевался над истерзанным телом отца. Никто не заключал его в колодки. Никто не фиксировал положение головы вилкой еретика. Никто не подвешивал. Что же будет в последнем эпизоде? Ему отрубят голову, доведя предыдущие пытки до логического завершения? Или стянут верёвку, обвивавшую шею, как можно сильнее, а потом будут наблюдать, как узник задыхается в конвульсиях? Виктор – актёр, но не тот актёр, который является заложником сценария. Виктор – актёр, который является заложником желаний публики.

Тем временем на сцене появилась виселица. Некая буква «П» с петлёй посередине. Петля уродливо болталась, ожидая нового гостя.

Виктору захотелось курить. Он ощущал себя вором, которого вот-вот повесят, но даже в эпоху средневековья осуждённым на казнь предоставлялась возможность выкурить последнюю сигарету. Виктор же не курил с того момента, как переступил порог этого злачного места.

– У меня есть просьба, – сказал он.

Его голос уже не звучал тихо, словно писк пьяной мыши, и волнистое эхо прокатилось по залу.

– Говори, – сказал Крис.

– Я хочу сигарету.

Глаза Криса округлились. Палач не ожидал подобной наглости.

– Не положено! – рявкнул Крис.

Из зала послышался недовольный гул. Впервые за долгую ночь публика стала на сторону узника.