скачать книгу бесплатно
– И что это даст? Эти гады тогда отомстят.
– Ну-ка перестань реветь. Подумать надо.
– Если Пете сказать, он в КГБ побежит. Те, конечно, и охрану дадут, и дома проверят – а этот урод потом через месяц свою угрозу исполнит, – Мама Лия, взяла листок с телефоном, как жука какого – аккуратно, двумя пальцами.
– Послезавтра. А мы уезжаем на следующий день. Интересно, они знают?
– А какая разница?
– В Алма-Ате ведь нас опять найти надо будет – а это задачка. Ну, во-первых, нужно окна шторами задёрнуть и не открывать. Во-вторых, на улицу гулять с Юрой не ходите. Три дня дома посидит, тем более, погода мерзкая – холодно, ветер. Что ещё? Нужно позвонить.
– Да ты что! Они ведь потребуют чего. Сведений каких! – Лия встала и отошла к окну, принялась задёргивать шторы.
– Сведений? Какие такие сведения вы знаете? Надои на одну корову? Сколько тонн клевера от каждой курицы-несушки будет засыпано в инкубаторы после обмолота зяби?
– Какой зяби? – мама Лия даже реветь перестала. Вот она – волшебная сила искусства.
– Мультик такой скоро снимут.
– Я серьёзно.
– В общем, я так думаю, нужно позвонить. Хуже точно не станет. По крайней мере, будем знать, чего ворогам надо. А там уж решим, поднимать на ноги милицию и КГБ – или дядя Петя с папой Петей сами справятся. Мы ведь рано утром летим, так что у наших «зарубежных партнёров» особо много времени не будет. Во сколько надо позвонить?
– Не сказал – просто позвонить с телефона-автомата.
– Вот и замечательно. Конечно, нет ничего замечательного – но зато можно позвонить часов в пять. А утром уже самолёт. У господ шпионов времени не останется.
– И что ж мне говорить? – мама Лия вертела в руках бумажку с номером.
– По обстоятельствам. Вербовать будут – ну, скажи, что подумаешь, и сразу трубку положи.
– Ох, боюсь!..
– Русские прусских всегда бивали. Наступим гадине на хвост. Нужно только этот хвост найти.
Событие десятое
В СССР были бесплатные квартиры, больницы, дома отдыха, санатории, садики, пионерские лагеря, университеты, но не хватало бананов. Слава богу, эти тёмные времена позади, и сейчас всем хватает бананов.
Сидели с Мерцем и обсуждали планы на следующий год. Совместные планы. Решили поднимать целину. А чего – Брежневу с Хрущёвым можно, Столыпину – пожалуйста. Вот тоже есть желание к светлым ликам тех, кто хотел страну накормить, присоседиться. И даже с нуля начинать не надо. Денег вбухано – мама не горюй! Теперь точечными вливаниями только до ума довести осталось. Восстановить МТС, построить агрогородки, добуриться до воды. Построить железные и автомобильные дороги. Мелочь – работы на пару пятилеток. А русское Нечерноземье пусть сдыхает окончательно.
Не получалось. Когда хочешь быстро, то всегда получится кисло. Денег не хватит. И за что в первую очередь хвататься? А там, в Кремле, уже почти принят план по вбухиванию денег в БАМ. И тогда целине полный кирдык – денег больше ни на что не останется.
Сидели, никого не трогали. Стучится Филипповна и с разбегу огорошивает:
– Пётр Миронович, звонили из Кремля – вам нужно срочно подъехать. Шелепин Александр Николаевич хочет вас видеть, – взгляд сочувствующий.
– Да нет, Тамара Филипповна, это товарищ хочет на прощанье пару советов дать и пару советов послушать. Всё нормально будет.
– Пётр машину уже ко входу подогнал.
– Спасибо.
Шелепин за четыре дня сдал. Был такой холёно-упитанный – а теперь щёки ввалились, под глазами круги. Не сильно, видно, сладок хлеб у рулевого Сверхдержавы и главаря Военной Хунты.
– Садись, Пётр Миронович. Пока не уехал, хочу с тобой одну проблему обсудить. Тебя она со всех сторон касается.
Ну, помолчим, послушаем.
– Мерц Фердинанд Яковлевич тебе и вправду нужен на посту министра сельского хозяйства?
– Что, немцу нельзя быть министром? – у, сволочь.
– Да нет, – Шелепин встал и достал из шкафа за спиной толстенную папку на верёвочках. (Нужно срочно с Биком наладить производство нормальных папок и прочих органайзеров.) Заговорщик положил её на стол, но развязывать не стал. Зачем доставал?
– Очень много обращений о восстановлении Автономной Советской Социалистической Республики немцев Поволжья (АССР НП).
Твою ж! Может, зря он Шелепина ругает? Вон до чего дошло! Точно он историю повернул в другое русло. Как было на самом деле, немец Пётр Штелле знал. А было хреново, только слово матерщинное. По-советски.
Период массовой крестьянской миграции немцев в Туркестан в Российской Империи приходится на 90-е годы XIX века. Очень тонким, но неиссякаемым ручейком к концу века на территорию современного Казахстана натекло три тысячи человек. Крохи. А вот дальше… Как в сказке. Сказка только страшная. В 1939 году в Казахстане проживало уже девяносто две тысячи этнических немцев. Появились и первые немецкие поселения: Келлеровка, Петерфельд, Мариенбург, Пруггерово. И это при том, что существовала Республика немцев Поволжья. Вот теперь самая волшебная сказочка пошла – слушайте.
28 августа 1941 году была ликвидирована АССР Немцев Поволжья, и началось насильственное переселение её населения и немцев из других регионов СССР в Казахстан и Сибирь. И это еще не всё! Принятые уже после войны и даже в 60-е годы XX века нормативно-правовые акты не предусматривали возможности возвращения немецкого населения в места прежнего проживания. Всех ведь вернули, и только два народа не стали – татар крымских и немцев поволжских.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 года «О снятии ограничений в правовом положении немцев и членов их семей, находящихся на спецпереселении» хотя и снимал некоторые ограничения, но отмечал, что немцы «не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены». В 1957 году это разрешили многим насильственно переселённым народам, были восстановлены их ликвидированные ранее автономии, однако в отношении немецкого населения этого не произошло.
Не успокоилось правительство – опять помиловали. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1964 года «О внесении изменений в Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года „О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья“» лишь отменил его в части, содержащей огульные обвинения немецкого населения, но не содержал положений по восстановлению АССРНП или другой какой-либо формы автономии, подчёркивая, что «немецкое население укоренилось по новому месту жительства на территории ряда республики, краёв и областей страны, а районы его прежнего места жительства заселены».
Одним словом – хрен вам, а не республика! А всё из-за того, что не желали власти терять огромную армию дисциплинированного населения с развитой культурой аграрного труда в районах освоения целины. Кирдык бы ей пришёл полный. Почему? Да потому, что к тому времени на севере Казахстана проживало уже больше восьмисот тысяч немцев.
Частичная реабилитация вызвала глухое недовольство неравноправным положением, которое стало приобретать активную форму – уже в 1965 году в Москву отправилась делегация с требованием восстановить АССРНП, однако к ожидаемым результатам это не привело.
Дальше – совсем круто! В реальной истории будет принят Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 ноября 1972 года «О снятии ограничения в выборе места жительства, предусмотренного в прошлом для отдельных категорий граждан». Указ примут – и не опубликуют. Тайный Указ. Нефиг по стране шастать! Живёшь в Краснотурьинске – и радуйся. Ах, у тебя дедушку из Крыма сослали непонятно за что? «У нас просто так не сажают». В Крыму и без тебя есть кому загорать. Ан вот на Северном-то Урале кто будет работать?
Сказка только раскочегаривается. Уж потерпите. Вернулись к проблеме немецкого населения СССР аж в 1978 году. К этому времени на территории Казахстана проживало девятьсот тысяч немцев, что составляло 6,6 % населения республики. В августе комиссия под руководством Юрия Андропова внесла в ЦК КПСС предложение об образовании немецкой автономии. Члены комиссии констатировали: «создавать немецкую автономию в Поволжье считаем нецелесообразным, так как немецкое население здесь фактически не проживает и исторических корней в этом районе не имеет…» и предложили по факту образовать автономную область на территории Казахской ССР, где в то время проживало более половины советских немцев.
И сейчас вот Шелепин решил на десять лет раньше это сделать. Решение правильное. Почему? А потому, что СССР подписал кучу всяких договоров, конвенций и прочей ереси международной – и начался отток немецкого и еврейского населения за рубежи. Всего в реальной истории в ФРГ уедет два с половиной миллиона немцев.
Не конец ещё сказке – до середины едва дошли. Столицей автономии предлагалось сделать небольшой районный центр Ерейментау. План немецкой автономии, скорее всего, сработал бы – он уже находился на стадии воплощения, когда 16 июня 1979 года при поддержке региональной администрации и самого Кунаева прошли демонстрации, позднее известные как Целиноградские события 1979 года.
Не стоит их описывать – кто захочет, прочитает. Интеллигенция коренной национальности взбунтовалась и вышла на митинг. У них землю отбирают! Фашисты наступают! Там миллион человек компактно живёт? Пофиг. Мы снова выйдем, и будем отстаивать свои права. И вышли – ответ давайте.
Да нате вам ответ! Не будет автономии. Целых сто студентов и пара преподавателей решили судьбу миллиона. Кунаев испугался и практически своими руками всё это организовал. Правильно его застрелили – только непонятно, кто и зачем.
Пётр подождал, пока Шелепин развяжет папку и достанет то самое обращение немецких ходоков, которому не дали ход три года назад. Почитал, хмыкнул.
– То есть, вы мне для разгона подсунули этакую вот свинью: с первых же дней работы на новом месте собственноручно отрезать от своей епархии кусище земли и организовать там новую автономию? И главой вы уже определили Мерца? Не, Александр Николаевич, дорогой. Я сам найду человека – вернее, я его уже знаю. Земляк мой. Сделаю я вам республику. Область – не буду. Миллион человек только немцев – это больше, чем Эстония! Будет Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Северного Казахстана. Денег-то дадите?
Глава 5
Событие одиннадцатое
Парень бросил девушку, но его собака по привычке нашла её и принесла хозяину назад.
– Как зовут собаку Путина?
– Шавка Мономаха.
– Думаете, мне одному с этим справиться? Да не, согласитесь – я вообще брошу эту неподъёмную ношу и пущу всё на самотёк, – на публику работал. Конечно, не бросит. Характер такой. В обычной жизни – дурацкий. А вот при рулении чем-то – вполне себе подошёл. Пётр об этой своей «дури» знал, а ничего поделать не мог. Само наружу вылезало. Если что не получилось, то не бросал никогда. И второй раз попробует, и третий, и десятый, пока не получится. Наглядный пример из сельского хозяйства – увидел как-то на сайте садоводческом реликтовое дерево в продаже. Гинкго билоба. Купил, посадил – замёрзла. Урал ведь, а не Сочи. Снова купил, прочитал про опыт выращивания в условиях севера этого южного дерева. Посадил – зимой опять замёрзло, хоть и укрывал. Снова в интернет полез. Ничего нового. Купил в третий раз – и осенью мысль интересная пришла в голову. А что, если с деревом поступить так же, как он с розами поступает? С ними такая морока каждый год! Выкапываешь куст, немного обрезаешь – и сажаешь в дырявое ведро старое. Поливаешь, и на следующий день опускаешь в погреб, где картошка зимой хранится. Понятно, весной в обратном порядке. В апреле, пока ещё остатки снега есть, вытаскиваешь вёдра – и в теплицу. Они начинают оживать. И когда после цветения черёмухи пересаживаешь их в землю, то уже почти цветут. Люди приходят и поражаются: розы! На Урале! В мае цветут! У других или вымерзли, или только первые ростки появились, а тут – огромные цветы. Так вот о гинкго. Посадил в ведро и отправил вместе с розами. Весной из ведра не достал – просто прикопал его, осенью – в подвал. Так два года. А потом очень аккуратно ведро разрезал, чтобы ни одного корешка с микоризой не повредить, и посадил в тенёк. Всё гадал, перезимует или нет. Перезимовало – и уже три года весной свои листья с волшебным лекарством выращивает. Растёт медленно – ну на то и реликт, живое ископаемое, дальний родственник сосны. Начинают они всегда «за упокой».
Вот и сейчас. Решил, что от тётечки не отстанет: не мытьём, так катаньем уговорит. Это – имя. Это – символ, без него дело не выгорит. Да и ей самой, хоть никогда не признается, помощь нужна – ведь тихо угасает великая поэтесса, всё у неё в жизни уже было. Не на что смотреть вперёд.
Тишков пригласил на несуществующую (пока) должность министра культуры несуществующей (но это точно ненадолго) республики Ольгу Берггольц. Не хочет – старенькая, интеллигентная. Как людьми руководить?
– Кому руководить – найдём. Главное – вести в правильном направлении и быть знаменем.
– Знаменем! Ну вы скажете.
– Скажу. Согласны?
– Можно я подумаю, посоветуюсь? – вот, уже лучше, а то «нет», да «нет».
– Ленинград жалко бросать? Я понимаю. Вся жизнь. Вот тут и закончится. А там – новые люди, подвижники. Новое дело – стресс, адреналин. Дольше проживёте, и столько полезного для народа сделаете.
– Несносный вы человек. Подумаю. Сказала же! – вот! Уже как министр говорит.
– Когда ждать ответа? – уже чуть улыбнулась. Короткая стрижка, и волосы тоненькие, и мало их. Лицо типично немецкое – длинное. Интересно, а с немцами себя отождествляет?
– А как вы вообще себе представляете развитие культуры, да ещё и немецкой, да в Казахстане?
– То есть уже планы строите – это хорошо. Как представляю? Ну, я ведь чуток министром культуры поработал. Ругают, поди, до сих пор?
– Кто ругает, кто хвалит. С борцами нашими вы лихо разделались. Так как?
– Строительство библиотек, клубов, кинотеатров. Немецкий театр. Можно будет на первое время из ГДР или ФРГ режиссёров и актёров пригласить. Филиал киностудии ДЕФА, у нас там снимать фильмы про индейцев – сам бог велел. Такие пейзажи! Любые горы, любые степи. Потом и наших лучших режиссёров и актёров соберём. Голливуд по-немецки с казахским уклоном. Преподавание литературы немецкой в школе. И вообще, по окончании школы человек должен свободно разговаривать на трёх языках. Издательский дом с филиалами типографий в каждом посёлке. При библиотеках – кружки юных поэтов и писателей. В каждом посёлке – художественная школа, и в городах художественные училища. Что ещё? У меня киностудия есть во Франции. Она фильмы не снимает, она дублирует лучшие наши и пускает их в прокат по всему миру. Не скажу, что огромные деньги, но очень и очень немалые. Так вот – её можно перенести в немецкую республику. Сейчас переводят на французский и английский – можно добавить немецкий и испанский, да и итальянский можно. И обязательно китайский. Там сейчас всё устаканится, и начнётся всплеск любви к русской культуре – а мы уже готовы! Одним словом, Ольга Фёдоровна, работы море. Деньги? Ну, немного пообещали, часть своих вложу, на культуру не жалко, а потом заработаем. Ещё и делиться с образованием будем.
– Фантастика какая-то! – отмахнулась обеими руками.
– Да чтоб мне провалиться на этом месте! – встретились в доме № 20 на набережной Чёрной речки. Хреново у нас будущие министры живут.
– Где вас найти, если решусь?
– Чего меня искать? Вот он я.
– Весёлый вы человек. А, была, не была! Квартиру-то дадите? Или в общежитие?
– Дом построим, горничную найдём. Собаку с кошкой подарим.
– Собаку? Тогда ладно. Если собаку.
Специально в Ленинград сгонял на «Сессне» с Гагариным. Великое всё же дело самолёт. Два часа – и по Невскому идёшь. Два часа на уговоры знамени новой республики, и два часа назад. Вот теперь ещё час – и дома. Послезавтра ведь рано утром отбывать в ссылку, хоть и почётную, а ещё куча дел. Нужно и премьера найти, и Первого Секретаря.
Интермеццо 4
Говорю, что не пью – все пытаются напоить.
Говорю, что на диете – все пытаются накормить.
Говорю, что нет денег – то ли тихо говорю, то ли хреново слышат, но не суют и не навязывают.
Георгий Карпович Цинёв стоял у входа в палату Брежнева и не решался войти. Чазов постоял рядом и отошёл к окну. Евгений Иванович сообщил, что изменений нет. Пациент в искусственной коме. Брежнев лежал не в кремлёвской больнице. Его сразу же перевезли в институт Кардиологии АМН СССР.
Стоял, думал. Брежнев был другом. Был защитником в этом гадюшнике, что зовётся «Власть». Семичастный, когда только заступил на должность главы КГБ, хотел сместить его, но Леонид Ильич доходчиво тогда объяснил «комсомольцу», что не по Сеньке шапка.
Теперь вот друга и защитника нет. Нет уже несколько дней. Приходится крутиться самому. Разные вещи – принимать решения, когда чувствуешь за спиной стену, и как сейчас – в чистом поле, и рядом некому спину прикрыть. А вокруг куча собак. Шавки, болонки, кабысдохи разные, но вон отдельно кучкуются овчарки. Чуть в сторонке – волкодавы. А кроме того – по одному, по два стоят и скалят зубы бульдоги. Есть и экзотические собачки – вот как тот ньюфаундленд, он же водолаз. Холёный, здоровый. И не боится никого. Что ему! Плюнул и уехал за границу – где там таких красавцев выводят? В Канаде? Ну, в Канаду или во Францию. Везде с такой-то шерстью примут. А он тут пытается сельское хозяйство спасти. Порода такая – спасать утопающих. Тёмная собака, чёрная, как и личность этого министра. Теперь вот даже члена Политбюро. И самое интересное, что не рвётся туда, наверх. Сами пихаем! И двух лет нет, как в Москву его Брежнев перетянул, а уже вон куда занесло. И это в сорок лет. Сопляк.
Георгий Карпович отошёл к окну. Там, за чисто вымытым стеклом, был осенний лес. Зелёная хвоя сосен и елей, голые ветки берёз, осин, ясеней. Так вон, отдельно несколько жёлтых листков сохранилось. Пора бы уже и снегу выпасть – но нет. Обиделось небо на людей. Министр сетовал, что озимые вымерзнут.
Правильно ли он поступил неделю назад, что поддался на уговоры Шелепина? Теперь уже поздно думать. Тогда надо было. Думал. О том, что в аэропорту Алма-Аты застрелен Кунаев Динмухамед Ахмедович, Циневу сообщили в восемь утра. Пока выяснял подробности – звонок из Кремля. Брежнев сам позвонил, только ему хотел докладывать.
– Что известно?
– В семь…
– Подожди, давай сюда выезжай. Здесь доложишь, – трубка мерзко забибикала.
Приехал, а там гонки с препятствиями. Все бегают, кричат – Брежневу плохо. Охрана никого не пускает. Прошёл – хоть его пустили. Брежнев на кушетке бледный лежит и дышит часто, но будто через силу.
– Что, Чазова вызвали? – обернулся к Черненко.
– Конечно. Сейчас будет. Нитроглицерин вон врач дал, сказал отойти всем и не беспокоить.
Отошёл, а потом и в коридор вышел. Потом приехал Евгений Иванович и сказал, что обширный инфаркт – нужно срочно везти Брежнева к нему в институт. Там оборудование.
– Надо – везите.
Забегали тараканы. Или шавки? Только увезли, как появился Косыгин, поговорил с Черненко и ушёл.
И вот тут к нему подошёл Шелепин.
– Пойдём поговорим, Георгий Карпович.
Чего не поговорить-то. Начальник бывший. Ничего плохого о нём Цинев сказать не мог – ну, разве что сильно нахраписто лез по головам наверх. Там одно место – и оно занято. Нет, команду собирал, силёнки копил. И всё ж против такого зубра-интригана, как Леонид Ильич, слабоват. Пара лет – и нет команды, всю Брежнев разогнал. Когда по одному, а вот в последний раз – так сразу целое кубло вычистил. Пока шли, генерал-полковник понял, что сейчас нужно будет делать выбор.
– Присаживайся, Георгий Карпович, – Шелепин сел не на место во главе большого стола, а сбоку на стул и показал место рядом.
– Здесь пишут. Пойдём в коридор, а лучше до Царь-пушки прогуляемся.
– Твои же пишут?
