скачать книгу бесплатно
– Откуда вы столько знаете? – удивилась Аня.
– Я же в музее одно время работала, там была целая экспозиция, посвященная героям войны. Да и мамка иногда обсуждала с коллегами, которые приходили в гости. Близкой подруги-то у нее всю жизнь не было.
За окном медленно наползали ранние декабрьские сумерки. Аня поежилась, представляя обратный путь по морозу.
– Куда делся тот офицер?
– Так и дожил, наверно, тут свою жизнь, – предположила Лидия. – Мамка про него уже почти не вспоминала.
– Ну не при папке же! Он так ее ревновал к нему!
– Был повод?
Тетушки переглянулись и пожали плечами.
– Наверно, нет. Она же такая ханжа была, какая ей измена. И в голову бы не пришло.
Аня вздохнула и залпом допила шампанское, поминая про себя бабушку. Уж она-то любила этот напиток.
– Ладно, мне пора. Еще в магазин надо зайти, – засобиралась она.
– И не скучно тебе одной!
– У меня же есть Карамелька! И я всегда могу позвонить вам, – улыбнувшись, Аня расцеловала в обе щеки сначала Евгению, а потом Лидию. Новенькая посудомойка, купленная ею для них еще во времена жизни в Городе, справится с горой посуды куда лучше, чем она.
А ее ждут собственная квартира и подготовка к новой напряженной неделе.
Ночью Аня спала очень плохо. Часто просыпалась, переворачивалась с боку на бок, разбудив кошку, которая недовольно мяукнула и ушла спать в свою корзинку.
Наконец ей удалось крепко уснуть в третьем часу ночи. Сон перенес ее в просторную комнату со слабым освещением и высокими потолками. У длинного стола выстроилась вереница женщин. Аня проходила мимо них и удивлялась.
Вот мама, как всегда печальная, бабушка с любимой брошкой-бабочкой на груди, прабабушка – но не такая, какой ее запомнила по фотографиям Аня, а молодая, ясноглазая. Затем ей встречались незнакомые женщины – в повязанных на крестьянский манер платках, в вышитых фартуках и сарафанах, в ярких юбках-понёвах. Каждая улыбалась, тянулась к ней и стремилась погладить по руке. Странно, но ни тревоги, ни страха Аня не чувствовала. Только узнавание, будто давно виденные в детстве фотографии вдруг ожили.
Вереница предков уходила далеко в сумрак, но что-то остановило Аню. Напротив стояла красивая какой-то резкой красотой скуластая женщина. В ее карих глазах застыли тоска и жесткость. Темные косы по обеим сторонам лица не были спрятаны под платок, а свободно лежали на покатых плечах. Она была чуть ниже Ани, но казалась куда больше и солиднее, вызывая трепет.
Протянув к ней руки, она положила что-то прямо в ее ладонь и тут же сжала ее пальцы. Аня разжала кулак и удивленно уставилась на лежащую в них железную подвеску-рыбку – будто украшение для волос или подвеска с ожерелья, вроде того, что висело на шее кареглазой женщины. Но не прошло и секунды, как рыбка ожила, превратившись в серебряную уклейку, и тут же нырнула прямо в вены Ани. По телу словно прошелся электрический ток, и последнее, что она запомнила перед пробуждением, были слезы в глазах той женщины.
Наутро Аня привычно принялась за работу. Она твердо решила ни на что не отвлекаться, а вечером купить что-нибудь к чаю и наведаться к бабушкиной подруге – ведь после рассказа тетушек уже не сомневалась, что это и была Фируза. Вдруг та расскажет что-то интересное о бабушке и их молодости? Мысль, что она может просто не захотеть или не суметь в силу возраста с ней поговорить, Аня настойчиво отгоняла. Тем более не хотелось думать про того сурового парня, видимо, ее внука.
Покончив с работой на сегодня, Аня быстро собралась и, забежав в пекарню у дома, села на автобус до центра. Она вышла на давно знакомой остановке – рядом со школой, которой было отдано одиннадцать лет жизни. Дорога вела мимо нее – трехэтажной, построенной из красного добротного кирпича в начале прошлого века. Аня отметила, что окна их класса еще горят – наверно, Лилия Рафаиловна задержалась на работе после уроков. Надо как-нибудь к ней наведаться, когда будет время…
Мимо детского дома, флигеля больницы, деревянных домов – и вот он, тот самый бежевый дом. Калитка была не заперта, в сумерках мерцал единственный на квартал фонарь, и Аня, поежившись от холода, постучала в ворота – звонка так и не заметила. Было немного тревожно: вдруг все зря, да и зачем она вообще беспокоит старушку? Наверное, за давностью лет та уже все позабыла, кроме имени бабушки. Или это простое совпадение и она тут совершенно ни при чем.
– Что вам нужно? – раздался голос, и Аня вынырнула из мыслей, увидев того самого молодого человека. В этот раз он выглядел еще недружелюбнее, а голубые глаза покраснели, будто он их долго тер или переносил линзы.
– Извините, я бы хотела поговорить с бабушкой, которая тут живет. Мне кажется, она знала мою… – начала Аня, но он ее перебил:
– Опоздали. Фируза Талгатовна ночью умерла.
Аня опешила и не нашлась с ответом. «А вот если бы пошла на психологию, как хотела сначала, научили бы хоть тому, что говорить в таких случаях», – мелькнуло в голове.
– Простите, я не знала, – пробормотала она и вдруг вспомнила про пирог. – Возьмите, пожалуйста, я тут принесла, думала, чай попьем. Помянете.
Молодой человек посмотрел на нее, потом на пирог и снова на нее. Только сейчас до Ани дошло, что покрасневшие глаза у него от слез.
– Спасибо, – немного удивленно сказал он и забрал протянутый пакет. – А вы откуда ее знали?
– Я и не знала. Может, помните, пару дней назад она выскочила на улицу, я тогда проходила мимо и не дала ей упасть.
– Теперь припоминаю. Вы, похоже, напугали бабушку, она потом весь вечер просила позвать какую-то Ульяну.
Аня всполошилась, стыд и вина затопили ее, поэтому она покраснела и пробормотала:
– Простите, я не хотела…
– Бабушка тяжело болела, так что это был вопрос времени, – пожал плечами молодой человек. Но весь его вид говорил о том, что он всего лишь храбрился. – Что вы хотели от нее услышать?
– В прошлый раз она, видимо, приняла меня за мою бабушку – назвала по имени. Вот я и решила, что они дружили когда-то. Может быть, она бы смогла рассказать что-то про их молодость, я как раз пишу книгу про бабушку, историю ее жизни, – принялась она врать, ведь книгу хотела написать совсем об ином, но эта идея только что пришла ей в голову и показалась неплохой.
– Вряд ли бы она что-то вспомнила – деменция. Как звали вашу бабушку? Буду разбирать бумаги, может, найду что-нибудь.
– Ульяна, до брака Красильникова, – загорелась Аня. – А если найдете, сообщите, пожалуйста! Вот мой номер!
Порывшись в сумке и быстро нацарапав на бумажке из блокнота свои контакты, она протянула ему и сообразила:
– Соболезную вашей утрате.
Молодой человек устало кивнул и сказал:
– Если что-нибудь будет, я вам сообщу. Меня Руслан зовут.
– Аня, очень приятно. И простите еще раз за беспокойство!
Снова кивнув, Руслан закрыл калитку. По скрипу снега Аня поняла, что он ушел в дом. Постояв еще минуту, переваривая весь разговор, она развернулась и пошла обратно к остановке.
Глава третья
Мучаясь чувством вины, несколько дней Аня съедала себя за неприличную, как ей казалось, выходку. У человека горе, а она пристала со своей просьбой! Что он о ней подумал? Еще и номер свой всучила, как будто навязывалась. Бабушка бы не одобрила.
С другой стороны, единичные походы к психологу на третьем курсе все же давали свои плоды. Ловя себя на этих мыслях в который раз, Аня обрывала внутренний монолог и повторяла, что все в порядке – если бы Руслан рассердился на ее неуместные вопросы, то сказал бы об этом. А потом все повторялось по кругу.
Страдая над очень косноязычной статьей одного из авторов агентства, она варила уже третью чашку кофе за день. Проще полностью переписать это творение, чем пытаться исправить. Но ее перфекционизм тут был совсем не нужен, так что, причесав до уровня «хотя бы не кровь из глаз», Аня отправила статью автору и со вздохом закрыла ноутбук.
Тут же пиликнул телефон. В это время писали заказчики, могла снова объявиться редактор со своим вечным вопросом, когда будет сдан синопсис, а еще тетушки – поинтересоваться, что готовить к ужину в воскресенье.
Но это оказался Руслан, приславший сообщение в телеграм и предложивший встретиться вечером в кафе в центре, чтобы просмотреть архив бабушки.
От сердца отлегло, зато теперь Аня забеспокоилась, что ценного они могут обнаружить в бумагах и что делать, если не найдется совершенно ничего. Желание больше узнать о прошлом бабушки проснулось совсем недавно и теперь не давало ей покоя. Написав в ответ, что сможет в пять, она пошла переодеваться. Карамелька от такой перемены в распорядке жизни хозяйки даже проснулась и срочно потребовала свежей порции корма.
В итоге Аня опоздала минут на десять. В этот будний день в кафе со звучным названием «Мираж» почти не было посетителей: парочка студентов с дамами сердца и небольшая компания девушек-подростков, что-то отмечавших молочными коктейлями.
У высокого полукруглого окна с видом на дореволюционное двухэтажное здание, где теперь располагался суд, сидел за столиком Руслан. Снова строгий темный костюм и не менее строгий вид. Если бы Аня не страдала до сих пор по Денису, то с удовольствием представила бы, что пришла на свидание.
– Извините, мне пришлось задержаться, – вспыхнув, выпалила Аня и села напротив.
– Я заказал чай, хотите что-нибудь перекусить?
Аня кивнула – все равно не успела пообедать. Пока она выбирала блюда для заказа, Руслан достал из сумки тяжелую на вид папку. У бабушки была похожая – тяжелая, кожаная, с полотняным плотным корешком. В ней она хранила документы на дом, инструкции и паспорта всех членов семьи.
Стоило официанту отойти, как Аня в нетерпении спросила:
– Вы что-нибудь уже нашли?
Ее любопытство то ли раздражало, то ли забавляло Руслана. Она так и не поняла это по чуть появившейся и тут же пропавшей полуулыбке на его лице.
– Я, если честно, особо не вчитывался, но нашел фотографии с подписями. Там несколько раз встречается имя Ульяна. Может, это ваша бабушка?
Он раскрыл папку, вытащил небольшой по формату альбом и передал ей. Аня с трепетом погладила потертую обложку и открыла его. На первых страницах были карточки с молодой татарской девушкой: две толстых темных косы с лентами, модное платье с подкладными плечиками, белым воротничком с треугольными краями и непременной брошкой у горла. Она чуть улыбалась на камеру, но глаза оставались серьезными.
– Какая красивая! – воскликнула Аня.
– Да, бабушка в молодости была удивительно хороша. У девушек сейчас не принято так скромно одеваться и краситься, – с той же полуулыбкой сказал Руслан и отпил чай из высокой белой чашки.
Аня вспыхнула, решив, что это скрытая издевка над ее безыскусным нарядом прямо из прошлого века: светлый трикотажный джемпер, юбка-карандаш до колен и полное отсутствие макияжа. Она уже и забыла, когда в последний раз красилась – наверно, еще во время жизни в Городе. Да вот только перед кем в Джукетау красоваться?
Чтобы скрыть покрасневшие щеки, Аня опустила глаза и снова занялась альбомом. Пошли групповые фотографии: парни и девушки на скамейке у чьего-то дома, все смеются и неловко позируют на камеру. Рядом с Фирузой Аня наконец заметила знакомое лицо. Фото было достаточно мелкое, но разлет бровей, не тронутых ни разу в жизни пинцетом (вот еще, терпеть такую боль!), и выразительный взгляд чуть исподлобья она узнала сразу. Подпись под фото перечисляла имена изображенных на нем, и среди всех бросилось в глаза с нажимом вычеркнутое «Ульяна».
– Бабушка… – расплываясь в улыбке, проговорила Аня и погладила фотокарточку.
Руслан протянул руку к альбому, и она повернула его так, чтобы было виднее, и указала пальцем.
– А вы похожи, – заметил он. Аня кивнула.
– Все так говорят. У нас глаза одинаковые, даже по цвету.
– Ваша бабушка уже умерла, да? Иначе б вы не искали о ней информацию у чужих людей.
– Три года уже прошло. Бабушка молодая еще была, всего семьдесят шесть.
– Болела?
Он спрашивал с искренним интересом, так что Аня оживилась и охотнее заговорила.
– У нас в семье всегда кому-то одному передаются болезни сердца – наследственность. Вот бабушке и достался врожденный порок сердца. Но она все равно смогла родить троих детей и всю жизнь отработать на часовом заводе сборщицей.
– Том самом, знаменитом, который уже давно обанкротился?
Аня кивнула и продолжила:
– А тут сначала моя мама умерла, потом дед долго болел. Вот бабушка и сдала быстро. Похоронили его, а через год и она за ним ушла.
Чужому человеку, с кем она видится, возможно, первый и последний раз в жизни, рассказывать о семье было легко, без привычной скованности и тревоги за то, что? про нее могут подумать. Болезненная мнительность мешала жить Ане – она и сама это прекрасно понимала, но идти снова к психологу и всерьез браться за работу она не хотела просто потому, что боялась погрузиться во что-то более глубокое и страшное.
Осознав, что надолго замолчала, Аня натянуто улыбнулась и продолжила:
– При жизни бабушка мало рассказывала о своей молодости, так что мне очень интересно узнать, какой она тогда была.
– Боюсь, я мало чем смогу вам помочь. Моя бабушка проводила больше времени за наставлениями, как жить по шариату, чем за рассказами о себе.
Аня напряглась, видя, как ему сложно сдерживать эмоции при воспоминаниях о бабушке. Глаза его подозрительно заблестели, но она могла только позавидовать самообладанию – через минуту Руслан уже снова чуть улыбался.
– Вы тоже жили здесь? – поинтересовалась Аня, листая альбом дальше.
– Я оказался здесь после гибели родителей в аварии. Похоже, что у нас с вами много общего.
Она покачала головой.
– Я жила в Джукетау только до пятнадцати лет, потом уехала учиться в Город.
– Я не об этом.
Аня не стала ничего отвечать, потому что увидела следующую фотокарточку. Но тут как раз принесли ее ризотто, так что пришлось отложить альбом.
– Смотрите-ка, тут снова ваша бабушка, – заметил Руслан, указывая на фото. Аня кивнула, разглядывая троих молодых людей, запечатленных на ней. Фируза, Ульяна – и стоящий рядом с ними юноша, очень симпатичный, вихрастый и широко улыбающийся. Карточка была подписана «Фируза, Ульяна и Тахир, 1957 год». Имя Ульяна снова зачеркнули.
– Ей тут восемнадцать, – прокомментировала Аня.
– Моей бабушке тоже. А этот молодой человек – Тахир – был ее безответной любовью.
– Значит, она все-таки что-то вам рассказывала?
– Это ей дедушка припоминал в ссоре, я всего лишь услышал. Кажется, из-за него они с Ульяной и перестали дружить. Видимо, она его увела у бабушки.
– А я слышала, что это Фируза отбила парня.
Неловкость между ними можно было резать ножом. Аня от стыда готова была провалиться прямо через подвал этого дореволюционного здания ко всем чертям, что ляпнула такое про человека, который только что умер. А по виду Руслана сложно было сказать, что он думал про нее сейчас. Но явно ничего хорошего.
– Простите, я не хотела так отзываться о вашей бабушке, – опустив глаза на остывающее ризотто, выпалила Аня. Руслан же снова скрылся за чашкой чая.
– Проехали, – сказал он и добавил: – Можете сфотографировать, если хотите. Или сделаете копии?
– Да, мне бы пригодилось.
– Тоже собираете семейное древо?
– Только начала, надо разобрать бабушкин архив, а мне всё не до того, – снова ложь на ходу, но эта идея ее правда заинтересовала.
– Хорошо, тогда я закажу копии и напишу вам, когда будут готовы.
