скачать книгу бесплатно
В компании её ровесников звучали совсем другие ритмы. Но сегодня она услышала иную музыку, даже не музыку, а повествование, разговор. И разговор этот был именно с ней. Во всяком случае, ей так показалось. Музыкант словно рассказывал свою историю, и она, Аня, его понимала.
А история была очень грустная. Если бы не сидящие рядом родители, Аня, возможно, даже расплакалась бы.
«Да», – выдохнула Аня, вернувшись из своих мыслей в реальность.
– Ты что-то сказала? – спросил Олег.
– Нет, ничего, – ответила Аня. – Пойду на дискотеку схожу, посмотрю, что там.
– Пойди, пойди, – согласился Олег. – Мы с мамой тут ещё посидим. Только, смотри, аккуратнее там, – не удержался от совета Олег.
– Ладно, не волнуйся! Пить, курить и за борт прыгать не буду, – усмехнулась Аня и направилась к лесенке.
– Ну и шуточки у тебя! – кинул ей вдогонку отец, но она его уже не слышала.
* * *
«Ну, наконец-то, полегчало», – Полина тихонько, чтобы не потревожить только что уснувшего Альберта Мироновича, поправила одеяло.
Сегодняшний приступ поддался не сразу. Такое бывало и раньше, но сегодня был момент, что Полина сама себе показалась совершенно беспомощной перед натиском болезни своего подопечного.
Сердце… Это всегда непредсказуемо. А тем более у человека, имеющего немалое количество других серьёзных заболеваний. А если ещё сюда приплюсовать возраст, чрезвычайное нервное напряжение, отсутствие привычных домашних условий. Да много ещё чего можно было бы добавить, чтобы оправдать такую сложную ситуацию.
Но не в правилах Полины было списывать на обстоятельства возникающие трудности. Она прекрасно понимала ответственность, которая ложилась на неё во время ухода за немощными и больными людьми, а учитывая практически экстремальные условия данной поездки, эта ответственность возрастала многократно.
Полина посмотрела на часы. Второй час ночи.
Она, не вставая со стула, наклонилась к Альберту. Тот спокойно спал, немного похрапывая на вдохе.
Полина протянула, было, руку, чтобы чуть-чуть повернуть его голову на бок, но, боясь разбудить, не решилась этого делать.
Уйти в свою каюту тоже было бы рискованно.
Полина оглянулась назад. Вторая кровать была поднята и надёжно закреплена у стены специальными держателями. Открыть их бесшумно, да ещё в темноте, было практически невозможно.
Очень хотелось умыться холодной водой.
Она посмотрела на приоткрытую дверь ванной комнаты, удерживаемую в таком положении сложенной в несколько раз газетой. Из-под неё пробивалась тонкая полоска света, которая служила им своеобразным ночником.
Полина встала и сделала шаг к ванной комнате.
Альберт чуть шевельнулся, и она снова села на стул.
Облокотившись на столик и подложив под голову руки, она задремала.
До подъёма на теплоходе оставалось шесть часов.
День третий
Ярославль
Ярославль был основан в 1010-м году киевским князем Ярославом (Мудрым) Владимировичем как город-крепость на правом берегу реки Волги при впадении в неё речки Которосль.
– …третий день нашего путешествия. И начнём мы его, как обычно, с зарядки…
Полина открыла глаза. Она прослушала всё объявление до конца, не в силах пошевелиться. Руки и шея так затекли, что она их совсем не чувствовала.
Полина медленно подняла голову и посмотрела на Альберта.
Тот лежал с открытыми глазами и молча смотрел на неё.
– Как Вы себя чувствуете? – спросила Полина, растирая онемевшие пальцы.
– Поля, ты всю ночь вот так просидела? – ответил он вопросом на вопрос.
– Ничего, я привыкла, – она встала и прошла в ванную комнату.
Через несколько минут она уже набирала в шприц лекарство для укола.
* * *
Завтрак на теплоходе проходил в форме «шведского стола».
Первым делом Полина налила чашечку горячего чёрного кофе и, сев на первое свободное место, начала пить маленькими глотками.
Только сейчас она начала чувствовать усталость и непреодолимое желание спать. Даже не спать, а хотя бы просто лечь. Дать отдохнуть уставшим за ночь мышцам.
– Доброе утро, Полиночка! – услышала она над ухом громкий голос Тамары.
– Доброе утро! – ответила она, кивнув в ответ.
– К Вам можно? – спросила Тамара и, не дождавшись ответа, выставила на стол кучу тарелок с разной едой.
«Как она всё это держала в руках? – подумала про себя Полина. – А ведь всё это ещё надо съесть…»
– Сегодня – долгая экскурсия, – словно отвечая на её немой вопрос, сказала Тамара. – Надо хорошенько подкрепиться! Ставь, ставь сюда!
Последние слова относились к Олегу, принёсшему тоже изрядное количество еды.
– Анна, а ты почему ничего не ешь? – переключилась Тамара на дочь. – До обеда сто раз проголодаешься. Мы сегодня к «Синему камню» поедем.
– Никуда я не поеду, – ответила та, медленно жуя бутерброд с копчёной колбасой и запивая его какао.
– Что это значит, не поедешь? – Тамара вопросительно посмотрела на мужа. – Это же «Синий камень»!
Она сказала это таким тоном, словно приглашала посмотреть на прилетевших инопланетян.
– Пойду, возьму что-нибудь, – сказала Полина. Ей совсем не хотелось слушать эту перепалку с утра, но пересесть за другой столик было уже неудобно.
На длинных, накрытых белыми накрахмаленными скатертями, столах были расставлены большие блюда с разной едой. Всё выглядело красиво и аппетитно. Хотелось всего попробовать.
Она положила себе немного геркулесовой каши, пару блинчиков со сметаной, несколько тонко нарезанных кусочков сыра и ветчины, кусочек масла, сдобную булочку, маленькую коробочку малинового джема, налила ещё кофе, теперь уже с молоком, и, поняв, что на этом пора остановиться, направилась к столу.
– В нашем полку прибыло! – оповестила её Тамара, кивнув в сторону подсевших за их столик Снежану и Дениса.
– Доброе утро! – поздоровалась с ними Полина и принялась за еду.
– Ну, так вот, – продолжила Тамара свой рассказ, видимо прерванный приходом Полины, – у этого «Синего камня» чудеса происходят. Исцеляет он от всевозможных болезней. Это издавна было известно.
А история его такая. Более двух тысяч лет назад, когда финны-язычники пришли на Плещеево озеро, там гора была, высотой более 30-ти метров. Они это место и облюбовали. Вода рядом, и окрестности все с горы просматриваются.
А камень этот на самой вершине горы лежал. Они и стали ему поклоняться.
Потом финнов-язычников сменили славяне-язычники, почитавшие языческого бога Ярило, а поэтому святыню своих предшественников они не повредили. Но зато рядом с ним соорудили большой славянский населённый пункт под названием Клещи. Именно на этом месте вырос впоследствии город Переславль-Залесский.
А целительная слава этого камня сохранилась до сих пор. Все туда приезжают, и старые, и молодые. Молодожёнов много. Там все кусты и деревья ленточками завешаны. Каждый оставляет то, что есть под рукой: ленточки, тряпочки, даже кусочки скотча.
– Глупости всё это, – усмехнулся Денис, допивая свой кофе.
– Как знать? – возразила Тамара. Нам, когда по «Золотому кольцу» ездили, соседка наша рассказывала, что дочка её от бесплодия вылечилась. Но мы в прошлый раз не попали туда. Автобус сломался, а пока другой ждали, время экскурсии закончилось. Сейчас надо обязательно съездить. Не упускать же такую возможность?!
– Так Вам-то зачем туда? – бесцеремонно заявил тот.
– Денис, перестань! – осекла его Снежана.
В воздухе повисла напряжённая пауза.
– Извините, – сказал Денис. – Я не хотел Вас обидеть. Просто не верю я в эти штучки.
– А тут не важно, кто во что верит, – примирительно ответила Тамара. – Главное, что камень помогает. А почему это происходит, одному богу известно.
– Ну, наверное, Вы правы, – согласился Денис, видимо, из желания скорее закончить этот бесполезный для него разговор. – Пойдём, Снежик.
Они встали из-за стола.
– Если решите поехать с нами, не задерживайтесь! – крикнула им вдогонку Тамара. – Как причалим в Ярославле, сразу берём такси и уезжаем. Дорога неблизкая. Двести километров в обе стороны.
Полина за время всего этого разговора не проронила ни слова. Вот, если б знать об этом «Синем камне» тогда, двадцать лет назад…
* * *
После завтрака Альберт почувствовал себя немного лучше, но Полина всё-таки настояла на постельном режиме. Завтра в Плёсе они должны будут сойти на берег. У капитана корабля и директора круиза все формальные разрешения на этот счёт были уже получены.
Собственно, завтра наступит тот день, из-за которого и было предпринято это путешествие. Очень трудное, очень болезненное, но такое необходимое для него.
– Как дела? – спросила Полина, заходя в каюту.
– Хорошо. Всё хорошо! – он повернул голову, чтобы лучше её видеть. – Поля, я ведь выдержу? Мне нельзя хандрить, ведь правда? Я должен доехать.
Полина присела перед кроватью.
– Конечно, Альберт Миронович! Вы даже и не думайте ни о чём другом! Иначе, зачем же мы такие трудности преодолеваем? – она улыбнулась и взяла его руку.
Его тонкие длинные пальцы, обтянутые почти прозрачной кожей, мелко-мелко задрожали у неё в ладони.
– Ну, будет, будет, – Полина промокнула покатившуюся по его щеке слезинку, – разве можно так расстраиваться? Вам радоваться надо. Вы ведь здесь уже, совсем рядом. Я не знаю всей Вашей истории, но понимаю, что для Вас это очень важно. А значит, это обязательно будет. Вы ведь на родину едете.
– Да, на родину, – повторил Альберт, переводя взгляд на небо за окном, – на родину… А когда-то я пошёл эту родину защищать, да только неудачно получилось.
Семнадцатилетним мальчишкой на фронт убежал. Знаешь, Поля, до сих пор не могу себе простить, что с мамой не попрощался по-человечески. По-сыновьи. Втихую убежал, как вор какой-то. Жалко маму. Часто вспоминаю её. Молодая была, красивая. Пироги вкусные пекла, – он улыбнулся, глаза немного прищурились, выдавив новый поток слёз.
Полина не стала их вытирать, а просто молча слушала. Возможно, сейчас эта исповедь была для Альберта более важной, чем тысяча уколов и лекарств.
– Ну, вот, убежал, значит. Я хорошо знал немецкий, мама научила… – он опять сделал паузу, глядя на облака и словно читая по ним свою биографию, – попал к разведчикам. А потом – этот страшный взрыв… Как выжил и не помню совсем.
Меня взрывной волной очень далеко отбросило. Наверное, это и спасло мне жизнь. Контузия была сильная, а ранений – только нога немного. Можно сказать, царапина. На войне тогда на такую рану и внимания не обращали. Это как будто сейчас ножом палец порезать.
Я тогда и предположить не мог, чем это ранение для меня обернётся спустя много-много лет.
А тогда, очнулся я – вокруг никого. Взрывы уже затихать стали. Посидел немного, в себя чуть пришёл. Потом слышу, ветка хрустнула. Обернулся – Петька из нашей группы. Еле ползёт, кровью обливается.
Ну, я его кое-как перевязал, и решили мы в лес податься, к нашим. Не знали мы тогда, что фашисты план свой изменили и ударили там, где мы их совсем и не ждали. Много тогда таких, как мы, в окружение к ним попали.
Потом к нам ещё несколько человек присоединились. А потом – плен.
Петьку сразу расстреляли. Он уже совсем идти не мог…
Альберт закрыл глаза. Страшные картины снова ожили перед ним, заставляя снова и снова переживать каждую минуту тех трагических дней.
– Очнулся уже в плену, – продолжил он свой рассказ. – И там меня знание немецкого языка выручило. Всё понимал, что немцы говорят. Чувствовал какое-то моральное превосходство над ними. Развлечение себе такое нашёл. Очень трудно было, Поля. Больно очень. Как выжили? Сам до сих пор понять не могу. Что они с людьми делали. Боже мой! Боже мой!
Поля, в этом кошмаре не только жить, вспоминать о нём страшно. Ни один фильм не сравнится с тем, что мы там пережили. Ты мне веришь? – он посмотрел ей прямо в глаза.
– Да о чём Вы, Альберт Миронович? Как же такому не поверить?
– А вот, очень просто, Поля! – Альберт снова перевёл взгляд за окно. – Очень просто, как оказалось. Почти в самом конце войны нас освободили. Американцы. Как мы радовались! Как мечтали вернуться домой, рассказать всем, что мы там, в этом проклятом плену, пережили. Но не сдались! Не предали! Выжили! – он снова посмотрел на неё. – Как мечтали, как ждали этой минуты!
Я в лагере с одним майором сдружился. Он старше меня был, опытнее. Много чего порассказал мне тогда, глаза на многое открыл.
Так вот, когда освободили нас, он и говорит мне, что нельзя нам домой возвращаться. Мол, не поверят наши, что мы в фашистском плену выжить смогли благодаря молодости и стойкости. А не предательству мерзкому.
Меня тогда прямо в жар бросило! Я, который каждую минуту о своей родине думал, я – предатель?
Дал ему как следует! Откуда силы взялись?
А он кровь сплюнул, смотрит мне прямо в глаза и твердит своё: «Если жить хочешь, оставайся тут!»
Беда в том, что прав оказался тот майор.
