скачать книгу бесплатно
А милиционер подумал, что пацан над ним издевается, сообщая, чтобы искали аппарат «у сучечки под хвостом», отвесил Ивану оплеуху и вышел из хаты. Один из понятых захотел пить, зачерпнул из ведра кружку воды и обалдел, там был самогон, вот он, под самым носом стоял. Он с удовольствием выпил кружку, потом еще одну. Выйдя из хаты сказал товарищу: «Сходи воды попей, здесь вода очень вкусная». И тихонько добавил: «С левого ведра». Когда группа пришла с обыском в следующую хату, оба понятых уже, как говорится, и лыка не вязали, а милиционер не мог понять, когда же они умудрились напиться, ведь все время перед глазами были. Но мужики отца Ивана не выдали.
Запомнилась мне и еще одна история. Отец Ивана решил зарезать поросенка, но делать это нужно было тайно, чтобы не сдавать государству шкуру этого поросенка. По закону, шкуру с поросенка нужно было снять и сдать в местную кооперацию, иначе грозил большой штраф. А что это будет за сало без шкурки, если забитого поросенка перед разделкой не осмалить? Без того неповторимого запаха дымка, идущего от шкуры осмаленного поросенка, это уже не сало. Кто его будет есть такое? Договорились с одним хорошим соседом, что он будет помогать. Зарезали поросенка и затащили его в погреб. Потом из печки набирали в старое дырявое ведро горящие угли, и, прикладывая ведро с углями к шкуре поросенка, кое-как его обсмалили. Это конечно не то, что смалить соломой где ни будь в огороде, но хотя бы так. Нужный запах все равно появился. Разделали тушу поросенка, и, как стемнело, перенесли мясо и сало в чулан. Дальше заниматься с ним уже было некогда, поэтому сложили все на мешковину, разосланную на полу. Нажарили кровянки с салом, выпили и закусили, и сосед ушел спать. Отец Ивана, как и полагалось в таких случаях, выделил соседу по хорошему куску сала и мяса, чтобы и у соседей был праздник. В эту ночь отцу Ивана не спалось, в голове крутились тревожные мысли. А вдруг соседи что-нибудь заподозрили? Ведь есть такие специалисты, что могут залезть в чулан так тихо, что лежа в комнате и не услышишь. Лучше эту ночь переночевать в чулане, зимой там конечно холодно будет, но ничего. Как говориться – береженного бог бережет. Одел тулуп и валенки, взял с собой топор, и пошел спать в чулан. На всякий случай, в чулане еще и закрылся изнутри. Ночью проснулся от какого-то шороха, как будто что-то по полу передвигалось. Разглядеть что-то было невозможно, через единственное в чулане маленькое слуховое окошко, расположенное под самым потолком, свет не проникал, хотя ночь и было лунная. Но вот что-то, находящееся за окошком, отклонилось и в чулан проник лучик лунного света. Стала видна просунутая в окошко длинная проволока, с крюком на конце. Вот опять, чья-то рука взяла эту проволоку и начала шарить ею по полу, пытаясь подцепить крюком кусок сала или мяса. Первым желанием хозяина было отрубить эту руку, но он быстро передумал, за это и посадить могут, да и поросенка он зарезал не совсем законно, тоже проблемы будут. Он тихонько встал, подошел к окошку, и провел острым лезвием топора по этой руке. За окном вскрикнули от неожиданности, и послышался звук упавшего на землю тела. Выходить наружу отец Ивана не рискнул, ведь неизвестно, сколько их там, этих воров. Утром осмотрел место происшествия. Было видно, что под окошком стояла лестница, на снегу были пятна крови, а следы вели на улицу и там терялись. А в обед он увидел соседа, того, который ему помогал. Сосед был с перевязанной правой рукой. Сосед смущаясь объяснял, что руку случайно порезал разбитой бутылкой. Отец Ивана сделал вид, что ему поверил.
А дочери Ивана подрастали. Нина по характеру была в отца, спокойная и уравновешенная, вежливая с соседями. Валя была в мать. Свое мнение всегда считала самым правильным, частенько даже старших пыталась поучать. А еще была очень завистливой, особенно завидовала старшим себя девушкам, у которых парни ушли в армию, и писали им оттуда письма. Валя тоже придумывала и рассказывала подругам истории, что ей тоже кто-то там пишет из армии. Нина поступила в институт и уехала учиться в Москву, где позже и вышла замуж за Ивана, работающего фотографом в фотоателье. Закончила среднюю школу и Валя, но поступать никуда не стала, устроилась работать кондуктором на рейсовом автобусе, который ходил между Нежином и Вертиевкой. И началась у Вали веселая жизнь. От поклонников у нее теперь отбоя не было, каждый день к ней домой приезжали какие-то водители на грузовых машинах, забирали Валю и куда-то уезжали. Как-то мать Вали пригласили в больницу и попросили присмотреть за дочерью, которая за этот год уже третий аборт сделала, так недолго и бесплодной остаться. Было ли это для матери новостью, я не знаю, но после серьезного разговора с отцом, Валя переехала жить в Нежин, где тоже работала кондуктором на городских автобусах.
А на старости лет Иван остался в доме один, его жена умерла лет десять назад, а дочери разъехались. Валя к нему не приезжала, несмотря на то, что до Нежина не так уж и далеко. Нина из Москвы приезжала, и предлагала отцу переезжать к ней, но отец не соглашался. Тогда она предложила ему хотя бы огород не обрабатывать, тяжело ведь уже, они с мужем ему и картошку купят, и все остальное из овощей провезут. Но Иван и на это не согласился.
– А люди то, что скажут? Что Иван в конец разленился? – говорил он дочери.
И трудился Иван на своем огороде до последнего, пока не перестал ходить. Только тогда он согласился переехать к Нине в Москву. Дом решили продать и деньги разделить между сестрами поровну. На сделку по продаже дома приехала в Вертиевку и Валя. Дом продали, деньги разделили, и обе сестры остались последнюю ночь переночевать в родительском доме, а уже утром передать ключи новым хозяевам. Валя уснула сразу, и при этом даже громко храпела, а Нине не спалось, она думала, что неправильно они деньги поделили. У нее ведь в Москве своя трех комнатная квартира, а у Вали своего угла нет, они с мужем в Нежине снимают квартиру, им ведь деньги нужнее. Решила, что утром половину своей доли она отдаст Вале, и после этого спокойно уснула. А утром чуть было не проспала Валин отъезд. Валя поднялась ни свет, ни заря, и уже собиралась уходить, чтобы успеть на первый автобус. Нина тоже быстренько поднялась, и полезла в свою сумочку, чтобы дать Вале еще денег. Но денег в сумочке не было.
– Ты деньги взяла? – спросила Нина.
– Ничего я не брала. Сама куда-то их засунула, – огрызнулась Валя, пытаясь выскочить из дома.
Но Нина была покрупнее и посильнее Вали, она отобрала у Вали сумочку и вытряхнула на стол ее содержимое. Все деньги за дом были у Вали в сумочке. Нина забрала свою долю себе. Делиться ею с сестрой ей уже не хотелось.
Василий Остапенко
Нашими соседями были сразу четыре семьи Василенко. Дед Митрофан и дед Николай были родными братьями, и о них я достаточно подробно писал в Воспоминаниях, а Михаил и Петро были их двоюродными братьями, примерно ровесниками моего отца. Будучи еще совсем маленьким, я много времени проводил у Михаила, смотрел как он делает оконные рамы. Он позволял мне брать в руки его столярный инструмент, и именно там я получил азы столярного дела. Умер он очень рано. У него остались жена Галина, по кличке Цариха, и четверо маленьких детей. У Петра также была жена Галина, как ее называли, Галька Петрова, и одна единственная дочь Оля, на три года старше меня. В семье Петровых, всегда царил матриархат, всем заправляла тетка Галька. Петру лишний раз даже рот не давали открыть. Странно, что тетку Гальку называли Петровой, на мой взгляд, это Петро был Галькиным. Тетку Гальку все устраивало, кроме одного, Петро боялся резать курей, и каждый раз ей приходилось обращаться за помощью к соседям, когда нужно было зарезать курку. Петро был щупленьким мужиком небольшого роста и работал в колхозе учетчиком. У него, единственного на всей улице, тогда был велосипед, к раме которого всегда был привязан складной метр для измерения расстояний по поверхности земли. В обязанности учетчика входило измерять вспаханные или засеянные трактористами площади земли, или же площади, убранные комбайнерами. На мой взгляд, у него была очень хорошая работа. В отличие от моего отца, который весь день был на работе, дядя Петр весь день был дома, и только вечером на пару часов выезжал на работу, чтобы измерить объем работы, выполненной другими. Семья была очень зажиточной. Сразу после того, как в дома провели электричество от колхозной дизельной электростанции, у Петровых появился телевизор, тогда единственный на всей улице. Теперь все соседи, в том числе и мы, на зимние вечерние посиделки стали ходить к Петровым.
