скачать книгу бесплатно
Тетрадка с корабликом
Ольга Евгеньевна Шорина
Разноцветные тетрадки #4
Наконец-то "четвёртый дневник" раскроет тайны всех предшествующих тетрадей! Впрочем, их можно читать в любом порядке! Это книга о России конца 90-х, разрухе не столько в коммунальной, экономической и экологической сфере, но и в наших душах и головах, что гораздо страшнее.
Содержит нецензурную брань.
Ольга Шорина
Тетрадка с корабликом
Людмиле Федорчак из Красноярского края.
Когда одиночество выжжет дотла…
Юрий Шевчук,
«Предчувствие гражданской войны».
Запись на обложке
Пока меня не было дома, на каждом лестничном марше нашего подъезда сделали пандусы.
И вдруг вверх по ступеням с грохотом помчалась электричка, ещё та, старая, с красными полосами на зелёной «морде», а не синей, как теперь. Она ехала прямо на меня, преследовала, и я еле смогла закрыть дверь, чтобы она не ворвалась в квартиру, запоздало поняв, что никакие это не пандусы для инвалидов, а самые настоящие железнодорожные рельсы.
И проснулась.
31 мая 1998, воскресенье
Раньше я любила русский рок, а теперь собираю песни на «необычных языках». Глупо, наверное, так характеризовать всё то, что не англоязычное, но это так Яна выразилась.
Жемчужина моего паноптикума – Мария Фарандури (я сначала думала, что – Форонтури, но правильно именно так). Одна её минорная песня переводится с новогреческого так:
Ветер разносит листья по парку…
Так теряю я друзей своих.
Что-то вроде японского хокку. Нет, я знаю, что это – трёхстишие, а не двустишие!
Я всегда хотела иметь много друзей, но со мной никто не хотел дружить, потому что я – толстая, и со мною – стыдно. Потом я возненавидела всё и всех, и сама захотела быть одна.
А сейчас я перебираю в памяти детей, с которыми встречалась в детстве. Вася со Свердловки… Его мать, мамина сослуживица, умерла в 1990 ни то от менингита, ни то от рака мозга. Другой Вася, из микрорайона… У него была сестра Оля, но с Васей я находила язык лучше. Никогда не забуду, как сидели в его комнате, и он показывал мне свои рисунки.
Отношения между нашими родителями разорвались довольно давно. Но как-то мне приснился сон, что их мать, Вера, учит нас рисованию (вряд ли она, бухгалтер на химзаводе, в этом ас). Я проснулась, поняла, что ничего этого нет, и такая тоска навалилась, хоть волком вой!
Вот у Яны, у неё очень много знакомых, потому что мать заставляла её ходить на английский и музыку. У Наташи – тоже, но она поменяла много школ. Ирочке же никто не нужен, у неё сонм родственников.
Я никуда не пошла учиться, потому что когда мне ещё было четырнадцать, мама безапелляционно заявила, что ей надоело меня кормить, и я просто обязана содержать семью. А так, если бы я обучалась, у меня появилось бы какое-нибудь «окружение».
Рассказала Яне по двух Вась.
– Может быть, мне их разыскать?
– Аль, а какой смысл? Ведь вы ещё до школы общались! У них сейчас – своё!
Так что же мне предпринять? Я схожу с ума от одиночества!
1 июня 1998, понедельник
Мне совершенно дико от того образа жизни, что я веду, но я не знаю, что мне делать.
Сегодня в пять вечера приходила Янка, просила карандаш. Она не сдала черчение, спецпредмет «Архитектурная графика». Она, как и её мать, жадная, даже карандаш себе не может купить.
А мне выть хочется!
Мама говорит заискивающе:
– Поступай в колледж. Всё равно делать нечего.
В эту помойку! Да надо мною все смеяться станут!
2 июня 1998, вторник
В последние два года я хотела стать режиссёром или радиоведущей. Нет, не молоть языком всякую чушь в FM-диапазоне, а делать серьёзные, интересные передачи!
Я всегда была одинока, как старая бабка, поэтому для меня радио на СВ – это всё! В подростковом возрасте ведущие радиопередач становились мне и друзьями, и членами семьи.
Но у нас запрещено летать.
Заметки на полях 20 лет спустя
Я помню массовый психоз в марте 1995 года, когда застрелили Владислава Листьева. В честь такой «трагедии» даже наша районная газета организовала спецвыпуск! Знаменитый очкарик на передовице вальяжно, а точнее, вульгарно, развалился на полу. Разбитной чувак!
Перепечатали высказывания разных известных, а ныне наверняка забытых евреев. И кто-то сказал: «Влад, он же был очень красив, но преступников это не остановило!»
Красив?!! Очкарик-шарик!
Он же, или другой заявил: «Скольким людям Влад скрашивал одиночество!»
Политической передачей-однодневкой!
Хотя… мне же давали иллюзию общения музыкально-развлекательный канал «Четыре четверти» и радио «Ракурс». Так что, может быть, зря я так?
3 июня 1998, среда
Ездила к Римме в Правду, но дома её не застала. В Мытищах, нашем железнодорожном узле, откуда можно катиться на все четыре стороны (Александров, Фрязино, Фрязево, Красноармейск, была ещё ветка на Пирогово, но её разобрали), пока я стояла в очереди в киоск с горелыми булками, ко мне подошёл долговязый подросток, и нагло, развязно, сказал:
– Тётенька, а вы мне никакой еды не купите?
– …! – это сказала уже я.
Это у меня так мама с отчимом общается, когда он ей, пьяный, покоя не даёт: «Вить, … от меня! Вить, … от неё!»
Мне – восемнадцать лет! Какая я «тётенька»?!!
Побирушка не стал огрызаться, а как полагается нищему, всё воспринял безропотно.
– Дяденька, а вы мне никакой еды не купите? – пристал он ещё к кому-то.
И я не слышала, чтобы мужчина его куда-то послал.
А может, просто проигнорировал.
Заметки на полях 20 лет спустя
В 1991 году маме на работе посоветовали подписаться на «Московский комсомолец». Её корреспонденты любили напяливать на себя тяжёлые личины: беременных женщин, больных СПИДом, желающих поработать проституткой… А один из репортёров решил притвориться нищим. «Рабочие в редакции обсыпали меня опилками, волосы и борода – свои. «Ох, морду тебе набьют и ничего не подадут!»
… Красивые девушки проходят мимо. И тут появился кавказец. «Дэржы, собака!» И швырнул мне…одну копейку!» Хотел догнать и набить морду, но вспомнил: «Нищий всё должен переносить безропотно».
В общем, наколядовал он «пятнарик». «На эти деньги мы решили купить большой арбуз и отнести его в ближайший детдом».
4 июня 1998, четверг
Первый сон.
Римма сидела в комнате и плакала:
– Умер! Ну и что! Не судьба! Буду одна жить!
Второй сон.
Я в Мытищах. Меня хотят арестовать люди в штатском.
– Да это же не ты!
– А это какой дом?
– 19-й.
6 июня 1998, суббота
Я и не заметила, как подобралось лето. Хочу пойти на улицу, но без скандала, верно, ничего не получится: мама хочет, чтобы я вышла только в юбке, потому что очень жарко, а я в этих хламидах ходить не могу!
7 июня 1998, воскресенье
Наша районная газета «Время», бывшая «За коммунизм!», выходит три раза в неделю: вторник, четверг и субботу. И я штудирую её, хочу найти там адрес какого-нибудь клуба по интересам. И нашла же! Вчера на последней странице, в правом верхнем углу: «Щёлковское отделение Всероссийского общества охраны природы (ВООП) приглашает жителей района стать его членами. Адрес: г. Щёлково, ул. Коммунистическая, д. 29. Часы приёма: понедельник, четверг 11.00 – 13.00, 14.00 – 18.00. Начальник штаба общественной инспекции В. Д. Полипова».
Как же я разволновалась!
Что ж, природу я люблю и очень за неё переживаю.
Но только где она, эта улица Коммунистическая? И я спросила у мамы, которая всегда бесится, когда я интересуюсь, что и где: «Будешь везде лазить, будешь везде ездить!!!»
– Между исполкомом и загсом! – даже почему-то обрадовалась мама. – Вся улица – один дом!
– Это они специально один дом оставили, – тоже ласково пошутил отчим. – А то вдруг коммунисты к власти придут, а тут уже и улица Коммунистическая есть!
– Там раньше школа шестая была, – сказала бабушка.
– Да, бабка, в школе у нас говорили: «Я – с Речной, я – с Трудовой». Там, где сейчас «Аврора», были деревянные дома; помню, поставили нас с Витькой Астафьевым в пару, а он мне говорит: «Лин, вон мой дом». А там были магазины, игрушечный магазин. Потом их стали потихоньку сносить.
Заметки на полях 20 лет спустя
Тогда в наших краях почему-то не было моих сверстников, одни бабки (поколение 20-х годов). Нас тоже много родилось, только никого почему-то не было.
Нас город считался бесперспективным, и оставаться в нём – западло. Вот все и подались, кто в Москву, кто в Королёв, кто в Ногинск. Везде хорошо, где нас нет.
Кто остался – тот лох. А образовавшиеся пустоты забили до отказа чурки, хохлы, молдаване, да депрессивные российские регионы.
8 июня 1998, понедельник
Ходила сегодня в это Общество охраны природы.
В середине июня всегда ужасно жарко! Липкий воздух можно просто резать ножом, как холодец! Помню, в 1996, на День независимости, у меня даже лицо от жары и влажности воспалилось и болело, и я протирала его борным спиртом.
Вот он, домик из грязно-розовых брёвен. Огромная выцветшая, зелёно-розовая вывеска «Мособлтур», аккуратная изумрудная табличка с золотыми буквами «Щёлковский районный экологический центр».
Тёмный, прекрасно прохладный коридор. Нужная мне дверь у самого туалета, где компьютерная распечатка с часами приёма. «Председатель ВООП – Лепёхина Галина Георгиевна».
Только сегодня часы приёма – с 11.00 до 13.00. И я развернулась и пошла домой. А то обложат, что мама не горюй.
9 июня 1998, вторник
Отчиму дали вчера на работе два торта «Птичье молоко». Их изготовили в ТОО «Хрусталь», что на бывшем 31 заводе Гражданской Авиации. Очень вкусных, но, разумеется, просроченных. И мама заметила по бокам крошечную серо-зелёную плесень, да как начнёт орать и репрессировать!
– А ты знаешь, какое может быть страшное отравление?!!
Очень жалко отчима, он ведь от души!
11 июня 1998, четверг
А сегодня мама мне скандал устроила.
– Вот ты у нас работать хочешь! – орала она. – Пошлют тебя на медкомиссию, заплатим денежки… А ты их не заслужила!
– А я пойду лишь туда, где сразу приходишь и работаешь.
14 июня 1998, воскресенье
