скачать книгу бесплатно
– В классе будет ещё за кем поухаживать. Трое человек – не многовато ли внимания для одного хомячка? – улыбнулась она. – Может быть, присоединишься к Фриде и её черепашке?
«Нет!» – подумала Паолина и как можно быстрее опустила голову, чтобы учительница не заметила, как от гнева у неё заблестели глаза.
Девочка уже почти два месяца ходила в школу, но за всё это время ни словечком не обменялась с Фридой. И вообще, черепашки ужасно противные.
Скучные. Медленные. И безо всякой шёрстки.
Да даже глупые рыбки и то были бы лучше. Или лягушки.
– Но Бен мой самый лучший друг, – пробормотала Паолина.
«Самый-самый» она намеренно опустила. Не хватало ещё всем узнать, как сильно ей нравится Бен. Это только её дело – и, может быть, ещё Бена. Но только может быть!
– Тили-тили-тесто жених и невеста! – воскликнул Фредерик, и половина класса сразу же захихикала.
* * *
Обо всём этом Паолина рассказала папе. Он, как всегда, внимательно её выслушал и однозначно всё прекрасно понял. И поэтому в голове Паолины никак не укладывалось, зачем им нужно ещё раз всё обсуждать с мамой.
Ведь всё яснее ясного – ей срочно нужен собственный хомячок!
В зоомагазинах полным-полно грызунов. Папе нужно всего лишь быстро купить одного – ну и ещё клетку и немного корма, – и это сразу решит все проблемы!
Паолина и Бен могли бы вместе ухаживать за её хомячком, а Лукас пусть возится со своим.
И Фриде вряд ли так уж нужна компания Паолины. Она всё равно ведёт себя так, будто ей больше нравится быть одной.
Но, к сожалению, папа считал иначе.
Прежде чем сломя голову бежать покупать хомячка, стоило обсудить это с мамой и госпожой Бреннер.
Пусть Паолина не сомневается – в конце концов всё снова будет хорошо. Как и всегда.
Глупости!
Можно подумать, что из-за покупки хомячка случится стихийное бедствие!
* * *
Этим утром размякшие мюсли были совсем невкусными.
Паолина грустно водила ложкой по тарелке туда-сюда.
– Может, тебе лучше налить какао? – спросил папа.
– Нет, – проворчал Кнутфеликс, который сидел на мамином стуле и мрачно смотрел по сторонам.
Ему ужасно не нравилось, когда Паолина грустила, или сердилась, или отчаивалась, или – вот как сейчас! – чувствовала всё и сразу.
– Хорошо, – сказал папа. – Нет так нет.
Он намазал любимым паштетом Паолины два куска хлеба, сложил их вместе и убрал в контейнер. Ещё внутрь отправилась пара кусочков морковки, а рядом с контейнером примостилась бутылка с яблочным лимонадом.
Паолине показалось, что папа немного обиделся на неё, но она ничего не сказала. Вечно эти взрослые болтают! Болтают и ничего не делают.
Вот только когда Паолина грустила, всё вокруг начинало происходить ужасно медленно.
Тем временем папа принёс из комнаты Паолины небесно-голубой рюкзак с бирюзово-морским отливом и положил в него контейнер со школьным обедом и бутылку с яблочным лимонадом.
Папа уже собрался и стоял в коридоре. В одной руке бренчали ключи от машины, а пальцы другой барабанили по комоду.
Дзынь-дзынь-дзынь!
Тук-тук-тук!
– Маме очень нравятся хомячки, – Паолина решила попробовать ещё раз.
– Так-так… И когда же она такое говорила?
– Не помню, – пробормотала Паолина. – Кажется, позавчера или около того.
– Или вообще лет семь назад, – заявил папа.
Пф!
– Но я же тогда ещё не родилась! – возразила Паолина.
Пусть папа не думает, что ему так просто удастся обвести её вокруг пальца!
– Ну хорошо, – сказал он, бросив взгляд на свои наручные часы. – У нас осталось ещё двенадцать минут.
– Не успеем, – почти радостно воскликнула Паолина.
– Спорим? – спросил папа.
Одним движением он застегнул молнию на куртке Паолины, схватил её рюкзак, её саму и бегом бросился к входной двери.
День домашних животных
Едва очутившись на улице, Паолина начала что есть сил вырываться.
– Поставь меня на землю! – прошипела она. – Я и сама могу бежать!
– Знаю, – ответил папа. – Побежишь со скоростью улитки назад в сторону дома.
– Но мне же обидно! – захныкала Паолина.
На них и так смотрела вся улица. Например, госпожа Рёзель. И промчавшийся мимо мужчина в распахнутом пальто и в костюме, с обвивающим шею на манер шарфика галстуком. Тот точно смеялся до слёз!
– А мне нет, – ответил папа. – Хотя я ничего не могу поделать с тем, что у меня до ужаса обидчивая дочка, которой вообще-то уже шесть лет. Она уже и в школу ходит, и писать скоро научится, а всё равно ведёт себя так, будто только пошла в детский сад.
Вот как! Да ничего обиднее Паолина в своей жизни не слышала! В ближайшую пару сотен тысяч лет она точно ему этого не забудет, даже если они за это время умрут раз так двадцать.
С этого момента она папе больше ни слова не скажет! И, уж конечно, не станет его обнимать и целовать!
Всю дорогу в машине она молчала.
И продолжала молчать до самой двери класса.
И даже слушать не стала, о чём папа говорил с госпожой Бреннер.
Вот бы у него язык в трубочку свернулся, вот!
Так всегда говорила бабушка Мари, когда её сосед возмущался, что ветви бабушкиной яблони снова повисли на его заборе.
«Интересно, а как выглядит язык, свернувшийся в трубочку?» – задумалась Паолина.
Она подумала о леденцах на палочке. Красно-белая карамель, свёрнутая спиралью – такие часто продаются на уличных ярмарках.
Паолина представила себе папу с застрявшим во рту леденцом и тихонько захихикала. Но смех быстро оборвался – стоило ей увидеть на своём привычном месте Катеньку.
– Ты сидишь на моём стуле, – сказала Паолина.
– Знаю, – ответила Катенька. – Но ты сегодня сидишь с Фридой.
«Это мы ещё посмотрим», – решила про себя Паолина. Папа продолжал говорить с госпожой Бреннер.
Они кивали друг другу и улыбались, что, конечно, было Паолине совершенно не интересно.
И то, как они пожали руки, она тоже заметила случайно. Именно так, да.
Папа развернулся и ласково помахал рукой Паолине.
Дзынь! – что-то разбилось у неё в груди. Папа выглядел довольным и явно о чём-то сговорился с учительницей. Предатель!
Паолина осторожно перевела взгляд назад на Катеньку.
Девочка рассказывала Мие, какого цвета шёрстка у её морской свинки Мукки.
– Она и белая, и чёрная, и коричневая, – говорила Катенька, – поэтому такой окрас называют трёхшерстным.
Паолина обернулась и сказала госпоже Бреннер:
– Катенька сидит на моём месте.
– Вовсе нет, – возразил Бен, который всё это время дурачился с Лукасом. – На твоём месте сижу я, Лукас – на моём, а Катенька – на месте Лукаса.
Надя Бреннер дважды хлопнула в ладоши.
– Пожалуйста, всем внимание! – воскликнула она и подождала, пока в классе не стало как можно тише.
Совсем тихо в классе не было никогда, потому что почти всегда кто-то что-то шептал, пил через соломинку или случайно ронял на пол карандаш, точилку или сразу весь пенал.
– Сейчас мы пойдём в кабинет естествознания, – сказала госпожа Бреннер. – Господин Буддлов перенёс туда ваши клетки с домашними животными.
– Зачем? – спросил Фредерик. – Разве наш урок пройдёт не в школьном саду?
– Мне бы очень этого хотелось, – вздохнула классная руководительница и показала на окно, – но вы разве не заметили вон ту большую тучу?
– Ой, точно! – воскликнула Катенька. – Там же скоро пойдёт дождь. А Мукки нельзя мокнуть!
– Правильно, – кивнула ей госпожа Бреннер. – Именно поэтому господин Буддлов и отнёс все клетки в кабинет естествознания.
– Ого, наверняка господину Буддельпо пришлось попотеть! – прокричал Лукас и поднял вверх большой палец.
Борис Буддлов числился у них завхозом. Школьникам было ужасно сложно произносить его фамилию, поэтому они уже много лет называли его господином Буддельпо. Ведь так даже интереснее! Да и самому господину Буддельпо так нравилось больше.
– Чур, я первый, – воскликнул Фредерик, сидевший за задней партой у окна.
Он вскочил со стула и принялся протискиваться вдоль ряда мимо Нильса, Тима и Финна. Остальные дети тоже выпрыгнули из-за парт. Лишь Паолина осталась на месте, потому как не успела сесть.
Обидно.
– Стоять! Стоп! – закричала Надя Бреннер. Она встала прямо перед дверью и закрыла собой проход. – Во-первых, мы не бежим, а идём организованно, – строго произнесла она. – Во-вторых, пожалуйста, ведите себя тихо, как мышки, и идите медленно, словно улитки. Вы всё поняли?
Паолина мрачно кивнула. Она прекрасно умела передвигаться со скоростью улитки. Особенно назад в сторону дома. Госпоже Бреннер ничего не стоило узнать это от папы.
«Наябедничал! – со злостью подумала Паолина. – Да ещё и рукой мне помахал, словно ничего не случилось!»
В животе у неё всё клокотало от бешенства. И стало клокотать только больше, когда Бен, так и не поздоровавшись, пронёсся мимо неё.
– Привет, болван! – крикнула ему вслед Паолина.
Но Бен её не услышал. Во всяком случае, он просто побежал дальше к выходу, где пристроился за госпожой Бреннер и остальными ребятами.
Может, у него просто мюсли в ушах застряли или корм для хомяков? Может, он даже не услышал, как она назвала его болваном? Паолина из принципа решила показать ему язык. Даром, что он стоит к ней спиной и ничего не увидит.
– Ты чего? – спросил Лукас.
– Ничего, – прорычала Паолина.
– Что-то ты слишком злая для «ничего», – возразил Лукас.
– Я просто не люблю черепах, – выдавила Паолина.
– Э? – Лукас почесал морковно-рыжую голову. – А, ясно, – наконец сказал он. – Ты же тоже хотела к Годзилле.
– Нет, – возразила Паолина. – Не хотела. Что ещё за Годзилла?
