Врачи из ада. Ужасающий рассказ об экспериментах нацистских врачей над людьми

скачать книгу бесплатно


В книге также упоминались случаи карательной ампутации, которая проводилась врачами, действовавшими в области исламского права. Из Чили были получены сведения о прецедентах, когда доктора возвращали к жизни измученных пытками пленных, чтобы полиция могла продолжить допрос. Исследователи подробно описали другие случаи участия врачей в пытках в Греции, Кашмире (Индия), Аргентине, бывшей Восточной Германии, Бразилии, Сальвадоре, Турции, Венесуэле, Мавритании, на Филиппинах, в Индии, Южной Африке, Уругвае и во многих других точках земного шара.

Что за врач станет участвовать в подобном? Каковы мотивы «врачей из ада»? Одни немецкие доктора пытались снискать славу среди коллег с помощью особых профессиональных заслуг, внося посильный вклад в благосостояние человечества. Вот только человечество для них было лишь абстрактной идеей. Они были всецело преданы беспристрастной науке, благодаря которой у них появилась возможность проводить эксперименты на людях с общественного одобрения. Другие немецкие врачи утверждали, что они всего лишь продолжали делать то, что умели, то есть лечить. С их точки зрения, болезнь атаковала государство. Этой болезнью было вторжение людей низшей расы, которые неизбежно испортили бы «чистоту» (то есть «здоровье») государства. Для них это было все равно что ампутировать пораженную гангреной конечность или удалить злокачественное образование. Эти врачи уничтожили в себе малейшие частицы сострадания и безжалостно следовали порывам, необходимым для процветания государства, чьи взгляды они полностью разделяли.

Авторы книги «Предательство медицины» отметили, что чаще всего в роли мучителей выступали люди, которые работали в структурах с особой культурой и миссией – например, в вооруженных силах или полиции. Это они и тогда, и прежде «выполняли приказы». Сыграла свою роль и намеренная отчужденность чиновничьего аппарата, поскольку она позволяла снимать с себя ответственность за любые результаты, ведь за каждый этап кровавого процесса отвечали разные люди. Один доставал оружие. Другой приобретал пули. Третий заряжал. Четвертый сгонял жертв к месту смерти. И какой-то далекий участник этой цепочки спускал курок, так в чем же их вина?

Роберт Лифтон в своей книге об участии врачей в преступлениях нацистов[9 - Роберт Джей Лифтон, «Нацистские врачи: медицинское убийство и психология геноцида» (The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide) (Издательство Basic Books, 1986 г.).] предложил концепцию «удвоения». Он описывал удвоение как состояние, необходимое для того, чтобы избежать психологического расщепления в экстремальных обстоятельствах.

Удвоение позволяет человеку поддерживать близкие отношения с людьми из «реального» мира и в то же время в параллельном мире позволять все тому же «я» совершать поступки, которые в иных обстоятельствах казались бы немыслимыми.

Некоторые из нацистских врачей впоследствии покончили с собой. Было ли это связано с раскаянием и чувством вины? С боязнью разоблачения? Или причиной был просто-напросто крах идеологии, который означал конец эпохи неограниченной свободы и отсутствие профессиональных перспектив?

Кристиан Просс[10 - «Чистка отечества».] высказывает мнение по поводу дневника доктора Германа Восса и явного удовольствия, которое тот получал от «особых вознаграждений» войны – профессорской должности в Познани и наличия местного крематория. Просс приводит цитату из его дневника: «Как было бы здорово, если бы могли отправить их (поляков) в печи всей толпой. Вчера забрали два вагона с польским прахом. А за окнами моего кабинета цветет прекрасная белая акация, прямо как в Лейпциге». Комендант концентрационного лагеря Освенцим Рудольф Хесс в своей автобиографии описал массовые убийства и принесенные ему страдания, не упомянув ни единого слова о трех вагонах ценных вещей, вывезенных из Освенцима.

Нам нравится думать, что его поведение настолько бесчеловечно, что заслуживает трактования на целый роман. Просс, напротив, предлагает объяснение, которое поддерживает концепцию «банальности зла», столь метко сформулированную философом Ханной Арендт. «Наряду с бездомными и нищими, пациентами психбольниц и евреями из восточноевропейских гетто, немецкие власти истребляли заметных бедняков, тех людей, которые на протяжении своей жизни представляли собой «ненужную статью расходов». Плохое обращение с этими людьми и их уничтожение обеспечивали остальных граждан жильем, трудоустройством, денежными средствами и пенсиями». Убийство бесполезных гарантировало наличие свободных коек для раненых на войне солдат и гражданских лиц благодаря тому, что освобождались целые психиатрические лечебницы, детские дома и интернаты для инвалидов». Увольнение еврейских ученых из Общества кайзера Вильгельма по развитию науки способствовало появлению десятков свободных мест и возможностей профессионального развития, не говоря уже о возможности узурпации власти и захвата средств из субсидий на проведение научных исследований. Лишь малая часть состоявших в Обществе врачей и ученых воспротивилась такому развитию событий. Напротив, большинство из них даже написали совместное письмо Гитлеру, в котором они приносили клятву верности великим целям нацистского режима.

Добавьте сюда военные марши, факельные шествия и искусство пропагандистов манипулировать эмоциями, смешивая национальную гордость и ненависть к выдуманному внутреннему врагу. Все это, вместе с пониманием эгоцентричной природы человеческих существ, отметает необходимость объяснять поступки нации, которая еще не успела оправиться от унизительных и разорительных последствий проигранной войны. Взгляните на рабочие места, созданные новой войной и дозволением взять в свои руки контроль над предприятиями, ранее принадлежавшими той части населения, что внезапно лишилась всех прав.

Узрите возможность выплеснуть свою досаду и разочарования повседневной жизни на козла отпущения, любезно предоставленного государством.

Взгляните на реальную выгоду, которую немецкое государство смогло получить за счет массовой конфискации имущества и денежных средств, истребления «лишних едоков» и выгодной экономики рабского труда, не нуждавшейся в поддержке самих рабов, которые были расходуемым материалом в избытке.

Вивьен Шпиц наглядно напоминает нам одну простую истину. Стремясь к благородным целям, мы всегда обязаны помнить о низменных инстинктах человека. Внешние проявления набожности и добродетели не защитят народ. На ременных пряжках каждого немецкого солдата была выбита фраза: «Gott mit uns» («С нами Бог»). Над дверью судебного зала во Дворце правосудия в Нюрнберге висит табличка с десятью заповедями. Люди, которые их когда-то вывели, впоследствии лишились своих гражданских прав, прав человека или даже жизни в соответствии с законами, носящими имя этого самого города, – Нюрнбергскими расовыми законами 1935 года.

Угрожает ли нам что-то здесь, в Америке? Если говорить исключительно об обязанностях врачей, я хочу сделать одну оговорку. Разумеется, работу наших докторов не отравляет губительный воздух гитлеровской Германии или другого тоталитарного режима.

И все же любой врач может быть предвзят в случае, если думает об исцелении всего населения вместо удовлетворения нужд одного конкретного пациента.

Это правда, что обязанность гражданина – думать о своем сообществе и о высшем благе. Но всему должен быть предел. Стоит врачу начать отказывать пациентам в предоставлении медицинских услуг, использовать свои профессиональные навыки во вред пациенту или забывать об интересах пациента во время лечения или проведения исследования, как он ступает на скользкую дорожку. Закон может устанавливать обязанности доктора и накладывать на него или на нее определенные ограничения, но будущее этой профессии зависит от верности врача своим принципам и от строгого соблюдения нравственных норм профессионального сообщества. А больше всего оно зависит от признания нашей общей человеческой природы.

Фредрик Р. Абрамс

28 декабря 2004 г.

Введение

«Каждому поколению американцев приходится сталкиваться с обстоятельствами, которые от них не зависят и которые испытывают на прочность их характер и силу духа».

    Президент Джимми Картер

Доктор Юлиус Мозес был врачом общей практики в Берлине с 1920 по 1932 годы. Он отказывался перенимать активно развивавшиеся на тот момент взгляды немецких врачей, которые, в конце концов, превратят теорию и практику медицины в прочный союз науки и преступлений против человечности.

В 1930 году 75 детей погибли во время вакцинации от рук чрезвычайно халатных врачей. Доктор Мозес сообщил об этом общественности. Таким образом он внес вклад в разработку рекомендаций по научным экспериментам над людьми Национальной службы здравоохранения, делая особый акцент на правах личности каждого человека.

Еще в 1932 году Мозес предупреждал, что в Третьем Рейхе обязанностью врачей будет создание «нового, благородного человека», предостерегая, что лечение будут получать только те пациенты, которых можно излечить. Неизлечимо больных людей будут считать «человеческим балластом», «мусором», «негодными» и «бесполезными», вследствие чего их будут требовать уничтожить.

Доктор Мозес был воплощением врачебной совести. За пророческие слова ему пришлось заплатить.

Даже после того как в 1933 году Адольф Гитлер пришел к власти вместе с национал-социалистической партией, социал-демократ Мозес не уехал из страны. В 1942 году Мозеса, которому на тот момент было 74 года, отправили в концентрационный лагерь Терезиенштадт в Чехословакии, где он вскоре умер от голода.

15 сентября 1927 года в Берлине открыли Институт антропологии, генетики человека и евгеники имени кайзера Вильгельма. В институте действовало четыре факультета: антропологии, генетики, евгеники и экспериментальной генетической патологии. В отчете 1931 года утверждалось: «Термин “евгеника” должен установить связь между результатами исследований в области генетики человека и конкретными мерами демографической политики».

Когда в 1933 году Гитлер пришел к власти, был основан Высший суд по охране генетического здоровья. Так начался моральный упадок немецкой медицины, сопровождаемый бесчеловечными экспериментами и убийством тысяч невинных людей. Некоторые врачи, может, и чувствовали уколы совести, но все же охотно ухватились за возможность ставить эксперименты над людьми[11 - «Ценность человеческой жизни: медицина в Германии 1918–1945 гг.» (The Value of the Human Being – Medicine in Germany 1918–1945), Врачебная палата Берлина, издательство «Хентрих» (Hentrich), 1991 г.].

Мрачная, гнусная жестокость ХХ века привела к повсеместному нарушению основных прав человека и человеческого достоинства, правда о котором вскрылась по окончанию Второй мировой войны с победой Советского Союза, Великобритании, Франции и Соединенных Штатов Америки над нацистской Германией 8 мая 1945 года.

История знает множество примеров нарушения основных прав человека. Это происходило в самых разных мировых культурах, как цивилизованных, так и варварских. Германия была примером современного цивилизованного общества, превратившегося в рассадник зла и устроившего умышленный геноцид всех евреев Европы, из-за чего шесть миллионов невинных людей погибли в концентрационных лагерях и лагерях смерти, а вместе с ними погибли пять миллионов представителей других национальностей. Человеческая история еще не знала ничего подобного. На Нюрнбергском процессе, посвященном преступлениям этой войны, Зло было предъявлено суду, открывшему новые подробности того, на какое дно способен погрузиться человек.

В результате этого знакового процесса был утвержден Нюрнбергский кодекс, который устанавливает принципы медицинских исследований на людях, используемые и по сей день. Так появились новые стандарты медицинской этики в поствоенной эпохе – эпохе, в которой первостепенное значение имеют права человека. Среди прочего, кодекс затрагивает добровольное информированное согласие, защищающее право человека на распоряжение своим собственным телом.

Нюрнбергский кодекс также требует от врачей оценивать риски в сравнении с ожидаемой пользой и избегать причинения пациентам лишних страданий и боли.

Во время написания этой книги я опиралась на сокращенную версию протокола, составленного стенографистами в суде и включающего 11 538 страниц (в подготовке которого принимала участие и я сама). Протокола, который «не подлежит забвению».

Глава 1 книги «Врачи из ада» отвечает на частый вопрос: как я вообще оказалась на Нюрнбергском процессе по делу врачей в качестве судебного стенографиста? В 1946 году, когда мне было двадцать два года, меня завербовало Военное министерство США, и я перенесла жуткий перелет над водами Северной Атлантики на борту боевого самолета C-54 в компании военных, отправлявшихся на выручку измученным войной солдатам, находившимся в Германии.

Глава 2 посвящена главному процессу Международного военного трибунала против основных руководителей нацистской Германии, обвинявшихся в преступлениях против человечности и в организованном геноциде.

В главе 3 мы разберем двенадцать последующих (малых) Нюрнбергских процессов, первым из которых стал процесс по делу врачей. Эти двенадцать процессов слушались военными трибуналами и американскими судьями. 25 октября 1946 года Первый военный трибунал обвинил 20 врачей и троих организаторов медицинских опытов в совершении военных преступлений и преступлений против человечности по делу «Соединенные Штаты Америки против Карла Брандта и др.». Эти врачи не были политическими или военными руководителями. Они были высокообразованными учеными, которые принесли клятву Гиппократа, обязавшись лечить и помогать людям, но вместо этого превратились в мучителей и убийц, потакая нацистскому режиму.

Глава 4 описывает дело нацистских врачей, а также мою собственную историю сложной и полной опасности жизни в холодном, заснеженном и разбомбленном Нюрнберге, где не приходилось надеяться на отопление и наличие горячей воды.

В главе 5 я подробно описываю эксперименты по воздействию перепадов давления, когда узников концентрационных лагерей помещали в камеры с низким давлением, имитировавшие нахождение на большой высоте, и понижали его, пока в камере не создавались условия, типичные для высоты в 20 000 метров над уровнем моря, лишая несчастных кислорода.

В главе 6 приводятся показания узников концлагерей об экспериментах с гипотермией, когда людей помещали в длинные и узкие резервуары с ледяной водой, в которых им приходилось находиться до трех часов подряд, после чего, как правило, наступала смерть.

Глава 7 излагает подробности экспериментального заражения малярией 1 200 узников, в числе которых было огромное количество польских католических священников. Жертв заражали с помощью контролируемых укусов малярийных комаров или инъекций крови, уже зараженной малярией.

Об одном из самых варварских и бесчеловечных экспериментов – с участием трансплантации и регенерации костей, мышц и нервов – пойдет речь в главе 8.

У жертв извлекали фрагменты костей, мышц, нервов и даже ампутировали целые ноги от самого бедра для того, чтобы осуществить их пересадку другим людям.

В главе 9 подробно описаны эксперименты, в ходе которых жертв специально травили горчичным газом (ипритом). При малейшем контакте газа с кожей у подопытных появлялись химические ожоги, быстро распространявшиеся по всему телу. Газ также поражал и разъедал легкие и другие внутренние органы.

Эксперименты с сульфаниламидом, речь о которых идет в главе 10, проводились на большом количестве польских католических священников в Дахау. Людям наносили раны, заражая их бактериями стрептококка, анаэробной гангрены и столбняка, помещали в раны древесную стружку и стекло, после чего испытывали на них действие сульфамидных препаратов.

В главе 11 я описываю эксперименты нацистов с морской водой. Группа немецких, чешских и польских цыган была лишена пищи и на протяжении пяти-девяти дней получала только соленую морскую воду. На моих глазах выживший участник этого эксперимента, свидетель обвинения Карл Холленрайнер бросился со свидетельской трибуны к скамье подсудимых, намереваясь вонзить нож в тело доктора Вильгельма Байгльбека.

Глава 12 дает читателям возможность немного отдохнуть от этого кошмара. В ней я рассказываю о декабрьских праздниках 1946 года. Это было мое первое Рождество вдали от дома. Нам с коллегами предоставился шанс немного восстановиться от полученных психологических травм и попытаться хотя бы на мгновение вернуться к нормальной жизни.

В главе 13 я описываю эксперименты с эпидемической желтухой, которые проводили на польских евреях. Жертвы этих экспериментов страдали от неописуемой боли, а многих из них ждала гибель.

Экспериментам по стерилизации отведена глава 14. Их проводили на польских евреях и русских военнопленных в попытке разработать наиболее эффективный метод для массовой стерилизации миллионов людей. Эти эксперименты проходили при помощи радиационного облучения, хирургического вмешательства и различных лекарственных средств. Это была часть тщательно спланированного массового геноцида огромных групп населения, финансируемая государством.

Глава 15 освещает эксперименты над немецкими преступниками, военнопленными и польскими евреями, которым рассекали кожу и заражали тифом, занося в раны вшей-переносчиков, либо производили внутривенную или внутримышечную инъекцию с кровью, в которой содержался вирус тифа. В результате этих экспериментов погибли 90 % всех жертв.

В главе 16 я рассказываю об экспериментах с ядами. В русских военнопленных стреляли пулями, содержавшими яд, чтобы исследовать эффект различных веществ на человеческий организм и изучить, как быстро наступает смерть от отравления. Также яд тайно добавляли в пищу, после чего врачи наблюдали за реакцией участников эксперимента.

Эксперименты с зажигательными смесями описаны в главе 17. В ходе экспериментов на кожу подопытных наносили фосфор, использовавшийся для производства зажигательных бомб. Фосфор вспыхивал, вызывая сильные ожоги; кожа несчастных полыхала вплоть до 68 секунд подряд, прежде чем мучители тушили разгоревшееся пламя.