скачать книгу бесплатно
Почти счастливая директор, подхватив Ивана под руку, потянула его в костюмерную, где перед зеркалом красовалась уже почти готовая Снегурка.
– Подберите костюм Деду Морозу, у вас есть один час времени, обратилась она к костюмеру и по совместительству завхозу тете Даше, затем довольная решенной задачей направилась в гущу повседневных организационных директорских проблем, но задержавшись на выходе добавила, – Найдите какой-нибудь приличный баян, я ушла, но я здесь.
– Так это мы с Вами, Иван Иванович, сегодня будем отдуваться? – стрельнула Вероника через зеркало глазками, продолжая заниматься костюмом.
– Ничего, как-нибудь отстреляемся, Вы только патронов мне подкиньте, я имею ввиду текст, слова поздравления, а дальше уже по ситуации.
– А Вы не из пугливых, смелость города берет, шутливо броила она и уже серьезно продолжила:
– Я напишу текст на новогодней открытке, и если не сможете запомнить, не беда, – берите открытку и зачитывайте текст, как телеграмму, всё просто и оригинально, из уст Деда Мороза любой текст принимается восторженно. Инициативу ведения вечера беру на себя, следите за мной и включайтесь по сигналу, нам главное – праздничное приветствие и хоровод «в лесу родилась елочка…», – сыграть сможете?
Он утвердительно кивнул и добавил:
– Не сомневайтесь, не подведу, буду внимателен, но там, как я понял, не детский утренник?
– Веселая взрослая компания под градусом легко впадает в детство, здесь даже проще.
Ему с первых дней понравилась эта жизнерадостная и общительная заведующая отделом, зеленоглазая и с тонким разлетом бровей, мягким овалом лица и шикарными, спадающими на плечи шёлковой волной русыми волосами. Ему иногда казалось, что он готов влюбиться, что они могли бы стать хорошей парой, но мешали то занятость, то его нерешительность преодолеть дистанцию служебных отношений.
Дальше все занялись подготовкой сказочных персонажей: Вероника писала тексты, костюмер из глубины помещения выносила детали старого комплекта костюма, Иван все это примерял, прикидывал, она подшивала, в парике с бородой и усами, в сверкающей шапке он преобразился до неузнаваемости.
Через час сборов всё было готово, оба персонажа выглядели достоверно и убедительно, осталось проверить найденный баян. Иван взял несколько аккордов, видавший виды «Туляк» прилично держал мехами воздух, а кнопки отзывались довольно звонко.
Управление «ДальЭнерго» располагалось в хорошо отремонтированном четырехэтажном здании на центральной площади рядом с Горкомом КПСС, на расстоянии двух автобусных остановок. Добираться общественным транспортом в набитом пассажирами, как «сельди в бочке» было рискованно, поэтому решили двигаться пешком, из расчетного времени полчаса до места назначения.
Толпы прохожих расступались перед сказочными персонажами с улыбками и приветствиями, изумленные ребятишки, раскрыв рты останавливались и пытались понять – они настоящие или как?
В вестибюле их встретил подтянутый, с армейской выправкой дежурный и по телефону доложил кому-то о прибытии гостей. По маршевой лестнице к ним стремительно спустилась импозантная, увешанная золотыми украшениями, в богатом бархатном платье, с неимоверно высоким начесом на голове председатель профкома Коновалова.
– Дорогие гости, ждем-ждем вас, народ волнуется, деловая часть закончена, все уже сели за столы. Они поднялись на третий этаж, председатель переложила из коробки в мешок Деда кучу различных сувениров: коробки цветных карандашей, электроплойку, бигуди в наборе, механическую бритву, духи «Тет-а-Тет», «Может быть», «Сигнатюр», «Ландыш серебристый», «Красная Москва», Советское шампанское, шоколад и прочую мелочь, распахнула дверь в шумный зал и объявила многозначительно: «Ваш выход!»
Просторное помещение с большими окнами и тяжелыми шторами было обставлено накрытыми столами вдоль стены, другая половина была свободна, где в центре сверкала ёлка. Столы поразили вошедших гостей богатством и разнообразием: бутылки шампанского вперемешку с коньяком, водкой и марочными винами, нарезки копченых колбас, сервелата, красной рыбы, икра черная – красная, горы апельсинов, яблок, ананасов и бананов, шоколадные конфеты в вазах и россыпью по всему столу. Отмечавших наступающий 1971 год было человек двадцать, управленцев-энергетиков: инженеры, экономисты, финансисты, снабженцы – одним словом элита технической интеллигенции. Присутствующие уже дважды поднимали тосты за успешное выполнение плана по итогам уходящего года, за мудрых руководителей энергетической отрасли, затем наполнили бокалы для следующего тоста, при этом все нещадно курили, а распахнутые форточки мало помогали, впрочем, дыма не замечали, к нему привыкли повсеместно, все были в благодушно-приподнятом настроении.
Гости шагнули в зал навстречу одобрительным возгласам и аплодисментам хозяев, Дед ударил посохом в пол и начал низким голосом:
?Заждались вы Деда гости,
Я спешил на торжество.
Всюду нынче Новый год,
Так что дел невпроворот!
Но успел я к Вам друзья,
Рад Вас видеть очень я!
Дальше подхватила Снегурка нежно и напевно:
?Мы пришли из снежной дали
К Вам сюда на торжество.
И меня Вы тоже ждали ?
Внучку Деда своего.
Дед порой бывает строгим,
Ведь на то он Дед Мороз!
Шаловливых взрослых многих
Крепко дергал он за нос.
А сегодня в этот праздник
Не обидит Дед-проказник.
Веселиться будет Дед,
Скинув пару сотен лет.
С Новым годом поздравляем
И от всей души желаем:
Не болеть и не хандрить
И всегда веселым быть!
Дружно встанем в хоровод,
Вместе встретим Новый год!
Хоровод мы заведем,
Песню елочке споем!
Дед энергично подхватил приготовленный баян, ударил по кнопкам и растянул меха, Снегурка увлекла за руку одного-другого, остальные охотно образовали галдящий круг и с усердием, вдохновением дошколят, с песней «в лесу родилась ёлочка…» двинулись вокруг ёлки, объединенные осознанием сказочной темы и чувством момента. После нескольких кругов участники пришли в неописуемый восторг; дружно хлопали, Деду жали руку и поглаживали его бороду, иные мужчины пытались приобнять или чмокнуть Снегурку, и возбужденная компания, наперебой предлагающая место за столом гостям, шумно начала рассаживаться, стрелять пробками шампанского, разливать спиртное, разбирать закуски… Начальник Управления Сиваков взял слово и предложил тост за смычку энергетиков, дающих свет и тепло всему населению Советского Союза с работниками культуры, несущими радость и праздник этим людям; зазвенели бокалы, понеслись возгласы «Ура», и народ сосредоточенно принялся пить и закусывать. Парторг Комиссарова с рыжей, почти красной копной волос над головой произнесла тост за мирное небо, великий народ и его грандиозные свершения под чутким и неустанным руководством любимой коммунистической партии.
Все налили и снова выпили, многие уже не закусывали, а лишь занюхивали, внутренний градус компании неизменно повышался. Снегурка оказалась между Сиваковым и его заместителем Верхушкиным, упитанным сорокапятилетним весельчаком с масляными глазами и жирными похотливыми губами, рука которого скользила как бы невзначай, случайно по талии и ниже, иногда поднималась вверх в район упругой груди: Снегурка не пресекала его поползновения и не подавала вида, всё было под контролем.
Деда окружили молодые, энергичные дамы, которые наперебой предлагали выпить, тянулись с бокалом в руках и закуской, наконец им удалось задрать ему усы и уговорить выпить бокал коньяка, который приятной, горячей волной затем разлился по телу. В это время одна озорная моложавая дамочка проникла рукой ему под халат и что-то сосредоточенно стала там искать. С Деда свалилась шапка, сползла борода, и к удивлению и восторгу разгоряченных дам обнаружилось, что он совсем молодой, отчего они совершенно определенно возжелали выпить с юным Дедом «на брудершафт» и ринулись к нему с бокалами, оттесняя друг-друга. Снегурка, наблюдавшая за бурным проявлением внимания к партнеру по сцене, поспешила ему на выручку и громко объявила танец «Летку-Еньку». Дед не без усилий освободился от цепких рук, поправил амуницию, взял баян и не всегда попадая на нужные кнопки, но азартно стал растягивать меха. Снегурка вприпрыжку повела прицепившийся за собой подпрыгивающий «состав», азартно распевающий:
…раз-два, туфли надень-ка,
Как тебе не стыдно спать.
Милая славная смешная Енька,
Нас приглашает танцевать!
Затем народ потребовал «Ладу» и мужская половина взяла инициативу, баритоны и басы возвышенно и боевито начали:
Под железный звон кольчуги…
На коня верхом садясь,
Ярославне в час разлуки…
Говорил наверно князь.
Дальше напевно подхватили дамы:
Хмуриться не надо, Лада…
Для меня твой смех награда, Лада!
Не успели допеть Ладу, как чей-то голос потребовал:
– Давай «Электричку»! и вокруг стали подхватывать:
…Опять от меня сбежала,
Последняя электричка.
И я по шпалам, опять по шпалам,
Бегу домой по-привычке.
Затем выпили без тоста и запели «Черного кота», потом «Песню про Медведей», «Ландыши», «Если друг оказался вдруг»… Кто-то закричал: – Пусть Снегурка спляшет, просим… пусть спляшет «Цыганочку», давай с выходом! Дед сбивчиво нашел нужные аккорды, сыграл проигрыш, и она вышла вперед, повела тонкими бровями и пошла по кругу, слегка откинув горделиво голову и легко вращая стройный стан; она и впрямь была прелестна и вызывающе молода, а ее красиво очерченные, яркие губы, сверкающие белоснежные зубы, высокая грудь не оставляли равнодушными разгулявшихся мужиков, поспешивших за ней, потряхивая плечами и втягивая предательские животы, выделывая ногами коленца, отчаянно обстукивая тело ладошками, а кто-то пронзительно высвистывал трели.
Она с детства, как и многие советские школьники, занималась хореографией, затем закончила культпросветучилище, поэтому танцевала легко, красиво и зажигательно.
Проворный Верхушкин, оттеснив всех от Снегурки, орлом кружил и выплясывал для нее, сверкая лихорадочно возбужденными глазами, он скинул пиджак и лихо освободился от галстука: его толстая, багровая шея и крутой лоб с залысинами покрылись испариной, рубаха на спине намокла, но он уже вдохновился юной девой и сейчас возмечтал только об одном… Закончив отплясывать и тяжело дыша, он подошел к столу, плеснул в фужер порцию коньяка и с наслаждением принял внутрь содержимое. Слегка продышавшись закурил любимую болгарскую сигарету «Солнце», не докурив затушил и направился в соседний кабинет, откуда через минуту вынес новенький магнитофон. Покрутив кассету, он нашел нужную мелодию, включил всю громкость и галантно пригласил Снегурку, которая тут же оказалась в цепких руках стареющего кавалера с просящими глазами… Зал наполнился лирической мелодией песни…
Тополя, тополя, в город мой влюбленные,
Ждут дороги меня, и тревоги новые.
Далеко ухожу, в сердце Вас уношу,
Как весенний волнующий шум…
К счастью, бесконечная песня закончилась, она облегченно выдохнула, он поцеловал ручку и многозначительно промурлыкал:
– Следующее танго за мной, я приготовил хорошую музыку, уверен-тебе понравится…
Она озадаченная молча направилась к Деду, он к столу за коньяком, а к нему не спеша, покачивая крутыми бедрами, подошла Коновалова и понизив голос бросила:
– На молоденькую потянуло, седина в бороду бес в ребро… смотри, слюной не подавись!
Он взял наполненный бокал и, не скрывая иронии парировал:
– Тамара, ты чего заволновалась, ревнуешь? Это ведь сказочный персонаж, вот я и опекаю от лица руководства, так сказать…
– Ты дома своей жене будешь рассказывать, как ты стал опекуном Снегурке при живом Дедушке; шары блестят каку мартовского кота, но ты не кот, ты – кобель…
– Тамара, я хоть и член профсоюза, но не надо промывать мне воспаленные усталые мозги, золотко, дай отдохнуть, не морочь голову…
– Это ты не морочь мне моё «Фаберже»… припрешься каяться – не впущу, в лесу под ёлочкой со Снегуркой будешь отдыхать!
Она перевела надменный взгляд на Снегурку, которая вдруг остановилась и объявила, что Дед принес полный мешок подарков, которые можно получить, но следует исполнить какой-либо номер. Все снова стали наливать, чокаться и выпивать, мало чем закусывая, все больше каламбурили, курили и поглядывали на нее, – кажется мужики «запали» на Снегурку и не стеснялись обсуждать ее явные и скрытые достоинства. Между тем, номера хозяева исполняли охотно: пели, читали стихи, иные собственного сочинения, тут-же вскрывали заработанные дефицитные духи, распространяющие невообразимые польско-французские ароматы; через несколько минут все дамы уже источали манящие запахи. Застольный процесс вошел в кульминационную стадию, когда уже нет начальников и подчиненных, всех накрыло благодушное состояние эйфории, все простили друг другу давние обиды, чмокались и отвешивали взаимные комплименты, опять наливали и много курили. Снегурка поняла, что уже можно заканчивать свою часть культурной программы, осталось провести финальную часть – загадки-отгадки и прощальный хоровод «Маленькой ёлочке холодно. Ей порядком надоели его скабрёзные шуточки, многозначительные намеки и липкие обнимания, а он был уверен в своей неотразимости и ее доступности, ведь он представлял звено руководителей, а она – обслуживающий персонал, как впрочем, и любой работник культуры; его мысли, окутанные пьяным угаром, вертелись в одном направлении:
– Хочу, – значит, могу, должна, – значит обязана, но всю обедню портит зараза Коновалова, надзиратель профсоюзный, борец за нравственность, а сама не прочь прогуляться в чужом саду…
Она с трудом собрала внимание шумной компании и предложила игру «загадки-отгадки», кто больше отгадает, тот получит подарок от Деда и Снегурки, и начала:
– Без рук, а рисует, без зубов, а кусает, – кто-то выкрикнул «мороз».
– Что станет с мячиком, если он упадет в Черное море? – посыпались варианты, но один отгадал – «намокнет».
– Висит груша – нельзя скушать, – все варианты ответов Снегурка забраковала и выдала правильный: «Тетя Груша повесилась». Кто-то рассмеялся, кто-то не понял юмора, пожимая плечами, иные многозначительно кривясь хмыкнули, парторг Комиссарова слегка покачала головой, что означало «не одобряю». Игра продолжалась, а явного лидера все не было и она почему-то весело, даже задорно выдала: – «Зимой и летом одним цветом». Вариантов ответов было немало, но увы… Тогда она также задорно выпалила отгадку: – «КПСС»! Шум в зале постепенно стал затихать, многие с любопытством глядели на нее, будто сейчас впервые увидели.
– Коммунистическая партия Советского Союза, – членораздельно уточнила она и еще добавила: – …зимой и летом… неужели непонятно? это ведь метафора, обобщение с юмором.
Сиваков энергично хлопая покрасневшими глазами, обратился к окружению:
– Это она про что сейчас? Она над кем смеется? Это ведь святое!
– Пригласили в уважаемую организацию к приличным людям, а они как свиньи, с ногами на стол, – подхватила Комисарова.
– Это вместо благодарности такие поганые шутки? Ах, вы культур-мультур недоё… е, нет, такие работнички идеологического фронта вредны и опасны, – прошипела Коновалова.
– Меня в партию приняли в 1941 году под Смоленском, с достоинством произнес приглашенный ветеран, – до сих пор ношу партбилет и горжусь этим.
– Тут люди в партии состоят по двадцать-тридцать лет, а они смешки, издевки… – сыпались комментарии, – сама наверное, комсомолка, а в комсомол-то ее принимала партия, в компании все сильнее нарастали патриотические настроения и негодования коммунистов, ветеранов и участников войны. Заведующая массовым отделом Зайцева – Снегурка была в смятении, даже растерянности, она не сознавала, что наступила на мину замедленного действия, она заигралась и упустила из виду фактор состава окружения, да она и не могла предположить, что веселые и приветливые люди так остро и болезненно воспримут безобидную, как ей казалось, новогоднюю шутку для взрослых.
– Мне сразу не понравилась эта особа, весь вечер строит мужикам глазки, виляет кормой, так Снегурки себя не ведут, – негодовала Коновалова, – та – скромный и невинный персонаж, а эта прямо копытами стучит, мы таких знаем, – и опять брезгливая, надменная маска накрыла ее возбужденное лицо.
– Я не совсем согласен с уважаемым профкомом, Снегурка нынче молодая и танцует прекрасно, вспомните сорокалетних теток в прошлые годы: ни петь, ни лаять, ни танцевать толком… Но один изъян все-таки есть, язычок бы ей следовало подрезать и хитро щурясь он осушил очередной бокал.
Снегурка, пытаясь завершить свою программу вечера, попросила Деда играть «Маленькой елочке холодно…», тот проиграл первые аккорды, но на меха баяна легла чья-то тяжелая рука:
– Не торопитесь артисты уходить, вашу загадку мы все-таки разгадали, вы оказались бессовестными гостями, оскорбившими хозяев дома, пусть теперь она нам спляшет без костюма, мы хотим увидеть, кто же исполнял роль Снегурочки? Заодно посмотрим, чем она «виляла»… – хохотнул и расплылся в улыбке довольный придуманной подленькой затее ведущий экономист Мищенко. Дальше пьяные, плохо контролирующие свои поступки, обиженные и разгневанные хозяева начали действовать в русле собственных представлений о справедливости, гостеприимстве и с высоты своего положения. Кто-то сдернул с нее шапочку, затем затрещали застежки на ее костюме, она вскрикнула, попыталась избавиться от цепляющихся рук, но ее окружили кольцом. Иван рванулся к ней, но тяжелый удар сбоку остановил его, он осел на пол, кто-то пнул в спину, одна из любопытных дам сдернула шапку, парик с бородой и размахивая ими над головой, счастливая от захваченной добычи, визжала:
– Я же вам говорила, что не старый, совсем молодой и наверное не холодный, надо проверить…
Иван вспомнил армейские навыки, где он кроме кистей и красок освоил еще кое-что… Он ударил экономиста по ногам, затем крюком снизу в живот, тот согнулся и замер. Иван рванулся к Веронике, но опять получил удар сзади, кто-то вцепился в руки. Верхушкин запустил пятерню в ее роскошные, упавшие на плечи волосы, другой рукой сдавил грудь, она закричала от боли и страха, но техническая интеллигенция не проявляла ни малейшего сочувствия к ней; кто-то не торопясь в сторонке потягивал вино, брезгливо наблюдая пошлую сцену, кто-то сосредоточенно покуривал, другие азартно держали кольцо оцепления, куда ворвался Иван и нанес резкий прямой удар в голову Верхушкину, который с разворотом тяжело рухнул навзничь на затрещавший и развалившийся под ним стол; загремели бутылки и бьющаяся вдребезги посуда, хрустальные бокалы, оранжевыми и красными пятнами раскатились по полу дефицитные апельсины и импортные яблоки, шлепнулись на пол бутерброды икрой вниз. Народ завизжал, завязался клубок дерущихся и их разнимающих тел, который превратился в свалку рычащих, скверно ругающихся, раздрызганных инженерно-технических работников, некоторые уже были в крови.
Гости плохо помнили, как вырвались из зала и бежали в панике полураздетые и растерзанные, проскочили мимо ошалевшего дежурного и устремились в спасительный Дом культуры, сопровождаемые комментариями и сочувствием прохожих:
– Надо милицию вызвать, наверное, их избили…
– Сами разберутся, какой праздник без драки…
– Может, им помощь нужна?..
– Молодые, сами справятся…
– Хорошо, видать, погуляли, на полную катушку, от души!
В полдень тридцать первого декабря семья Антоновых сидела в квартире на кухне за чаем. Раздался звонок в дверь, хозяйка пошла открывать, вошли двое в форме и спросили художника Ивана Ивановича Антонова… Иван все понял, молча оделся, на выходе приобнял ее:
– Мама, не переживай, там разберутся, я защищал девушку.
Машина стремительно подъехала к зданию милиции, его завели в кабинет, где пожилой следователь Муравьев изучал какие-то бумаги, бросил взгляд на Ивана и велел сопровождающим ждать за дверью. Затем стал составлять протокол допроса, но в какой-то момент остановился и положил ручку:
– Я изучил твое личное дело, – служил в армии, отмечен благодарностями командования полка, комсомолец, хороший художник и вдруг; преступник! Короче, поступило заявление от потерпевшего Верхушкина, из чего следует, что ты в состоянии алкогольного опьянения устроил драку в кабинете управления «ДальЭнерго», избил заместителя, выбив ему зубы и сломав руку, нанес удары еще нескольким сотрудникам и в сговоре с гражданкой Зайцевой проводил клеветническую, антипартийную пропаганду.
Факт совершения преступлений подтвердили восемнадцать свидетелей, осталось приложить заключение «судмедэксперта» и все, ты поехал… Следователь закурил папиросу, выпустил струю дыма:
– Дед Мороз избил хозяев и агитировал членов партии против партии, – такое в страшном сне не приснится!
Иван понял, что над ним сгущаются тучи, вдруг подкатила противная тошнота, и озноб пробежал по телу, он немало удивился, с какой оперативностью были собраны бумаги про него и против него.
– Ты подтверждаешь факт избиения заявителя?
– Меня били, а я отвечал, он напал на Снегурку – Веронику, ну я стал защищать, а руку он сам, завалился своей тушей, и стол вдребезги…
