скачать книгу бесплатно
– О, я что сын божий!? – ухмыльнулся я.– Только Христос мог умереть и тут же на следующей неделе воскреснуть, – сказал я, принимая ее слова как шутку.
– Ждет тебя добрый молодец, слава, богатство и надежная верная подруга, – сказала Гита и поднялась из— за стола. – Пойду— ка я носик попудрю…
– Я тоже пойду, накрашу свисток, – сказала Зита, и подружки покачивая бедрами, скрылись в стороне, туалетной комнаты.
– Это они куда, – спросил я Сергея.
– Девки в «гальюн» пошли освежиться, – ответил мне Сергей. Его рука, нащупав графин, автоматически налила водку по рюмкам. —Ну, Шурик, за нас! За мужиков!
Я одобрительно махнул головой и сказал:
– За нас, за мужиков! В эту самую минуту мне пришла в голову мысль спросить Сергея, откуда у него столько денег. Слегка подогретый алкоголем он скрывать место своей работы не стал. Пока девчонки «пудрили» носики, он поведал мне, что нанялся матросом на круизный лайнер и теперь ходит в море под флагом Либерии.
Боже удача повернулась в мою сторону и я, вспомнив про свою подружку спросил:
– Серый, а для меня там часом местечка не найдется? Могу матросом! Могу мотористом! Могу официантом на камбуз!
– Мотористом!? Да, на лайнер нужен моторист! Капитан с ног сбился искать…
– А может, я подойду?
– Подойдешь! Я за тебя Шурик, замолвлю словечко! – утвердительно сказал Сергей и налил еще по рюмке. – За нас – за матерых морских волков! – провозгласил он тост и вылил водку себе в рот. Сунув следом креветку, он ловко языком выдавил её, а «костюм» выплюнул в тарелку. Положив руку на плечо, он обнял меня, как стародавнего друга и тихо на ухо сказал:
– Да, мы с тобой брат… Ух! Обойдем весь земной шарик! Гульнем в Тайланде, на Филиппинах и в Мексике! Погуляем с дикими пышногрудыми креолками! Стройная фигурка цвета шоколада нам помашет с берега рукой, – пропел он подливая в огонь масла…
Слова Сергея настолько потрясли меня, что я затрясся весь от такой новости. Всего один рейс и Валька будет иметь норковую шубу с опушкой из горностая. Еще один рейс, и я буду иметь подержанный «Ягуар». Бог мой, какое счастье быть при деле! Нет— при хорошем деле!
– А точно возьмут? – спросил, я не теряя надежды.– Я брат, на берегу схожу с ума…
– Базар тебе нужен. Я с кэпом на дружеской ноге! Как я скажу – так он и сделает.
От такой радости, я схватив графин, вылил в рюмки остатки водки и предложил тост.
– За нас! Чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было!
– О, это хороший тост, – ответил Сергей, чокнувшись со мной, опрокинул рюмку себе в рот.
– «Я пью до, дна за тех, кто в море. За тех, кого любит волна. За тех кому повезет» – пели мы с Серегой, обнявшись, словно родные братья. Мы еле— еле стояли на ногах, как на палубе в девятибалльный шторм, держась, друг за дружку, чтобы не упасть за борт в кипучую пучину. Девчонки нас не покидали. Светлана, словно опора держала меня с Серегой, чтобы мы в порыве исполнения морского хита не расшибли себе носы об асфальт. Тем временем Маринка, вытянув руку, поймала таксующего «бомбилу» и подала нам мотор прямо ко входу в «Кальмар».
– — Карета подана, – сказала Зита, и направила нас в открытую дверь, остановившегося рядом такси. Не отпуская друг друга, мы влезли на заднее сиденье, подобно двум медведям, влезающих в одну берлогу.
– Гони шеф на Черноморскую, – сказал Серега, и закинув руку на плечо Зите Светлане, тут же полез щупать её ноги. – Рандеву требует продолжения…
Гита Маринка уселась на переднее сиденье, и повернулась в нашу сторону, стала возбуждать меня своим ярко красным ртом, который был похож на раздавленную вишню.
За окном мелькал ночной город. Редкие для этого времени машины, проскакивали мимо нас, моргая желтыми глазами фонарей. В них в этих бездушных железках также как в такси кипела своя жизнь. Кто— то мчался домой. Кто— то к любовнице. А кто— то, как и мы ехали в неизвестность. Я не знал, что с нами будет на улице Черноморская, где жил Серега. Я был чертовски пьян…
Глава вторая
Как и подобает настоящей жене, Валька, встретила меня с мусорным ведром в руках.
– Алкаш, – были её слова, и она вручила мне в руки ведро, словно переходящий кубок. – Иди, исполняй гад супружеский долг, я тебя всю ночь ждала.
Я, повинуясь её приказу, молча, побрел на лестничную клетку, где располагался старый и вонючий мусоропровод, который вызывал в моей душе отвращение. Мне было стыдно. Я не знал, изменил я ей этой ночью или нет. Память покинула меня, в тот момент, когда я переступил порог квартиры Сергея. Последнее что я помню, был черный кот, который почему— то приближался ко мне, как катер на подводных крыльях. Дальше был провал. Очнулся я тогда, когда голая женская нога переступила меня, словно я был не человек, а кирпич, упавший с крыши на асфальт или окурок, лежащий рядом с урной.
– О, бедолага очухался! Опохмеляться будешь? – спросил меня голос Сергея.
Я повернулся в ту сторону, куда ушли голые женские ноги, и увидел – я увидел широкую кровать. По— среди неё, подобно халифу сидел Сергей, а по краям его царствующей персоны, словно наложницы восседали Зита и Гита. Сергей, был похож на альфа самца. В роли хозяина прайда он был неподражаем. В общем, почти лев. Девки обнимали его и страстно лобызали, надеясь получить за интим услуги достойную награду, в виде портретов американских президентов нарисованных на зеленых фантиках.
– Оклемался Шурик!? Тебе надо принять шампусика, для поправки так сказать – здоровья!? – сказал Серж, протягивая мне открытую бутылку.
– А где я?
Девчонки, услышав мой голос, засмеялись, втягивая в этот процесс моего стародавнего кореша, который ржал вслед за ними, словно конь.
– Тебе что Санек, память отшибло? – спросил Сергей.
– Бр – бр! Ничего не помню…
– Водку с «Амаретто» кушать надо меньше, – сказал мне Сергей и выскочив из— под одеяла в чем мать родила, поднес мне бутылку с вином. – На братан – глотни!
Схватив зеленый тяжелый пузырь, я вставил дуло себе в рот и, запрокинув голову, стал жадно глотать хмельную пену, которая пучила и раздувала мои щеки и даже перла через нос. Утолив жажду, я сел на ковер. Вытащив из кармана сигареты, я закурил и пришел в ужас.
– Меня Валька, убьет! – сказал я, осознав тот грех, который я совершил в отношении жены. – Я, же ей шубу обещал – норковую…
– Во, люди добрые, гляньте на этого козла! Он ночью на мне жениться обещал, а сейчас уже включает обратный ход, – провопила Гита Марина, и выскочила из— под одеяла в одних трусиках а— ля леопард, которые лишь слегка прикрывали её женскую природу.
– А ты кто? – спросил я, рассматривая сеанс бесплатного стриптиза.
– Я Марина! – ответила Марина, обиженно натягивая на себя наряды. —Ты между прочим Санечка, меня всю ночь, любил. Обещал даже на мне жениться, а сейчас…
В этот миг я вспомнил её лицо. Вспомнил и тот и тот ошейник, который в первую минуту привлек мое внимание, и те ассоциации, которые он тогда вызвал благодаря моей буйной фантазии.
– Гав— гав! – загавкал я, желая еще больше раззадорить портовую шлюху. – Гав!
– Козел! – ответила она. Схватив тряпки, девушка выскочила из комнаты в туалет, пустив из глаз дежурные слезы.– На свою кикимору погавкай – кабель занюханный!
Осознав свое положение, я скорбно допил шампанское и сказал:
– Серж, ты братан прости, я домой…
Я поднялся с ковра и, натянув на себя куртку, покачиваясь, направился к выходу.
– Я тебе звякну, – крикнул мне вслед Сергей.– Готовься! Выход в рейс через две недели… Паспорт, медкомиссию, прививки. Ну, сам знаешь, не мне тебя учить.
– Ага! – мотнул я больной головой и вышел из его квартиры на лестничную клетку.
Я высыпал в жерло мусоропровода бытовые отходы и, придумывая оправдания, вернулся домой. Первое что я услышал, был вопрос:
– Опохмеляться будешь соколик?
От такой неожиданности мое сердце чуть не лопнуло от впрыска адреналина. Впервые в жизни я услышал от Вальки столь ласковые для слуха каждого мужчины слова.
– Буду, – ответил я, и, скинув куртку, предстал перед ней успев схватить из серванта хрустальный бокал.
– О, гляньте на него он уже со своей тарой тут как тут…
– Наливай, – сказал я и трясущимися руками протянул ей емкость.– Трубы горят— спасу нет!
Валька прищурив один глаз, влила в рюмку как по «метке» мой же коньяк, который она спрятала еще две недели назад. После чего встала в проеме двери, и как всегда подперла свои девственные выпуклости, сложенными на груди руками.
Я без прелюдий закинул в рот коньяк, будто лопату угля в топку паровоза, и глубоко выдохнул, смакуя на языке, заблудившееся во рту яркое послевкусие араратской долины.
– Эх, Валюха, хорошо – то как! – погладил я себя по животу, ощущая как коньяк греет мой ливер. —Я прямо ожил. Словно живой воды испить имел неописуемое удовольствие.
– А чего хорошего – кабель ты блудливый!? – сказала сожительница с песчаным ликом египетского Сфинкса, от которого так и тянет пустынным спокойствием.
– Жить хорошо! А еще лучше, когда в желудке сто грамм коньяка плескается, – ответил я на автомате. Я видел – я в тот миг чувствовал, что Валька что— то затеяла страшное.
– Ах, ты кабель! Ах, ты, кошак блудливый! Извращенец – мать твою…
– Валюха, клянусь статуей свободы в Америке, я перед тобой чист как слеза младенца! Да я… – только хотел сказать я, но скалка, разрезав воздух подобно самурайскому мечу, обрушилась на голову., Валька вбила меня в табуретку, словно я был гвоздь. Ни боли, ни хруста костей я не слышал и даже не почувствовал. Подобно глубоководному батискафу, я мгновенно погрузился в Марианскую впадину, и там залег на дно. Делать было нечего, и я свернулся в позе вареной креветки. Помню, как мимо меня плыли странные диковинные рыбы ярко синих и красных цветов, воздушные пузыри, и даже геометрические фигуры. Они смеялись над моей беспомощностью. Показывали мне свои рыбьи языки, и дразнили меня, как дразнит человек обезьяну. Очнулся я от жуткой головной боли. Она окутала мою «орудийную башню», словно тент общего покрытия.
Я лежал на диване, словно камбала на дне моря, которую раздавил кит, решивший покусится на её девственность. Я ощупал руками голову, и почувствовал, что она перевязана. Я был похож на плывущего через Урал Чапаева. Старинная медицинская грелка, с кусками льда приятной прохладой стимулировала вздувшуюся на макушке гематому, которая напоминала мне созревшее яблоко, чем простую бытовую шишку.
– Ну что Дон Жуан хренов очухался!? – услышал я голос жены, будто он исходил из земных недр или канализационной трубы первого этажа, в которую на девятый этаж горланил пьяный сантехник.
– Ты Валька, настоящая гадина, – сказал я, окончательно вернувшись в реальный мир наполненный яркими красками и жизнью.
– Это я гадина?! А ты у нас святой, словно херувим, сидящий на ветке райской яблони? – спросила сожительница, косясь в ту сторону, где нижняя часть мужского организма переходит в верхнюю. И тут проявившемуся моему взору предстало мое обнаженное тело. При визуальном исследовании я обнаружил на нем ярко пунцовые окружности цвета перезрелой вишни. И все это там, где из трусов выглядывала голова мичмана Грибоедова, которую я наколол в эпоху былой молодости, когда я служил на Северном флоте матросом.
– Я так понимаю, это не тебя, это портрет твоего бывшего боцмана лобызала какая— то страстная шлюха, – сказала Валька ерничая над моим беспомощным состоянием.
– Я клянусь – ничего не помню! Если что и было это значит меня зверски изнасиловали какие— то маньячки – клофелинщицы. По собственной воле я тебе изменить не мог. Да чтоб мне год суши не видать! Да чтоб у меня глаза как у лобстера вылезли, если я соврал хоть на кабельтовый. Да чтобы мне три года женской ласки не ощущать! – сказал я.
– Вот и хорошо! Я ловлю тебя на слове лобстер! Я обещаю тебе, что ты кабель, моей ласки не увидишь, пока я не увижу норковую шубу с опушкой из горностая.
– «Всё – трындец», – подумал я, – Это вам господа присяжные заседатели не Рио де Жанейро— это все гораздо хуже, —сказал я словами великого комбинатора еще не представляя где брать шубу в эпоху развитого бандитизма и всеобщего обнищания трудящихся масс.
Глава третья
Серега, как и обещал, позвонил через два дня. К тому времени Шишка на голове сдулась, как пробитая автомобильная покрышка. Вид у меня был не очень, но я уже мог выйти в люди для деловых переговоров.
– Алло – Серый! Ну что новенького? – спросил я, глядя одним глазом на жену, которая, словно фашистский часовой стояла в дверном проеме, постукивая скалкой по ладони, как бы напоминая мне, что баба в гневе – это Рэмбо с пулеметом. Она стояла прямо, растопырив уши, и прямо сгорала от своего бабьего любопытства. Она прислушивалась к каждому моему слову и запоминала, словно записывала на диктофон.
– Да! Да! К концу недели буду готов! – сказал я Сереге, услышав радостную весть, что меня вызывает капитан на собеседование. От восторга я вскочил с дивана, скинув с себя повязку, и хотел было уже бежать в ванную, чтобы побрить рожу, как натянувшаяся цепь, свалила меня на ковер прямо перед самой Валькой. Она стояла мне на пути непоколебимо подобно бетонному монументу Матери Родины в Волгограде и завидев мою прыть, вновь вознесла скалку подобно священному мечу готовясь сломить мой напор.
– Ну и куда ты прешь— кабелисимо? Что дружок предлагает опять сучек проведать?
– Эх – Валька, Валька! Я ради твоей шубы хотел на контейнеровоз наняться, но раз ты не хочешь, я буду и дальше душить диван, пока он меня не задушит, – сказал я поднявшись с ковра на четвереньки. Грохоча цепью об пол я, словно побитый помойный кот, пополз назад в свое убежище, чтобы там отсидится перед новой попыткой получить свободу.
На какое— то мгновение лицо спутницы изменилось и она, бросив на кресло «весомый аргумент» переспросила:
– Повтори то, что ты сейчас сказал!?
Вскарабкавшись на диван, я подпер голову рукой, и, глядя ей в глаза, жалостно вымолвил, как этого хотела моя супруга.
– А тебе это надо?
– Ты, куда это собрался? – спросила она, подсаживаясь на край многострадального дивана.
– Хотел мотористом в рейс сходить да на шубу тебе заработать. Серега с боссом говорил мне, на завтра назначена аудиенция и я должен прибыть на собеседование в наилучшем виде.
– В море пойдешь?
– Нет – теперь уже не пойду, – сказал я и скрестив на груди руки притворился умершим.
– Почему это не пойдешь? – спросила сожительница, и я почувствовал, как голос её дал легкую слабину. Вместо суровых, и порой даже жестких команд, появился какой— то легкий еле уловимый трепет, будто где— то в кустах закудахтала куропатка, подзывая к гнезду разбежавшихся несмышленых птенцов.
– Рабы в море ходят только на галерах, – ответил ей я, и, подрыгав ножкой, показал ей стальную цепь.
Ни слова не говоря, Валька сунула руку за пазуху, и вытащив оттуда серебряный ключик, который она всегда прятала в лифчике четвертого размера – открыла замок.
– Так бы сказал сразу, что идешь устраиваться на работу. Слава богу!
– Так я тебе и сказал.
Замок на ноге с щелчком открылся, и теплая, совсем родная рука моей незабудки скользнула по лодыжке, как в былые годы нашей молодости.
– Замлела, наверное, ножка – спросила она уже более ласково, и я почувствовал, что в её озлобленную моей изменой душу, вновь вернулась весна нашей любви. Она стала гладить меня с такой нежностью, как гладила несколько лет назад, когда в её сердце кипела еще настоящая девичья страсть, и в наших отношениях не было такого недоверия, какое возникло в эти последние дни.
– В тот вечер, когда я быль пьян, мне Серега обмолвился, что им на судно нужен моторист. Вот на радостях мы крепко выпили, а дальше я уже ничего не помню…
– Не напоминай мне о своих секс приключениях, а не то я тебя…
– Все— все! Забыто и похоронено, – сказал я, не желая будить в Вальке саблезубую мышь, которая вполне может, прокусить вену и выпить из меня всю кровь.
– Я амнистирую тебя тогда, когда ты, купишь мне шубу…
– А что я буду делать еще две недели? – спросил я, представив на мгновение свою жизнь лишенную полноценного здорового секса.
– Купи эротический журнал и тренируйся в ручную. Тебе Шурочка, на вахте стоять, а там сам знаешь, нужны крепкие мужские руки, которые не только штурвал корабля крутить могут, но и самого Бога морей Посейдона поймать за яйца.
– «Бог мой – какой стыд!» – подумал я, представив себя в гальюне нервно теребящего листы эротического издания и шею своего «гуся». – Ну я же ягодка моя не прыщавый пацан! Мне Валюша, женщина нужна! – сказал я, намекая ей на интим.
– А ты в круиз возьми своих портовых шлюх, – ответила мне супруга с каменным спокойствием на лице.
– Да, если бы это было можно!
