Золотая прялка. Крестьянские сказки

скачать книгу бесплатно


Дело было в канун Ивана Купалы. Пошли две подружки – Настенька и Алёна в лес, первые грибы собирать. Ходили недалеко друг от дружки, да у Алёны полна корзинка строчков, все чистенькие, отборные, а Настеньке даже сморчки не попадались. Досада взяла девушку, вот и говорит она:

– Ты иди, Аленушка, домой, а я еще похожу.

Стала она по лесу одна бродить, но так ничего и не собрала. Пришла домой, а над ней все родные смеяться стали. Ни в чем, говорят, тебе удачи нет. Вон у подружек и женихи есть, а ты у нас одна, как заговорённая. Сходила бы, что ль, к бабке Калинихе, она б тебе жениха наговорила.

Обидно стало Настеньке. Ладно, думает, утру всем подружкам нос. Не долго думая, подхватилась и прямком к Калинихе. Пришла Настенька и ну плакаться: задразнили, говорит, помоги, бабушка Калиниха.

Бабка посмотрела: девчонка ладненькая, умом не блещет, но других не хуже будет.

– Помогу, коли просишь. Возьми одежду у парня какого, пойди в лес. Наряди пенёк – будет тебе паренёк.

Настенька взяла одежду, что на плетне сохла. Нашла в лесу пенек походящий, высокий, обрядила его в рубаху, штаны прицепила, что у брата стащила. Вместо волос сухой травы приладила. Отошла и залюбовалась: издали – ну, прямо паренёк. И тут на нее сонная одурь напала. Села она у дерева, да и задремала. Проснулась – темнеет уже. Издали видно – у деревни костры жечь начинают, песни поют. Пошла она, а сама думает: “Ну, Калиниха, погоди. Покажу, как смеяться надо мной”. Приходит на поле – там веселье, девки с парнями хороводы водят. Потом встали парни отдельно в ряд, а девки напротив, тоже в ряд. И запели парни:

– Бояре, а мы к вам пришли, молодые, а мы к вам пришли.

Девушки вперед шаги делают и поют:

– Бояре, а зачем вы к нам пришли, молодые, а зачем вы к нам пришли? – потом назад отступают, за руки держась.

Парни вперед к ним:

– Бояре, мы за Настенькой пришли, молодые, мы за Настенькой пришли.

Девушки со смехом: – Бояре, она дурочка у нас, молодые, она дурочка у нас.

И так далее, пока какой-то парень цепь девушек не прорвал и Настю не увёл. Смотрит Настя – а этот парень не из их деревни вовсе. Смутно кого-то он напомнил Настеньке. Но долго гадать было некогда: все пошли через костер прыгать. Настенька парня позвала прыгать через огонь, но он отказался:

– Я не могу, мне нельзя через костер.

– Почему?

– Рубаха обгорит, волосы огнем займутся.

А волосы у него светлые, как солома.

– Пока через костер не прыгнем, не будет нам любви.

– Будет, – отвечает парень. – Пошли со мной.

И повел он ее в лес.

– Куда ты ведёшь меня? – спрашивает Настенька, а сама не прочь с ним хоть куда.

– Скоро узнаешь, – отвечает ухажёр.

Привел он ее на полянку. Месяц светит яркий, тишина такая, что боязно девушке стало.

– Где мы?

– Не узнаёшь?

Тут она полянку и признала. Только пенька что-то не приметила. А парень говорит:

– Пойдешь за меня замуж?

– Да хоть с закрытыми глазами.

– Так обними своего суженого-ряженого, только глаза закрой.

Настенька послушалась. А как обняла паренька, чувствует: что-то не так. Открыла глаза: оказалось, она пень высокий обнимает. Что за шутки? Но вместо того, чтоб убежать, девушка крепче прижалась, потому что голова у нее закружилась так, что месяц перевернулся в небе.

Хочет девушка убежать, да ног от земли оторвать не может. Тело ее по пояс деревом стало, вот уже и руки в ветви превращаются. Заплакала Настенька, да слезы красные из глаз потекли.

Долго Настеньку искали, но так и не нашли. А на поляне, рядом с высоким пнем, рябина за одну ночь выросла. Такая красивая, что даже пенёк ожил, ветки пустил. Так и растут в том месте два дерева рядышком, будто в обнимку – рябина и дубок молодой. Грибов на той поляне – видимо-невидимо, хоть косой коси, не выкосишь. Но никто туда почему-то не доходит. Только птицы щебечут вокруг – не о Настеньке ли?

Неугомон

Был в одной семье сын, взрослый парень. Казалось, не нарадоваться должны родители, что помощник в хозяйстве есть. Ан, нет: парень-то с ленцой был. Уговорить что-то сделать можно, да часто долго приходилось уговаривать.

Вот мать просит:

– Сходи, сынок, на покос с отцом, сена надо напасти на зиму. Отцу одному тяжело будет, он уже не молодой.

– Не охота мне косой махать, – отвечает сын.

Отец услыхал, крякнул с досады, но заставлять не стал. Только подумал плохое, и вырвалось к него в сердцах:

– Чтоб тебя Неугомон взял.

– Сынок, неужели отец один косить будет? – мать упрекнула Тимофея. Тот неохотно согласился.

Еще не рассвело, когда отец с сыном отправились на покос. А ближе к полудню пошли через поле к роще: встали, как-никак, до свету, и так косами намахались, что руки поднять тяжело было. Да и завтракать пора. Мать кувшин молока да каравай хлеба им на край поля принесла.

Поели, отдохнули недолго, и пошли опять косить. Пошли к другому лугу через поле, по тропинке, через высокую рожь. Вдруг сын остановился. Отец его спрашивает:

– Что встал, Тимоха?

Тот отвечает:

– Посмотри, отец, вон там женщина в поле.

Отец смотрит, да не видит ничего.

– Это тебя солнышко пригрело.

– Отец, ты иди, я догоню.

Отец дальше пошел, а Тимофей зашагал в тут сторону, где виделась ему женщина. Но она сама вдруг перед ним появилась. Была это девушка, в белой косынке, синем сарафане, с серпом в руках. Сказала девушка, усмехаясь:

– Что, притомился, молодец? Тяжело косой махать?

– Крестьянский труд завсегда тяжелый. И пахать, и сеять, и убирать. А чем нам кормиться, у нас и корова, и овцы в хозяйстве, живность тоже есть хочет. Только плохой я помощник, силенок у меня маловато, устаю шибко.

Посмотрела на него девица задумчиво так, пожевала травинку, и говорит:

– Ладно, дам я тебе силу, не будешь уставать. Только смотри, не перестарайся.

И пошла прочь, а Тимофей кричит ей вслед:

– А ты кто будешь-то сама? Имя назови мне, красавица полевая.

Она только засмеялась, будто колокольчик прозвенел. И исчезла за высокими колосьями.

Еще немного покосили работники. Отец никак за Тимохой угнаться не мог – тот знай, косой машет, как заведенный. Пришли домой, поели, отец на полати улегся и уснул мигом. А сын, хоть и встал ни свет, ни заря, отдыхать не хочет, такая в нем сила играет. Всю работу по двору переделал, полез крышу чинить. Мать только удивляется, что на него нашло. Мало того, он вечером на гулянку за околицу пошел, хоть мать и отговаривала, потому что завтра опять на покос.

– Ничего, мама, наша нигде не пропадет.

“И то, дело молодое, – думает мать, – пусть погуляет, а то все дома сиднем сидит”.

На гулянке, как водится, гармошка, частушки, веселье. Тимофей лучше всех отплясывал. Все девушки с ним перетанцевали, а он все не устает. Ночь наступила, песни стали петь протяжные, а Тимофей все веселится. Одна девушка говорит своей подружке:

– Слышь, Дуня, никак в Тимоху неугомон вселился.

– А что за неугомон? – спрашивает Дуня.

– Да это дух такой, и беда тому, на кого неугомон найдет.

Подружка только плечами пожала. Байки, мол, это все. С песнями стали все расходиться по домам. Тимофей тоже к дому пошел. Доходит он до развилки, уже до дома рукой подать, и тут, откуда не возьмись, давешняя полевая девица.

– Ну, что, не устал, Тимофеюшка? Чуешь в себе силу?

– Чую, – отвечает.

– Тогда пойдем гулять.

Но тут из избы мать вышла, увидела сына и стала домой звать, а девицу не видит. Тимофей пошел домой, а девушка вроде как обиделась, и говорит:

– Ну, погоди, еще заплачешь.

– С кем ты говорил, сынок? – спросила мать.

А когда он сказал ей, она так на лавку и села. Не зря, говорит, у меня сердце цельный день за тебя болело.

– А в чем дело, мама?

– Может, я не права, да сдается мне, что тебе ни спать, ни лежать теперь.

Как в воду глядела. Ночь не спал Тимофей, а утром опять в работу как впрягся – до обеда весь луг укосил, после обеда по хозяйству трудился. И так целую неделю. С лица спал, отощал, а ни спать, ни отдыхать не может. Мать выпытала, где он ту девушку встретил, да и пошла туда перед полуднем. Трава уж там внове поднялась, мягкая, да шелковистая, сено уже сгребли и застоговали. Видит она: вдали в белом платочке женщина вроде. Она к ней подходит, а та смотрит на нее, травку покусывает. Сердитая вроде. Но мать не оробела: за родную ведь кровинушку просить пришла.