скачать книгу бесплатно
– Я думаю, что мы можем закругляться, – предложил профессор и заведующий кафедрой, к которой относилось мое будущее звание. – У аспирантки Алины Марьяновна, несомненно, работа идет большая.
Как? Вы даже выслушать меня не хотите? Но от всех «присяжных» послышалось:
– Мы тоже не сомневаемся…
– Да, мы согласны…
– Можно заканчивать на этом.
Если они устали и решили объявить финал, то почему на мне? Ощущение незаконченности беспокоило меня больше всего:
– У меня напечатано две статьи в научных изданиях…
Но меня перебил строгий голос моей руководительницы:
– Хорошо, сдайте свой отчетный план Полине Тимофеевне, и можете быть свободны.
– И все? – снова спросила я, так жаждущая выступить. Я даже речь подготовила. Но все мои попытки пресекли на корню.
– Идите, работайте над диссертацией и статьями, – сказала Полина Тимофеевна, забирая у меня отчетный план, и добавила: – Поздравляю!
– Спасибо. До свидания, – повиновалась я и вышла из кабинета. Даже не зная, радоваться мне или огорчаться.
На коридоре меня ждала Рината.
– Ну, что? – спросила она.
– Не знаю, вроде все нормально, – пожала плечами я.
– А чего сомневаешься?
– Они меня даже не выслушали, сказали идти работать над диссером.
– Значит, перевели! Поздравляю!
– А что, разве кого-то не перевели на второй курс? – удивилась я, что не заметила ничего подобного.
– С нашей части аспирантов все будут учиться дальше, а вот с другого потока, говорят, есть проблемы у некоторых. Но главное, что мы прошли! – сделала вывод довольная, но измученная Рината.
– И что теперь делать? – растерянно спросила я.
– Как что? Отмечать! Надо же стресс снять!
И мы с Ринатой пошли в столовую нашего университета.
Вечер воспоминаний
– А помните, о чем мы мечтали в детстве? – спросила Ирина, будущий кандидат психологических наук, когда вечером собрались в комнате Ринаты, чтобы еще раз отметить наш перевод на второй курс аспирантуры. Правда, Ирине это еще предстояло, так как ее научный руководитель был в командировке, а без него аттестация не может состояться. Ирина – психолог не только по образованию, но и по душевному призванию. Она обаятельная, остроумная, с заразительным искренним смехом и с аристократической внешностью. Проблем с мужчинами у нее практических нет. Она же психолог «с сапогами».
Так вот, переход на новый уровень научного мира мы сначала отметили пивом, закусывая крабовыми палочками, затем ждали, когда свариться картошка. Слегка опьяневшие, окунулись в воспоминания. Как обычно начали с бывших мужчин. А когда наши желудки были набиты картошкой с маринованными огурчиками, собственноручно приготовленными хозяйственной Ринатой, сытые и довольные, стали вспоминать самую беззаботную пору жизни – детство. Хотя мы не так далеко от него ушли, но наше детство прошло в великую эпоху СССР, точнее, в завершающую его часть. Тогда мы не понимали всей сути того времени. Главное – нам было хорошо.
Каждое лето все мы проводили у своих бабушек. Озеро, свежий воздух, гурьбы детишек с разбитыми коленками. Все настоящие фантазеры и выдумщики забавных уличных игр.
В какой-то момент мне показалось, что с детством и атмосферой той эпохи мы так и не расстались. Собираемся по очереди друг у дружки в гостях и делимся последним. Как и тогда, в детстве, со всей улицы собирались дети в одном доме, где чья-то бабушка кормит всю эту ораву блинчиками, следующая накормит ужином, а дедушка Славика вкусно готовил драники. И было изумительно весело. Весело, как и нам сейчас.
– Давайте попьем чаю, – предложила Татьяна, бывшая модель подиума, теперешняя модель магистратуры и соседка Ринаты. – Я с детства хотела быть модельером, – продолжила она, когда принесла к чаю сушки и включила электрочайник (мы же аспиранты и можем себе его позволить). – Вот, можно сказать, и осуществляю свою мечту.
Татьяна подрабатывала тем, что шила костюмы артистам. Для артистов, видимо, важно, чтобы портниха была с образованием выше высшего.
– О, чай с сушками! Да еще и ванильными! Здорово! – воскликнула я с детским восторгом. – А помните, когда мы приезжали школьной экскурсией в Минск, то покупали связку ванильных сушек для дома.
– Да! Мы тогда ездили в цирк. Помню, как выстаивали в очередях за этими сушками. Я любила их одевать на шею как бусы, – довольно улыбаясь, вспоминала Рината.
– Да, – с грустью вздохнула Ирина, – а сегодняшние дети едут в Макдоналдс за хэппи-милом.
– Бедные…
– Не сказала бы, у них сейчас все есть, и такие игрушки, которые нам и не снились.
– Зато у них не было столь богатого на вымыслы детства, как у нас, – заметила Ирина.
– Действительно. Помните, какие забавные куколки получались из одуванчиков? Я всегда срывала с самыми длинными дудочками, из которых получалось сделать длинные волнистые волосы, – вспомнила с восторгом Татьяна.
– Ага, а ручки и туловище были из веточек или спичек, – согласилась Рината.
– А из коробок из-под обуви делали домики для них, – добавила я.
– А секретики, помните? – спросила Ирина.
– Цветные стеклышки, которые закаывали в землю? Я помню, закапаю их столько, что потом найти не могу, – рассмешила нас Рината.
– Разве играют так современные дети?
– Да они покрутили бы пальцем у виска.
– Потому что у них воображения не хватит увидеть в одуванчике прекрасную куклу.
– Зато, они будут компьютерными гениями…
Так мы пили чай с ванильными сушками, находясь в детстве.
И пусть в нашем детстве не было Барби, компьютеров, хэппи-мила. Пусть вместо этого была искусственная черная икра, корочка хлеба, намоченная водой и густо посыпанная сверху сахаром – это было так вкусно! Несмотря на длинные очереди в магазинах, где продавцы выстригали купоны, с которыми мы потом играли в магазин с подружками, у нас было замечательное детство. Именно оно вырастило нас дружелюбными, совестливыми, сопереживающими подругам. И самое главное – богатыми на творческое воображение! И может, мы сейчас стали аспирантами благодаря нашему детству? Ведь детство закладывает основу для будущего, и каким оно будет, решать тому беззаботному периоду.
Пусть мы пока не стали кандидатом наук, модельером или психологом, даже просто счастливой семейной женщиной, главное – у каждой из нас есть своя мечта. Просто нужно не упустить возможность, предоставляемую жизненными обстоятельствами для осуществления заветной мечты. Уцепиться за хвост этой витающей рядом птицы, крепко держать, пока она не станет вашей реальностью. А иначе… Иначе нас ждут разочарования в жизни от того, что так и не стали теми, кем мечтали. И этот яркий жизненный период, пусть даже в аспирантуре, нам дается для того, чтобы мы использовали все возможности, чтобы потом не остаться у разбитого корыта из нашей бывшей мечты…
Как пойти в библиотеку?
Правильнее было бы спросить: как заставить себя осуществить поход в Национальную библиотеку. Все ее называют «ленинкой».
Проблема в том, что я с трудом заставляю себя посетить университетскую библиотеку. А когда туда пришла, то обнаружила, что там нет необходимой информации. Остается только – сокровищница страны – ленинка.
Дело в том, что от слова «библиотека» становится скучно. Но кто виноват в этом?..
Помню, энтузиазм по посещению «ленинки» был в магистратуре, когда я еще рвалась учиться, исследовать и искать что-то новое. Странно, мы ищем новое во всем уже исследованном и написанном, более того – запечатленном в книгах.
На аттестации я получила напутствие от своих покровителей – работать над диссертацией, и пока его действие свежо, то мне оставалось только пойти в библиотеку.
В каталожном отделе я просидела целый час! Лучше бы воздухом в близлежащем парке подышала, а не пылью. Я просматривала карточки, расставленные по алфавиту и скрывающие зашифрованную информацию. Фэбээровец никогда бы не разобрался в этих шифрах, номерах отделов, и что под буквой «А» скрывается «общий зал», где находится нужная литература. Жаль, что специального зала для аспирантов нет. Его можно было бы удобно обустроить: вместо деревянных стульев – кожаные диваны, за круглыми столиками – бесплатный кофе с печеньем. А книги приносят открытыми на нужной странице. Эх, мечты…
На данный момент, за не имением специального аспирантского зала, мне нужен зал искусства – под буквой «М». Итак, заказав нужную для диссертации литературу, отстояв большую очередь, я уселась за «музейный экспонат». Такие столы были еще в фильме «Москва слезам не верит», когда героиня Ирины Муравьевой пришла в библиотеку в поисках мужчины своей мечты. И мои глаза, как бы случайно, стали рассматривать присутствующих здесь мужчин.
У окна пожилой мужчина в огромных очках. Его стол завален толстенными книгами. Он, наверное, всю жизнь посвятил науке, и сейчас известный профессор, но я его не знаю. За столом у стены – два студента, первокурсники, они только начинают делать первые шаги в библиотеке. Повзрослев, найдут другие способы добычи информации для своих курсовых работ. А пока заказывают огромные книги, чтобы их не сдуло сквозняком. О, вот зашел в зал мужчина. Нет, он сопливый, продуло сквозняком или аллергия на библиотечную пыль, к тому же женат. Вместо того чтобы с женой заняться эффективным способом лечения, по библиотеке микробы разносит. В общем, не густо. И ничего интересного…
Не найдя, на ком остановить свой взгляд, я стала рассматривать библиотекаря в процессе работы. Она принимала заказы на книги у длиннющей очереди. Это была женщина пятидесяти лет в стиле учительницы пятидесятых годов из Сибири. На это указывала длинная вязаная жилетка, огромные очки в пластмассовой оправе на пол лица. Очки периодически съезжали с переносицы на кончик носа и с помощью указательного пальца возвращались на место. Вместо того чтобы подумать над умной строчкой для диссертации, я увлеклась забавными очками библиотекаря. Оказывается, они сползали в зависимости от просьбы посетителя. Например, блондинка, случайно зашедшая сюда (кстати, женские журналы здесь не выдаются), просит книгу, но название и автора не помнит, зато там есть картинки черно-белые, а сама книга была очень большой и толстой, и еще – обложка зеленого цвета! От такой богатой характеристики книги очки съехали на кончик носа, а брови библиотекаря взлетели вверх:
– У нас тысячи книги в фондохранилище. Вы представляете, как среди такого количества найти книгу по такому описанию! – очки вернулись на место с помощью указательного пальца, брови медленно опустились. А блондинка отправилась на поиски новых улик интересующей ее книги.
– Следующий! – строго произнесла женщина, от чего застенчивый и дрожащий от старости профессор с ходу выдал правильную информацию и даже указал номер места книги в хранилище. Да, в стрессовых ситуациях у людей могут проявиться экстрасенсорные и телепатические способности. Очки слегка опустились, но не до самого кончика носа, чтобы смогли вернуться на переносицу всего лишь подъемом головы.
– Кто заказывал книги по архитектуре? – раздался голос девочки-практикантки, прибежавшей из хранилища.
Работа «приема» заказов остановилась. Дама с очками осмотрела всех присутствующих в зале и вдруг ее взгляд остановился на мне:
– Вы! Вы заказывали книги по архитектуре! – это был не вопрос, а приговор, от которого я вздрогнула и тут же спохватилась. Точно, это же мои книги.
Этой женщине надо было работать в каком-нибудь следственном отделе.
Устроившись за столом с талмудами по архитектуре, я принялась выписывать интересные для меня, скорее, интересующие мою диссертацию, факты.
Энтузиазма на перечитывание, переписывание и осмысление обычно хватает ненадолго. Максимум – час и двадцать минут. После такого кропотливого труда я правильно переписываю названия книг и выхожу из читального зала, чтобы сделать спасительный звонок другу – Натали.
– Привет! Я сейчас в библиотеке, – говорю. О своем приходе не сообщаю сразу, чтобы не соблазнять себя чаепитием с долгими разговорами в ее рабочем кабинете или буфете библиотеки. – Ты сможешь достать мне несколько книг? Я бы хотела их взять на пару дней домой, если возможно.
– Перечисляй, что тебе надо, я посмотрю по базе, что смогу взять на руки, – слышу прекрасный ответ, согревающий мою совесть, которой я обещаю поработать дома, ведь там обстановка лучше и теплее.
Итак, из своего списка книг я на большинство получаю положительный ответ и с радостью сообщаю Натали:
– Спасибо! Я к тебе скоро зайду, – и с довольной улыбкой возвращаюсь в читальный зал. Убедив себя, что лучше поработать в уютной домашней обстановке с горячей чашкой чаю.
Из той литературы, которую Натали не сможет получить на руки, я обычно делаю ксерокопию (накопительный капитал – макулатура для моих папок на столе).
Итак, подведем подсчет потраченного времени: со всеми очередями, ожиданиями и непосредственно самой работой с книгами в читальном зале, я провела час и десять минут. Молодец! Столько времени терпеливо посвятить диссертации. И если каждый день по часу уделять внимание этому труду, то за три года можно и диссертацию написать. Но мне же осталось только два года, придется выделять на науку два часа.
Вообще, диссертацию аспиранты могут написать за год учебы и даже до поступления в аспирантуру. Только вот какой она получится? Выйдет ли на защиту? Решать это научному руководителю и заведующему кафедрой, а также декану, ректору, и так, пока всех не обойдешь, приходится писать научный труд десятилетиями.
После возвращения заказанных книг на место, я направляюсь в гости к Натали.
Изучив еще раз подробно список нужной мне литературы, она утвердительно кивнула:
– Ты как раз вовремя. Я собиралась заказывать книги и на себя. Работу подкинули.
– Какую? – из вежливости спросила я.
– Написать диссертацию. Кстати, про архитектурные памятники. Только Китая.
– Ничего себе! И этот китаец хорошо платит? – в том, что заказчик диссертации китаец, я даже не сомневалась. Их у нас в Минске все больше и больше появлялось с каждым годом. Что ж, земли у нас для всех хватит, ну, или почти для всех. А Натали – еще один пример тех, кто диссертации пишет за месяц.
– Куда он денется! Он из компании Хай-Хуна. Помнишь? – заявила Натали.
Как же не помнить ужины по-восточному в общежитие в китайском квартале. Такое название – наша аспирантская заслуга. Потому что на всем этаже мы занимали только четыре блока по две комнаты, в отличие от везде обитающих китайцев. Еще на пятом курсе мы с Натали жили в одном общежитии, один университет заканчивали, но разные специальности. И она – суперобщительная девушка – всегда выступала за дружбу народов, за международные отношения. (Ей бы послом работать, а не в библиотеке). Натали провела тщательный отбор из жителей квартала, кажущихся на первый взгляд клонированными, и нашла более-менее русскоязычного Хай-Хуна. А мне перепадали бесплатные ужины в слишком экономные дни.
За время общения Натали с китайским кварталом, я научилась кушать палочками, попробовала китайскую лапшу, приготовленную самостоятельно молодым китайцем-магистрантом. Хай-Хун готовил вкусно, особенной еду делали ароматные китайские пряности. У него я попробовала настоящий китайский зеленый чай и пришла к выводу, что такой чай можно достать только в Китае, а у нас и сравнивать не с чем. Это еще раз раскрывает настоящую сущность рекламы. Может, поменять тему диссертации? Нет, не на китайскую кухню, а на рекламную лапшу.
Кстати, насчет чая в кабинете у Натали. Она рассказала мне про нового знакомого – замена бывшему жмоту. У Натали даже расспрашивать ничего не надо, она сама все рассказывает. Может, благодаря этому она и чувствовала себя звездой, к которой пришли брать интервью с вопросами, составленными ею же. Получался такой актерский монолог. Но из него можно почерпнуть много интересного на тему: «Как не стоит поступать».
– Книгами можешь пользоваться неделю. Успеешь? – спросила Натали, закончив свой монолог.
– Конечно! Спасибо огромное! Чтобы я без тебя делала? Ты просто палочка-выручалочка для таких любителей библиотек как я, – распалялась в искренней похвале.
– Пользуйся, пока нас не закрыли. Поговаривают, что после Нового года весь книжный фонд будут упаковывать для переезда в новую библиотеку. Кстати, суперсовременную, даже тебе понравится там работать.
– Не думаю. Жаль, что так скоро, я еще не успела к системе этой библиотеки привыкнуть.
– Зато отвыкать не надо будет, – заметила мудрая Натали, и мы засмеялись. С ней всегда весело.
У психологов тоже бывают проблемы
У Ирины тонкое чувство юмора и очень заразительный смех. Она всегда заливается звонким чистым смехом, заражающим всех вокруг. Иногда я приходила к ней в гости именно за этой подпиткой – смехотерапией.
– Привет. Как дела? – спросила я формально, что вошло в привычку нашего общения.
– Проходи. Вот, собираю вещи, – сказала с натянутым спокойствием Ирина. Похоже, смехотерапии сегодня не будет.
– Ты куда-то уезжаешь?
– Переезжаю…
– В смысле? – недоумевала я.
– Меня отчисляют из аспирантуры!
Вот он, гром среди ясного неба. Полный облом всем радужным грезам и халявным представлениям об аспирантуре!
– Как?! – только и смогла вымолвить я, впав в легкое состояние шока. И в этот момент заметила, что в русском языке существует столько слов для описания шокирующего и удивленного состояния, но почему-то именно в эти моменты мы теряем дар речи. Да и на бумаге изъясняемся двумя знаками: вопросительным и восклицательным в соединении, от которого они сами в шоке.
– А вот так! – дала она логичный ответ. – Вообще-то, правильно было бы сказать, что я сама решила бросить это бессмысленное занятие. Не хочу больше трепать нервы с придурочным руководителем, – объяснила Ирина. От чего мне стало легче на душе, значит, не все так строго в самой аспирантуре. Многое зависит и от выдержки аспирантки. Про ее научного руководителя Умова, я мало что слышала, но подруге доверяла, как тонкому психологу и умной девушке. А вот знающая всех Рината сказала бы про него: «Жесть!». Мне было только одно не понятно, как человек с такой умной фамилией оказался таким неумным научным руководителем. Из-за которого талантливая аспирантка вынуждена уйти из аспирантуры.
– Этих упрямых дураков не сломить! – возмущалась Ирина. А я задумалась, что на такой тип преподавателя не действуют психологические приемы.
