скачать книгу бесплатно
Ночью город не пустой. Улицы Москвы никогда не остаются наедине с собой, все время кто-то гуляет. Навстречу шла запоздавшая парочка. Оба слишком юные для этого времени и сразу видно влюбленные. Слегка пьяные, уставшие, но все еще шутят и смеются, в общем, играют свои роли друг для друга. Еще бы, имидж в этом возрасте самое главное, Катя сама не так давно была такой же.
В голову полезли воспоминания о Ричарде. Те их свидания. Если сильно стараться не думать о Ромке, то в мыслях обязательно появится Артем. Вот так Катя устроена. А ведь он был у неё первым. В смысле в Москве. Единственным мужчиной в её жизни был и остается муж, но с ним не было того романтизма, обветренных под утро губ, бесконечных разговоров, чая с вареньем. Ромка совсем другой, полная противоположность. Всегда удивляла их дружба, как такие разные люди могли сойтись и так крепко?
Они действительно никогда не расставались. С первого курса вместе, закадычные одногруппники. Один светловолосый, сероглазый, длинный и худой – смотреть не на что, а второй красавчик, её Ромка, звезда института. Сколько девчонок по нему сохло, вспоминать страшно. В их первую встречу и у Кати тоже от него вскружило голову.
Придумал это Ричард. Они сидели у него на балконе, провожали солнце, был август. Родители каждое лето мигрировали на дачу, выращивать, собирать и закатывать в компоты то ли яблоки, то ли сливы. Очень удобно, думала про себя Катя. Коленки медленно подмерзали, Ричард старался компенсировать утраченное тепло собой. Грабастал её в объятия, дышал в шею. Видел ли он, какой прекрасный закат был в тот день? Разве что в отражении Катиных зрачков.
Их губы, за целый день нацеловавшись, бесстыдно краснели. Вот-вот горизонт вберет в себя весь свет, и тогда можно будет уходить в кухню, опять греть чай и резать бутерброды. Наедятся, наговорятся и начнут собираться на улицу. Общежитие летом закрывается в одиннадцать, впрочем, как и всегда. Она уже опоздала. Но какая разница, когда еще жить подросткам, если не по ночам? Что-нибудь придумают, Тема купит бутылку вина или коробку конфет, они как-нибудь разберутся.
– А может, притащим Марковичу диск Сплина? – почти серьезно предложила Катя.
Артем пожал плечами и ответил:
– А не пора бы тебя познакомить с самым главным человеком в моей жизни?
Смешно вышло. Она представила себе маму Ричарда, ну или бабушку, но точно не лучшего друга. Лучший друг был в отъезде, он не местный. Вернется только к учебе, вот тогда-то её с ним и познакомят. Катя легко согласилась и выбросила этот разговор из головы. После него было еще много прохладных ночей и разного трепа.
Этот август, как и все другие августы в её жизни, пролетел незаметно. Наступил сентябрь. Студенты вернулись в город, жизнь снова кипела. Артем важно вел Катю за руку. На ней легкий сарафан, цветы на юбке разлетаются от талии к ногам, голубые туфли, на плечи наброшен пиджак Ричарда. Они с Темой встречаются уже два месяца, часто обжимаются и целуются за углом. Они любят от всех прятаться, никто не должен видеть их тихого счастья, у людей языки злые, не нужно, чтобы кто-то о них знал.
Место для знакомства с самым главным человеком в жизни ее парня выбрали заранее, знакомство будет в ресторане. Тогда они считали себя очень взрослыми. Это она то в свои восемнадцать и её будущие самые близкие мальчишки, обоим по двадцать. Заведение солидное, на Арбате, цены там даже представить страшно, но она будет с Ричардом, а он на нее денег не жалеет.
Как только зашли, сразу выяснилось, что они опоздали. Зато Рома – «Умница!» – он сам себя нахваливает, – «Пришел заранее, как и полагается нормальным людям!». Занял лучший столик, даже припер букет цветов, о чем влюбленные узнают незамедлительно. Катя окунает лицо в нежнейшие чайные розы и с того момента себя больше не помнит.
Ромка много говорит, Ричард больше молчит. О семье, про учебу, про родной город, да про все-все на свете. Откуда он приехал, есть ли у него сестра, брат или хотя бы собака, какие успехи в университете – все пролетает мимо Кати. Стыдно ли ей за это? Еще как. Показала ли? Еще чего! Сидела белым лебедем, держала осанку, и как бы ни старалась, вникнуть в суть разговора не получалось. Слова проваливались под стол, тонули в пузырьках игристого вина.
… – в этом году в расписании новые предметы, видел?… – А помнишь, препода с той кафедры? …
Как понять смысл сказанного, если забыла значение слов? Голос лучшего друга тёк одной нескончаемой мелодией, тихой речушкой, ровно и неспешно. Иногда совершенно невпопад водица звонко перепрыгивала уступистые камни. Катя не знала, откуда брались эти преграды, но в тот момент мальчишки взрывались от смеха, и она улыбалась.
Какая потрясающая шевелюра, думала она, просто львиная грива, и цвет богатый. Не полностью брюнет, с каштановыми и ореховыми переливами. В возрасте седина будет не так заметна. Разлет плеч как у пловца, красивая грудь, руки. Всё, что ниже, скрывалось под столом, но рост точно был хороший, выше Ричарда, но не дылда. Про лицо можно не говорить ни слова, просто идеальное. Таких мальчишек в детстве особенно долго тискают за румяные щечки, хотя избалованности в поведении она не заметила.
Удивительно, как этот человек действовал на нее. Просто Анатолий Кашпировский какой-то! Когда его глаза оказывались на Кате, её тело собиралось в пружину, внутренности скукоживались, сердцу и легким в эти секунды строго запрещалось работать. Всю встречу Катя чувствовала себя неважно, её бросало в жар, знобило, пульс без конца бился в тревоге.
Незаметно вечер закончился. Рома проводил парочку до общежития, что-то сказал, крепко прижал к себе друга и растворился, как сон. Надо ли говорить, что это было Катино общежитие? Артем сразу уволок свою девушку вглубь заросшего сквера, к памятнику и сказал, что сильно соскучился. Жадно прилип к её губам, будто уже тогда понимал свою ошибку. Потом он спросил про Романа.
Понравился ли он ей? Что еще более глупое можно было спросить?! – «Кать, ну разве он не чудо? Всегда поддерживал, с первого курса, с первого сентября. Представляешь, защищал меня от нападок ребят. Ты же видишь, какой я, сам за себя постоять не умею и даже если захочу, то не смогу, силы у меня не те. Знаешь, он очень ответственный человек и талантливый ученый! Катюш, мы лучшие на курсе!».
Ричард принялся активно убеждать её в том, в чем она сама взялась бы его уговаривать. Но он не упомянул какой Роман… Да какой он Роман! Ромочка. Какой Ромочка уютный человек, ей захотелось оказаться на той стороне стола – рядом с ним. С радостью и без зазрений совести она променяла бы руку Артема, которая все это время не отпускала её талию, на одно дыхание его друга. И про глаза забыл. Это вовсе не глаза, а два огонька, два солнышка, реснички – лучики. И кое-что еще, о чем её парень даже не подозревал. Что кажется, что точно она влюбилась!
Катя согласилась с Ричардом и сказала, что ей пора, соседки будут ругать, уже так поздно, они всегда за нее переживают. И сбежала от него, точно зная, что этот прощальный смазанный поцелуй в щеку будет их последним.
В блоке было пусто. Раньше Катя обрадовалась бы внеплановому уединению, не часто в общежитии ей удается побыть наедине с собой. Но сейчас это мучило. Слишком было тихо, слишком молчаливо для переполненного чувствами сердца. Она маялась, не знала, куда себя деть, не хотелось ни под душ, ни в постель на боковую. Даже, чтобы просто выпить чай, нужна компания. Поэтому появлению соседки она обрадовалась.
Первым делом Оля включила свет. Потом сбросила босоножки, прошла на кухню и клацнула чайник. Вода медленно грелась.
– Кто-нибудь есть дома?! – крикнула она.
– Да! – ответила Катя.
Оля двинулась в Катину комнату. По пути вставила штекер в розетку – заиграло Лав радио.
– Почему в темноте сидишь? – Клацнул еще один выключатель.
– Да просто так. – Вспыхнувший свет ослеплял.
Девочки посмотрели друг на друга. Они слишком хорошо друг друга знали, слишком близко, выучили за минувший год. Оля сразу все поняла, она всегда была сообразительной девочкой, в отличие от Кати. Тактично было бы промолчать о своих догадках, что она и сделала.
– Ты почему такая красная? – спросила Оля и, не дожидаясь ответа, села. Потрогала Катины ладони и объявила, что они холодные, как сосиски у них в холодильнике. – Совсем странно. – Заявила она. – Тебя вроде знобит, а щеки горячие! – И поставила диагноз. – С тобой что-то не так, подруга!
Олина ладонь накрыла лоб исследуемого объекта.
– Катька, ты заболела что ли?! – Внимательный Олин прищур и вердикт. – Ложись в кровать, чай тебе принесу, сама знаешь, о своих нужно заботиться.
Катя послушно опустила голову на подушку и задумалась. Что бы она делала без них, без своих девчонок? Ленка нарисовалась позже, после полуночи. Все это время она зависала в блоке у парней. Лена пришла, увидела, какую бурную деятельность развела Ольга, и принялась ей помогать. К ночи у Кати была измерена температура, в носках лежали горчичники, девчонки даже оббежали корпус, чтобы достать ложку меда.
– Ты же знаешь, Ольк, я совсем не пью. – Без устали повторяла Катя. К ночи ее осенило, что причиной её странной влюбленности мог стать алкоголь.
– Да-да, естественно! Как и мы с Ленкой. Непьющие спортсменки. – Каких не бывает. Это девочки усвоили еще на первом курсе.
Ленка задорно хохотнула. Оля рассмеялась в унисон соседке, а на следующий день Катя и правда заболела. Температуру сбивали три раза в день. Катя пила антибиотики, но простуда, появившаяся внезапно и без причин, не уходила, начало учебного года она пропустила. Пыталась наверстать предметы, девочки делились конспектами, это помогало, но несильно. Зимнюю сессию Катя завалила почти по всем предметам.
Декан кафедры предложил остаться на второй год, но она протестовала. К тому времени здоровье окрепло, Катя продолжила тренировки и даже успела успешно выступить на соревновании факультетов. Она заняла второе место. На шею повесили медальку с изображением пловца, она пообещала, что подтянет предметы.
С учебой помогал Артем. После всех своих лекций он мчался на край Москвы, надеялся вернуть их отношения, которые закончились также внезапно, как и начались. Затяжная болезнь стала для Кати спасением и официальной причиной их разлада. «Прости, Тем, но я кое-что поняла… наша разлука, это время на расстоянии помогло мне увидеть правду. Я тебя не люблю, прости. Скучаю, но как по другу. Ты замечательный! Ты самый лучший на свете, но не мой».
– А чей, Кать? Я люблю тебя!
– Не знаю, какой то другой девушки, но точно не мой. Прошу, не мучай меня.
И он больше не начинал эту тему. Приезжал, терпеливо объяснял параграфы из биологии и химии, брал с нее слово, что зазубрит терминологию. После занятий всегда нахваливал, подбадривал, медленно нехотя одевался и вместо прощания кротко кивал. Ричард всегда что-то привозил с собой. Наполеон, пакет с халвой, еще горячие пирожки с мясом. «Вот держи блинчики, блюдо в следующий раз заберу, или знаешь, пусть останется у вас. Да не перекладывай ты! Мама напекла для меня, но я, ты знаешь, много не ем. Кушай сама и девчонок своих угощай, вы пловчихи такие худые!».
Вот такой он её Ричард.
А однажды совершенно случайно она встретила в городе Ромку. Шла середина весны, вокруг цвело и пахло, люди переоделись в легкое. Целей у Кати никаких не было. Она просто гуляла, лениво перебирала ногами по суетливому, вечно спешащему и вечно опаздывающему городу. Задрав подбородок, рассматривала птиц и гадала, как они называются, мечтала о лете, которое обязательно собиралась провести на море.
Вспоминала ли она его? Тысячи раз да! Перед сном и во сне, он мешал ей сосредоточиться на лекциях, однажды даже горела под ледяным душем.
– Эй, привет! Это же ты, – он задумался, имя совсем простое, русское, вроде Маша, но не то. Не Аня и не Варя. – Екатерина!
Ей никогда не нравилось Екатерина. Так еще в школе её называла училка по русскому, а грамотность у Кати была так себе. Но из его уст это вылетело как комплимент. Екатерина, так Екатерина, решила она. Зови меня, как тебе больше нравится, но при одном условии, больше не вздумай пропадать из моей жизни. Никогда-никогда, слышишь!
– Привет, Ромк. – Застенчивая улыбка. Глаза коснулись его профиля и сразу же отскочили, словно рука от раскаленной сковородки. Слишком живая была мимика у Кати, это частенько её подводило. Однажды девочки признались ей, что запросто по выражению лица могут прочитать все ее чувства. Неужели все-все, негодовала Катя? Неутешительно.
А с ним это сработает? – Задумалась она и попробовала прочитать его лицо. Роман выглядел растерянным. Это недоумение что ли? От того, что помню твое имя, гадаешь откуда? Да ты не парься! Не поверишь, повторяю его каждый день по многу раз. Нет, я не сумасшедшая, но ты абсолютно прав – провериться не помешало бы.
– Так как у тебя дела, Катя?
– У меня?! – Он еще спрашивает?! Просто отлично! Лучше всех, если честно. Ты совсем рядом, осталось только руку протянуть, смотришь прямо на меня. Знаешь, а сегодня я смелая, не скукоживаюсь в калачик, разве что немного озябла. Да, ты это забудь, как я неважно! Ты лучше рассказывай как сам, с кем-нибудь уже встречаешься?
– Тут кроме нас больше никого. – Он улыбнулся. Катя решила, что сногсшибательно, но устояла.
– Хорошо всё… готовлюсь… А ты? – Мозг все-таки сшибло немного.
– Уже сдал, экстерном.
– Так рано?! – Сессия даже не началась, или у них в МГУ все по-другому?
– У меня обстоятельства, папа болеет, мне разрешили. Мама одна его больше не тянет, он у нас теперь лежачий, а она женщина хрупкая. Вот взял билет на поезд, отправляется только вечером. Пока есть время, решил прогуляться, не знаю, когда теперь сюда вернусь. А я влюбился в Москву, а ты?
– Я? Я тоже! Она… ни с чем не сравнить! Другая. Интереснее всего того, что было у меня за всю жизнь! А во сколько поезд, с Казанского? – Зачем она ляпнула про Казанский?
– С Ярославского, я сам из Архангельска.
Что в тот деь Катя знала об Архангельске? Что это север, совсем рядом Белое море, там наши военные корабли или флота давно нет, не важно. Главное это очень далеко от Москвы!
– А может, вместе погуляем? Я совсем не занята. – И когда она стала такой смелой? В школе такой не была, в детстве вообще всего стеснялась, застенчиво отводила глаза, молчала как рыба. Вот именно по этой причине подружек Катя выбирала бойких, громкоголосых, общительных. Они и тащили её на дни рождения, по клубам, за город на шашлыки. А без её Ленок и Оль так бы и сидела дома с книгой или еще чего хуже – у противня с пирогами.
– Почему бы и нет. – Быстро соглашается он и тут же исправляется. – Вообще-то я с удовольствием! – Глаза теперь у него горят большими дьяволятами, вся грусть по отцу улетучивается. И правильно, им молодым париться вредно.
Они выбирают направление и начинают поход. Идут довольно далеко друг от друга, стесняются. Ромка опять много рассказывает, она начинает бояться, что во всей этой тираде не найдется места её, Катиному, мнению. Зато она многое о нем узнаёт. Что он в семье единственный ребенок, живут они очень скромно, о чем сам Ромка узнает не сразу, а только, окунувшись в столичную жирную на богатства жизнь.
– Знаешь, а ведь раньше мне всего хватало. Завтрак из чая и бутерброда с молочной колбасой и бегом в школу. Все уроки на голодном желудке, после занятий гулять, а вечером мать кличет меня из окна пятиэтажки, ругает, угрожает гастритом. Перед сном налопаюсь ее котлет с картошкой. От хлеба всегда отказывался и от молока с печеньем, выпивал пакет кефира и уходил к себе. Уроки делал ночью и еще утром. Спал всегда мало, но мне хватало. Все праздники встречали дома, накрывали длинный стол, было весело, а народу приходило сколько! Казалось, полпоселка у нас сидит.
Ромка смеется. Катя смотрит на него и думает, что этот его смех знаком ей до боли в сердце. Да, это же Сашка Бегемот. Натуральный! – понимает она.
Сашка Бегемотов учился в параллельном классе. Мальчишкой он был крупным, приземистым, но толстяком или жиртресом его никто не называл. Тут уж никто ничего поделать не мог, фамилия все определила. Понятное дело, мальчишки его задирали, девчонки тоже пытались. Вот только ни у тех, ни у других ничего не вышло.
«Эй, толстый, беги сюда! Нет, лучше иди, лучше медленнее, еще плавнее. Смотреть на это не могу, жаль тебя! Чего молчишь, компота объелся?».
Сашка всегда ел больше остальных, а компот заглатывал вместе с ягодами. «Это витамины, – важно объяснял он, – ничего вы не понимаете, темнота!». И еще из его любимого: «Хлеб всему голова, а кефир, о нем даже говорить не стану, сами должны понимать!». Вот таким он был. Большой, нескладный, некрасивый. Глубокие ямочки на щеках, волосы вечно нависали на уши, мать забывала его вовремя постричь.
Но главное в Бегемоте было не это. Сашка ни разу за все десять лет школы ни на кого не обиделся. Любые уколы отскакивали от его располневшего тела, как горох от стены. Да и не стеснялся он себя, вот совсем! Эта способность детей пугала и обезоруживала.
В средних классах Сашку резко зауважала вся школа, включая директора. Это был его нокаут. Вот тогда-то дети стали к нему присматриваться. Выяснилось, что Бегемотов умел улыбаться лучше всех в школе, так же примирительно, как кот Леопольд. Кстати, Леопольдом его тоже потом прозвали, но эта кличка так к нему и не приклеилась.
Вот, что Катя поняла к окончанию школы – он отличался от всех них, был взрослее что ли. Мало таких людей ходит по Земле, а если тебе посчастливилось с одним таким столкнуться, считай, крупно повезло! Женился Сашка, кстати, позже всех. Сначала построил карьеру, купил квартиру, дом, машину, в общем, устроил свою жизнь. Она слышала, у него родилась двойня.
Рома задерживает на Кате взгляд, глаза широко распахнуты. Спрашивает, о чем задумалась, и улыбается тем самым Леопольдом. В этот самый момент она и понимает, что влипла крепко, влюбилась по самые уши. Они прошли пешком пол-Москвы. Говорили обо всем, вспоминали детство, делились опытом. Оказалось, что «гроза всех девчонок» ни с кем не встречается, за три года так и не влюбился.
– А без любви я не могу, понимаешь, это важно. Вот мои родители вместе тридцать лет, а твои?
– И мои около того, – отвечает Катя и жутко смущается, вспоминая частые ссоры дома. Спокойно у них было не часто, а все потому, что папа пил. Нет, опустившимся алкашом он не был никогда, но пил каждый день. Два пива, бутылку вина. Останавливаться умел, за это мать его и прощала, а прикладывался, Катя думала из-за нее же, из-за матери. Она вечно ныла, все ей было не то.
– Опять о чем-то задумалась?
– Да так…не важно.
Ромка не спрашивал её про Ричарда, и Катя была за это благодарна ему. Почему она рассталась с его лучшим другом? Если не любила по-настоящему, тогда зачем встречалась? Позорный позор! Слава богу, что Рома не спрашивал.
Часы до отправления его поезда превратились в минуты. С утра время тянулось резиной, чайник никак не хотел закипать, ванная была все время кем-то занята, даже солнце застряло в зефире облаков. От этой тягомотины Катя и сбежала в центр. На улице время шло иначе, люди запрыгивали в автобус, машины яростно сигналили. Ветер разогнал облака, и солнце вылезло в зенит. Когда ей повстречался Ромка, часовая стрелка и вовсе взбесилась, побежала по циферблату, заспешила.
Их время закончилось быстрее, чем хотелось. Они нашли нужный перрон, поезд уже стоял. Только здесь Катю осенило, она увидела, что у Ромки нет чемоданов, только один дохлый рюкзак за спиной. Все оставляет или ничего с собой не привозил? А как же еда в дорогу, сколько ехать до Архангельска?
Он словно прочитал её мысли.
– Поужинаю в вагоне-ресторане, и спать. А наутро меня мать встретит.
Ага, как же в вагоне-ресторане, уже поверила, там такие цены! Хотя, что она знала об этом парне? Одет точно не богато, обычно, как все. На это глаз у нее хорошо наметан, дружба с Ричардом помогла. Артем водил Катю только по самым дорогим местам столицы, где знаменитости отдыхают. Про цацки их объяснял, про бренды и машины. Так он не прихорашивался перед девушкой, нет, Ричард делал это исключительно ради развития девушки. Впрочем как и все остальное, себе ничего не оставлял. Возился с ней, как отец с дочерью.
– А может, сбегаем в ларек, а? Еще успеем! – Не верила она в его вагон-ресторан, с кульком горячих пирожков будет спокойнее.
– А давай! – Легко согласился Роман.
Ну и славно! – выдохнула она. Теперь мой любимый не умрет от голода.
Беляши и ватрушки разобрали еще с утра. С витрины на них грустно смотрели треугольники с рисом и кораблики с капустой. Ромка взял того, что осталось, по четыре каждого вида. Совсем непритязательный. Ричард точно сквасил бы мину, ни за что не купил бы тут даже беляши и Кате не позволил. Говорит, у него желудок слабый, а ей кажется, что избалованный, впрочем, это теперь неважно.
Ребята сразу съели по одному пирожку, пока горяченькие были, и вернулись к вагону. Проводница уже выходила из себя. Поезд отправляется меньше, чем через минуту, а ее вагон все еще разгуливает по перрону. Кто прощается, кто обнимается, а эти двое вообще смотрят друг на друга, перебирают ногами, в общем, опять стесняются!
Наконец, всё накрывает густым паровозным гудком. Уши точно оглохли, не понятно, когда теперь восстановятся, может до самого общежития будет так. Роман целует её в губы и орет в ухо, что будет сильно скучать. Прыгает в уже ползущий состав, подмигивает разъяренной проводнице, в ответ на ее маты громко нахваливает ее красоту, кланяется, улыбается Леопольдом.
5
Катя оказалась особой ветреной, мама была права. Прошел всего один учебный год, а она уже дважды успела влюбиться. Слава богу, мама этого не знает, и папа тоже. Ночью поняла, что не спросила его адреса. Записывать номер телефона даже не думала, звонки туда встанут ей «в копеечку», а стипендия у неё крошечная. Он тоже молодец, контактов не оставил, не хватило времени. Поезд только вначале еле тащился, а потом как постучал по шпалам.
Лето приближалось. Катя все еще планировала провести его на море, выбирала в Сочи или в Адлер. Адлер получится дешевле, а еще лучше в Кудепсту, море совсем близко и целый туристический городок отстроен, там ей точно будет не скучно. Лена собиралась ехать с ней, а от Ромы не было ни одной весточки.
Однажды вечером она набрала Артема.
– Привет, Тем, еще не спишь?
– Привет, Кать, полседьмого, але!
– Ну да, ступила.
– Ты что-то хотела?
Его голос был совсем холодный, безучастный. «Что ты хотела?». Непривычно как-то. Говорить сразу правду было стыдно, она начала издалека.
– Да ничего такого, Тем, просто спросить как дела.
– Нормально, а у тебя?
– Тоже. Как проводите время? Клубы, дачи или за учебой?
– Проводите? Кать, давно мы перешли на «вы», или ты имела в виду кого-то конкретного?
С испугу она загоготала в трубку что-то невнятное, рассмеялась и продолжила, только когда смогла успокоиться.
