скачать книгу бесплатно
– Большая удача, что ты приехала сама, не заставляя призывать тебя силой, – продолжил я нагнетать. – Теперь сыграем свадьбу и дальнейшую жизнь…
– Нет! – взвизгнула дама.
– Кольцо обручения связывает нас неразрывно.
– Нет! – она вцепилась в бриллиант и принялась сдирать его с пальца. Однако надет он был на перчатку и сидел прочно.
Я встал.
– Дай же мне руку, возлюбленная моя.
Далее удачно вспомнились еще ненаписанные стихи Пушкина, и я, на ходу перекладывая письмо Татьяны на мужской вариант начал мрачно, сверля даму глазами, зачитывать: «Вся жизнь моя была зароком свиданья верного с тобой. Узнай, тебе я послан Богом! Навеки я хозяин твой…»
– Нет! – заорала столичная модница, срывая кольцо вместе с перчаткой и, швырнув его в мою сторону, кинулась прочь.
Я медленно опустил протянутые к дамочке руки, немного постоял, а затем опустился на сиденье.
– Связь разорвалась, – молвил глухо.
Осип, подобрав перчатку с кольцом, положил ее передо мной на стол.
Я кивнул и тут почувствовал, что от речей, при которых верхняя моя губа естественны образом шевелилась, клейстер окончательно размяк, и усы сползли вниз. Образовав нечто вроде двух черных клыков, торчащих у меня из углов рта.
Жуткая тишина установилась в кабинете.
Говорить я не мог – чертов клейстер еле держался, и если бы усы окончательно отвалились, это смазало бы впечатление.
Впрочем, народ в те времена был поголовно верующий, так что жуткое превращение, произошедшее с моим лицом, повергло всех присутствующих в ужас.
– Вы можете идти, – спас положение Осип.
Заимодавцы, метнув на меня испуганные взгляды (я хранил гранитную неподвижность, силой воли удерживая усы на верхней губе). отталкивая друг друга, ринулись прочь.
К счастью, двери в кабинете были достаточно широкие, так что выскочили они в коридор, не покалечив друг друга.
Первый раунд переговоров можно было считать успешным.
* * *
Что обо мне расскажут заимодавцы, воочию наблюдавшие нечеловеческие преображения моего лица, можно было достаточно точно предполагать.
Однако любые слухи и домыслы не живут долго, если постоянно не подкреплять их чем-то реальным. То есть силой.
Поэтому вопрос с рекрутами оставался актуальным
– А скажи, друг Осип, – сказал я, обдирая с лица опостылевшие усы и утираясь полотенцем. – Помимо Гаврилы есть ли в именьи другие ветераны?
– Есть двое. Но они инвалиды. Один без руки, а другой контуженный. То есть в обычное время нормальный старик, но иногда на него находит.
– Позови их. Хочу поговорить. Может пристроим к делу.
Отдав это распоряжение, пошел во двор умываться и приказал подать туда другой костюм – менее торжественный. В бархате много не находишь. Во-первых, надо беречь старинный наряд, а во вторых в нем просто жарко – как никак уже почти лето.
Пока суть да дело, решил заняться конным спортом. Как поручик, пусть и бывший, и кавалергард, я должен был уметь ездить верхом. А мне, увы, до сих под доводилось кататься только на ослике. Согласитесь, это совсем другое. Так что следующие два часа я собирался посвятить учебе. Дабы не опозориться в городе, где могу внезапно сверзиться с седла на потеху окружающим. Боевой офицер (и темный властелин!) – это вам не какой-то базарный клоун. Соседи должны относиться с почтением!
К ветеранам я вышел, шагая чуть враскоряку. Седло лошади – это, знаете ли, не мягкий диван в купейном вагоне. Тут без навыка тяжело.
И больно!
Но смотрел орлом.
– Предлагаю вам заняться делом, которое вы лучше всего знаете. Нужно тренировать рекрутов.
Старики переглянулись. Видать вспомнили, как трудно дались им первые месяцы службы, когда все было незнакомо, непонятно, а унтер только орал и грозился батогами. И не только грозился, кстати.
– На первичную подготовку даю две недели, – продолжил меж тем я.
– Мало две недели-то…
– Знаю. Но делайте, что сумеете. Потом сам подключусь.
Старики снова переглянулись. Потом вперед выступил тот, что без руки.
– Тут, барин, дело такое…
– Ну?
– Чтобы хоть немного строю обучить, надо рекрутов с утра до ночи гонять. Тады работать они не смогут.
– И в чем проблема? Все равно уйдут на 25 лет. Считай, уже не работники.
– Ну, еж ли так… – старик пожевал губами. – Барские поля-то засеяли…
Я сначала не понял о чем он. Потом сообразил.
– Барские… А крестьянские, выходит, нет?
– Так не успели еще.
Етишкин пистолет! Вот еще морока.
– Что надо, чтобы ускорить?
– Лошадей надо, – включился Гаврила. (Да-да, он по-прежнему постоянно отирался где-то неподалеку и кинжал его устрашающий все так же торчал у него за поясом. Видимо, чтобы меня дурные мысли не посещали).
– Дать лошадей! – немедленно распорядился я.
Все ж таки только что с конюшни. Видел в стойлах упитанных битюгов, которые, похоже, большую часть времени просто жрали хозяйский овес. Пусть поработают!
– А какую плату положишь, барин?
Во дела… Похоже, крестьян тут имеют по полной программе.
– Рекрутам бесплатно. И наберите еще человек двадцать. Будем готовить тех, кому в следующие годы идти.
* * *
Вечером, очумев от чтения конторских книг, в которых мало того, что бухгалтерия все мозги проедала, так еще и записи делались с ятями и ерами, которые вот так сразу не разберешь…
Ну да. первую атаку кредиторов мы отбили, но долги-то остались. Погашать все равно придется, так надо хотя бы понимать где у нас доход, где расход.
Из экономики хорошо помню, что продавать надо не сырье, а продукт переработки. То есть, грубо говоря, не строевой лес и зерно, а доски и муку. Но! Для этого необходимо построить лесопилку и мельницу, а у нас денег нет. Прямо, как у друзей из Простоквашино.
А самое скверное, что надо еще с торговцами договориться, ибо произвести товар – меньшая из проблем. Главное его реализовать! И желательно не по бросовой цене.
В общем, исчиркал полтетради, выпил ведерко квасу, всю голову изломал, пытаясь выстроить хоть сколь-нибудь внятный бизнес-план.
А тут еще крюк над темечком нависает, дурацкие мысли наводит.
Короче, решил избавиться от раздражающего фактора.
Смахнул бумаги со стола, поставил на зеленое, сугубо канцелярское сукно стул и, взобравшись к потолку, начал ковырять нависающий над башкой крюк. Ну как-то не прибавлял он мне жизнерадостности.
Любящий папа закрепил железку надежно. Видимо, чтобы с гарантией выдержала вес вздернувшегося сыночка.
Но я уже слегка осатанел от здешних реалий, так что заготовленным заранее ломом принялся долбить в потолок.
Понятно, что получится некрасиво – приличный вроде бы кабинет, а на головой хозяина дыра. Но мне было наплевать. Главное, чтобы крюк этот чертов глаза не мозолил!
Бить вверх было неудобно, на бошку сыпалась пыль и мелкая труха, на шум прибежали Осип с Гаврилой и какие-то горничные с кухарками, которых, впрочем, в кабинет не допустили, бесцеремонно вытолкав за дверь.
– И нечего тут смотреть, – проскрипел я и, стиснув зубы, в очередной раз долбанул по потолочной доске.
В этот решающий момент внезапно выяснилось, что прежний барин любил своего сына гораздо больше, чем показывал внешне.
Потому как казавшаяся массивной и прочной дубовая доска вдруг треснула и разломилась пополам. А из образовавшегося отверстия мне на голову посыпалась металлическая посуда.
Судя по тому, как крепко один из кубков долбанул меня по башке – золотая.
Впрочем, было и серебро. Но в большом количестве.
Осип и Гаврила так и застыли с открытыми ртами, глядя как я стою, посреди груды драгоценностей, а сверху неравномерно падают и падают еще какие-то мелкие предметы, не успевшие вывалиться с основной массой барахла.
Когда выпадение предметов с потолка окончательно прекратилось, я опустил руки, которыми после первого удара прикрывал голову, и пристально посмотрел на камердинера.
– Ну что, друг Осип, – произнес хрипло, – кажется, у нас есть повод выпить.
* * *
До позднего вечера разбирали и рассматривали выпавшие сокровища. Пришлось на всякий случай еще и Гаврилу отправить на чердак, чтобы посмотрел хорошенько не осталось ли каких мелких предметов на потолочных балках.
После сортировки чесали затылки, размышляя, куда теперь спрятать это, буквально свалившееся на голову богатство. Можно, конечно, в сундук запереть… Или в два… Но не хотелось сваливать все в кучу. Некоторые вещицы были совершенно уникальны. Попади они мне в руки в моем, двадцать первом веке, можно было считать, что я обеспечен до конца жизни. В частности, овальный медальон из слоновой кости с портретом Петра I в обрамлении россыпи бриллиантов… За такую штучку на аукционе Сотбис можно было б не один миллион долларов получить. Это если решиться продавать. Явно ведь такого рода изделие является национальным достоянием…
А предки-то князя (то есть теперь как бы мои), похоже, в истории России не шуточно отметились. Подобные портреты за просто так из рук государя не получают!
Подлинной цены всего, что попало в наше распоряжение, мы, разумеется, не знали. Но было ясно, что с долгами можно расплатиться на раз.
Другое дело, что раз уж мы выбили три года рассрочки, то глупо ей не воспользоваться. А для первого взноса хватит и обручального кольца. Бриллиант там большой, но исторической ценности не имеющий. Такой не грех и продать.
Решили, что с утра в город поедет Осип. Пройдется по ювелирным лавкам, выяснит, сколько за украшение можно получить…
Понятно, что ехать по столь важному делу должен был я сам. Но проклятый конный спорт весьма ограничил мою способность к передвижению. И вряд ли к утру мое состояние кардинально улучшится. Так что пусть едет слуга. У него-то задница не болит.
Глава 4. Да я таких в сорок первом…
Утром долго изучал физиономию перед зеркалом. Прямо как нежный юноша пересчитывал волосинки на верхней губе, ибо тут зрелый человек с босым лицом не ходит. А накладные усы показали свою ненадежность. Странно ведь будет, если у меня при разговорах с солидными людьми регулярно будут отваливаться эти мужские украшения.
Вообще-то, бритье – самая простая вещь для мужчины (при наличии хорошей бритвы, разумеется). Но в здешние времена принято отращивать волосяной покров на морде лица в самых причудливых формах и сочетаниях. Например, бакенбарды. Или делать двойную бороду – то есть пробривать в центре подбородка пролысину, а по бокам оставлять длину аж до середины груди. Жуть!
Усы можно считать наименьшим злом. Но и тут засада. Их принято закручивать вверх. А для этого пропитывать какими-то закрепляющими растворами, на ночь бинтовать, чтобы они засохли в такой позиции. Ужос! Ужос!
Я на такое не пойду. Обойдемся просто щеточкой на верхней губе с небольшим загибом вниз. Будем считать что это предел, на который я согласен, жертвуя собой в угоду современной моде.
Пока же собственные волоски не выросли, наклеиваем те, что отрезали от девичьей косы. Надо беречь! А то, если потеряю, девчонке придется снова укорачивать прическу. Так, глядишь, она и замуж не сумеет выйти. Скажут – стриженая!
Вздохнув, поплелся на завтрак.
В принципе, мог бы распорядиться, чтобы в кабинет приносили, но это помещение уже так надоело, что хотелось пройтись. И вообще! Есть и курить на рабочем месте – дурной тон.
Но только я занес вилку над поданной на завтрак яичницей, как в столовую ворвался Гаврила.
– Барин! – Задыхаясь вымолвил он, срывая с головы шапку и прижимая ее к животу. – Осипа схватили.
– Кто? Что?!
Я встал, отбросив столовый прибор.
Выяснилось, что уже с утра, пока я отсыпался от ночных бдений над тетрадями, Осип с Гаврилой отправились в город, чтобы оценить бриллиант.
Но в первой же лавке предложили столь низкую цену, что продолжать разговор смысла не было. Хотели уйти, но ювелир поднял крик, что, дескать, Осип кольцо украл, а стало быть его надо хватать, тащить в управу и бить батогами, как вора. А бриллиант отобрать и передать в казну, как похищенное имущество.
Такого беспредела терпеть было невозможно.
– Седлать коней! – рявкнул я.
И кинулся переодеваться из уютного домашнего халата в красные революционные штаны.
Через пять минут, выскочив во двор в полной боевой форме и с саблей на боку, я увидел всех моих рекрутов во главе с ветеранами.
