скачать книгу бесплатно
Судьбы иосифлянских пастырей
Михаил Витальевич Шкаровский
Значительную часть XX века Русская Православная Церковь подвергалась ожесточенным гонениям со стороны безбожных властей, породив целый сонм мужественно стоявших за веру Христову исповедников. Книга посвящена истории одной из самых значительных форм церковного сопротивления – иосифлянскому движению, получившему свое название по имени митрополита Петроградского Иосифа (Петровых). В ней описываются, прежде всего, судьбы руководителей и основных участников движения, многие из которых уже прославлены в лике святых как Новомученики и Исповедники Российские. Книга подготовлена на основе большого комплекса ранее не известных архивных документов и личных воспоминаний.
Михаил Шкаровский
Судьбы иосифлянских пастырей
По благословению
Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского ВЛАДИМИРА
Предисловие
Отличительными особенностями истории Русской Православной Церкви в XX веке прежде всего были ожесточенные гонения со стороны безбожных властей и мужественное стояние за веру Христову целого сонма новомучеников и исповедников. Несмотря на появление в последнее десятилетие значительного количества посвященных этим сюжетам работ, интерес российской общественности к основным переломным моментам истории Церкви в советский период не спадает. К таким важнейшим вехам относятся события, связанные с публикацией «Декларации 1927 г.» Временного Патриаршего Священного Синода и Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности советской власти, а также последовавшими затем разделениями в Русской Православной Церкви. Наиболее значительной из возникших тогда форм церковного сопротивления и стало движение, получившее свое название по имени митрополита Иосифа (Петровых).
Представленная на суд читателей книга в определенной степени является продолжением опубликованной в 1999 г. монографии автора, посвященной истории иосифлянского движения в 1927-1960-х гг.[1 - Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999.]Новая работа в отличие от предыдущей решена в ином ключе, она представляет собой не последовательное изложение истории движения, а отдельные биографические очерки о целом ряде его руководителей и наиболее значительных представителей. Дополняет книгу публикация недавно выявленных, как правило, не публиковавшихся ранее и неизвестных научной общественности, документов. Кроме того, в работе приведен примерный (пока еще очень неполный) список иосифлянских храмов.
Со времени выхода первой книги в оценке иосифлянского движения со стороны Московской Патриархии произошли значительные изменения. В течение нескольких последних лет, прежде всего на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г., были прославлены в лике святых несколько десятков иосифлян, в том числе такие известные, как епископ Виктор (Островидов), протоиереи Викторин Добронравов, Иоанн Стеблин-Каменский, профессор М.А. Новоселов, иеромонахи Серафим (Загоровский), Гавриил (Владимиров) и многие другие.
Изменилась и доминировавшая ранее оценка так называемых «непоминающих» (за богослужением митрополита Сергия и советские власти) как раскольников, отпавших от церковного единства[2 - См.: Митр. Иоанн (Снычев). Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия – Григорианский, Ярославский, Иосифлянский, Викторианский и другие, их особенности и история. Сортавала, 1993; Стратонов И.А. Русская церковная смута 1921–1931 // Из истории Христианской Церкви на родине и за рубежом в XX столетии. М., 1995.]. В материалах Архиерейского Собора 2000 г. говорится, что «нельзя ставить в один ряд обновленческую схизму, приобретшую характер откровенного раскола в 1922 г., с одной стороны, и “правую оппозицию”, то есть тех, кто по тем или иным причинам не согласился с церковной политикой митрополита Сергия – с другой»[3 - Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Сборник докладов и документов. СПб., 2000. С. 43.].
Основанием для такого решения являлось то, что в действиях «непоминающих» «нельзя обнаружить злонамеренных, исключительно личных мотивов. Их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе Церкви». Прекратив молитвенно-каноническое общение с митрополитом Сергием и единомышленным с ним духовенством, представители «правой оппозиции» продолжали поминать и считать главой Московской Патриархии Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), и поэтому они могут считаться членами Церкви, а не раскольниками, и их причисление к лику святых вполне возможно[4 - Там же. С. 44.].
Свидетельством постоянного интереса к истории различных течений «непоминающих», в том числе иосифлян, стало большое количество опубликованной в конце 1990-2000-х гг. посвященной им литературы, использованной при подготовке данной работы. При этом наибольший научный интерес представляет целая серия статей и документальных публикаций диакона А. Мазырина, О. Косик и О. Ефремовой в сборниках Свято-Тихоновского Православного гуманитарного университета (ранее Богословского института)[5 - «Я иду только за Христом…» Митрополит Иосиф (Петровых), 1930 год / Публ. А. Мазырина // Богословский сборник ПТСБИ. 2002. № 9. С. 376–424; «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову» и не только ему. Донесения из Ленинграда в Москву, 1928–1930 годы / Публ. А. Мазырина // Богословский сборник ПСТБИ. 2002. № 10. С. 362–385, 2003. № 11. С. 330–367; О Церкви и государстве: материалы полемики конца 1920 х годов / Публ. А. Мазырина // Богословский сборник ПСТБИ. № 10. С. 337–361; Мазырин А. Вопрос о взаимоотношениях священномученика митрополита Петра (Полянского) с «правой» церковной оппозицией и митрополитом Сергием (Страгородским) // Богословский сборник ПСТБИ.№ 10. С. 386–431; Его же. Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей // Богословский сборник ПСТБИ.№ 11. С. 368–424, 2003.№ 12. С. 224–279; «Совершается суд Божий над Церковью и народом русским…» Архивные материалы к житию священномученика Дамаскина (Цедрика), епископа Стародубского (1877–1937) / Публ. О. Косик // Богословский сборник ПТСБИ. № 9. С. 336–375, № 10. С. 432–470, № 12. С. 280–301; Косик О. «Послание ко всей Церкви» священномученика Серафима Угличского от 20 января 1929 г. // Богословский сборник ПСТБИ. № 11. С. 302–329; Переписка митрополита Иосифа (Петровых) с митрополитом Арсением (Стадницким) / Публ. О. Ефремовой // Богословский сборник ПТСБИ. № 10. С. 295–319.]. Далее следует отметить многочисленные статьи петербургского церковного историка В.В. Антонова[6 - Антонов В.В. Петроградские священномученики протоиерей Сергий Тихомиров и отец Николай Прозоров // Возвращение. 1996. № 1 (9). С. 17–21; Его же. О жизни священномученика Алексия (Буя) // Русский пастырь. 1997. № 2–3 (28–29). С. 191–194; Его же. Три письма священномученика Нектария // Русский пастырь. 1998. № 1 (30). С. 93–100; Его же. Еще раз о священномученике Сергии (Дружинине) // Православная жизнь. 1998.№ 2. С. 18–23 и др.] и ряд тематических номеров издаваемого Зарубежной Русской Церковью журнала «Православная жизнь»: о епископе Нектарии (Трезвинском), архиепископе Феодоре (Поздеевском), архимандрите Клименте (Жеретиенко), о Катакомбной Церкви на земле Российской и др.[7 - Новомученик Нектарий (Трезвинский), епископ Яранский // Православная жизнь. 1997. № 2; Потаенная Россия // Православная жизнь. 1997. № 1; Катакомбная Церковь на земле Российской // Православная жизнь. 2002.№ 10, 11 и др.]
Из вышедших отдельными изданиями книг (в основном биографического характера) особенный интерес представляют труды П.Г. Проценко, А.В. Журавского, игумена Дамаскина (Орловского), протоиерея Николая Доненко, С.Б. Шоломовой, И. Румянцевой, С. Кудряшова и ряд других[8 - Проценко П.Г. Биография епископа Варнавы (Беляева). В Небесный Иерусалим. История одного побега. Нижний Новгород, 1999; Мироносицы в эпоху ГУЛАГа. Сборник. Сост. и коммент. П.Г. Проценко. Нижний Новгород, 2004; Журавский А.В. Во имя правды и достоинства Церкви. Житие священномученика Кирилла (Казанского). М., 2004; Игум. Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 3 7. Тверь, 1999–2002; Прот. Николай Доненко. Наследники царства. Симферополь, 2000; Житие священномученика Прокопия, архиепископа Херсонского. Сост. прот. Николай Доненко. Люберцы, 2000; Шоломова С.Б. Харьковский Серафим. Харьков, 2003; Румянцева И., Кудряшов С. Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского). СПб., 2002; Умолкнувшие колокола. Новомученики Российские. Жизнеописания. М., 2002 и др.]. Однако во всех этих изданиях, как правило, говорится лишь об одном-двух представителях «непоминающих» и почти не публикуются архивные документы.
Автор данной работы стремился проследить судьбы нескольких десятков иосифлян в различных регионах страны (последний из этих священнослужителей, отец Михаил Рождественский скончался в 1988 г.). Восемь биографических очерков посвящены архиереям, шесть – представителям белого духовенства и пять – монашествующим. Основной Источниковой базой книги послужили изученные в последние годы, новые в научном плане материалы Центрального государственного архива общественных организаций Украины, Государственного архива общественно-политической истории Воронежской области, Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Государственного архива Республики Марий Эл, Государственного архива Российской Федерации, Синодального архива Зарубежной Русской Православной Церкви в Нью-Йорке, Архива Свято-Троицкой Духовной семинарии в Джорданвилле, Архива Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви и также десятки архивно-следственных дел в региональных архивах Управлений Федеральной службы безопасности Российской Федерации: по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, по Новгородской области, Псковской области, Тверской области и некоторых других.
В первой части дан вводный раздел с кратким изложением общей истории иосифлянского движения. В книге приведены жизнеописания лишь малой части «истинно-православных» священнослужителей и мирян, большинство из которых приняло мученическую кончину в лагерях, тюрьмах или местах массового расстрела, таких как Левашовская пустошь и Бутовский полигон. Поэтому работа по сбору и публикации новых материалов будет продолжена.
Благодарю за оказанную в работе помощь А. Псарева, О.И. Ходаковскую и М.С. Сахарова.
Обзор истории иосифлянского движения
К весне 1927 г. Русская Православная Церковь оказалась в сложном положении. Проводимая властями политика ликвидации ее единого центра (существование которого формально не признавалось) была близка к успеху. После смерти Патриарха Тихона в Церкви нарастали центробежные тенденции. Постоянные аресты иерархов, которые могли возглавить Высшее Церковное Управление, мешали создать стабильный канонический центр. Число Патриарших Местоблюстителей и их Заместителей достигло 13, причем 12 из них находились в ссылке или заключении, а последний – архиепископ Угличский Серафим (Самойлович) оказался настолько малоизвестен, что часть епархий даже не знала о его существовании.
Митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), один из Заместителей Патриаршего Местоблюстителя, находясь в заключении, пошел на переговоры с ОГПУ. Под угрозой ликвидации всей иерархии Патриаршей Церкви он согласился выполнить основные требования властей. Митрополит Сергий избрал сотрудничество с властями после долгих колебаний и попыток найти наиболее выгодный для Церкви путь ради сохранения преемственности «законного» Православия.
Так же как и в стране, обстановка в Ленинградской епархии не отличалась стабильностью. С осени 1926 г. в северной столице возникло движение сторонников высланного из города митрополита Иосифа (Петровых), требовавших от властей возвращения Владыки в его епархию[9 - Русская Православная Церковь 988-1988. Выпуск 2. М., 1988. С. 40; Мещерский Н.А. На старости я сызнова живу: прошедшее проходит предо мною… Л., 1982. Рукопись. С. 1, 30.]. Обладая значительным авторитетом и решительным характером, митрополит Иосиф продолжал управлять епархией через своих викариев.
Важнейшие события произошли весной и летом 1927 г. митр. Сергий был освобожден 27 марта, а 7 апреля архиеп. Серафим передал ему свои местоблюстительские полномочия. Ставший Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, митр. Сергий 10 мая послал в НКВД ходатайство и, получив разрешение на управление Церковью, 18 мая созвал в Москве совещание епископов, на котором выступил с проектом Временного Патриаршего Священного Синода. 20 мая митр. Сергий получил сообщение из НКВД о том, что «препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается». Официальное заседание Синода состоялось 25 мая, в тот же день по епархиям было разослано постановление, в котором правящим архиереям предлагалось организовать при себе Епархиальные советы и зарегистрировать их в местных органах власти. Так было положено начало работе по созданию всей церковно-административной структуры Московской Патриархии на законных основаниях[10 - Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917–1945. Париж, 1977. С. 414–417.].
29 июля митр. Сергий совместно с членами Синода выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларация 1927 г.), в котором говорилось: «Нам нужно не на словах, а на деле доказать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи»[11 - Известия. 1927. 19 августа.].
В научной литературе можно встретить утверждение, что именно Декларация послужила одной из основных причин массового недовольства духовенства и верующих. Однако этот текст существенно не отличался от аналогичных посланий Патриарха Тихона 1923–1925 гг. Декларация митр. Сергия, составленная на высочайшем уровне церковной дипломатии, выглядела сверхлояльной, но фактически не несла почти ничего принципиально нового. Если бы уступки властям ограничились изданием Декларации, оппозиция митр. Сергию, вероятно, была бы не столь значительной, хотя несогласие с текстом этого документа возникло сразу же после публикации. Так, в сентябрьском послании с Соловков заключенных архиереев говорилось: «Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства»[12 - Регельсон Л. Указ. соч. С. 436.].
Недовольство посланием митр. Сергия проявилось и в одной из важнейших епархий страны – Ленинградской. В середине августа викарный епископ Гдовский Димитрий (Любимов), прот. Александр Советов, схимон. Анастасия (Куликова) и другие клирики отправили высланному в Моденский монастырь Новгородской губернии митр. Иосифу послание с выражением своего несогласия с политикой Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.
Вероятно, по настоянию ОГПУ 13 сентября 1927 г. митр. Сергий и Синод приняли постановление о переводе Ленинградского Владыки на Одесскую кафедру. Однако 28 сентября митр. Иосиф написал об отказе подчиниться указу. Это решение было во многом вызвано влиянием его ленинградских сторонников, занявших непримиримую позицию. Ситуацию обострил указ Сергия от 21 октября о поминовении властей по формуле: «О богохранимой стране нашей, о властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте»[13 - Иоанн (Снычев), митр. Расколы// Христианское чтение. 1991.№ 6. С. 19.] и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке. Теперь уже не только сторонники митр. Иосифа, но и ряд других епископов стали выражать сомнения в правильности выбранной митр. Сергием линии.
Основной причиной недовольства явилось то, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя допустил вмешательство гражданских властей в кадровую политику: проведение епископских хиротоний с согласия государственных органов, перемещение архиереев по политическим мотивам (за несколько месяцев было перемещено около сорока архиереев), замещение кафедр осужденных епископов и т. п. Вскоре, ввиду серьезности положения, митр. Сергий взял на себя временное управление Ленинградской епархией, что, вероятно, могло бы ослабить нарастающий в городе конфликт[14 - Краснов Левитин А. Лихие годы. 1925–1941. Париж, 1977. С. 97; Центральный государственный архив Санкт Петербурга (ЦГА СПб.), ф. 7384, оп. 33, д. 321, л. 159.]. Однако ОГПУ явно недооценило масштабы возможного сопротивления просоветской церковной политике митр. Сергия, и он не получил разрешения властей на приезд в Ленинград.
Уже в ноябре некоторые приходы северной столицы перестали поминать за богослужением имя митр. Сергия, перестали приглашать временно управлявшего от его имени епархией епископа Петергофского Николая (Ярушевича) как сторонника Сергиевской политики и выделять денежные средства на содержание епархиального руководства. «Многие из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими борцами за чистоту Православия, выступили теперь против митр. Сергия». В его политике «они видели прямое искажение чистоты Православия и порабощение Церкви государством». По мнению митр. Иоанна (Снычева), Патриарший Синод совершил серьезную тактическую ошибку, слишком поспешно проводя новую церковную политику, без учета подготовленности к ней верующих[15 - Иоанн (Снычев), митр. Указ. соч. С. 19.].
Группа духовенства и мирян Ленинграда, в надежде предотвратить надвигавшееся разделение и заставить митр. Сергия изменить избранный им курс, отослала в начале декабря специальное обращение, составленное настоятелем кафедрального собора Воскресения Христова прот. Василием Верюжским: «1. Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству. 2. Отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов. 3. Поставить Временный Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его учреждении в смысле совещательного органа, и чтобы распоряжения исходили только от имени Заместителя. 4. Удалить из состава Синода пререкаемых лиц. 5. При организации Епархиальных управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, постановления Поместного Собора 1917–1918 гг. и авторитет епископата. 6. Возвратить на Ленинградскую кафедру митр. Иосифа (Петровых). 7. Отменить возношение имени Заместителя. 8. Отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть»[16 - Регельсон Л. Указ. соч. С. 136, 137.].
Согласно протоколам допросов о. Василия Верюжского (от 20 апреля и 8 мая 1931 г.), важной вехой в организационном оформлении иосифлян стало собрание 24 ноября 1927 г. на квартире прот. Феодора Андреева. На нем, кроме хозяина, присутствовали еп. Димитрий (Любимов), прот. Василий Верюжский, приехавший из Москвы профессор М.А. Новоселов и настоятель Киево-Печерской Лавры архим. Ермоген (Голубев). Было решено написать несколько обращений к Заместителю Местоблюстителя.
Еще до получения ответа на обращение о. Василия, 12 декабря, делегация представителей ленинградского духовенства и мирян, в которую вошли еп. Димитрий (Любимов), прот. Викторин Добронравов, миряне И.М. Андреевский и С.А. Алексеев (Аскольдов), передала митр. Сергию еще три протестных послания. Одно из них, от имени ученых Академии наук и профессуры ленинградских вузов, было написано профессором Военно-юридической академии С.С. Абрамовичем-Барановским, второе подписали шесть архиереев: архиепископ Гавриил (Воеводин) и епископы Димитрий (Любимов), Сергий (Дружинин), Григорий (Лебедев), Стефан (Вех), Серафим (Протопопов). В числе этих посланий было письмо группы священников и мирян от 9-11 декабря 1927 г., составленное магистром богословия прот. Феодором Андреевым. Митр. Сергий принял делегацию и вступил с ней в острую дискуссию, в которой отверг все просьбы и пожелания о перемене церковного курса.
14 декабря Заместитель Местоблюстителя вручил одному из членов делегации свой отзыв на обращение о. Василия Верюжского, в котором писал, «что отпадение в раскол отдельной части церковного организма будет менее болезненным для Церкви, чем раздробление всего организма Русской Православной Церкви вследствие ее нелегального положения в советском государстве»[17 - Андреев И.М. Делегация Ленинградской епархии у митр. Сергия в 1927 г. в Москве. Православная жизнь. 1973.№ 1. С. 24; В объятиях семиглавого змия. Монреаль, 1984. С. 90.].
После возвращения делегации в Ленинград епископ Гдовский Димитрий и епископ Нарвский Сергий, взяв на себя инициативу, подписали акт отхода от митр. Сергия (13/26 декабря). Акт об отделении был зачитан в кафедральном храме Воскресения Христова: «…Не по гордости, да не будет сего, но ради мира совести, отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение… Посему, оставаясь, по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого, и имея благословение нашего законного Епархиального Митрополита, мы прекращаем каноническое общение с Митрополитом Сергием и со всеми, кого он возглавляет: и впредь до суда “совершенного собора местности”, т. е. с участием всех православных епископов или до открытого и полного покаяния пред Святою Церковью самого Митрополита Сергия…» Уже в январе 1928 г. еп. Димитрий объявил митр. Сергия безблагодатным и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с ним[18 - Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной власти 1917–1943. М., 1994. С. 565; Иоанн (Снычев), митр. Указ. соч. С. 27.].
Иосифлянские священнослужители и миряне у храма Воскресения Христова (Спас на Крови). Лето 1929 г. Сидят (слева направо): еп. Сергий (Дружинин), архиеп. Димитрий (Любимов), прот. Василий Верюжский. Стоят (1-й ряд, в центре): прот. Никифор Стрельников, Н. Шенец, прот. Иоанн Быстряков, прот. Викторин Добронравов, архим. Клавдий (Савинский), прот. Александр Советов, протодиакон Иоанн Предтеченский. Стоят (2-й ряд): протодиакон Михаил Яковлев, свящ. Филофей Поляков, псаломщик Андрей Карцев, иподиакон Петр Сазонов, иподиакон Адриан [?]
В ответ Заместитель Местоблюстителя и Синод 30 декабря приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших ленинградских епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), зачитанное в Никольском Богоявленском соборе еп. Николаем (Ярушевичем). С этого времени официальная Церковь стала считать неподчинившихся священнослужителей раскольниками. Решение ленинградских викариев отойти от митр. Сергия было принято самостоятельно, тем не менее до его официального провозглашения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Сам же Владыка оставался пребывать в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя до февраля 1928 г.
Верность митр. Сергию сохранили лишь два ленинградских епископа: Николай (Ярушевич) и Сергий (Зенкевич). Четверо из восьми архиереев заняли двойственную позицию. Они не присоединились к оппозиции еп. Димитрия, однако, не поминали в богослужениях имени митр. Сергия. Так, наместник Александро-Невской Лавры еп. Григорий (Лебедев), пользуясь древним правом ставропигии, которое имела Лавра, никому не подчинялся и поминал лишь Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра. Некоторое время так же поступали архиеп. Гавриил (Воеводин) и епископы Серафим (Протопопов) и Стефан (Вех).
Митр. Иосиф 6 февраля 1928 г. подписал акт отхода от митр. Сергия в составе Ярославской епархии. Взяв на себя руководство епархией, Владыка Иосиф пытался объединить «ярославскую группу» с ленинградскими иосифлянами, но митрополит Ярославский Агафангел решил управлять самостоятельно, без какого бы то ни было слияния с другими оппозициями, а уже 16 мая 1928 г. частично примирился с митр. Сергием.
Большое значение для судьбы иосифлянского движения имела позиция находящихся в лагерях и ссылках иерархов – и прежде всего, находившихся в заключении на Соловках. Отношение многих соловецких епископов к Декларации митр. Сергия первоначально было отрицательным. В дальнейшем их позиция изменилась. Опасения перед нараставшим расколом Церкви оказались сильнее, и, сделав ряд канонических поправок (которые митр. Сергий так и не учел), в ноябре 1927 г. на собрании 15 архиереев (из 30 находившихся в то время на Соловках) соловецкие епископы Декларацию приняли «в целом» и осудили действия еп. Димитрия (Любимова)[19 - Резникова И. Православие на Соловках. СПб., 1994. С. 27.].
И все же иосифлянам удалось довольно быстро – к лету 1928 г. – распространить свое влияние далеко за пределы Ленинградской области – в Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Вологодскую, Витебскую епархии. В Великоустюжской епархии часть приходов увлек за собой епископ Никольский Иерофей (Афоник), в Архангельской – епископ Каргопольский Василий (Докторов). Эти Владыки быстро установили связи с ленинградскими иосифлянами. В Московской епархии движение охватило города Коломну, Волоколамск, Клин, Загорск, Звенигород, но признанным центром стал Серпухов. В мае 1928 г. сюда был назначен иосифлянского поставления епископ Максим (Жижиленко). Семь храмов находилось в разделении в Москве. На Украине наибольших успехов иосифляне добились в Киеве, Харьковском, Сумском и Полтавском округах. К ним присоединились живший в Харькове епископ Старобельский Павел (Кратиров) и епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) из г. Новомосковска[20 - Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Москве и Московской области (АУФСБ МО), ф. архивно следственных дел, д. 28850; Центральный государственный архив общественных организаций Украины (ЦГАООУ), ф. 263, оп. 1, д. 65744.]. В Центрально-Черноземной области и на юге России десятки иосифлянских или, как еще их называли здесь, «буевских» приходов возглавил епископ Козловский, управляющий Воронежской епархией Алексий (Буй). Его представителем на Северном Кавказе стал епископ Майкопский Варлаам (Лазаренко). Отдельные приходы присоединились к иосифлянам на Урале, в Татарии, Башкирии, Казахстане, в городах Красноярске, Перми, Енисейске, Арзамасе, Смоленске.
Параллельно с ленинградским в декабре 1927 г. возникло самостоятельное разделение во главе с тремя епископами – Виктором (Островидовым), Иларионом (Бельским) и Нектарием (Трезвинским) в Вятской и Вотской (на территории Удмуртии) епархиях. Оно получило название «викторианского движения» и быстро объединилось с иосифлянским. В целом же волна отхода от митр. Сергия охватила меньшую часть территории страны. Согласно данным государственных органов регистрации, за Заместителем Патриаршего Местоблюстителя последовало до 70 % приходов (в 1928 г. 8–9% приходов отпали в «автокефалию» – иосифлянство, викторианство и т. п., около 5 % подчинялось григорианскому Высшему Церковному Совету и около 16 % – обновленческому Синоду)[21 - Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви. Казань, 1970. С. 335.]. Так как в конце 1927 г. в стране имелось примерно 30 тысяч действующих православных храмов – иосифлянскими по этим, вероятно, несколько заниженным данным, являлись 2400–2700 или до 11,5 % приходов Патриаршей Церкви. Численность же иосифлянского духовенства, как белого, так и черного, составляла, по подсчетам автора, как минимум 3,5 тысячи человек.
Положение в Ленинградской епархии было подобно общесоюзному. Хотя движение «непоминающих» в ней было значительно шире, открыто присоединились к иосифлянам, по уточненным данным, 67 приходов, в том числе 21 в Ленинграде (из примерно 100 принадлежавших в северной столице к Патриаршей Церкви). В области по несколько отделившихся от митр. Сергия храмов имелось в г. Петергофе и поселках Стрельна и Вырица, важную роль играли Феодоровский собор в Детском Селе, Свято-Троицкий Зеленецкий мужской и Старо-Ладожский Успенский женский монастыри, а также Макариевская пустынь под Любанью, насельники которой, правда, в основном разделяли взгляды катакомбников, но были тесно связаны и с ленинградскими иосифлянами. Всего, по словам самих сторонников митр. Иосифа, в епархии их поддерживало около 300 священников и монахов, а также несколько сотен монахинь. По оценке автора, их действительно могло быть в общей сложности до 500 человек. Но это была меньшая часть духовенства епархии (не более 25 % священнослужителей).
На ситуации в Ленинграде сказались многообразные меры увещания и прещения митр. Сергия, например, оглашенное в воскресное богослужение почти во всех храмах города его послание от 30 января 1928 г. «К архипастырям, пастырям и верным чадам Православной Церкви Ленинградской епархии»[22 - ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 33, д. 321, л. 147.]. Важным фактором стали активные действия специально присланных в северную столицу сторонников митр. Сергия авторитетных архиереев – назначенного Ленинградским митрополитом Владыки Серафима (Чичагова) и епископа Серпуховского Мануила (Лемешевского). Свое воздействие, конечно, оказала и позиция государственных органов.
Иосифлянское движение с самого начала приобрело политическую антиправительственную окраску, выйдя за чисто религиозные рамки. Не без оснований некоторые исследователи считают, что «ядро идеологии иосифлянского раскола – отрицательное отношение к отечественной советской действительности, а церковно-канонические мотивы лишь внешняя оболочка»[23 - Цит. по: Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20 х и 30 х годов XX столетия – григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенность и история. Куйбышев, 1966. Рукопись. С. 5.]. В трагические годы «великого перелома» движение имело немалую, оппозиционную властям, социальную базу. Очевидцы вспоминали: «В церкви Воскресения на Крови тогда было очень много народу… Сюда хлынула масса раскулаченных… Сюда приходили все обиженные и недовольные. Митрополит Иосиф невольно стал для них знаменем»[24 - Мещерский Н.А. Указ. соч. С. 10.]. Неслучайно одним из основных требований всех «непоминающих» было отстаивание постановления Всероссийского Поместного Собора от 15 августа 1918 г. о свободе политической деятельности членов Церкви. И государственные органы, по свидетельству архивных документов, расценивали именно иосифлян как своих главных противников среди всех религиозных течений и конфессий.
Наиболее активных участников движения из среды мирян можно условно разделить на три категории: представители ученой интеллигенции, которые по своим религиозным взглядам не могли идти на сделку с совестью; фанатично верующие люди – блаженные, юродивые, странники, провидцы и т. п.; представители социальных слоев, недовольных новым строем, именно они придавали движению политическую окраску. В иосифлянском же духовенстве имелось особенно много людей идейных, отличавшихся нравственной чистотой, широко в нем было представлено монашество. Даже еп. Мануил (Лемешевский), сторонник митр. Сергия, в проповеди 29 апреля 1928 г. в ленинградском Троицком соборе с уважением отзывался о своих противниках: «Отпали, откололись наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других»[25 - Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20 х и 30 х годов XX столетия. С. 202–203.].
Конечно, и в духовенстве, объединявшем противников политики митр. Сергия и советской власти, имелись самые разнообразные течения. Некоторые из самых стойких иосифлян отличались либеральными взглядами – прот. Иоанн Стеблин-Каменский, другие были убежденными монархистами – ей. Варлаам (Лазаренко). Причем монархическая тенденция постепенно усиливалась. Логика ожесточенной борьбы доводила до крайности. Неслучайно многие верующие называли собор Воскресения Христова в Ленинграде «белым храмом», в противоположность «красным» церквам.
Неоднородность состава иосифлян определяла и различие их взглядов в церковных вопросах. Большинство смотрело на митр. Сергия как на иерарха, превысившего свои полномочия и допустившего по этой причине неправильные действия, а часть видела в нем настоящего отступника от Православия, предателя и убийцу церковной свободы, общение с которым невозможно даже в том случае, если его действия признает сам Патриарший Местоблюститель. Последние говорили: «Если только митр. Петр признает законным послание митр. Сергия и вступит с ним в молитвенное общение, тогда мы прервем молитвенное общение с митр. Петром и священниками, возносящими его имя. Если и все церкви отберут от нас, тогда мы будем совершать молитвы в подвалах тайно. При гонении на веру Христову, подражая первовековым христианам, мы пойдем с радостью на костры и в тюрьмы, но не допустим добровольно, чтобы в Церкви Божией был хозяин антихрист коммунист Тучков. За свободу Церкви мы готовы умереть»[26 - Его же. Расколы. С. 35.].
К выразителям умеренных взглядов из руководителей движения принадлежали: сам митр. Иосиф, ей. Сергий (Дружинин), прот. Василий Верюжский; более жесткую позицию, доходившую до отрицания таинств сергиан, занимали ей. Димитрий (Любимов), прот. Феодор Андреев, свящ. Николай Прозоров и профессор М.А. Новоселов. Частично эти различия были связаны с политическими пристрастиями. Однако из определенного различия взглядов в среде иосифлян вовсе не следовало (как посчитали некоторые следователи ОГПУ), что иосифлянское движение в дальнейшем раскололось на две группировки – «левую» во главе с митрополитом Ленинградским и «правую» во главе с архиепископом Гдовским. Владыка Димитрий, пока было возможно – до осени 1929 г., поддерживал постоянную связь с жившим в ссылке в Никольском Моденском монастыре митр. Иосифом, с уважением относился к нему и старался исполнять почти все его указы.
Существует традиция называть иосифлян раскольниками. Она восходит к указу митр. Сергия и Временного Священного Синода от 6 августа 1929 г., фактически приравнявшего их к обновленцам и григорианам: «Таинства, совершенные в отделении от единства церковного… последователями быв. Ленинградского митр. Иосифа (Петровых), быв. Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв. Уразовского епископа Алексия (Буй), как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны, и обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Миропомазания»[27 - Регельсон Л. Указ. соч. С. 168–169.]. Сами же иосифляне себя раскольниками никогда не считали и действительно ими не были. Все сторонники митр. Иосифа признавали главой Русской Православной Церкви пребывавшего в тюрьмах и ссылках Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра (Полянского). Участники движения не придерживались особенных обрядов и не пытались создать самостоятельную параллельную Церковь.
Главной тактической целью иосифлян было привлечение на свою сторону большей части духовенства, прежде всего епископата, и, в конечном счете, завоевание Высшего Церковного Управления в существующей Патриаршей Церкви. Именно поэтому ленинградские архиереи вышли из области своих полномочий – обращались с архипастырскими посланиями в различные города с целью склонить на свою сторону духовенство и мирян, рукополагали священников и с мая 1928 г. начали совершать хиротонии тайных епископов для других епархий. Всего иосифлянами, по некоторым сведениям, было поставлено более 20 таких архиереев.
Со временем тактика иосифлян менялась. Так, на январском, 1928 г., акте отхода воронежского духовенства от митр. Сергия Владыка Иосиф написал резолюцию: «Управляйтесь сами, самостоятельно – иначе погубите и меня и себя». Аналогичные ответы разослал митрополит и другим сочувствовавшим ему архиереям, таким образом показывая, что в тот период он не желал централизации движения и брал на себя лишь идейное руководство. Но уже вскоре стало ясно, что для завоевания Высшего Церковного Управления нужна сплоченная, хорошо организованная сила. И весной 1928 г. митр. Иосиф заявлял прот. Николаю Дулову о необходимости создания какого-нибудь центра для объединения движения. В это время он даже высказывал идею о том, чтобы провозгласить себя Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, но впоследствии ей. Димитрий отговорил Владыку от подобного шага[28 - Государственный архив общественно политической истории Воронежской области (ГАОПИВО), ф. 9323, оп. 2, д. П 24705, т. 4, лл. 458, 631.]. Следует отметить существование свидетельств о заявлениях митр. Иосифа, что Патриарх Тихон еще в 1918 г. тайно назначил его своим первым Заместителем.
Весной 1928 г. иосифлянское движение оформилось организационно и идеологически. Важным этапом здесь стало майское совещание руководителей иосифлян в их «главном штабе» – на квартире прот. Феодора Андреева (Литовский, пр., д. 21а). Кроме хозяина в нем участвовали епископы Димитрий (Любимов), Алексий (Буй), влиятельный московский протоиерей Николай Дулов и проф. М.А. Новоселов. Должен был прийти и епископ Сергий (Дружинин), но он по каким-то причинам не смог. Важнейшим итогом совещания стало распределение сфер влияния. Владыка Димитрий поручил епископу Алексию управление всем югом России и Украиной, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, мотивируя это их удаленностью от Ленинграда[29 - Там же, т. 1, л. 16.].
Таким образом, в мае 1928 г. организационная стадия иосифлянского движения в основном завершилась. Окончательно ставший после ссылки в феврале 1928 г. митр. Иосифа руководителем движения епископ Димитрий был признан в этом качестве всеми другими вождями движения. Кроме того, весной 1928 г. он непосредственно окормлял иосифлянские приходы на Северо-Западе России, частично на Украине, Кубани, Ставрополье, в Московской, Тверской, Витебской и других епархиях, викториан бывшей Вятской губернии и Удмуртии.
В это же время завершилось создание идеологической базы движения. Весной 1928 г. ленинградскими иосифлянами было написано несколько программных и агитационных документов. Стремясь канонически обосновать свой отход от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и снять обвинения со стороны части православного епископата, они в марте в специальном документе «Почему мы отошли от митрополита Сергия» в виде резюме из 10 разделов изложили ряд основных правил, являвшихся основанием для отделения: «Мы идем за своим каноническим митрополитом Иосифом, от которого не должны отступать и прекращать возношений его имени и в Божественном тайнодействии, “прежде соборного рассмотрения”, какового не было… В действиях митр. Сергия усматривается наличие ереси и даже худшего ее, что дает право на отхождение “прежде соборного рассмотрения” даже и от Патриарха» и т. д.[30 - Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. С. 584–585.]
Несколько листовок, предназначенных для широкого распространения, в том числе очень популярную «Об исповедничестве и подвижничестве», написал прот. Феодор Андреев. Кроме того, он и профессор М.А. Новоселов стали авторами знаменитой брошюры «Что должен знать православный христианин?», проходившей позднее в качестве вещественного доказательства на всех судебных процессах над иосифлянами. В числе агитационных текстов, распространявшихся иосифлянами, оказались и документы Русской Православной Церкви за границей.
В борьбе митр. Сергия за высшую церковную власть большое значение имела поддержка государственной власти и ее резко враждебное отношение к иосифлянам. Репрессии властей начались уже в 1928 г.: были арестованы противники политики митр. Сергия в Воронеже, Москве, Никольске, Вятской епархии. Настоятель Спасо-Преображенской церкви пос. Стрельна прот. Измаил Рождественский 25 февраля был выслан на Урал. 29 февраля митр. Иосиф был выслан из Ростова в Моденский монастырь, что существенно осложнило руководство набиравшим силу движением. В октябре 1928 г. был арестован автор основных концептуальных текстов иосифлянского движения прот. Феодор Андреев, магистр богословия, бывший доцент Московской Духовной Академии, а затем профессор Петроградского Богословского института. В августе 1928 г. было закрыто Богословско-пастырское училище, большинство учащихся и преподавателей которого поддерживали иосифлян[31 - ЦГА СПб., ф. 56, оп. 3, д. 2, л. 99.].
Борьба иосифлян вызывала симпатии к ним в различных слоях духовенства и епископата. Так, один из авторитетных членов «ярославской группы», архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), летом 1928 г. частично примирившийся с митр. Сергием, 7/20 января 1929 г. из Буйничского Свято-Духова монастыря под Могилевом, где находился в ссылке, написал яркое антисергианское послание «Возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и пасомым Православной Российской Церкви», в котором говорилось: «В части административной, по управлению церковными делами, мы рекомендовали бы всем верным о Господе принять к руководству воззвание почившего Высокопреосвященнейшего Агафангела, митрополита Ярославского, от мая 1922 г. и наш циркуляр от 16/29 декабря 1926 г., обращаясь в крайней нужде к Высокопреосвященнейшему митрополиту Иосифу (Ленинградскому), от которого мы восприяли 16/29 декабря 1926 г. права Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и с которым мы находимся в одинаковом ссыльном положении»[32 - ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П 24705, т. 6, л. 83.]. За это послание архиеп. Серафим был арестован, осужден на 5 лет лагерей и отправлен на Соловки. Послание имело для иосифлян большое значение, так как в нем один из самых авторитетных иерархов фактически признал митр. Иосифа главой Церкви.
В целом в условиях конца 1920-х гг. у иосифлян почти не было шансов доминировать в Русской Православной Церкви. Государственная религиозная политика того времени поддерживалась вековой традицией отношения Церкви к светской власти и нежеланием большей части епископата и духовенства уходить в подполье в случае необходимости. Одна из причин поражения иосифлянства заключалась в резком ужесточении антирелигиозных акций советского режима в конце 1920-х-1930-х гг. Тактика привлечения на свою сторону духовенства путем агитации, назначения священников и епископов для других епархий в условиях советской действительности тех лет была обречена на поражение. Кроме того, иосифляне явно недооценили «политическую усталость» религиозных масс после нескольких лет революции и гражданской войны, их нежелание идти на конфронтацию с властью. В этих условиях сложные вопросы «каноничности-неканоничности» тех или иных поступков митр. Сергия отступали на второй план.
Неверным является утверждение, что движение постепенно угасло само. Несомненно, главной причиной его упадка стали широкомасштабные репрессии органов ОГПУ. Документы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга свидетельствуют, что из 21 иосифлянского храма города лишь шесть перешли затем под управление митр. Сергия, 15 же были закрыты властями. Несколько приходов епархии присоединились к иосифлянам осенью 1928 г. А нижний храм церкви Воскресения Христова (Малоколоменской) в Ленинграде стал иосифлянским 31 октября 1929 г. Община храма отнюдь не угасла, несмотря на репрессии (в декабре 1930 г. был арестован диакон, в июне 1931 г. – регент храма). Ее доходы быстро росли – с 13 тыс. рублей в 1930 г. до 26 тыс. – за январь-октябрь 1931 г. Но в марте 1932 г. церковь была закрыта и снесена[33 - Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт Петербургу и Ленинградской области (АУФСБ СПб. ЛО), ф. арх. след. дел, д. П 28774, П 42182, П 66675; ЦГА СПб., ф. 4914, оп. 3, д. 2, лл. 50, 200, 206, 210.].
Постепенно гонения на иосифлян нарастали, архиеп. Димитрий был арестован 29 ноября 1929 г. и постановлением Коллегии ОГПУ от 3 августа 1930 г. приговорен к 10 годам концлагеря. Сменившего его в качестве руководителя течения ей. Сергия (Дружинина) через год постигла та же участь. Оба они погибли в середине 1930-х гг. Настоятель кафедрального собора Воскресения Христова прот. Василий Верюжский был арестован 3 декабря 1929 г.[34 - АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. след. дел, д. П 78806.] 18 ноября 1930 г. закрыли и сам собор.
Однако в 1930 г. «автокефалия» иосифлян не распалась, как считают многие исследователи. Хотя в 1931–1932 гг. в Ленинграде и пригородах сохранились лишь девять их официально не закрытых церквей, общественная деятельность сторонников митр. Иосифа не прекратилась, а ее антиправительственная окраска даже усилилась. Роль центрального храма перешла к церкви ев. Моисея на Пороховых. В докладных записках, сводках инспекторов по вопросам культа, сотрудников ОГПУ за 1932 г. указывалось: «В церкви Моисея “истинно-православными” церковниками производятся сборы денег и продуктов в пользу репрессированного за контрреволюционную деятельность духовенства и монашества… Церковь Моисея была и есть место, где устраиваются пострижения фанатически настроенных верующих в тайное монашество (ранее постригал епископ Василий Докторов и в последнее время – иеромонах Иванов и Анатолий Согласнов). Церковь Моисея после ареста 4 ноября 1932 г. особенно активных элементов “истинно-православных” церковников стали обслуживать скрывающиеся от арестов иеромонах Аркадий и священник П. Петухов… Надо полагать, что скрывающиеся от ареста представители духовенства… на регистрацию идти не хотят, т. к. они ее считают вообще недопустимой с канонической точки зрения»[35 - ЦГА СПб., ф. 1000, оп. 50, д. 29, лл. 18, 20.].
Ряд ученых считают, что в 1933 г. с легальной деятельностью «непоминающих» было покончено. Это не так, хотя в том году в Москве был закрыт их последний храм. Аналогичные попытки предпринимались в Ленинграде. Еще в 1932 г. была уничтожена одна из основных опор иосифлян – монашество. В одну ночь 18 февраля в ленинградских тюрьмах исчезли практически все оставшиеся на свободе иноки, а также связанные с монастырями представители приходского духовенства и мирян – всего около 500 человек[36 - Краснов Левитин А. Указ. соч. С. 222; Мещерский Н.А. Указ. соч. С. 102–106.]. И все-таки все 1930-е гг. в северной столице действовал последний легальный иосифлянский храм – Преев. Троицы в Лесном. Его община перешла в Московскую Патриархию только в 1943 г.
Середину 1940-х гг. можно считать фактическим концом иосифлянского движения. Последние его представители окончательно теряют свою обособленность. Значительная часть из немногих выживших в лагерях известных иосифлянских деятелей примирилась с Патриархией – протоиереи Василий Верюжский, Алексий Кибардин, Константин Быстреевский и др. За ними последовала и их прежняя паства. Так, в 1945 г. в г. Гатчина под Ленинградом внутри Патриаршей Церкви возникла община бывших иосифлян во главе со священником Петром Белавским, близким когда-то к архиеп. Димитрию.
Другая часть представителей иосифлянского движения, до конца оставшаяся непримиримой, полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию. Произошло окончательное разделение «левого» и «правого» крыла иосифлян. К числу непримиримых относилось большинство бывших «буевцев». Центральное Черноземье России – второй по значению регион деятельности иосифлян – стало основной «базой» катакомбников. Это признавали и советские исследователи. Так, например, А.И. Клибанов писал, что «здесь находился наиболее значительный и активный очаг этих течений (Истинно-Православной Церкви и истинно-православных христиан), распространявшихся и далеко за пределы Черноземного Центра» (прежде всего Тамбовской, Воронежской, Липецкой, Рязанской областей)[37 - Клибанов А.И. Конкретные исследования современных религиозных верований (Методика, организация, результаты). М., 1967. С. 13.].
Таким образом, хронологическими рамками иосифлянского движения являются 1927 – середина 1940-х гг., в то время как Катакомбная Церковь смогла просуществовать до падения советской власти. Иосифляне стали заметным явлением в церковной жизни рассматриваемого периода. Они попытались осуществить третий (отличный от катакомбного или избранного митр. Сергием) путь для Православной Церкви в СССР – легальной или полулегальной оппозиции. Движение потерпело поражение прежде всего вследствие резко антирелигиозной, бескомпромиссной политики советского режима в конце 1920-х-1930-х гг. Однако борьба иосифлян показала силу нравственного сопротивления русского народа утверждавшемуся тоталитарному режиму, явила целый сонм святых новомучеников и исповедников, многие из которых были причислены к лику святых как Зарубежной Русской Церковью (1981 г.), так и Русской Православной Церковью Московского Патриархата (2000 г.).
Митрополит Петроградский Иосиф (Петровых)
Митрополит Иосиф (Петровых).
Конец 1920-х гг. (Из следственного дела 1937 г.)
Митрополит Иосиф принадлежит к тем ключевым фигурам в истории Русской Православной Церкви XX века, которые вызывали и вызывают немало споров. С его именем связано возникновение самого сильного церковного движения сопротивления богоборческой политике советских властей и компромиссному курсу соглашений части церковного руководства с правительством. В то же время не вызывает сомнений, что Владыка Иосиф был одним из самых выдающихся архиереев 1920-1930-х гг., горячим молитвенником, опытным иноком, аскетом, крупным богословом. В 1981 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви за границей причислил митрополита к лику святых среди новомучеников и исповедников российских. Уже несколько лет обсуждается и вопрос его возможной канонизации и Московской Патриархией.
Будущий митрополит родился 15 декабря 1872 г. в г. Устюжна Новгородской губ. в многодетной мещанской семье. Его отец, Семен Кириллович, был булочником, а мать, Евдокия Ивановна (урожденная Ганьковская), занималась домашними делами. В семье Петровых было девять детей: Андрей, Иван (будущий Владыка Иосиф), Александр, Сергей, Петр, Николай, Клавдия (позже в тайном постриге), Мария и Антонина. Крещен младенец Иван был, как и все его братья и сестры, в приходской церкви Вознесения Господня на Всполье. Глубокая вера и стремление послужить Богу отмечались у него с раннего детства. Несмотря на природные дарования и огромные способности мальчика, надежды на учение почти не было, но Божиим Промыслом Ване Петровых суждено было получить прекрасное духовное образование[38 - Хрусталев М.Ю., Гусев О.А. Митрополит Петроградский Иосиф (Петровых) в сонме новомучеников и исповедников Российских // Устюжна: Историко-литературный альманах. Вып. II. Вологда, 1993. С. 146.].
В 1880 г. по рекомендации священника Вознесенской церкви мальчик был принят в Устюженское Духовное училище и успешно окончил его в 1889 г. Затем Иван поступил в Новгородскую Духовную семинарию, которая располагалась в обители преподобного Антония Римлянина. После окончания семинарии в 1895 г. в числе лучших ее воспитанников Иван был принят на казенный счет в Московскую Духовную Академию. В дни каникул он работал при храмах и монастырях, приводя в порядок церковные документы. Закончив учебу первым магистрантом 11 июля 1899 г., И. Петровых был 16 августа оставлен профессорским стипендиатом при Академии. Будучи в стенах Троице-Сергиевой Лавры, Иван Семенович проявил себя усидчивым, способным к науке. По заданию Академии Наук он по специальной программе записал северный народный говор, получив за успешно выполненную работу одобрение.
9 сентября 1900 г. И.С. Петровых был утвержден исполняющим должность доцента Академии по кафедре Библейской истории. Но карьера ученого не привлекала его, стремившегося к своей давней мечте – иночеству. Зародилась она еще в то время, когда Иоанн Семенович был семинаристом. Студентом Академии он любил посещать святые обители и святые места. Там черпал силу и получал благодатную помощь Божию. Им были совершены паломничества в Соловецкий монастырь, во святой град Иерусалим, на святую гору Афон, в Ново-Афонский монастырь. Во времена зимних каникул, уклоняясь от светских развлечений и увеселений, Иван Семенович уезжал в любимый им Антониев монастырь в Новгороде. Именно там он и провел последние недели лета 1901 г., готовясь к иноческому постригу, уходя в себя и сосредоточиваясь в молитвах.
Пострижение в монашество было совершено 26 августа 1901 г. в Гефсиманском скиту при Троице-Сергиевой Лавре, с наречением имени Иосиф. Чин пострижения совершил духовный отец – преосвященный еп. Волоколамский Арсений (Стадницкий), ректор Московской Духовной Академии. Божественную литургию служил инспектор Академии архимандрит Евдоким (Мещерский) совместно с новгородским епархиальным миссионером иеромонахом Варсонофием (Лебедевым) и монастырскою братиею. Хор пел лаврский, нарочно прибывший в скит на пострижение И.С. Петровых. После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело важное значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно и будет сочтено за малодушие или бесчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерегает Господь. Работай Господеви духом горяще». Слова эти были восприняты как завет и хранились в душе Владыки всю жизнь, имея огромное значение для его деятельности. В архивах сохранилась переписка Иосифа (Петровых) с митрополитом Арсением (Стадницким) за 1898–1917 гг. Многочисленные письма свидетельствуют, с каким вниманием относился Владыка Арсений к своему воспитаннику, а затем ставленнику, и с каким благоговением и любовью отвечал на эту заботу духовный сын. Владыка разглядел высокое устроение души молодого монаха, несмотря на некоторые проступки, совершенные по сердечной горячности. 6 июля 1905 г. епископ Арсений записал в своем дневнике: «По душам беседовали мы с о. Иосифом, прекрасным монахом, но скрытым по характеру человеком. Нужно уметь проникнуть в сокровенная души его, иначе она останется неразгаданною. Кажется, я сумел сделать это». 30 сентября 1901 г. монах Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 14 октября – во иеромонаха[39 - Мануил (Лемешевский), митрополит. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы. Часть IV. Эрланген, 1986. С. 22; Новгородские епархиальные ведомости. 1901. № 19. С. 1176; Переписка митрополита Иосифа (Петровых) с митрополитом Арсением (Стадницким). Публ. О. Ефремовой // Богословский сборник Православного Свято-Тихоновского Богословского института (ПСТБИ). 2002. № 10. С. 295–319; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 550, оп. 1, д. 317, 318, 391, 513.].
6 июня 1903 г. его удостоили степени магистра богословия за диссертацию «История иудейского народа по “Археологии” Иосифа Флавия (Опыт критического разбора и обработки)» и 19 июля утвердили в звании доцента, а через некоторое время, 9 декабря 1903 г., назначили экстраординарным профессором и инспектором Московской Духовной Академии. За церковные заслуги 18 января 1904 г. отца Иосифа возвели в сан архимандрита, более двух лет он исполнял обязанности профессора Библейской истории. В 1904 г. архим. Иосиф в полемике по монашескому вопросу выступил с острой критикой против некоторых членов корпорации Академии, в частности профессора Н.Ф. Каптерева. В конце революционного 1905 г. архимандрит занял резко отрицательную позицию в отношении демократизации устава Духовной Академии и 10 января 1906 г. взял месячный отпуск вследствие «переутомления»[40 - Голубцов С.А. Московская Духовная Академия в революционную эпоху. М., 1999. С. 21.].
Из-за конфликта со студентами, по прошению, о. Иосиф был уволен из Академии и указом Свят. Синода от 30 июня 1906 г. перемещен на должность настоятеля первоклассного Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря в Холмской епархии (Седлецкой губернии). 9 августа архимандрит написал теплое прощальное письмо к наставникам и сослуживцам по Духовной Академии: «Оставляя дорогую Академию, чувствую сердечную потребность сказать всем свое взволнованное последнее прости!., слишком тяжелый путь избираю себе, чтобы можно было пуститься в него, не сжимая сердца от разлуки с родной академической семьей, с которой успел сжиться тысячами нитей, и не оглянуться на нее слезно-прощальным, благоговеюще признательным взором… Простите же меня все, кому я подал какие-либо основания для нарушения внутреннего мира и спокойствия…»[41 - Переписка митрополита Иосифа (Петровых) с митрополитом Арсением (Стадницким). С. 318–319.] В ноябре 1907 г. согласно определению Святейшего Синода архимандрит Иосиф был перемещен настоятелем первоклассного Юрьева монастыря в Новгороде. Новое постановление Синода от 27 февраля 1909 г. вознесло его на высокую ступень епископского служения.
Хиротония во епископа Угличского, второго викария Ярославской епархии, происходила 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Совершали ее видные иерархи Русской Православной Церкви: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан (Городецкий), архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) в сослужении многочисленного духовенства. В то время Владыка стремился как-то осмыслить свои движения и настроения, понять себя. Именно тогда он понял, что выбрал правильный жизненный путь. Преосвященный Иосиф очень любил служить литургию и служил ее каждый день. В трудные моменты жизни Владыка стремился пребывать в любви к Богу и Божией Матери, в молитвах просил у них помощи, и Господь посылал ему утешение.
В 1905–1914 гг. под инициалами A.I. была издана книга духовных размышлений преосвященного Иосифа «В объятиях Отчих. Дневник инока». «Владея настоящей книгой, знай, добрый читатель, что ты некоторым образом владеешь душою моею. Не осмей ее, не осуди, не укори: она открыта пред тобой здесь так, как только открывают ее духовнику и самому близкому человеку – открыта во всех сокровеннейших движениях, ежедневных настроениях, чувствованиях, изъянах и немощах, во всех добрых или злых, святых или темных сторонах и жизненных проявлениях…» Такими словами предварил свой труд автор[42 - Непорочности Церкви тайный ревнитель… // Возвращение. 1993. № 4. С. 40.].
Сразу после выхода первых книжек дневника они возбудили горячий отклик в сердцах истинно верующих людей. Появляющиеся в различных православных дореволюционных российских журналах отрывочные публикации уже известного публике произведения способствовали поддержанию интереса к нему вплоть до 1917 г.
Сильное впечатление производит запись в дневнике от 6 августа 1909 г.: «Господи! Душа моя жаждет подвига. Укажи мне его, натолкни на него, укрепи в нем, вразуми, помоги. О, как хотел бы я участи избранных Твоих, не пожалевших для Тебя ничего, вплоть до души и жизни своей»[43 - А. I. В объятиях Отчих. Дневник инока. Т. IX. Сергиев Посад, 1913. С. 240.].
Желание инока осуществилось. Мученическая кончина Владыки озаряет книгу новым светом, читатель имеет возможность проследить, как печатлеется в сердце, очищаемом покаянием, «вечная вселенская Истина», укрепляя его и уготовляя к исповедническому подвигу. Дневник состоял из 12 томов, из которых первые вышли в свет в 1905 г., т. е. не более чем через четыре года после пострижения. Отсюда видно, как внимательно автор углублялся в себя и записывал каждое свое душевное движение. В дневнике много говорится и о взлетах его духа, и об искушениях – приливах гордости и самомнения, и о других духовных переживаниях. Из этих записей видно, что архимандрит, а затем Владыка Иосиф был человек аскетически настроенный, опытный как инок, энергичный, но горячий и порывистый. Обширная административная работа, сначала во главе монастыря, а потом видного викариатства не вполне отвечала его душевному настрою, склонности к уединенной молитве и самоуглублению. В результате епископ Иосиф заболел мучительной болезнью, межреберной невралгией.
Душевные силы Владыки укрепляли поездки в обители. В 1909 г. он посетил старинный, основанный еще в 1564 г. близ Устюжны при впадении речки Моденки в реку Мологу Николо-Моденский монастырь – место своей будущей многолетней ссылки. Тогда ей. Иосиф отслужил в обители Всенощную. Значительно укрепило его духовные и душевные силы посещение в 1911 г. Святой Горы Афон, а затем Ново-Афонского монастыря в Абхазии. Одной из целей поездки на Афон было постижение тонкостей древнего церковного распева, так как епископ являлся знатоком церковного пения. С 27 февраля 1909 г., вплоть до закрытия этой обители в марте 1923 г., Владыка был настоятелем Спасо-Иаковлевского Димитриева монастыря в городе Ростове Великом. 22 мая 1913 г. он встречал там Императора Николая II и Августейшую Семью. 16 декабря того же года монастырь инкогнито посетила ев. Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. Епископ Иосиф благословил ее святыней обители – Ватопедской иконой Божией Матери и преподнес Княгине икону свт. Димитрия с частицей его гроба, одежды и святых мощей. 4 июня 1916 г. епископ принял в монастыре Великого Князя Николая Михайловича.
За время управления Спасо-Иаковлевским монастырем Владыкой Иосифом были освящены храм Толгской иконы Божией Матери (9 октября 1909 г.), пещерный храм Воскресения Христова (1 апреля 1912 г.), придел Ватопедской иконы Божией Матери (8 июня 1916 г.) и церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» (25 ноября 1917 г.). Кроме того, на пожертвования богомольцев был отреставрирован соборный Зачатьевский храм, ив 1914 г. построен странноприимный дом, превращенный через два месяца после начала Первой мировой войны в оборудованный по последнему слову медицинской техники военный госпиталь имени о. Иоанна Кронштадтского на 150 мест. В городе славились хоры монастыря, особенно любили здесь детский хор[44 - Вахрина В.И. Спасо-Иаковлевский Димитриев монастырь. М., 2002. С. 83–85, 126.].
И после закрытия обители преосвященный Иосиф до августа 1926 г. являлся председателем созданной братией церковной общины. До сих пор в сердцах старых ростовчан живет память о Владыке: «Епископ Иосиф был известным человеком в Ростове, его буквально боготворили. Когда в 1920 году епископ Иосиф находился в заключении в Ярославле, в городе были собраны тысячи подписей с просьбой о его освобождении. И сегодня его помнят в Ростове, и те, кто знали его, и те, кто только слышали о нем от своих родителей. Бережно хранят горожане, даже те, кто не считает себя верующими, фотографии и подарки владыки»[45 - Сахаров М.С. Священномученик митрополит Иосиф Петроградский (биографический очерк). СПб., 2002. Машинопись. С. 10–11.].
Начало службы Владыки в Ростове совпало в октябре 1909 г. с 200-летием со дня кончины святителя Димитрия Ростовского, которое стало всероссийским событием. Епископ приложил много усилий по устройству и проведению торжеств. С 18 марта 1910 г. он был уже первым викарием Ярославской епархии, которую с 1907 по декабрь 1913 гг. возглавлял в сане архиепископа будущий ев. Патриарх Московский и всея России Тихон (Беллавин). 14 сентября 1913 г. преосвященный Иосиф передал из Ростова в свой родной край – в храм с. Модено Устюженского уезда, имевший придел свт. Димитрия Ростовского, – часть мощей, гроба и одежды этого святого. Их принесение сопровождалось празднеством, собравшим тысячи людей со всей округи.
В 1911 г. епископ Иосиф написал переизданную несколько раз книжечку о чуде выздоровления в 1910 г. тяжелобольной десятилетней девочки Лизы Лепешкиной у чудотворной иконы Божией Матери «Умиление» в Ростове. Владыка сам составил и молитву этой иконе[46 - Новое чудо милосердия Царицы Небесной в г. Ростове Великом. Сергиев Посад, 1911.].
В августе 1914 г. произошло почти одновременное отбытие из Костромы правящего архиерея и викария, и епископ Иосиф с 25 августа по 16 сентября 1914 г. исполнял обязанности временно управляющего Костромской епархией. Несмотря на непродолжительность этого периода, он характеризует Владыку как деятельного и истового архипастыря, немало сделавшего для оказания помощи русским воинам и их семьям в начальный период Первой мировой войны. Так, 29 августа в кафедральном соборе Костромы епископ Иосиф отслужил панихиду «по вождям и воинам, на поле брани живот свой положившим», затем был проведен крестный ход на центральную Сусанинскую площадь, где у Александровской часовни Владыка в сослужении всего городского духовенства совершил молебен «о даровании победы русскому воинству над врагом, а народу над пьянством». 3 сентября резолюцией епископа было предписано «объявить всем благочинным, настоятелям и настоятельницам монастырей и приходским священникам оказывать возможное содействие сборам на нужды Красного Креста за все время войны». О внимании Владыки к нуждам военного времени свидетельствует и то, что он собирал в Костроме настоятелей, причт и старост для обсуждения, «чем духовенство и церкви города могут оказать свою помощь больным и раненым воинам во время настоящей войны»[47 - Мануил (Лемешевский), митрополит. Указ. соч. С. 21; Новгородские епархиальные ведомости. 1913. № 43. С. 1428–1432; Костромские епархиальные ведомости. 1914. № 19. С. 501–502; Хлебников М. Дополняя житие святителя Иосифа Петроградского // Православная жизнь. 1999. № 2 (590). С. 13–15.].
До революционных потрясений 1917 г. Владыка успел написать и большей частью опубликовать около 80 трудов, в том числе 11 томов своего дневника, 10 статей в Православной Богословской энциклопедии, исторические описания нескольких обителей, многочисленные статьи на нравственно-воспитательные темы в журнале «Божья Нива», работы «Матерь Божия – Благодатная Матерь народа русского» (Сергиев Посад, 1902), «История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия (Опыт критического разбора и обработка)» (Сергиев Посад, 1903), «От крупиц Евангельских. Беседы инока. Сборник проповедей» (Сергиев Посад, 1904), «Учение Лейбница о происхождении и сущности зла» (Харьков, 1905) и другие.
Еп. Иосиф уделял внимание примирению со старообрядцами. 31 мая 1917 г., вместе с епископом Уфимским Андреем (Ухтомским) и единоверческим протоиереем Симеоном Шлеевым, он присутствовал на Соборе старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, проходившем на Рогожском кладбище в Москве, подписал «Обращение» к Собору и имел беседы со старообрядческими архиереями. Через несколько месяцев Владыка стал участвовать в работе Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг.
Согласно некоторым свидетельствам, Владыка Иосиф был назван Патриархом Тихоном в числе трех тайных чрезвычайных Meстоблюстителей Патриаршего Престола, назначенных в соответствии с постановлением Поместного Собора от 25 января 1918 г. Так, в рассказе свидетельницы о встрече с митр. Иосифом в 1937 г. в тайной церкви в Алма-Ате, приведенном в работах М. Польского и Л. Регельсона, сообщалось: «Он лично говорил, что Патриарх Тихон предложил, немедленно по своем избрании, назначить его своим первым заместителем (еще одно свидетельство об исполнении Патриархом Тихоном постановления Собора от 25 янв. 1918 г. о чрезвычайном Местоблюстительстве! —Л.Р.). Почему-то в истории церковного местоблюстительства об этом нигде не упоминается»[48 - Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917–1945. Париж, 1977. С. 590.]. Кроме того, возможно, существовал секретный протокол Поместного Собора от 28 января 1918 г. с указанием имен чрезвычайных Местоблюстителей: митрополит Антоний (Храповицкий), архиепископ Кирилл (Смирнов) и епископ Иосиф (Петровых)[49 - Русское Православие. 2000. № 2. С. 7, 32.].
Вскоре после вынужденного прекращения работы Собора Патриарх Тихон приехал в Ярославль, где 1–2 октября 1918 г. служил в Спасо-Ярославском монастыре. На следующий день, 3 октября, Первосвятитель поехал в Ростов Великий и служил там всенощное бдение вместе с епископом Иосифом и рядом других архиереев в Спасо-Иаковлевском монастыре. 4 октября в обители была совершена патриаршая литургия, а затем Первосвятитель отбыл в Москву.
В декабре 1917 г. – январе 1918 г. епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией. А уже вскоре последовал его первый арест в Ростове в монастыре 7 июля 1919 г. Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». 18 июля Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК на Лубянке, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден за недостаточностью улик без вынесения приговора[50 - Одинцов М.И. Русские Патриархи XX века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. Часть I. М., 1999. С. 116.]. Мужественное поведение Преосвященного не прошло мимо внимания церковного руководства, и 22 января 1920 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен Святейшим Патриархом Тихоном архиепископом Ростовским, викарием Ярославской епархии.
Новый конфликт с представителями советской власти не замедлил себя ждать. 25 апреля 1920 г. во время вечерней службы в Димитриевском соборе они пришли к архиеп. Иосифу и потребовали срочно явиться в Успенский собор на вскрытие мощей Ростовских Чудотворцев (свв. Исаии, Игнатия, Авраамия и Димитрия Ростовского) и при. Евфросинии Полоцкой, согласно только что принятому постановлению Х-го уездного съезда советов. Владыка обратился к молящимся: «Братья и сестры! X съезд советов постановил открыть мощи. Нами уже были поданы ходатайства перед властью об оставлении мощей, но, по-видимому, Господом Богом не приняты наши просьбы, и теперь нам надо подчиниться этому испытанию. Все-таки употребим последнюю нашу меру, попросим съезд советов не трогать наших святынь, и, может, Господь расположит их внять нашей просьбе». Епископ в белых ризах с богомольцами пошел к Успенскому собору, на крыльце которого еще раз обратился к народу и просил передать съезду просьбу верующих, но со стороны властей последовал отказ. После вмешательства милиции народ разошелся.
В тот же день специальная комиссия вскрыла мощи. Около недели необлаченные мощи святых стояли в храмах, затем их вернули на прежние места. За организацию крестного хода с выражением протеста против этой варварской, незаконной даже в свете советских декретов акции 8 июля 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к одному году заключения условно с предупреждением о неведении агитации[51 - Вахрина В.И. Указ. соч. С. 128–129.].
Весной 1922 г. на Русскую Православную Церковь обрушились новые тяжелые испытания – развернутая по указанию Политбюро ЦК РКП(б) кампания по изъятию церковных ценностей и обновленческий раскол, также непосредственно организованный органами государственной власти, в частности ГПУ. После ареста Патриарха Тихона в мае 1922 г. власть в Церкви на год захватили просоветски настроенные обновленцы, сформировавшие свое Высшее Церковное Управление.
Архиепископ Иосиф также был арестован в мае 1922 г. по делу «о противодействии изъятию церковных ценностей» и 19 июля приговорен в г. Ростове Ярославским губернским революционным трибуналом к 4 годам лишения свободы. После этого – третьего за последние три года – ареста Владыка был вынужден дать подписку «не управлять епархиею и не принимать никакого участия в церковных делах и даже не служить открыто»[52 - См.: Заявление митр. Иосифа от 24 июня 1927 г. в хранящейся у частного лица папке «Материалы для истории Русской Церкви за 1922-30 гг. Еп. Иннокентий (Старая Русса)».]. По предписанию председателя ВЦИК М.И. Калинина от 5 января 1923 г. он в этом же месяце был освобожден досрочно. После освобождения Владыка затворился в Угличском Алексеевском монастыре и оттуда все же негласно управлял епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и народную любовь. Верующие всячески поддерживали своего архипастыря. Когда 14 марта была образована приходская община храмов Спасо-Иаковлевского монастыря, архиепископа избрали ее председателем.
После освобождения в июне 1923 г. Патриарха Тихона начался катастрофический спад влияния обновленчества. Борьбу с ним в Ярославской губернии возглавлял архиепископ Ростовский. Так, в письме начальника Ярославского губернского отдела ГПУ в ОГПУ от 8 августа 1923 г. говорилось: «Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда… Заручившись из Наркомюста официальной бумагой, разрешающей Иосифу создать свое параллельное ВЦУ Ярославское отделение Епархиального управления, Иосиф ведет линию всеми способами к полной ликвидации обновленческой группы как лицо весьма авторитетное среди духовенства и верующих и доказавшее себя, что и современная власть не всегда может его обуздать в его реакционной деятельности. Конечно, его настоящая деятельность, нужно признать, идет достаточно успешно. При таких обстоятельствах деятельность обновленческой группы в Ярославской губернии, собственно, должна замереть, что и можно констатировать в настоящее время. Для поддержания деятельности обновленческой группы, безусловно, необходимо изъять из пределов Ярославской губернии епископа Иосифа, что значительно ослабит тихоновскую группу, и этим самым дать возможность оживиться и обновленческой группе, главным образом за счет верующих, ибо епископ Иосиф в глазах верующих – самое авторитетное лицо из духовенства Ярославской губернии, а потому значительная часть верующих идет за ним не только как за тихоновцем, но и как за известным им Иосифом, которого и Советская власть по велению бога избавляет от наказания (выражения верующих). Без этой операции нет возможности хотя бы минимально поддерживать деятельность обновленческой группы»[53 - Одинцов М.И. Указ. соч. С. 115–117.].
Но, несмотря на противодействие ГПУ, архиепископ продолжал борьбу за Православие. 21 мая 1924 г. архиеп. Иосиф был назначен членом Священного Синода при Патриархе. Правда, будучи переведен в марте 1924 г. на Одесскую кафедру, Владыка не смог водвориться там из-за противодействия обновленцев и местных властей и оставался проживать в Ростове на положении управляющего Ростовским викариатством до осени 1924 г., когда был назначен управляющим Новгородской епархией. Проживая большую часть времени в Ростове, Владыка Иосиф временно управлял одной из старейших русских епархий до сентября 1926 г. В этот период ему довелось вновь посетить родную Устюжну и встретиться с родственниками. Архиепископ периодически служил в новгородском Софийском соборе, ленинградском кафедральном храме Воскресения Христова (Спас на Крови). Особенно значительное количество верующих собирали его архиерейские богослужения в Успенском соборе г. Ростова.
Когда 7 апреля 1925 г. скончался Святейший Патриарх Тихон, Местоблюстителем Патриаршего Престола согласно его завещанию стал митрополит Крутицкий Петр (Полянский). 12 апреля архиепископ Иосиф, как управляющий Новгородской епархией, с шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении ев. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий ев. митрополиту Петру. В своем завещательном распоряжении от 6 декабря 1925 г. – за несколько дней до ареста – последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым).
После ареста Владыки Петра (Полянского) руководство Русской Церковью перешло к митрополиту Сергию. Правда, весной 1926 г. был освобожден митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), который, по завещанию Патриарха Тихона, являлся вторым кандидатом на должность местоблюстителя Патриаршего Престола. 18 апреля он выпустил послание о вступлении его в права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя. Но подавляющее число архиереев, в том числе и архиепископ Иосиф, поддержали митрополита Нижегородского, который сохранил руководство Русской Церковью на время заключения Владыки Петра.
Эта активная поддержка, вероятно, способствовала тому, что 26 августа 1926 г. архиепископ Ростовский, уважаемый повсюду за свою аскетическую жизнь и ученость, был назначен митрополитом Ленинградским. По словам указа, Владыку Иосифа назначили «вследствие настоятельной просьбы верующих» с возведением его в сан митрополита с возложением белого клобука, креста на клобук и митру. Действительно, летом 1926 г. к митрополиту Сергию в Москву несколько раз с соответствующими просьбами ездили делегации ленинградских священнослужителей – настоятель кафедрального собора протоиерей Василий Верюжский, архимандриты Лев и Гурий (Егоровы), протоиереи Александр Пакляр, Иоанн Смолин, Василий Венустов и др. О назначении Владыке Иосифу сообщил, приехав специально в Новгород, где временно находился митрополит, архиепископ Алексий (Симанский) – будущий Патриарх, ставший тогда управляющим Новгородской епархией. «Из послушания» преосвященный Иосиф принял назначение, но возражал, чтобы именоваться Ленинградским, и предпочитал наименование «Петроградского».
Верующие жители северной столицы встретили Владыку с большой радостью, как стойкого борца за чистоту Православия, но также и потому, что после расстрела в августе 1922 г. святого новомученика митрополита Вениамина (Казанского) несколько лет не имели своего правящего архипастыря. Например, известный протоиерей Михаил Чельцов, настоятель Измайловского собора, высказывал в связи с назначением радостную надежду: «Наконец-то прекратится архиерейская рознь и скачки за первенство, наконец-то наступит мало-помалу порядок в наших делах и взаимоотношениях». 11 сентября нового стиля митрополит прибыл в Ленинград и остановился в Воронцовском подворье. Был канун известного городского праздника – перенесения в город мощей святого благоверного князя Александра Невского, который еще совсем недавно сопровождался грандиозным крестным ходом от Исаакиевского собора до Александро-Невской Лавры. На всенощной Свято-Троицкий собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев, был переполнен народом. «Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные», – писал о. М. Чельцов. Согласно другому источнику: «Духовенства собралось человек полтораста – от облачального места до престола по обеим сторонам. Епископат весь: митрополит, преосв. Алексий, Гавриил (Воеводин), Николай (Ярушевич), Стефан (Бех), Григорий (Лебедев), Сергий (Дружинин) и Димитрий (Любимов)». Первые впечатления от нового главы епархии были очень благоприятны: «Новый митрополит – высокого роста, седой, в очках, вид серьезный, несколько необщительный, как будто суровый. Есть что-то общее во внешнем виде с покойным митрополитом Вениамином. Ходит несколько сутуловато. Ни с кем не разговаривает в алтаре. Даже через ей. Григория послал сказать “беседовавшему” в алтаре духовенству держать себя “покойнее”. У епископа и духовенства – в их держании себя – сразу почувствовалось, что приехал “хозяин”: все подтянулись. Голос у него – высокий, довольно нежный, приятный, дикция чистая. В общем, впечатление хорошее, приятное»[54 - Антонов В. Священномученик митрополит Иосиф в Петрограде // Возвращение. 1993. № 4. С. 47.].
