скачать книгу бесплатно
Ремень сразу пристегнулся на мне. Я с трудом сглотнул. Зазвучал шансон. И желтый жук запердел на всю улицу.
Живет она в районе, где были только новостройки, – «Новокосино-2» вроде. Слева от нас, вдоль дороги, пробегали жилые массивы, а справа – поля, холмы, перерытые бульдозерами. Доехав до конца улицы, мы уперлись в широкую развилку, которая в перспективе должна была стать пересечением нескольких дорог. Но сейчас там ничего не пересекалось и стояли бетонные блоки, освещаемые уличными фонарями. В одной части припарковались пять или шесть машин с молодыми девчатами и ребятами. Те дрифтовали, курили и выпивали.
– Давай все же не стареть, несмотря на твои двадцать восемь? – улыбнулся и включил радио вместо Круга. – Дай прокатиться на твоем зверьке.
– Ты не поместишься, – засмеялась Алена.
– Как-то же сел пассажиром.
Действительно, машина сделана для подростков и миниатюрных барышень, пришлось самому подстраиваться под зеркала и вылет руля, садясь глубже в водительское сидение. Провернул ключ, и дохнущая блоха туберкулезно закашляла. Толпа дрифтеров обернулась и замерла в ожидании. Звук, издаваемый авто, больше подошел бы «Форд Мустангу» или любому другому масл кару. Мы тронулись, и в этот момент навстречу нам выкатился патрульный автомобиль. Главное, морда кирпичом и не паниковать. В конце концов, это небольшой штраф за отсутствие в страховке вписанного лица, допущенного к управлению, а алкашку сам даже не чувствую – уже выветрилась. Но Алена не была того же мнения и оттого вжалась в пассажирское сидение, открылся алый рот, дыхание сперло. Захотел ее жадно. Патруль проехал дальше. Видимо, ребята на тачках куражатся все ночи напролет, чем досаждают соседним многоэтажкам. Потому и патрулируют здесь, не давая молодым и беспринципным разгуляться.
Сделав круг, мы славно пожамкались. Мне льстила возможность трогать фигуристую красавицу на освещенной площадке. Оттого завелся, как бес, и начал склонять зеленоглазую к интиму. В этот раз мне дозволено было чуть больше. Можно было помять маленькую грудь и грязно полапать бедра курочки. Понятно, она идет по женским фреймам. Постулаты гласят: не делать слишком доступным свой пирожок! А маленькие радости только на третьем или пятом свидании. Вот кто та тварь, и почему ей удалось убедить такое количество милых созданий целоваться на третьем, а скидывать штанишки не раньше пятого свидания? Жамкались мы до глубокой ночи.
– Тебе на работу-то нужно? – поинтересовался, поняв бессмысленность пустых лобызаний.
– Да.
– Тогда поехали до тебя, вызову такси. И тебе нужно с глушителем, если в нем, конечно, дело, что-то делать. Это может рано или поздно сказаться на твоем движке. И, видимо, масло нужно менять, свечи. Посмотри, горит чек, и двигатель на холостых работает нестабильно.
– Нормально все, езжу же пока.
– Потом она встанет – плакать будешь.
– Не встанет, – упрямилась логике Аленка.
– Давай завтра посмотрю. Отвезу ребятам, продиагностируют.
– Как хочешь.
– Мне не сложно. Они посмотрят. Тебе скажу, что там, а далее примешь решение сама, что с ней делать.
– Хорошо.
– Завтра заеду за ключами.
Часов в 11:00 был у нее в банке, забрал ключи, поймав во взгляде Алены удивление от моей решимости и сомнение, а кто я вообще такой? Отдаю ему машину, а вдруг развод и прощай, желтая блоха? Но ключи она все же вложила в руку, пристально сканируя меня.
Ремонтировать особо было нечего. Глушитель заварили аргоном и долили масла в двигатель. Его действительно было мало. Индикатор тревоги пропал с монитора космической капсулы, немного покрутив двигатель на холостых. Машина превратилась из умирающей лягушки в стрекочущего желтого жука.
Знакомые парни в сервисе покрыли машину и меня тонной сарказма. «Поменял свой внедор на настоящий автомобиль? Изменил жизнь к лучшему?». «Нет, – отвечаю, – просто нарастил себе члени не нуждаюсь в больших и мощных тачках».
Мужской юмор всегда более едкий и болезненный. Бьет по уязвимым и неожиданным местам. Это бокс. Сейчас тебе в голову послали два коротких джеба, зазевался и получил по печени. «Видимо, – говорю парням, – не нужно заправляться на малознакомых заправках. Машина чихнула, скинув с себя всю брутальность, и пожелтела заодно».
Желтенький «Опель» готов был выслушивать любые унижения из благодарности за восстановленное сердцебиение и приличный выхлоп.
Театрально имитируя цыпленка – постукивание по бокам локтями, придурковатая походка и звуки пернатого, – ребята из сервиса попрощались со мной.
– Все готово, жду тебя на улице, отвезу домой, – я положил трубку, услышав «хорошо».
Ее машину оставили у банка, как желтое яркое пятно на зеленом корпоративном жакете Сбера.
– Сегодня поедем не туда, покажу, где буду жить.
– Отлично, говори адрес, но сначала поесть и выпить, – поставил перед ней обязательное к выполнению условие. Если предстоит веселье, то пусть оно будет на сытый желудок и дурную хмельную голову.
Паб нам был рад. Долго не рассиживаясь, мы откушали полюбившегося бургера, запили вискарем.
– Девушка, а вы не из дворян, случайно, будете? Да, но… как вы догадались? Уж больно сиськи у вас благородные. И жопа такая… знатная!
Аленка от неожиданной репризы дико расхохоталась, выплюнув часть гамбургера. Пытаясь его поймать, опрокинула стакан с алко. Отчего стало еще смешнее.
– Если тебе не понравился бургер, то сразу бы так и сказала. Ни к чему им меня расстреливать, – смеялся ей в унисон.
В пабе сидела еще одна парочка. На наше гоготание они ответили демонстративным выходом из заведения.
– Слушай, так в нашем распоряжении целое заведение! Аленка, этот вечер посвящен тебе! Этот паб арендован для нашего рандеву! Заказывай песню!
– «Владимирский централ»! – пульнула зеленоглазая.
Кто этот зрелый мужчина, что подсадил тебя на эту тяжелую, в смысле текстов и грусти, музыку? Она о нем не говорила. Видимо, болезненное было расставание.
Судя по ее рассказам, она вела бизнес. Видимо, это он купил ей вендинговые автоматы, в которых было все: и вода, и снеки, и шоколадки, и даже фотобудка. Странно, что разработчики этого чуда не вставили в него сауну и возможность одной кнопкой вызывать путан. В этом случае агрегат был бы популярен. Но по факту обслуживание выходило излишне дорогим, а владелец помещений, где размещались автоматы, оказался не слишком порядочным. Очередное повышение аренды он бы отменил, но вот мотивации у него мало, «понимаешь?». И Аленка все понимала.
Она волновала и манила. Она дурманила и опьяняла. Но ей хотелось выбирать себе партнеров по любви, а не по выгоде. А он, арендодатель, уж больно был страшненький. Аренду не вытягивала, и в итоге автоматы торговый центр конфисковал в счет уплаты задолженности. Таким образом обломалась карьера бизнесвумен. И Аленка пошла торговать тем, чем торговать проще всего, – красотой.
Модельное агентство с радостью приняло милое создание и разглядело в ней талант к профессии. Пошли фотосессии ангелочков, страстные эмансипированные фото доминирования и много-много секса в объективе. Больше ничего Аленка пока не рассказывала. Видимо, самый отврат по ее шкале мерзости лучше было не вскрывать. Не в той степени доверия находимся. И я все понимал. Всему свое время.
Мы доехали до соседнего района по единственной двухполосной дороге через пробку, отчего я немного приуныл. Но подъезжая к ее дому, почувствовал волнение, переходящее в возбуждение. Руки скользили по рулю, а фантазия рисовала линии ее бедер и груди. Пальцы уверенно схватили черный обруч, а фантазия нарисовала, как направляю ее кисти к своему «Егорке», – она его обхватывает. Звучала громко музыка, настроение было приподнятое у обоих, хотелось жить и сообщить всем об этом.
Припарковался. Резко повернулся и прижался через подлокотник к ней, впившись пересохшими губами в ее влажные лепестки, срывая поцелуй. Влез под блузку, нашел пару симпатичных малышек, готовых к общению. Джина вызывать не было нужды – он был готов к услужению и давил джинсы с такой силой, словно намеревался без разрешения натворить чудес. Перелез через сидение на диван второго ряда, она пристально посмотрела, хмыкнула, приподняв плечи, и перевалилась через барьер сидений, разделявший нас.
– Хочу тебя! – проговорил я сквозь зубы, задыхаясь.
– Возьми… – шепнула, пылая, Алена.
Одежда словно соскользнула с нас – так быстро и незаметно ее сняли. По колонкам стучала попса. Такая незатейливая, радужная. Все было легко, все возможно. Это мгновение безраздельно принадлежало нам. Так жадно мне давно не хотелось осквернить пуританские устои. Мой котелок набух и, как чайник, начинал свистеть и пульсировать. Зайдя в ее гавань, чувствовал толчки крови, бьющей в самый кончик, сквозь толщу из чувственности, из страсти, мяса и кожи. Ее тело послушно изгибалось подо мной, отдаваясь целиком. Мне хотелось еще, еще, еще! Окна запотели. Душили себя – жадно дыша, съели весь кислород. Оттого голова пошла кругом и мы оторвались от реальности. Алена прижимала меня так сильно к себе, что чувствовал, как растворяюсь в ней. Неморгающие зеленые глаза пугали и одновременно с тем разжигали сильнее.
Я взорвался бурной канонадой залпов, огласивших победу над синдромом Робинзона Крузо, – девственность не вернулась ко мне на необитаемый остров.
– Ты меня покорил, – спокойно сообщила, не меняя позы радушной любовницы, Алена.
– Чем?
– Тем, что отремонтировал тачку. Не должен был, но сделал. Думала – треп.
– Она еще нуждается в ремонте, так что не забывай об этом, – помолчав, добавил: – Не умею принимать похвалу, спасибо. Все как-то кажется, это не про меня; или кажется, подтаю и расслаблюсь. Дурная привычка принижать свои заслуги перед людьми, делающая мои поступки бессмысленными и невесомыми.
– Пойдем ко мне, все же покажу свою квартиру.
Подъезд не выглядел убого, дом был новый, и в нем еще не кипели страсти пубертатного периода. Этому подъезду еще предстояло взрастить диких до безумства детишек, способных осквернить стены информативными сообщениями, – кто кому дал и кто лучше сосет. А пока стены подъезда были девственны и пахли недавней отделкой друзей из ближнего зарубежья.
Лифт был страшен. В момент заселения, примерно два-три года, кабина лифта остается обшитой фанерой для сохранности приличного вида. Вот тут-то на фанере и был весь фольклор преимущественно узбекско-таджикской направленности. Можно увидеть слева рекламу «строителей-профессионалов», причем ошибки были не только в описании работ, что выполняют оные, но и в номерах телефонов, на которые отвечали не Нурланы и Беки, а ничего не подозревающие Тамары Васильевны и Элеоноры Андреевны. Справа – социальные успехи государства, описанные в виде номеров социально малоответственных представительниц интимной профессии, по сути, того же строительного призвания. Только эти выдающиеся особы позволяли мужчинам-строителям скидывать свой груз усталости и напряженности, а не кирпичи с крыш. Что важно! Можно сказать, если бы не путаны, – дому не стоять! И они, путаны, – фундамент и каркас любой стройки. И неважно, стройка дома или коммунизма.
Лифт браво взлетел на 15-й этаж, открыв двери с жутким шумом, словно спартанцы раздвигали тесно прижатые друг другу щиты в черепахе. Те же желтоватые стены подъезда с претензией на шик, правда, шик в Туркменистане. Далее длиннющий, как в общежитии, коридор, с раскиданными по обе стороны, все как одна, дверями квартир. «Муравейник, в нем душно» – все, что подумалось.
– Заходи! – звонко сказала Алена, бряцая ключами в замке. Распахнув широко и задорно свой личный клон типичной дешевой двери из тончайшего, как фольга, листа металла, она зашла, включила свет. Привычным движением резво скинула обувь. И пошла убирать то, что приличная девочка не должна была разбрасывать по квартире.
Трусы были буквально везде: на диване, на тумбе с телевизором, на подоконнике, на кухне. Трусы разных форм и расцветок пестрили, как государственные флаги, разделявшие квартиру на независимые территории. Своеобразная карта национальных побед на сексуальном поприще. Здесь был нигериец, тут Молдова, а это немец. Или, быть может, квартира походила на музей спортивных достижений, участие в которых поощрялось медалями, а вместо традиционных атласных лент прекрасные трусики?
Алена была рассеянна, и потому несложно представить, как образовывался этот бардак. Занимаясь одним, она могла быстро переключиться на другое, забыв напрочь о первом. Видимо, она несла одежду на кухню с мыслью: надену там. Пока натягивала кружевное белье на упругие бедра, решила: сегодня среда, так что надену, пожалуй, другие, желтые… или зеленые. И уже выбирала среди груды тоненькой и легкой интимной одежды подходящий фасон и цвет.
– Хорошая уютная квартира! – так говорят про то, о чем нечего говорить. Тесная однушка. Условный, без дизайнерской мысли, интерьер. Ремонт на быструю руку от тех же Фурухченов с руками не из плеч. Для нее эти двадцать три квадратных метра – предмет гордости, это ее достижение самостоятельности. Ее победа над прошлым и, возможно, над будущим. И не важно, что в настоящем она проигрывает, лишая себя небольшого скромного женского счастья от мелочей, променянных на двадцать пять лет ипотеки. Мы все в душе Наполеоны. Готовы проиграть битву для победы в войне.
– Чай, кофе? – живо поинтересовалась Алена.
– Чай, зеленый.
– Барин, у нас только черный! – посмеялась надо мной вконец расслабившаяся Аленка. Она раскрывалась именно так, как мне виделось в первый день знакомства. Она не пыталась быть кем-то, не старалась держать марку, и ей не нужно было накручивать себя. Рубеж пройден. Так что либо я растворюсь на следующий день в воспоминаниях, либо увижу, какая она есть. И видел: полная удовлетворенности кошка чуть ли не пела.
– Тогда воды, горячей.
Она пошла греметь сложенной в гору посудой, закрывшей до самого смесителя раковину. Наполнила чайник, и он шумно затрещал, накаляясь. Я стоял позади, сложив руки на груди, и, оперевшись о стену, смотрел. Наблюдал за четкими, повторенными сотни раз торопливыми движениями хрупкой Аленки, достающей одновременно из одного ящика чашки, из другого сахар, ложки – казалось, она фея в лесу. Балетно вытянутыми движениями эта фея дирижировала кухонной утварью.
Заглянув в холодильник, Алена задержала взгляд на желтой от лампочки пустоте.
– Есть точно не буду, – перехватил возможный вопрос о голоде.
– Да и нечего после шести жрать! – отрезала, хохоча, фея. – Пойдем покажу квартиру.
Экскурсия по двадцати трём квадратным метрам длилась три минуты. Это шкаф, это окно, это балкон, это бардак, а это мой пес Флиппер. Маленькое, но в меру упитанное подобие тойтерьера, жалобно скуля, подползало, поджимая неуверенно под себя лапы, словно не знало, получит порцию «тапка» или ласки. Хвост, прижатый к полу, судорожно его мел. Выпученные глаза, опущенные уши: собака заскулила от почесываний.
– Добрый пес! Хороший пес! Кто же тебя лишает твоего права на почесывание за ухом?
В этот момент периферийным зрением уловил блеск, исходивший с подоконника. И не сразу уловил наличие еще одного питомца. Черный, как смола, кот бездвижно сидел на подоконнике. Глаза смотрели прямо в мои. Оценивает, сука.
Коты, в отличие от прочих животных, делают одолжение своим присутствием. Не подпускают к себе кого попало. Ценз у них строгий. Внешность, запах, что принес пожрать, ну и главный критерий отбора – это их текущее настроение. Принеси им вяленую мышь, рыбу, молоко, деликатесы, мягкую подстилку, новый лоток. Сопроводи все подношения реверансом, поклоном. Но настроение у блохиша не то, и ты получишь из глубин этого чудного животного в твои башмаки шерстяной липкий комок, собранный специально для тебя вылизыванием собственной жопы.
– Он у нас – миролюбивый комок шерсти, – сдернув с подоконника в свои объятия, она начала тискать усатого кота.
– По его взгляду все сразу видно. И доброту, и любовь ко всем без исключения, – не без сарказма подметил взгляд черныша, все еще устремленный на меня.
Она плюхнулась совсем рядом на диван, обдав меня своим ароматом. Ее волосы скользнули по лицу. Захотел ее снова.
– Останешься? – предложила Алена, угадав мое желание.
– Если не помешаю.
– Не помешаешь.
– Дай мне полотенце, приму душ. Ты с меня согнала семь потов.
– Только мойся на корточках.
– Иначе оскверню женский дух этих стен? – мне стало смешно от этой нелепой установки.
– Нет, просто вода прольется на пол.
– У тебя вместо ванны тазик? – мне становилось все интереснее.
Зайдя в ванную комнату, ничего особенного не увидел. Совмещенный санузел. Стиральная машина, раковина, полка с зеркалом, бледный свет. Плитка, правда, только на полу, стены голые и белые.
– Вот здесь протекает, – Алена провела пальцем вдоль края ванны, что соприкасался со стеной.
– Так это лечится герметиком. Давно так мучаешься?
– Полгода, – Аленка виновато опустила глаза.
– Так из-за этого, как улитка, ты сворачивалась в три погибели? – мне стало опять смешно. – Ладно, не переживай, научу, как правильно мыться, а для начала завтра принесу герметик, и твоя жизнь забурлит по-новому.
– Ходил тут один, все в женихи набивался. Обещал сделать. Уже месяц прошел. Сегодня звонил, сказала больше не беспокоить меня.
– Почему?
– Руки у него женские и пузо торчит. Весь такой недотепа. Рассказала о своей квартире. Всем рассказываю и ему рассказала. Сказала, что много сложностей с ремонтом. Вызвался помочь. Сначала вещи помог перевезти. Потом проследил, как устанавливают кухню.
– Кухня у тебя необычно зеленая. Это «спасибо» от Сбербанка?
– Нет, мне такая нравится. И нечего смеяться. Потом начал намекать на чай, водку и постель. Сразу отрезала.
– Почему? Перспективный парень, хозяйственный.
– Перспективный? Работает в «М-видео» уже несколько лет на складе, все у него стабильно и больше не нужно.
– Так и я работаю там же. Может, даже знакомы с ним.
– Не ври.
– А где, по-твоему, я работаю?
Алена вдруг осеклась, замерев взглядом на мне. Она ясно поняла, что знает обо мне три вещи: имя, машина, член.
– Нет, ты точно не работаешь на складе, – с ноткой сомнения в голосе сказала Алена.
– У меня скоро будет рабочий юбилей в «М-видео», 5 лет. И мне обещали в качестве подарка бонусную накопительную карту и электрический жоповытиральник от BOSH.
– Подарок хороший, конечно, но там ты не работаешь.
– Ты права. Кладовщик – это прикрытие. Я работаю на спецслужбы.
