скачать книгу бесплатно
– Юлия Романовна! – предостерегающе протянул Данилов. – Ну, сколько можно?
– Сколько нужно, столько и можно, – ответила та, протягивая ему деньги. – Вы же меня знаете.
– Знаю, – ответил Данилов, забирая деньги и пряча их в карман.
В лифте он сказал Эдику:
– В первый раз я наотрез отказался от вознаграждения, и вечером на подстанцию явился ее муж. Дождался меня и настоял-таки на том, чтобы я взял деньги. Я был готов сделать что угодно, лишь бы отделаться от него…
– Очень сознательная женщина, – подтвердила Вера.
– А кто у нее муж?
– Бизнесмен, у него своя авторемонтная мастерская в Вешняках. Но по виду – Данилов усмехнулся, вспомнив вальяжного супруга Юлии Романовны, – посол или министр, не меньше.
В машине Данилов первым делом достал из кармана полученные на вызове деньги, пересчитал их, оказалось шесть тысяч, и спросил:
– Народ, по пятисотенной на сдачу у всех есть?
– Есть, – дружно откликнулся народ.
Данилов раздал Вере, Эдику и Петровичу по две тысячи, получил с каждого по пятисотенной купюре и, пряча свой пай в бумажник, сказал Эдику:
– Делиться или нет с водителем – дело хозяйское. Принцип один – хороших людей обижать нельзя, а плохих нечего баловать.
– Спасибо на добром слове! – Петрович включил зажигание.
В ответ на сообщение о том, что одиннадцатая бригада свободна, пришел вызов на констатацию смерти. Сюда же – на Ферганский бульвар, только с другой стороны.
– Быстро потушили, – сказал Петрович, выруливая на проезжую часть. – В пять минут. Я только дым увидел, как уже две машины приехало. Зачем две-то сразу?
– Потому что пожар в гаражах, – авторитетно пояснил Эдик. – Зона повышенного риска.
– Ты что – в пожарных служил? – не поверил Данилов.
– У меня муж сестры – капитан МЧС.
– Ясно…
Когда машина остановилась напротив черного обуглившегося остова, Эдик сказал:
– Давайте я законстатирую. Чего всем ходить?
– Тут такое дело, – сказал Данилов, вылезая следом за ним из машины, – если ты пойдешь констатировать, а мы с Верой останемся в машине и какая-нибудь сволочь из присутствующих, – Данилов мотнул головой в сторону старшего лейтенанта милиции и трех мужчин в одинаковых серых с отливом костюмах, стоявших чуть поодаль, – стукнет об этом на Центр, то все мы получим по строгачу и на полгода, а то и на год лишимся премии.
– Неужели такое бывает? – не поверил Эдик.
– На «скорой» не бывает так, чтобы всю ночь проспать на подстанции, – подтвердила Вера, – а все остальное бывает.
– Ты зачем ящик взяла? – удивился Данилов.
– Машинально.
Вера поставила ящик в салон и, не закрывая двери, вслед за Даниловым и Эдиком пошла констатировать смерть.
– Одиннадцатая бригада шестьдесят второй подстанции, доктор Данилов Вэ А, – не здороваясь, сказал Данилов, поравнявшись с теми, кто его вызвал. – Наряд номер…
– Спасибо, наряд у нас есть, – перебил старший лейтенант.
– Наряд у них есть, а судмедэксперта нет, – проворчала себе под нос Вера.
– На каждый труп судмедэкспертов не напасешься, – слух у старшего лейтенанта был отменным. – Пройдемте…
«Пройдемте» – это как визитная карточка профессии», – подумал Данилов, морщась от запаха гари, пропитавшего все вокруг.
Взгляд на обугленное тело, взгляд на часы:
– Смерть констатирована в пятнадцать сорок четыре.
– Забирать будете? – с надеждой спросил старлей.
– Жирно выйдет – трупы врачебной бригадой вывозить, – ответил Данилов. – Нас живые ждут. Вызову вам труповозку. Ваша фамилия?
– Чуплаев моя фамилия. Вашу труповозку пока дождешься… – скривился милиционер.
– Она такая же моя, как и ваша, – парировал Данилов. – Хотя, не спорю, такси по заказу приезжает гораздо быстрее. Может быть, вам вызвать такси?
– Спасибо за совет, – рассмеялся старший лейтенант. – Сам справлюсь.
Данилов достал наладонник и по одному из телефонов связался со службой трупоперевозки. Вызвал машину, кивнул всем на прощанье и, держа наладонник в руке, пошел к своему «кабинету на колесах».
– Курение в постели или плитка? – поинтересовался Петрович, стоило только Данилову открыть дверцу.
– Какая разница? – Данилов подумал о том, что неплохо было бы получить обед. Во всяком случае, стоило попытаться.
– Обедаем в городе или на подстанции? – спросил он.
Обед можно брать где угодно – как сидя на подстанции, так и в городе, заехав, к примеру, в «Макдоналдс» или какую-нибудь пельменную. Если понадобится – бригаду найдут и здесь, и там.
Данилов не любил обедать в городе. Раньше, когда сотрудники «скорой помощи» ездили по вызовам в халатах, можно было оставить халат в машине и спокойно, но «в темпе» съесть свою порцию пельменей. Данилов «халатного» времени не застал – он с первого дня носил синий «скоропомощной» костюм.
Костюм этот, надо признать, весьма удобный и немаркий, обладал одним странным свойством. Он притягивал к себе идиотов всех мастей и возрастов. Стоило бригаде в синих костюмах появиться в каком-нибудь кафе, как в спину, а то и в лицо им шипели, говорили, орали:
– Там люди помирают, а эти здесь расселись и жрут!
Или:
– Дома поесть не могли, доктора?
Вариантов было много, но все они достигали своей цели – отбивали аппетит напрочь.
Иногда случалось и обратное – население начинало донимать бригаду уважухой.
– Садитесь сюда, пожалуйста, здесь посвободнее…
– Что, много вызовов сегодня? Ну, так поешьте, как люди…
Доктору Могиле какой-то полупьяный перец предложил доесть его порцию пельменей и был очень обижен отказом, высказанном не в самых приличных словах.
– Вы представляете себе меру народного признания?! – возмущался на подстанции доктор Могила, рассказывая об инциденте. – Четыре пельменя и ложечка кетчупа!
Однако Вера частенько забывала прихватить из дома обед. Данилов подозревал, что это случалось тогда, когда она приезжала на работу прямиком «из гостей». Вера была любительницей разнообразия.
– На подстанции! – хором ответили Вера и Эдик, а Петрович покачал головой и каркнул:
– Все равно вместо обеда получим вызов!
Так и вышло – где-то на краю земли московской, в Капотне, у второй проходной нефтеперерабатывающего завода лежал мужчина пятидесяти лет, и было ему плохо с сердцем.
– Погнали! – скомандовал сам себе Петрович.
Мужчина оказался вдребезги пьяным бомжем. Отвратительным, грязным, вонючим, одетым в сальные лохмотья, нечесаным и, конечно же, вшивым. Он лежал возле проходной и пытался громко петь песню «Владимирский централ».
– Вера, достань мешок! Эдуард, принеси носилки! – распорядился Данилов, доставая из кармана перчатки и натягивая их на руки.
От проходной за действиями бригады наблюдали два охранника в черной форменной одежде.
Пока Петрович с Эдиком принесли носилки, а Вера расстелила на них целлофановый мешок, предназначенный для транспортировки грязных больных, Данилов успел бегло осмотреть бомжа и узнать, что его зовут Гришей.
– В вытрезвитель? – спросил Эдик, тоже надевший перчатки, помогая Данилову погрузить бомжа на носилки.
– На голове ссадина, под глазом – фингал. Не возьмут. «Битым» в вытрезвитель путь заказан, только в больницу.
– В какую?
– Сейчас посмотрим.
Загрузив бомжа в машину, Данилов вдохнул как можно больше чистого воздуха и залез следом. Вера, закрывшая нос надушенным платочком, уже сидела в салоне.
– На что жалуемся, Гриша? – спросил Данилов.
– На жизнь! – цитатой из старого фильма ответил бомж и заржал, гордясь своим остроумием.
Поколебавшись несколько секунд, Данилов решил воздержаться от измерения давления. Бомж Гриша был так грязен, что манжету пришлось бы выбрасывать, а большой необходимости в этой манипуляции не было.
– Ты, Гриша, лежи спокойно, мы в больницу тебя отвезем, – сказал Данилов.
– Везите! – разрешил Гриша. – Хоть помоюсь там.
Данилов стянул перчатки, бросил их на пол и по наладоннику запросил место для мужчины пятидесяти лет с диагнозом «Сотрясение головного мозга. Педикулез», взятому с улицы. Выпала сто шестьдесят восьмая больница.
Тем временем Вера пыталась узнать анкетные данные бомжа.
– Григорий Григорьевич Григорьев, – не раздумывая, назвался тот. – Полковник авиации в отставке.
– А лет сколько?
– Не считал и тебе не советую! – ответил отставной «полковник»…
В приемном отделении «подарку» не обрадовались, но принять приняли.
Диагноз снять на месте было невозможно, да и доставлен больной не из дома, а с улицы. Дежурный врач расписался в карте вызова, что принял больного, и ехидно сказал:
– Приезжайте еще.
– Непременно, – ответил Данилов. – Вот только машину обработаем.
На этот раз он использовал наладонник, как телефон. Позвонил на подстанцию и взял у Лены Котик наряд на санитарную обработку машины. По инструкции машину полагалось обрабатывать после каждого вшивого или чесоточного больного. Не самостоятельно, а в специальном месте – на пункте санитарной обработки, единственном на всю Москву.
– Вы там не зависайте, – попросила Лена. – Вечер близится.
– В том-то и дело, что вечер, – подтвердил Данилов. – А с ним и пробки.
Дорога предстояла дальняя – на Ярославское шоссе. Другой край города. В эти места Данилова по работе заносило нечасто – или на обработку машины, или в детскую инфекционную больницу.
Выйдя на улицу из приемного отделения, Данилов и Вера, отвозившие бомжа, с наслаждением втянули в себя пыльный городской воздух.
– Нектар и амброзия! – высказалась Вера.
– Однозначно! – подтвердил Данилов.
У машины были открыты все дверцы – Петрович проветривал салон, изрядно пропитавшийся тяжелым Гришиным духом.
– Нам по-хорошему должны выдавать благовонные палочки, – сказал Петрович, смачно затягиваясь сигаретой и выпуская дым в салон, – для окуривания нутра после таких клиентов.
– Чьего нутра – твоего или автомобильного? – Вера не спешила усаживаться в салон, и Данилову пришлось легонько подтолкнуть ее.
– Вперед и с песней, – сказал он. – Негоже прохлаждаться около машины, если линейный контроль не заметит, то кто-нибудь из братьев-медиков настучит Центру, что мы на больничной территории отстаиваемся.
– На обработку? – Петрович закрыл задние дверцы и уселся на свое место.
Данилов кивнул.
– По кольцу или через город? – уточнил Петрович.
– Без разницы, – Данилов уселся поудобнее и прикрыл глаза. – Доедем – разбуди.
– А кто меня в пути развлекать будет? – возмутился Петрович. – Я ведь, глядя на тебя, сейчас сам засну за рулем.
