скачать книгу бесплатно
– Нет! – решительно заявила Эрика. – Под такую музыку надо танцевать!
Он слегка обнял ее талию, она прижалась к нему всем телом, так что и танцевать-то было невозможно, и они просто пьяно раскачивались, прижавшись друг к другу. Ее плечо было так близко, что он поцеловал его, не думая, что делает. Она тут же поцеловала его в губы и увлекла на кровать. И хотя он был новичок в любви, ему не пришлось краснеть за свою неопытность перед первой женщиной, поскольку она совершенно не оставила ему простора для инициативы…
* * *
…– Браво! Ты делаешь успехи! Ну, и как эта девочка? Сдалась?
– Нет.
– Нет? В чем же дело? Она знает о вашей связи?
– Конечно, знает! Весь класс об этом знает. Уж я позаботился об этом. На осеннем балу я от Эрики ни на шаг не отходил. Все это видели. Все в шоке.
– Прекрасно! Как реагируют на тебя одноклассницы? Изменилось их отношение к тебе?
– Да. Они с интересом на меня посматривают, шепчутся, стали глазки строить…
– Ну, почему мы о своих победах сообщаем так обреченно?
– Да потому, что она, ради кого это все делается, по-прежнему ко мне равнодушна. Она меня не замечает. А стоит к ней обратиться, смотрит чуть ли не с ненавистью, односложно отвечает и уходит от общения.
– Все ясно. Эту задачу ты не смог решить. Ну, что ж. Не получилось на первой, решим ее на второй ступени.
– Меня повышают на вторую?!
– Да, но – вторая ступень платная. Помнишь, я предупреждала тебя об этом?
– Сколько?
Лилия назвала цену.
– Это много для меня, – Максим облизнул пересохшие губы.
– Макс, мне доставляет удовольствие заниматься с тобой. Но… Здесь не я устанавливаю порядки.
– А кто?
– Виринея.
Глава 6
– Елена Синицына, газета «Свободный курс!» – объявил привратник, распахивая перед растерявшейся от такого приема Леной высокие, украшенные витой резьбой двери. Она шагнула в огромный Белый зал, высокий потолок которого поддерживали толстые колонны, зажмурилась от яркого света тысяч свечей. Вот это да! Чем не торжественный прием в дворянском собрании: и привратник в напудренном парике и шелковой ливрее, должно быть, позаимствованной в театре (Впрочем, зачем в театре? Это же музей, здесь своих таких должно быть в изобилии), и канделябры с мерцающими свечами… Ай, да директриса! Фантазерка и романтик, и вообще колоритная женщина. А вот и она сама: стоит у белого рояля, слушает музицирование одного из приглашенных (ба! Да это же солист театра музкомедии), распустила по плечам пепельные кудри.
– Здравствуйте, Инесса Павловна! Поздравляю вас с открытием вашего любимого детища – этого прекрасного музея.
– Добрый вечер, Леночка! Огромное спасибо за поздравление, но хочу заметить – если бы не вы, пресса, не знаю, удалось бы мне осуществить мой замысел, или нет.
– Удалось бы! Непременно удалось! С вашей-то энергией…
Расшаркавшись с директрисой, Лена обернулась к тому, что давно уже притягивало к себе ее взоры – к длинному, во весь зал, столу, сервированному изысканно, тоже в духе прошлого столетия, и уставленного всевозможными вкусными вещами. Ее внимание также привлекли приглашенные: это были в основном деятели местной культуры – актеры театров, музыканты, писатели и поэты, несколько преподавателей из института культуры и искусства, и, конечно, журналисты всех средств массовой информации, словом, знакомые все лица. Она подошла к стоящему у огромного стрельчатого окна журналисту «Вечернего Барнаула» Вите Оленеву.
– Привет, Леночка! Как тебе это все?
– Впечатляет.
– А мне напоминает пир во время чумы. На фоне массового закрытия библиотек, музеев вдруг открывается этакое чудо. Да еще и с помпой. В стране дефицит красной икры, буженины, зеленого горошка, словом, дефицит всего, насчет спиртного вообще молчу – сухой закон все-таки, а тут…
– Ну, это же для избранных. Инесса хочет прессу задобрить, ей надо, чтобы мы продолжали ее музей раскручивать, поэтому мы не будем завтра отчеты строчить, что там у нее на столе стояло.
– А деятели местной культуры? Они здесь зачем?
– А затем, что музей все-таки искусства, культуры и литературы. Так, кажется, он называется? Все равно – все свои.
– Свои… Я слышал, что этот музей – отмывание денег. Не было необходимости открывать новый очаг культуры в то время, когда, например, действительно заслуженный краеведческий музей, открытый сто пятьдесят лет назад, в котором, действительно, уникальные экспонаты, влачит жалкое существование! Там штукатурка на головы посетителям сыплется! А здесь даже экспонатов интересных нет! Честное слово – отмывание денег! Вот что вывести бы на чистую воду и о чем написать!
– Прекрати! Тебе не все равно, на чьи деньги гулять? Мне вот все равно – лишь бы не на свои. Кстати, зовут за стол.
Витя и Лена поспешили занять места около блюда с красной рыбой. Когда гости расселись, директриса поднялась и произнесла речь:
– Дорогие мои! Сегодня у нас важное событие – мы празднуем открытие нового музея, нового очага культуры в нашем городе, в нашем крае. До сих пор наш Алтайский край, богатый талантами во всех областях культуры и искусства – достаточно вспомнить актера, режиссера, писателя Василия Макаровича Шукшина, актера Валерия Золотухина, поэта Ивана Жданова, кинорежиссера Ивана Пырьева… Впрочем, имена наших знаменитых земляков можно перечислять долго… Так вот, наш край до сих пор не имел музея, посвященного культуре. И вот эта досадная оплошность исправлена. Теперь у нас есть такой музей. Здесь собраны поистине уникальные фонды многих замечательных людей, оставивших след не только в культуре нашего края, но и в культуре всего мира. Это большое событие и для меня лично – всю жизнь я мечтала об открытии такого музея, я положила на его рождение много сил, энергии, и вот моя мечта сбылась! И я благодарна всем вам, кто поддержал меня! Я благодарна администрации города и края за то, что пошли навстречу, выделили под музей старое, заброшенное здание, которое тем не менее имеет славную историю – здесь в начале девятнадцатого века жил губернатор, здесь проводились дворянские собрания, устраивались театральные и поэтические вечера…
– Ага! Очень славная история, – шепнул Витя. – Губернатор-то, любитель поэзии и театра, в подвалах этого домика пленников истязал, и, говорят, жену свою в этом же подвале сгноил. Поговаривают, что это дом с привидениями.
– Ой, как романтично, – хихикнула Лена.
– … Я благодарна также за то, что были выделены из бюджета немалые средства на ремонт и восстановление этого памятника архитектуры, на воссоздание интерьера, и вот теперь мы можем созерцать всю эту красоту, приближенную к девятнадцатому веку.
– А что я говорил про отмывание денег? – снова зашептал Витя. – Говорят, отсюда новый линолеум грузовиками вывозили, как не соответствующий духу времени.
– Куда вывозили?
– Кто ж теперь скажет – куда?
– … Я благодарна деятелям нашей культуры за помощь в формировании фондов, за то, что мы все теперь будем создавать ауру этого музея – я имею в виду музыкальные, театральные и поэтические вечера, которые наши замечательные музыканты, актеры, поэты согласны проводить безвозмездно, ради повышения культуры населения нашего города и края. Я благодарна журналистам, которые в своих публикациях создавали репутацию музею, подчеркивали значимость его создания, тем самым привлекая к нему общественное мнение. Я благодарна нашим дорогим музейным сотрудникам, которые на своих плечах вынесли все тяготы ремонта, который проводился буквально силами нас самих… Дорогие мои! Самое трудное – позади. Впереди – творчество, впереди – новые открытия и достижения!
Бутылки шампанского выстрелили пробками в потолок, пена с услаждающим слух вкрадчивым шипением заполнила бокалы.
Праздник растянулся на всю ночь. Правда, многие гости удалились. Но многие остались, поскольку очаг культуры находился в мрачной, отдаленной от центра части города, где были разбиты все фонари, по ночам выли бездомные собаки и шныряли подозрительные личности. Некоторые, напившись шампанского, подкрепили впечатление водкой, затем все залили пивом, и, устав, прикорнули на пушистом ковре под белым роялем. Других сон сморил прямо за столом. Музейные сотрудники разбрелись по кабинетам, а директриса удалилась к себе, где провела ночь в комфорте на диване в гостевой. Свечи догорели, и все покрыл мрак.
Лена долго не спала. Она придвинула к окну кресло прошлого века, стоявшее в зале в качестве экспоната. Не испытывая к исторической ценности никакого почтения, забралась на него с ногами, правда, туфельки предварительно сняла. И, медленно потягивая шампанское, стала с любопытством смотреть в окно на ночной парк. Привести его в цивилизованный вид директриса не успела. И он шумел за окном листвой – дикий, черный, унылый. Наконец сон сморил ее, она уронила голову на подоконник и… Поспать ей не удалось. Где-то внизу заскрипела дверь, на первом этаже раздались медленные гулкие шаги, которые приближались. Кто-то поднялся по лестнице, кто-то вошел в зал. Холодный страх сковал тело журналистки. Она обернулась и увидела женскую фигуру в святящемся белом платье. Лена чувствовала себя, как в кошмаре, когда хочется кричать, но язык не повинуется, хочется бежать, но руки и ноги висят, как парализованные. Дама медленно приблизилась, остановилась возле Лены, пристально глядя ей в лицо. Дама, впрочем, показалась Лене хорошенькой.
– Я здесь живу… тысячу лет. Может, меньше, не знаю. Не пыталась счесть. И вот спустя столько лет сподобилась вновь человеческое лицо лицезреть. Приятно. Особливо когда лицо такое пригожее. Вы женщина легкого поведения?… Почему я так решила? Вы вульгарно накрашены. Платье куцее какое… Вы говорите, что сейчас такая мода? Возможно. Да и для женщины легкого поведения вы безнадежно устарели… Что – вам только тридцать один? Ничего себе, «только»… Я думала, вы куда моложе… А душа какая у вас… темная. Прощайте, женщина с темной душой и насурьмленными бровями!
Дама повернулась и медленно побрела дальше. Лена обрела возможность думать: «Что это было? Привидение, о котором говорил Витек, или, не дай бог, белая горячка? Пить меньше надо! Все, завязываю! С этой журналистикой сопьешься… Стоп! Я же не разговаривала с ней, а она меня понимала! Это телепатия? Нет, я же решила – это мое пьяное воображение».
Кажется, все встало на свои места: так же темно, так же тихо посапывает головой в салате один из гостей. Однако что это? Да, вот опять… Опять шаги. На этот раз как будто по крыше. Или на чердаке? Нет, они спускаются, они приближаются к Белому залу, кто-то ходит здесь, рядом, но никого не видно. И все-таки темнота живая, в темноте кто-то есть, помимо Лены и спящих…
– Ба! Какая встреча! – прямо перед перепуганной журналисткой нарисовалась фигура женщины в черном. Вся черная: черное, облегающее платье, черные перчатки, черная шляпа с широкими полями… Фигура, почти растворенная в темноте. И на мертвенно-белом лице – смеющийся, широкий, с кроваво-красными губами рот.
– Конечно, мы не знакомы! Я же старше вас лет на… Впрочем, женщине столько лет, на сколько она выглядит, не так ли? А потому, я думаю, мы примерно одного возраста… Вам лет тридцать шесть, не так ли? Что, вам тридцать один? Ну, милочка, выглядите вы гораздо старше. Еще бы! Так малеваться… Однако ближе к делу. Вы – то, что мне нужно!.. Почему именно вы? Да я же вас насквозь вижу! Мне нужны вы, с вашими страстями, вашими комплексами, вашими мечтами… Не надо стесняться! Вы все равно ничего не сможете скрыть от меня. Вы для меня – как раскрытая книга… Кто я? Я – Княгиня! Отныне мы будем вместе! Я – в вас, с вами, для вас… Что я вижу? Много такого, что люди во все времена называют гадким, но меня это мало волнует… Главное, что я вижу – это желание повелевать, желание, чтобы перед вами преклонялись. Еще я вижу, что вы умна, сластолюбива, любите деньги, а кто их не любит? Любите власть… Но довольно. Я повторяюсь. Вам повезло, милочка, я помогу вам. Вы получите все, что хотите. И даже больше… От вас мне ничего не надо. В чем может нуждаться несчастный призрак, блуждающая душа? Мужчины, любовь, деньги? Мне, бестелесному созданию? Смешно… Нет, милочка, ничего мне не нужно, кроме желания творить добро… Кстати, как вас зовут?… Елена? Фи, как тривиально… Слушайте мой первый совет: измените имя! Отныне вы – не Елена, отныне вы… Виринея!
* * *
Так Лена Синицына стала Виринеей. Разумеется, на утро, пробудившись то ли от сна, то ли от пьяного забытья, она все увиденное ночью приписала опьянению. Она даже сообщила об этом больному с похмелья Вите:
– Витек, ночью мне снились твои привидения.
– Почему мои?
– Ну, ты же мне рассказывал про них. Вот они мне и приснились.
– Мало выпила. Я вот хорошо набрался, так и спал сном младенца.
Однако в первую же после похмельного дня ночь Лена убедилась, что это был не сон. Стоило ей заснуть, как перед ней вновь предстала Княгиня. Она материализовалась из какого-то мутного тумана. На этот раз она выглядела как живая женщина, даже румянец играл на щеках, и весело смотрела на Лену большими черными глазами.
– Вы, милочка, решили, что я – сон? Ошибаетесь! Я же сказала, от меня вы так просто не отделаетесь. А мне хорошо в вашем мирке, очень уютно. Вот смотрите, сейчас я создам себе мягкое кресло – оп-ля! Здесь, в этом мире, на этот счет просто: захотел – получил. Стоит только захотеть! Стоит только представить! А захочу – у меня в руках окажется веер. Оп! Ну, теперь мне совсем хорошо. Смотрите, я сижу в кресле, обмахиваюсь веером… Но к делу. Завтра вы идете на работу… Я правильно выразилась? В вашем мире все по-другому. А, впрочем, все так же. Те же страсти, стремления… Вы работаете журналистом. Похвально. Вы – образованная женщина. Так вот. Придя на работу, выделяйте каждый день три часа на то, чтобы писать… Что писать? Я вам продиктую. А теперь – адье!
А работы на другой день было много. Лена спешила закончить одну срочную статью, да тут еще редактор подкинул задание, которое тоже требовало немало подготовки, звонков, беготни… Словом, к концу дня Лена изрядно устала. Взглянув на часы, она удостоверилась, что задерживается на работе на час и, хотя не все, что задумано, сделано, никаких сил ни на творчество, ни на монотонную работу нет. Лена собралась было домой, но, стоило ей взяться за ручку двери, как резкий голос сзади окликнул:
– Куда пошла?
– Кто здесь? – пролепетала Лена, обернувшись. На ее столе сидела давешняя черная женщина и непринужденно болтала ногами.
– На место!
Лену охватил панический страх. Она лихорадочно дернула ручку двери, причем та почему-то не сразу поддалась, ставшими как бы ватными руками с трудом отворила дверь, выбежала в опустевший коридор редакции, захлопнула дверь и, облегченно вздохнув, бросилась бежать. Длинный коридор наконец кончился, завернул и уперся в лестницу. Но стоило Лене ступить на первую ступень, как она увидела черную даму, поднимавшуюся навстречу ей.
– Куда пошла? – прошипела дама, загораживая руками в черных перчатках проход, как будто Лена могла попытаться проскользнуть мимо. Куда там! Обезумевшая от страха, она попятилась, и чуть не упала, оступившись. Как назло, редакция опустела, никто не мог прийти ей на помощь, никто не мог спугнуть привидение.
– Повторяю, не надо меня бояться, – усталым голосом сказало привидение, – я хочу вам только добра, и вы сами убедитесь в этом. Уверяю вас, мы можем очень даже замечательно сосуществовать, только расслабьтесь и получите удовольствие от нашего общения. Ну, как, согласны?
Видя, что призрак не причиняет ей никакого зла, Лена справилась со своим волнением. «Ну, спятила, ну, что теперь… – подумала она. – Главное, чтобы никто об этом не узнал».
– Ну, вы не совсем правы насчет того, что спятили, – тут же откликнулась дама. – Но ход ваших мыслей мне начинает нравиться.
– Кто вы? – спросила Лена. И сама испугалась своего голоса: он прозвучал в пустом коридоре гулко, и даже эхо как будто повторило его. Лена съежилась.
– А вам не обязательно говорить вслух, я вас и так прекрасно понимаю… Я вам уже говорила, кто я, но могу и повторить, я – Княгиня.
– Что я должна делать?
– Наконец-то слышу разумную речь! Во-первых, мадемуазель, вы должны меня беспрекословно слушаться. Во-вторых, вы должны вернуться в свой кабинет и писать то, что я вам продиктую.
– Я очень устала. Я еле передвигаю ноги.
– Я наблюдала за вами – у вас очень напряженная работа. Вы теперь всегда будете уставшая. Но надо работать. Это для вашего же блага. Если вы не преодолеете усталость, вы навсегда останетесь ломовой лошадью журналистики. Я же предлагаю вам стать королевой. Но для этого надо сначала как следует потрудиться. Скоро вы будете пожинать плоды своих трудов, скоро – отдых, а там и вечный покой. Словом, все будет хорошо.
Лена, как зомби, вошла в свой кабинет. Княгиня вновь уселась за стол, покачивая ногами.
– Подойдите к шкафчику… да-да, к этому, откройте нижнюю дверцу… там коньяк, достаньте его и выпейте рюмочки две.
– И правда, коньяк. Начатый. Ну, Зоя Федоровна… Кто бы мог подумать… Но позвольте, это же чужой коньяк!
– Уверяю вас, Зоя Федоровна ничего не заметит. А вам следует подкрепиться. Вы действительно неважно себя чувствуете, а мне важно, чтобы то, что я вам продиктую, несло заряд сильной энергетики. Сама-то я, к сожалению, уже не могу ничего передавать, только мысли…
Не без удовольствия Лена налила коньяк в стакан, выпила залпом и закусила долькой засохшего лимона, который отыскался тут же. «В конце концов, я тут ни причем, у меня теперь навязчивый бред».
Она уселась за автоматическую пишущую машинку, вставила несколько чистых листов бумаги.
– Ну-с, что писать будем? Эй, вы где?
– Я уже в вашей головке, милочка. Вы хорошо меня слышите? Ну, тогда пишите. Итак:
«Двадцать ступеней, чтобы обрести рай в душе.
Двадцать ступеней, чтобы стать Богом.
Рай не в небесах, рай – в твоей душе, стоит только пройти двадцать магических ступеней…»
Глава 7
Через месяц труд был завершен. За это время Лена очень изменилась внешне: взгляд ее стал лихорадочным, лицо осунулось, под глазами залегли темные тени. Она весь месяц не принадлежала себе: днем автоматически выполняла свои журналистские обязанности, затем, когда редакция пустела, строчила то, что диктовала ей Княгиня, которая прочно обосновалась в ее голове. Поздно вечером она плелась домой выжатая, как лимон, падала в постель и засыпала мертвым сном. Утром все повторялось сначала: просыпалась уже уставшая, жевала без аппетита завтрак, плелась на работу и – так день за днем. Силы свои Лена подкрепляла спиртным, а потому постоянно находилась в состоянии подпития.
Как-то раз ее вызвал редактор:
– Лена, я ценю вас, как способного журналиста, но… Ваши статьи, обычно такие самобытные, теперь стали… ну, не из рук вон плохи, конечно, вы – профессионал, вы плохо писать не можете, но… какие-то механические, что ли. И я знаю причину. В коллективе стали обращать внимание на то, что вы постоянно, так сказать, навеселе.
– Это мое личное дело.
– Согласен, но – в свободное от работы время. А на работе, будьте добры…
– Сергей Иванович, я что – плохо выполняю свои обязанности? Вас не устраивают мои статьи?
– Да нет, все нормально, но…
– Ну, так и оставьте меня в покое.
– Лена, вы грубите!
– Сергей Иванович, уволить вы меня сейчас не можете – я готовлю материал о главе городской администрации. А как только закончу – уволюсь сама.
– Да вы с ума сошли! Я вовсе не хочу, чтобы вы увольнялись! Вы – одна из лучших наших журналистов! Если вы поняли мои отеческие наставления, как намек, то вы очень ошиблись!
– Я поняла вас, как надо. Но я действительно решила уволиться. И вы тут ни при чем.
– Куда же вы пойдете? В «Вечерний Барнаул»?
– Нет. Я решила совсем завязать с журналистикой.
