Солнце на перекладине

скачать книгу бесплатно


Она делала вольные упражнения с танцами, фляками и бланжами, крутилась в воздухе, как заведенная, и заканчивала, приняв триумфальную позу, и на ее смуглом лице появлялась невозможно белозубая улыбка, и карие глаза весело сверкали из-под черной, как смола, челки.

Она нравилась не только Вове. Она нравилась всем другим ребятам тоже. Но все другие ребята прыгали через козла, а Вова не прыгал.

Счастье еще, что Оле некогда было смотреть, как тренируются мальчики. Ей было не до них. У нее своих дел было по горло. Тем более что Олин тренер, огромный, как мамонт, и усатый, как тигр, Ян Янович, никогда Олю (это Олю-то!) не хвалил, а напротив, ругал ее, упрекал, поучал больше, чем других девочек. Потом, спустя некоторое время, Вова понял, что, если тренер кого больше всех шпыняет, это значит, что у этого человека лучше всех получается, и тренер над ним работает, чтобы получалось еще лучше, чтобы довести этого человека в дальнейшем до мирового класса. А если кого, как, например, Вову, не ругают и не шпыняют, значит, никакой надежды в смысле мирового класса на этого человека не возлагают. Но сначала Вова этого не понимал и жалел Олю Султанову.

Однажды папа Розенталь пришел в зал посмотреть, как его Вова успевает. И когда увидел, что Вова вовсе не успевает как раз в прыжке, подошел к тренеру и сказал, что, если можно, он сам потренирует Вову и научит. И тренер разрешил.

И Вовин папа разделся и остался в плавках.

Конечно, у папы был не такой торс, как у Вовиного тренера, и не такой, как у мамонта Яна Яновича, он был все-таки никакой не толстый, а довольно стройный и вполне мог находиться в гимнастическом зале без одежды.

Папа пододвинул мостик к самому козлу, попросил Вову стать на него и попрыгать, держась руками за кожаную спину снаряда. Это было совсем не трудно. Папа говорил: «Выше!» – и Вова прыгал выше и один раз запрыгнул на козла и посидел на нем на корточках. Козел стоял покорно, не шевелился. И Вова, осмелев, стал через козла перепрыгивать – сначала с места, зацепляясь ногами и падая в поролон. Потом стал напрыгивать на мостик с маленького разбега, потом с большого – и стало получаться! И стал прыгать почти как надо, и не падал после прыжка! Это было счастье! Лететь и не бояться! Самое что ни на есть настоящее счастье!

– У, козлище! – в азарте проговорил Вова и оттащил толчковый мостик от козла, ну не на метр, но уж на полметра – это точно, и еще потом немножечко отодвинул. И перепрыгнул, и папу поцеловал в восторге.

Все остальные ребята занимались в это время на перекладине.

– А Розенталь уже прыгает через козла, – сказал Потапов басом.

Он всегда говорил басом – с самого почти что рождения. Он даже, когда еще говорить не умел, вякал басом, наверное. Вот его, наверное, принесли из родильного дома, он завякал своим басом, а его мама не поверила, что это он, подумала, что это папа вякает, и говорит папе: «Ты чего вякаешь, ты опять водки напился?» А его папа и отвечает: «Ничего я не напился водки, это как раз ты выродила такого Потапова, что он вякает басом не хуже меня…»

Тренер взглянул на козла и сказал:

– Давай, Розенталь Вова. И Вова прыгнул как надо.

– Ну вот, другое дело. «Молодец» не сказал, да это и понятно: другие давно уже научились, за что тут «молодец» говорить.

А Балясный Сережа тем временем лепил.

Он вылепил мальчика и взрослого дядю, причем рука взрослого лежала на плече мальчика.

– Это ты своего папу вылепил? – спросил его Вова.

– У меня нет своего папы, – ответил Сережа. – Я вылепил твоего.

4. Отцы оказались в полном порядке

Вова сказал папе:

– Дай мне завтра на спорт два яблока: для меня и для Потапова.

– Почему именно для Потапова? – спросил папа.

– Я его жалею, – сказал Вова. – Он вчера плакал. И сегодня тоже. Он плакал, потому что у него собака пропала.

– Может быть, найдется? – предположил папа.

– Теперь уже нет, – вздохнул Вова. – Потапов-папа увез собаку в лес и там бросил.

– Специально? – удивился папа.

– Специально, – подтвердил Вова. – За то, что она ябеда.

– Кто ябеда? Собака? – еще сильнее удивился папа.

– Собака, – объяснил Вова. – Если Потапов-папа пойдет водки попить, она за ним увязывается. Потапов-папа со своими знакомыми как откроют бутылку, как пробку выбросят, а собака как пробку схватит, и как домой побежит, и как Потаповой-маме пробку покажет! Потапова-мама как закричит! «Он, – кричит, – что, опять водки напивается?» А собака головой кивает, ябедничает. Ну, Потапова-мама надевает пальто, говорит: «Веди». Собака ведет. Вот он ее за это и увез в лес.

Вова, рассказывая, смотрел на папу во все глаза, зрачки его расширились, он даже покраснел от волнения. Он помолчал совсем немного и, прежде чем папа успел что-нибудь сказать, добавил:

– Потапов-папа уже не в первый раз ее в лес увозит. Один раз он даже хотел переехать ее своим грузовиком. Он ее посадил посреди дороги и говорит: «Сидеть». Она послушная, сидит. Он отъехал задним ходом, потом как разгонится, чтобы ее колесом переехать! И уже думал, что переехал, оглянулся, а собака сидит на том же месте, смеется и язык показывает, дразнится. Понимаешь? Она легла между колесами, а когда Потапов-папа проехал, опять села. Он ее двадцать пять раз давил, а она никак не давилась. Тогда он ее бросил и домой уехал, а она домой прибежала по запаху. А теперь он ее так далеко увез и так все вокруг бензином побрызгал, что она ни за что не найдет… А Потапов Коля ее любит.

– Как можно не любить такую умную собаку, – согласился папа и дал Вове два яблока и еще в придачу две конфеты «батончик».

Вова последнее время здорово завирал, но с таким жаром, что Розенталь-старший не решался его осаживать. Например, однажды они шли по улице, беседуя, а возле одного дома на скамеечке сидела какая-то старушка, она проводила их взглядом. Она всех, наверное, провожала взглядом, потому что – чем же ей было еще заниматься, сидя на скамеечке возле дома? А Вова посмотрел на старушку внимательно и даже, когда прошли, оглянулся.

– Ты что, знаешь эту старушку? – спросил папа.

– Знаю, – не моргнув, соврал Вова. – Это хорошая старушка. Я вчера на улице пять рублей нашел, ей отдал.

– Ну и ну! – восхитился папа. – Силен ты, Вова!

– А что, – пожал плечами Вова. – Что жадничать!

Что же касается Потапова Коли, то Вова, придя на другой день с тренировки, рассказал, что все ребята, оказывается, принесли Потапову кто яблоко, кто конфету, кто пепси. Для Потапова это все было кстати, потому что у Потапова, у одного в группе, был зверский аппетит. Тренер только не разрешал ему есть торт, пирожные и кашу. И все. Остальное разрешал. Потапов пробурчал своим басом «спасибо», но гостинцы не принял, вернул.

– Почему же не принял? – спросил папа.

– Потому что Потапов честный, – горячо объяснил Вова. – Дело в том, – сказал он, – собака, дело в том, что все равно домой прибежала. Вот он и не принял. Если бы не прибежала, Потапов бы все съел, а так мы на всех поделили. И для собаки отложили. У нее тоже, Потапов сказал, зверский аппетит.

Однажды в пятницу Вова заявил: тренер велел, чтобы завтра утром все отцы пришли в спортзал, им всем, отцам, придется поработать.

– Ты здесь ничего не сочиняешь? – уточнил папа.

Вова заверил, что здесь – нет.

В субботу Владимир Розенталь отправился в спортзал. Они подходили к зданию спортклуба, весело скрипя первым снежком, отцы юных спортсменов всех трех групп, и знакомились:

– Вы чей будете?

– Я – Перекатова Алеши. В первую смену занимается.

– Лена Перекатова тоже ваша?

– Наша, наша. А вы?

– Я – Розенталя Вовы отец.

– Так Лена же с вашим Вовой в одном классе учится…

– Да, я знаю. И она тоже занимается гимнастикой.

– У нее уже второй взрослый разряд.

– Это в восемь лет?

– Девочки же раньше начинают…

– Мой – Потапов Коля… Здрасьте.

Отец Потапова Коли был слегка полноват, слегка одутловат, слегка небрит, но бодр и энергичен.

– Чего делать-то надо, никто не знает?

Владимир Розенталь смотрел на него с любопытством.

Он против воли представил себе, как этот человек садится в машину, скажем в «КрАЗ», и, насупив брови, дает газ, а на шоссе сидит дисциплинированная собачка.

Хотя все это конечно же было чистейшей фантазией.

– Здравствуйте, товарищи отцы! Это был тренер.

Пыжиковая шапка. Импортная куртка. Сапожки на каблуках. Тренер был в полном порядке. Да и отцы при ближайшем рассмотрении оказались в полном порядке. В том смысле, что все, за исключением, может быть, Потапова, вид имели подтянутый, в общем, даже спортивный. Как это бывает: можно обойти яму, а человек перепрыгнет с удовольствием…

Розенталь подумал, что не случайно это. Кто приучает своего ребенка к спорту? Тот, кто сам любит спорт, в свое время занимался чем-нибудь.

Тренер объяснил суть дела. Спорткомитет выселяет мальчиков из спортивного зала. В зале будут заниматься только девочки. Для мальчиков отводится другое помещение. Но его нужно полностью оборудовать. И в этом деле вся надежда вот на отцов. Пошли смотреть помещение. Это был продолговатый зал, раза в четыре меньше того, который оставался девочкам. Но если толково расположить снаряды, то в нем вполне можно заниматься. Значит, нужно построить гимнастический помост длиной в двадцать пять метров и высотой в метр. Для того чтобы мальчики прыгали с помоста в поролоновую яму и, прыгая в такую безопасную яму, смело крутили передние и задние сальто – одинарные, двойные, бог даст – и тройные. Еще один помост – для брусьев, чтобы и с брусьев соскакивали в поролон. Ну и саму поролоновую яму – эдакую огромную песочницу, набитую поролоновой стружкой. Стружку дадут, доски и фанеру – тоже, и краску. Потому что помещение грязное. Стены и потолок нужно покрасить, в том числе – раздевалку и туалет. Срок – три месяца. Беремся?

– А если не беремся?

– Тогда мужскую гимнастику закроют. У нас результатов нет, мы только начинаем, возиться с нами никто не станет.

– Что ж, мужики, тогда беремся. Для своих пацанов поработаем.

– Куда денешься…

– Не загнивать живому делу…

– А может, и лучше по выходным – чем телевизор смотреть до одурения…

Одним словом, взялись.

Всего отцов собралось в этот раз человек пятнадцать.

Стали выяснять, кто что умеет. Оказалось, кое-кто кое-что умеет. Например, Потапов умеет взять и привезти на своей машине доски. Один был среди отцов майор – он, оказалось, умеет прислать на разгрузку помощь в виде трех-четырех солдат. Если будет такая необходимость. Один был металлист, он взялся крепеж изготовить на заводе, болты принести, шурупы. Один оказался вообще бригадиром плотников. Он тут же достал из кармана карандаш и заложил его за ухо. И стал мерить помещение шагами. Вовин папа, Владимир Розенталь, сказал, что умеет все, если ему покажут – как. Перекатов тоже в таком духе высказался. Он работал в порту крановщиком, работы не боялся никакой. Да и никто из отцов работы никакой не боялся, хотя были среди них и люди сугубо умственного труда. Например, один кандидат наук, один искусствовед и один главный инженер. Главный инженер обладал к тому же некоторыми дополнительными возможностями. Был бармен еще. Бармен сказал, что он работать будет нерегулярно. Потому что, во-первых, он скоро отправляется в заграничную поездку, а во-вторых, суббота и воскресенье у него, как правило, заняты. По крайней мере, с обеда. Но зато в конце процесса, по завершении работ, он берет на себя устройство дружеского ужина в финской бане с использованием самых лучших и недорогих продуктов.

В следующую субботу привезли доски. Доски были длинные, не умещались в лестничном проеме, а зал находился на втором этаже. Пришлось подавать их в окно – это была цирковая работа! Тяжелые сороковки и пятидесятки ставили на попа прямо в кузове и втроем осторожно поднимали, поддерживая, а из окна тянулись две пары рук, хватали, втягивали, наваливались на короткое плечо рычага. В частности, кандидат наук навалился, а Потапов, тренер и Владимир Розенталь подавали доски, стоя в кузове. Главный инженер тоже был на подхвате, там, наверху. А бармена не было. Но тут никто ничего не говорил: все понимали, человек занят. Тем более он предупредил. И тем более обещал финскую баню.

5. Глупая, но добрая

Вова Розенталь учился хорошо, а Лена Перекатова – плохо. Зато поведение у Лены было примерное, а у Вовы – удовлетворительное. Потому что он бесился на переменах. И дрался. Однажды он пришел из школы и объявил:

– Я сегодня в школе подрался.

– Как так? – сдержанно спросил папа. – Почему? «Ругать или не ругать?» – соображал он, призывая на помощь все обрывки педагогической мудрости, которые имелись в его распоряжении. Значит, так: драки, как и войны, бывают справедливые и несправедливые. Важно, из-за чего драка, кто первый начал и с кем подрался – со старшим или с младшим. С младшим нельзя драться никогда.

Но Вова ответил совершенно неожиданно.

Он сказал:

– Я на уроке сидел, сидел. Не двигался. И мне так захотелось подраться! Как звонок прозвенел, я пошел и подрался.

– С кем? – спросил папа.

– С четвероклассниками! – гордо ответил Вова. – Их было трое. Я одному дал в поддыхало, и он упал. Другому дал подножку, и он тоже упал. А третий сам убежал.

– А ты?

– А я через этих переступил и пошел в класс, уже урок начинался.

– Вова, – грустно сказал папа, – ну что это такое? Ты опять врешь.

– Не вру, – с обидой выпалил Вова. – Вот и не вру!

Я вообще никогда не вру! Вот это видел? Смотри сюда: мне тоже немного дали, прежде чем я их уложил!

У Вовы под левым глазом действительно намечался небольшой, но вполне определенный синяк. Что намечался, то намечался. Кто его знает, как было на самом деле? Во всяком случае, Вова был уверен, что все было так, как он только что рассказал.

А в Лене бойкости никакой не было. Она всегда терялась, когда ее о чем-нибудь спрашивали, не знала, как ответить, слов не находила. А когда не спрашивали, тем более молчала. Писала плохо, считала неважно, читала с трудом. Один раз Лена даже по физкультуре чуть двойку не получила. Физкультура была в школьном зале. Учительница всех построила и велела правую руку поднять вверх, а левую отвести в сторону. А потом – левую вверх, а правую вниз. А потом – правую руку в сторону и левую ногу в сторону. В общем, Лена запуталась и стала просто стоять.