скачать книгу бесплатно
Денис проснулся рано утром, не хотел опоздать на встречу, может, это его единственный шанс найти истину.
– Ты уходишь?
– Да, мне надо спешить.
– Я уеду к маме, ключи оставлю…
– Ну, потерпи ещё немного, всё будет хорошо.
– Ничего хорошего не будет. Иди, – как-то равнодушно сказала она и повернулась к нему спиной.
3. Эмбрионы
Уже через час Денис подходил к охране. Высокий забор, словно за ним тюрьма, кругом камеры и водяные пушки, отпугивающие любителей приключений. Аккуратная территория: газончики и подстриженные деревья. Вежливые охранники, которые, проверив визитку, выдали временный пропуск и показали в какой корпус надо следовать.
– Идёмте, – без лишних слов обратилась к нему женщина, что разговаривала с ним в машине. – Добрались нормально?
– Да, спасибо, всё хорошо.
– Наш институт располагается немного в стороне, но это и понятно почему. Наверно, наслышаны про нас?
– Да, всякое говорят. А конкретно, чем вы занимаетесь?
– Мы спасаем человечество.
– Спасаете? Это как так?
Денис видел новости, как институт осаждали митингующие, чтобы запретили эксперименты с человеческими эмбрионами. Он и сам считал, что это неправильно, – хватит того, что люди наэкспериментировали с животными и растениями, отчего в экосистеме произошел дисбаланс.
– Да, спасаем. Когда ты последний раз слышал детский смех?
– Вчера, у нас за стенкой живёт семья, у них ребёнок, а что?
– Тебе повезло, идём сюда.
Они прошли в длинный коридор. Денису выдали медицинский халат, шапочку для волос и попросили сменить обувь.
– Так положено, потом поймёшь почему.
Через несколько минут он был готов.
– В школе, где я училась, когда пошла в первый класс, их было 12, десять лет назад их было 6, в прошлом году только 2. Мы не решаем проблему, почему так происходит, – для этого есть другие институты. Европа в своё время пыталась исправить ситуацию, устраивая войны на африканской территории. Беженцы частично компенсировали нехватку рождаемости, но и они оказались подвержены болезни. Её не видно, но она проникла глубоко в геном человека. Тут много причин: экология, социальная обстановка, экономика, но главный удар был нанесён питанием и медициной. И теперь человечество стоит на грани вымирания.
– Шутите?
Денис никогда над этим не задумывался, наоборот придерживался мнения, что численность населения надо сократить.
– Если так пойдёт, то уже через 70 лет школы закроются. И что тогда?
– Не знаю, – ответил Денис и пожал плечами.
Они спустились на лифте на несколько этажей вниз и вошли в светлое помещение, а оттуда в длинный коридор, где с одной стороны шла стеклянная дверь.
– Вот наше богатство.
Денис остановился. Ровные ряды, похожие на широкие столы, в которых посередине размещалась продолговатая колба, похожая на прозрачное яйцо.
– Человеческие эмбрионы.
– Дети?
– Нет, это ещё не дети, но скоро ими станут. Именно этим тебя и пугают в новостях. Современные женщины не могут выносить плод, – он отторгается организмом. И пока медицина борется, как это исправить, мы выращиваем людей.
– Это неправильно, – прильнув к стеклу, сказал Денис.
– Институт имеет лицензию на право работать с человеческими эмбрионами. Вырастить их не так уж и трудно.
Денис помнил, как его мать ходила беременной, а после у него родилась сестра. Он был совсем маленький, клал голову ей на живот и слушал, как бьётся её сердце сестры, а после она стала пинаться. Это было чудо, и он так всегда считал. Но теперь, смотря на столы, где лежали зародыши, ему стало не по себе.
– Но это неправильно, так не должно быть.
– Верно, не должно быть. Но если мы ничего сейчас не сделаем, то через 120 лет на Земле никого не останется. Да, против нас многие, и те же самые фанаты, что ждут конца света, корпорации, военные, политики и религиозники всех мастей. Но все они думают о деньгах. Мы – о жизни.
– А зачем я вам нужен?
Вдоль столов-инкубаторов ходил персонал и проверял показания на экранах. Они прошли дальше. Денис прикинул, что в одном зале было около пятидесяти колб. А таких залов он насчитал не один десяток.
Валерия, так представилась женщина, повела его дальше.
– Как-то бесчеловечно, а по-другому никак?
– Можно, но долго и нет гарантий. Это ведь не означает, что мы заменяем естественный процесс размножения. Вспомни голод в Ирландии, грибок уничтожал картофель. Со временем вывели устойчивый сорт и накормили им Европу. А после точно так же вывели коров, баранов, свиней, кур, и опять прилавки были заполнены едой.
– Но там еда, а тут, – Денис до сих пор не мог поверить в то, что увидел своими глазами. Детей выращивали, как кроликов.
– Идём, я познакомлю тебя с командой.
– Но вы не сказали, зачем я вам нужен.
– Сейчас узнаешь, но сперва приложи руку к экрану, чтобы сканер считал твои капилляры.
4. Команда
Валерия вошла в длинный зал со множеством приборов, значение которых Денису было непонятно. Персонала было немного: кто-то, уткнувшись в монитор, строил графики, кто-то ковырялся в микросхемах с паяльником.
– Познакомься, Кира, наш генетик, Феликс, цифровой мир – его стихия. Милена, она знает столько языков программирования, как никто другой на свете. И Влас, он познал, что такое зерно.
– Зерно? Здравствуйте.
Все, кто занимался своими делами, подошли к Валерии и с любопытством посмотрели на юношу, который, стесняясь, словно попал в новый класс, жался к женщине.
– Здравствуйте, – ещё раз сказал он и протянул руку Феликсу.
– Здесь мы пытаемся разобраться в причине сбоя, что пошло не так. Кира, какие у тебя показатели?
– Проверила эмбрионы, что вчера разморозили, всё идет по плану, деление клеток началось. С теми тремя, которые вчера перевели в инкубатор, тоже всё хорошо. Я бы сказала, инкубаторная работает отлично.
– Видишь ли, Денис, как ты это говоришь, люди давно научились выращивать людей в пробирке, – сказала женщина. – Не мы это первые изобрели, всё изначально заложено в яйцеклетке: она сама знает, что делать. Мы лишь поставляем питательный раствор и всё. Но тут-то и проблема.
– Вот именно, что проблема. И я не знаю, что с этим делать. Они здоровые, – Кира посмотрела на Дениса и добавила. – Рождённые дети по всем показателям самые что ни на есть здоровые, но они резко отстают в развитии по умственным параметрам.
– Это животные, – закончила за неё Валерия. – Они не могут думать. У них отлично развиты рефлексы. Они заучивают действия, как животные, но не как человек.
– После того как подрастают, приобретают простые навыки, но что бы мы ни делали: думать они не могут.
– Думать? – удивился Денис.
– Да, они тупы, как мой Нежить, это у меня дома был кролик, он только ел и гадил. Но был в то же время милым и пушистым, но глупым.
– Думать, – повторил Денис и подошёл к монитору, на котором демонстрировались кадры камеры наблюдения, что, по всей вероятности, находилась в комнате, где жили дети. – Они безумны?
– Нет, они нормальны, – пояснила Валерия. – У них нет психического отклонения, в этом отношении они здоровы.
Ребенок на мониторе очень аккуратно причесывался и делал это, похоже, постоянно. Другой же ходил и рассматривал на стенах картинки и что-то бубнил себе под нос. Третий сидел на полу и пел непонятные песни. Все выглядели вполне нормальными детьми. Если сейчас сделать стоп-кадр, то даже не подумаешь, что они не такие, как другие дети.
– А почему?
– Вот над этим мы бьёмся уже не первый год, – сказала Кира и отошла в сторону.
– А все дети такие?
– Да, все, – сказала Валерия. – Мы решили, что виной питательный раствор или излучение. Но потом подвернулся случай: нам удалось изъять несколько эмбрионов у женщин. Они не могли их вынашивать, организм стал отторгать. Поместили в инкубаторы. Были сложности, но Кира справилась. Как положено, дети родились в срок.
– Смешно звучит, родились, – сказал Денис, понимая, что ребёнка просто вынимают из инкубатора и заставляют дышать воздухом.
– Как бы то ни было, но они родились. И вот эти дети, – Валерия подошла к мониторам, и Кира включила запись. – Они нормальные.
На экране появилось изображение девочки, которая читала вслух, а мальчик, сидевший рядом, лепил фигурки из пластилина.
– Да, нормальные. Ничем не отличаются от остальных детей, рождённых от матери, – сказала Кира. – Поэтому мы и выдвинули теорию «зерна».
– Зерна?
– Как угодно можно это называть. Но на практике получилось, что дети, зачатые и выращенные в инкубаторе, не обладают главным – человеческим сознанием. Они рождаются животными.
От этого вывода Денису стало противно, и он непроизвольно поморщился. За спиной с лёгким шипением открылась входная дверь, Валерия повернулась и пошла навстречу вошедшему мужчине.
– Добрый день, Яков.
– Здравствуй. Думаешь, он добрый, этот день?
– Хочется в это верить.
– Есть успехи?
Яков почти каждый день появлялся в институте, это была его обязанность. Он был связующим звеном между учёными и советом основных акционеров института.
– Нет, – коротко сказала женщина.
– Завтра заседание правления, мне надо им хоть что-то сказать.
– Это тебе не растения, это…
– Знаю, но пятнадцать лет…
– За это время мы смогли научиться выращивать, это само по себе большой прогресс.
– Им нужны здоровые дети, а не лысые обезьянки, – Яков посмотрел на монитор с камеры наблюдения.
– Нам нужно время, ты же знаешь. Мне кажется, что мы где-то очень близко. Ходим рядом, вот только не можем пока понять, что ищем.
5. Гипотеза «Зерна»
– Мне нужно твоё одобрение, чтобы ввести мальчика в курс дела, – сказала она, обращаясь к Якову.
– Похоже, ты уже всё решила.
– Да, но всё же формальность.
– Я согласен, если он останется тут.
– Думаю, с этим проблем не возникнет. У него есть потенциал: увидел то, от чего другие отмахивались.
– Всё думаешь про «зерно»?
– Не знаю, может, мы и ошибаемся, надо попытаться.
– Хорошо, действуйте. А волков, – так Яков говорил про Совет директоров института. – Я возьму на себя.
– Спасибо тебе.
Мужчина быстро развернулся и пошёл к выходу.
– Влас, покажи.
Валерия прошла в конец зала, где находились кресла и шлемы ИБС для погружения в мир Врадж. Рядом стояли приборы и доски, на которых были написаны формулы программирования. Денис остановился и стал внимательно считывать показатели с мониторов, – они были ему знакомы. А после развернулся и бегло просмотрел, что было написано на доске, взял маркер и, подойдя к ней, стал зачеркивать надписи.
– Что ты делаешь? – возмутился Влас.
