скачать книгу бесплатно
– А у вас неплохой русский, – ответил Валерка.
– Я русский… Русский по матери… Вернее, в моих жилах течет славянская кровь. Моя мать когда—то после вашей революции вышла замуж, за инженера Ноймана, и уехала с ним в Германию, оставив страну советов.
– Признаюсь честно, я рад нашему знакомству, господин фельдфебель, —сказал Валерка по—немецки. —Моей задачей была проверка моих знаний.
– Превосходно, —сказал летчик. —Можешь не переживать, у тебя, очень хороший немецкий. Если ты когда— нибудь будешь в Германии, ты вполне сможешь общаться. Мне кажется что у тебя берлинский акцент…
– У меня есть хороший учитель, – ответил Валерий. – Я хочу, тоже быть военным летчиком. Я обязательно, буду летчиком Франц…
– Это очень похвально! Мужчина должен быть настоящим воином! – сказал фельдфебель, и вновь одобрительно похлопал Валерия по плечу. Франц-Йозеф достал из кармана две сигары в алюминиевых футлярах, которые в Советской России были в диковинку, и подал отцу. Другую, он хотел закурить сам, но крепкая рука майора Краснова остановила его.
– Господин фельдфебель, вы извините, но на территории нашего завода курить запрещено. – У нас для этого есть специальные места.
– О, я, я! Я понимаю – хорошо! У меня дурная привычка курить, – сказал он, держа во рту сигару.
Валерка, почувствовав кураж, словно собачонка неотступно бегал за немцами сзади. Он ловил каждое слово. Каждую интонацию. Переварив ее в своей голове, он складывал эти знания на невидимые полочки своей памяти.
По немцам было видно, что чувствуют они себя вполне уверенно, и даже где— то нагловато. Летная форма, галифе, зеркальные хромовые сапоги завораживали своей безупречностью и каким— то военным немецким шармом.
Выступая в заводском клубе перед рабочими и летным составом испытательной эскадрильи, Франц – Йозеф Нойман, расстегнув китель, который украшал «Железный крест», рассказывал, как еще совсем недавно в бою с Бельгийскими летчиками, он за один вылет одержал сразу две победы. Вот за этот подвиг он и получил свой первый крест, которым очень гордится.
Тогда еще никто в СССР не мог предположить, что уже через год отношение к немцам изменится до— наоборот. Все эти нацистские побрякушки, вся эта безупречная форма будет олицетворением настоящего зла и всеобщей народной ненависти. Даже молодой фельдфебель Франц – Йозеф Нойман, ставший для Валерки Краснова объектом восхищения, в одно мгновение превратится из героя в матерого преступника и заклятого врага.
Но это еще только будет, а пока немцы и русские играли в футбол, пили пиво закусывая их сибирскими пельменями. Ничего не предвещало осложнения обстановки между двумя великими народами. Но уже через двенадцать месяцев они будут смотреть друг на друга через прицелы пушек и пулеметов.
В плане встречи футбольный матч, немецкой военной делегации, был самым зрелищным и самым интересным. Немцы, облачившись в бутсы, черные трусы и красные майки с нацистским орлом на груди, выглядели впечатляюще на фоне черных трусов, голубых футболок с золотым пропеллером на груди. По уровню игры и индивидуальному мастерству, смоленские заводчане ничуть не уступали немцам, а в некоторых моментах даже имели приемлемое преимущество. Два тайма на поле шла азартная и в тоже время технически интересная игра. Команда смоленского завода все же вырвала победу со счетом 2— 1. Заводчане на последней минуте забили с пенальти победный гол.
После окончания матча, каждый немецкий летчик получил заводской вымпел, а немцы подарили заводчанам красные флажки с черным и ненавистным пауком гитлеровской свастики.
– А это тебе мой юный друг, – сказал Франц —Йозеф Нойман.– На, держи! Это тебе подарок от нашего фюрера. Немец улыбнулся и бросил Валерке кожаный мяч.
– Огромное спасибо! – ответил по— немецки Краснов.
В эту секунду сердце паренька забилось в каком-то радостном ритме. Словно масляный насос оно погнало кровь по венам, которая отдавала в висках монотонными ударами метронома.
Мяч был кожаный. Его лакированные бока даже после такой напряженной игры ни чуть не утратили своего первозданного зеркального блеска, и сияли глянцем. Этот подарок был, как никогда, кстати. Не смотря на его немецкое происхождение, он открывал перед друзьями перспективы большого и настоящего футбола.
По окончании дружеской встречи заводской фотограф, собрав немецкую военную делегацию, запечатлел участников дружественной встречи на долгую память.
Разве мог тогда Валерка подумать, фотографируясь с немецкими асами, что совсем скоро, каждый из них превратится в личного врага. Разве мог он тогда подумать, что простой русский паренек из Смоленска, будет наводить на этих господ настоящий ужас. Разве мог он тогда представить, что судьба военного летчика вновь сведет его с кавалером рыцарского креста лейтенантом Нойманом, и он лицом к лицу встретится с ним уже не на футбольном поле, а в пылающем небе войны.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
РАЗБОРКИ
На следующий день, после того, как немцы улетели обратно в Германию, Валерка пришел на поляну, где как всегда бушевали футбольные баталии. Ребят не было. Спрятав «пузырь» в тряпочную сумку, он развалился на длинном бревне, которое лежало рядом с поляной еще с каких— то древних времен. Весь его ствол давно был изъеден короедом, а голая и почерневшая от времени древесина была отшлифована до зеркального блеска ребячьими задницами, которые целыми днями восседала на нем, словно на трибуне стадиона.
– О, глянь пацаны, а Красный на «трибуне» развалился. Наверно, загорает? – сказал Синица, первым увидев друга.
Валерка лежал неподвижно, скрестив ноги. Его кепка была натянута козырьком на глаза, и он делал вид, что дремлет.
– Эй, Красный, проснись, нас обокрали! – крикнул Синица, и вся компания заржала, реагируя на его острые шуточки.
– Что ржете!? Дайте мне спокойно полежать, – ответил Валерка, сдерживая себя от желания показать новый мяч.
– Ты с нами будешь «пузырь» гонять!? – спросил Синица, присаживаясь рядом.– У нас, как раз одного человека не хватает!
– Это тот «пузырь», который старыми фуфайками набит? – спросил Краснов, не поднимаясь с полированного ствола дерева.
– А у тебя, что лучше имеется? – спросил Синица, закуривая.
– А то! – ответил Валерка, натянув кепку почти на кончик носа.
– Тогда чего лежишь, кого ждешь? – спросил Сашка, пыхтя папиросой.
– Дай— ка мне дернуть, – попросил Валерка, и протянул руку.– Дымком ароматным что—то потянуло.
Синицын три раза подряд глубоко затянулся, и, оборвав зубами, кончик папиросы, вставил ее между пальцев Краснова. Валерка, нащупав окурок, всунул его себе в рот и глубоко втянул в себя горький и вонючий дым.
– Красноармейские? – спросил он, продолжая лежать на бревне.– Продирает до самой задницы!
– Нет, брат это – «Наша марка», – ответил Синица, давясь от смеха.
– Да у тебя на «Нашу марку» денег не хватит, – сказал Краснов. – Да и табачок в Нашей марке турецкий, а он будет ароматней и помягче. А эта махра, до самой задницы продирает, как немецкий иприт. Настоящий конский гузнораздиратель!
– Да ладно, тебе гоношиться! Тоже мне знаток табачных изделий! Давай вставай, погоняем мячик! – ответил Синица, и толкнул в бок Валерку.
Краснов не поднимаясь с бревна, разжевал кончик гильзы папиросы и, приклеив ее на ноготь указательного пальца, вслепую щелчком отправил окурок в полет:
– На кого Бог, пошлет, – сказал он, и резко поднялся, придерживая рукой кепку.
Окурок, наполненный слюной, после сильного щелчка взлетел в воздух. Описав дугу с каким— то странным чваканьем, шлепнулся на хромовый сапог Ферзя, который подошел за секунду до этого.
– Ты что, авиатор, рамсы попутал? Я тебе сейчас, как по дюнделю заеду! – заорал стародавний враг Фирсанов. Он был в гневе, и приготовившись к драке, даже закатил рукава своей форменной ФЗушной гимнастерки.
– Да хорош Ферзь, наезжать на него! Красный тебя не видел, – сказал Синица, заступаясь за друга.– Он же сказал, на кого Бог пошлет. Вот на тебя Бог и послал. Какие претензии к Красному? Все претензии к Богу!
– Ты конопатый, форточку свою прикрой! Не с тобой базарят, фраер дешевый. Видел, не видел – мне по— хрен! Его бычок, вон, как прилип к моему сапогу ему и ответ держать.
Ферзь подошел поближе и поставил перед Валеркой сапог, на котором и впрямь торчал приклеившийся окурок.
– А ну козел, вытирай! – сказал Ферзь, и грозно сжал кулаки. Желваки на его скулах заходили, и было видно, что через секунду Фирсанов бросится на Валерку, и вся эта перепалка перерастет в кровавое побоище.
Валерка понял, в чем был план Фирсанова. Ферзь хотел на глазах детворы его унизить. Как всего несколько дней назад он указал Ферзю его место.
Хромовые сапоги Фирсана чистотой не блистали, и даже этот окурок не мог испортить их потрепанного вида. Парни, с интересом глядя за происходящим, собрались полукольцом за спиной Ферзя, и над поляной воцарилась тишина.
– Я сказал тебе – вытирай! – вновь повторил Фирсанов, уже конкретно заводясь на драку.
Валерка поднял с глаз свою кепку и ехидно взглянул на Ферзя, снизу вверх. Какой— то миг он, словно пружина разжался, да так быстро, что Фирсан даже не успел сообразить. Кулак Валерки, со всей силы, врезался ему в пах в район мужского достоинства. Нестерпимая тупая боль пронзила все тело Ферзя от мошонки до самого мозга. Задыхаясь, и выпучил от боли глаза, он схватился за гениталии и присел на корточки.
– Есть! —торжественно сказал Синица, выступая в качестве рефери. —Технический нокдаун!
Скрючившись в позе эмбриона, Ферзь мычал, и упав на землю, стал кататься. Было видно, что удар Краснова достиг своей цели. Ферзь был окончательно повержен. Он лежал на траве и, испытывал такие страдания, которые надолго оставляют в памяти незаживающий след.
Этот самый момент в воздухе повисла пауза. Пацаны смотрели то на Краснова, то на Ферзя и понимали, что сейчас прямо на их глазах Краснов одним ударом уложил того кто наводил ужас на весь район. Валерка был героем! Не смотря на физическое превосходство хулигана и заводилу Ферзя, он легко с ним расправился. Краснов не дал унизить себя и поэтому Фирсанов получил по заслугам. Это был шок. В это самое мгновение в глазах слободских ребят, он повторно снискал себе еще больше авторитета и уважения.
– Да вставай уже, – сказал Краснов и подав руку Ферзю поднял его. —Надеюсь я не сильно тебя приголубил…
– Я тебя суку, на лоскуты пошинкую, – сказал Ферзь присев на бревно.
– А это Санек, как получится, – ответил Валерка, и достав из сумки мяч, запулил его в небо. – Держи «пузырь» ханурики! – заорал он. Мяч красиво взлетел и на какой—то миг завис над поляной в критической точке. Завороженные его полетом, пацаны, замерли в каком—то восхищении и непонимании. Красивый, кожаный мяч, словно птица, стремительно понесся вниз, и, упав на землю, вновь несколько раз подскочил.
– Ура, ура, ура! – заголосила ребятня и, поднимая пыль, бросились ловить подпрыгивающий по полю подарок от фюрера.
В минуты всеобщей радости, пацанам было все равно, что сейчас испытывал Ферзь. Он лежал на «трибуне». Доминирование на районе Саши Фирсанова окончательно рухнуло, рассыпавшись, словно карточный домик. Краснов очередной раз развеял миф, о его непобедимости, и это было уже фактом.
Власть Фирсана, над ребятами в мгновение ока растворилась, как растворяется сахар в горячей воде. Еще пять минут назад, он считал себя некоронованным «королем» всего района Ельнинского шоссе, а сейчас – сейчас, его место занял даже не Краснов, а простой кожаный мяч, который всех сплотил.
По случаю торжественного вброса нового «пузыря», состоялась первая и дружеская игра. В азарте и бушующих страстях, никто и не заметил, как поверженный и отвергнутый Фирсанов незаметно удалился. Никто даже о нем и не вспомнил. Футбол закружил ребят в своем вихре, словно торнадо, и никому уже не было дела до свергнутого «короля», который в одночасье потерял и трон и корону. Вот так, всего лишь одним ударом Валерка Краснов, избавил дворовых ребят от влияния местного жулика, грезившего единоличной властью над целым районом.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПЛОХАЯ ВЕСТЬ
Новость об аресте Саши Фирсанова, застала Валерку на летном поле смоленского аэроклуба. Как, только, он спустился по крылу У— 2, и спрыгнул на землю, в этот самый момент он увидел, как через летное поле навстречу ему, стремглав бежит Сашка Синицын. Видавшая виды, залатанная шотландка, словно флаг развевалась по ветру, обнажая напряженные мышцы упругого пресса.
Не добежав до Краснова нескольких метров он, задыхаясь, завопил еще издалека:
– Краснов, Фирсана, легавые повязали вместе с бандой Вани «Шерстяного»! Говорят, что они кассира с авиационного завода завалили, когда тот из банка на завод получку вез…
Отстегнув замки парашюта, Валерка, собрался было бежать, но командирский и властный голос инструктора, лейтенанта Хмелева, остановил его в самый последний момент.
– Курсант Краснов – стоять! Ты куда змееныш, намылился – мать твою, ежики— лысые… Что за посторонние на летном поле во время учебных полетов? – обратился он уже к Синице.
В ту секунду Синицын, стоял в позе «вратаря», упершись руками в колени и глубоко дшал. Он настолько глубоко дышал, что слюна белой пеной произвольно стекала по его подбородку, и у него не было сил ее даже вытереть.
– Он товарищ инструктор, сейчас оклемается, и уйдет, – сказал Валерка, вступившись за друга.
– Пока он оклемается, ему винтом башку в щепки разнесет, – ответил тот, закуривая. – Даю вам пять минут, и чтобы духу его не было! Пусть ждет на краю поля. Мы еще не закончили. По плану разбор полетов…
Синица постепенно пришел в себя. Он рукавом рубахи вытер слюну и сказал:
– Варелик, Фирсана легавые замели! Я почти всю дорогу бежал, чтобы сказать тебе. У нас полный двор НКВДешников и народной уголовной милиции. Черные «воронки». Участковый с «наганом» к вам домой заходил, вместе с чекистами. Что— то они ищут – караул!!! Сплошной кипишь! Баба Фруза в хате закрылась! Собаки лают, коты орут, как ошалелые!
В эту секунду в душе Краснова, что— то странно екнуло. Чувство какой— то опасности, нахлынуло на него, и он ощутил сердцем, что дома произошло, что— то неладное.
Ноги сами по себе подогнулись, и он, расслабившись, плюхнулся на парашют, валявшийся тут же на земле.
– Что, что было дальше!? Давай рассказывай! – спросил Валерка, предчувствуя сердцем беду.
– Тетка Фруза говорила, что легавые якобы тебя ищут, чтобы допросить… Будто они и тебя в чем— то подозревают. – Сказал Синица, придя в себя от марафонского бега.
– А я тут причем? – недоуменно спросил Краснов, делая удивленные глаза.
– А притом, что ты мог знать, когда получку повезут на завод. Участковый дядя Жора знает, что вы с Ферзем… Ну типа раньше, дружили. Это дядя Жора настропалил НКВДешников, что якобы вы с детства были закадычными друзьями.
– Вот же сука! Это он мне простить не может нашу дуэль с Ферзем, где мы его в дураках оставили.
– Да нет же! Дядя Жора просто давно на вашу квартиру глаз положил, – ответил Синица. —Недавно по – пьяни, он говорил, что твой отец эту квартиру получил незаконно. А еще…
Синица подошел к Краснову, и таинственно оглядевшись вокруг, прошептал:
– Участковый говорил, что твой батька немцам продался. А ты за футбольный мячик продался Гитлеру, и теперь вы оба шпионите в его пользу. У вас дома вымпел нашли легиона Кондор. Короче: ходит и распространяет слухи, что якобы ваша семейка, это настоящий шпионский рассадник. Ты меня, Валерка извини, но в такое время говорить о шпионах, это моментом угодить – на «Американку». Вон батьку Левы, два дня назад чекисты замели и тоже уже на киче. Говорят, что тот тоже враг нашего народа. А какой он враг? Он всю жизнь на железной дороге сцепщиком отработал. Говорят, уголь воровал и продавал…
– Я теперь понимаю. Участковый уполномоченный специально хочет моего отца в Магадан отправить без права переписки, чтобы нашей квартирой завладеть. Все же этот Жора, настоящая блин тварь! А я думал он настоящий советский милиционер! А он контра недобитая, – сказал Краснов.
– Во – во, дошло наконец— то до тебя, как до жирафа, – сказал Сашка, постукивая Краснова пальцем по лбу.
– Хватит, свидание окончено! – послышался голос инструктора. – Курсант Краснов, ко мне, мать твою, ежики – лысые…
– Есть! – сказал Валерка, и вскочил с парашюта. Он лениво, без особого желания поднял его с травы и натянул лямки поверх комбинезона. Застегнув ремни, он отряхнул прилипшие к брюкам сухие травинки, и, подняв кожаный шлем с очками, со злостью водрузил себе на голову.
– Ладно Варелик, я тебя там на кромке подожду, – сказал Синица, и уныло побрел на край поля к ангару.
– Повторим! – приказал лейтенант— инструктор. – Взлет— посадка!
– Я готов, товарищ лейтенант, – ответил Краснов, слегка унылым голосом.
– Ты мне тут курсант, не хандри! За полем, или дома за тарелкой с борщом будешь хандрить. Сейчас, курсант, ты, учебно-боевая единица. Если хочешь поступить в военное авиационное училище, то постарайся окончить эти курсы с отличием. Как говорит товарищ Сталин: «Комсомольцы – все на самолет»! Вот! Вперед, к самолету! Комсомолец, мать твою, ежики – лысые!
Валерка влез по фанерному крылу «этажерки» в кабину и устроился там, сев на парашют, который использовался в качестве сиденья. Инструктор расположился во второй кабине, где размещалось дублирующее управление самолетом.
– От винта! – прокричал Краснов, и двигатель У—2 стрекоча, стал раскручивать тяжелый деревянный винт. Мотор стал набирать обороты и когда его звук превратился в монотонное жужжание наподобие звука «мухи», Валерка еще добавил газу и отпустил тормоз. Хвост самолета поднялся, освободив крючок тормоза из зацепления с грунтом. «Этажерка» послушно покатилась по мягкому полю, и уже через несколько секунд оторвалась от земли, и взмыла в небо, оставляя земные проблемы далеко в низу. В этот самый момент, когда колеса отрывались от поля, Валерка отключался от всех мирских проблем, и все его сознание переключалось на полет. Он словно срастался с планером становясь не только его мозгом, но и мускульной силой. Словно «Икар» он всей своей сущностью и телом врастал в самолет, пуская миллиарды нервных клеток, которые пронизав авиационную перкаль, передавали всю информацию ему в голову. В такие секунды Краснов чувствовал, как пушистые шарики катались по его внутренностям от самого горла до пяток и наоборот. Кишки странно приподнимались к диафрагме, вызывая подобным перемещением приятный и блаженный зуд. Валерка потянул ручку штурвала, и У— 2 плавно пошел в набор высоты. Ветер бил в защитный щиток, в очки, обжигая холодом открытые участки кожи.
В этот мгновение, он словно улетал в своем сознании от суровой и трагической реальности. Только здесь он становился не летчиком, а вольной птицей, которая подчиняла своей воли не только воздушные потоки, но и весь этот пронизанный механикой перкалевый фюзеляж.
Земля уходила все дальше и дальше. Взглянув на уменьшающиеся дома, деревья, машины, людей Валерка все сильнее тянул на себя ручку штурвала, в набор высоты.
В эти мгновения, когда он оказывался один на один с небом, Валерка забывал все. Неприятности, оставались там, далеко на земле, а здесь он чувствовал себя недосягаемым и торжественно чистым от шлака бытовой рутины. Чувство свободного полета, чувство независимости, спускались на него с небес какой—то восхитительной неземной благодатью.
«Этажерка», разогнанная силой мотора, падая, входила в вираж. То свечой зависала в воздухе, словно карабкалась на гору, но, не достигнув вершины, тут же срывалась в пропасть, завывая разрезанным плоскостями воздухом. В эти самые минуты, когда кусок фанеры с мотором подчинялся его воле, его разуму, Краснову хотелось просто петь. Он мурлыкал под нос слова популярной песни из кинофильма, заставляя учебный У— 2 выполнять фигуры и виражи учебного пилотажа. Город проплывал то справа, то слева. Знаменитые купола Успенского собора сменялись красным хребтом крепостной стены смоленского Кремля и ртутным блеском, бежавшего на юг великого батюшки Днепра.
Валерка был патриот, и до боли в сердце обожал город, в котором ему довелось родиться, и вырасти. Здесь он познал школьную науку, здесь познал любовь и страсть к небу. В такие минуты полета он забывался, и только крики инструктора, прорывающиеся сквозь треск мотора и вой винта, заставляли его возвращаться в мир реальности.
Лейтенант— инструктор, перепуганный смелостью пилотирования Краснова, словно сапожник ругался матом. После того, как самолет благополучно садился на посадочную полосу, он глубоко выдыхал воздух и, прощал все Валеркины вольности. Лейтенант хоть и был ненамного старше Краснова, но он чувствовал и видел в нем рождение нового летчика— аса, искренне завидуя, его умению сливаться воедино с самолетом.
– Курсант Краснов, за пилотирование учебного У— 2, объявляю Вам, благодарность и ставлю оценку отлично. Следующие занятия, согласно учебного плана. На сегодня вы, можете быть свободны, – сказал лейтенант, и пожал Валерке руку. – А теперь, теперь паря я скажу тебе без всякого официоза. Знаешь Краснов, у меня было десятки групп и десятки курсантов. Они все летают. Я научил их. Взлететь и посадить машину сможет даже обезьяна, но не каждый человек, может, так как ты чувствовать самолет. Ты один из самых лучших курсантов во всем Смоленске. В тебе есть что—то такое, чего нет больше ни у кого. Мне кажется, ты срастаешься с машиной каждой клеткой. Береги себя, ты брат родился под счастливой звездой. Без всяких сомнений, я буду рекомендовать тебя к поступлению в летную школу имени Полины Осипенко, – сказал лейтенант.
