скачать книгу бесплатно
Ничего. Месяц. Какой-то месяц, а если повезёт, то и меньше. И этих приятных ребят я больше не увижу никогда.
Лис наклонился ко мне и положил руки на плечи. Голубоватые глаза уставились на меня с неприязнью.
– Не трогай их, – сказал он холодно. – Не смей. Не позволю.
Вот же чёрт… Если бы меня кто-то так защищал. Или хотя бы пытался…
Я повернулась и пошла прочь из кухни.
– Быстрее собирайтесь! – раздался откуда-то из глубины дома голос Шокера. – Через час мы должны быть в аэропорту.
Глава 7
Я люблю Стокгольм. Это ласковый город. Он всегда принимает тебя так, будто только тебя и ждал. Будто вся его северная красота, дружелюбие, достоинство и покой – для тебя. Ну, по крайней мере, на то время, пока ты у него в гостях.
Нельзя сказать, что Стокгольм целиком построен гатрийцами, но руку к выбору места они приложили. Там такой букет каналов, ведущих на поверхность, что иначе и быть не могло. По шестидесятой параллели северо-запада Европы каналы вообще натыканы частоколом. Не случайно же именно тут столько значимых городов. Не красоты же белых ночей ради их тут в ряд понастроили. Осло, одиннадцатый век. Стокгольм, тринадцатый век. Хельсинки – шестнадцатый. Ну и наш Питер, самый молодой. Так и шли гатрийцы, не торопясь, с запада на восток, нанизывая жемчужины на нитку. Своими силами гатрийцы ничего никогда не делали, но их агенты очень хорошо умели всё доходчиво объяснить, кому надо, что и где требуется построить. Вот с Хельсинки промахнулись поначалу, пришлось потом город перенести немного в сторону. А царь Петр Алексеевич, говорят, упорствовал сильно, не нравились ему приневские болота Ингерманландии. Но всё-таки объяснили ему, где именно рубить окно в Европу. И когда питерские каналы заработали, как полагается, финские решили поставить в резерв, заморозить всё слегка, застопорить, сделать так, чтобы Финляндию вообще все в покое оставили. Даже дедушке Ленину объяснили, почему Финляндии в восемнадцатом надо предоставить независимость. Да и Северная война тридцать девятого-сорокового закончилась так, как она закончилась, тоже не случайно. В общем, много всего интересного и полезного для общего развития узнаёт тот, кто обучается на гатрийских курьерских курсах.
Я за последнюю пару лет выбиралась в Сток очень редко. Но этот город оставляет о себе такую прочную эмоциональную память, что как только ты туда попадаешь, становится неважно, как давно ты там бывал. Город весь твой сразу же, с первой секунды.
Летать туда я не люблю. Да, быстро, да, удобно. Но ничего лучше прибывающего утром парома для приезда в Стокгольм пока не придумали. Хотя, конечно, Шокер был абсолютно прав: терять время на паром бессмысленно. Поэтому нас ждало не утреннее прибытие, а прилёт в аэропорт Арланды во второй половине дня.
Мы добрались на автобусе до конечной остановки у железнодорожного вокзала и спустились в метро. Одна остановка по зелёной ветке – и мы у цели. Конечно, до квартиры в старом городе можно было бы добраться и пешком. Но ребята, похоже, пешком ходить не любили. Я послушно тащилась за ними, надеясь, что у меня ещё будет время спокойно побродить в городе.
Дом семьдесят шесть по улице Престгатан стоит в самом сердце старого города – Гамла-Стана. Мимо него ежедневно водят сотни туристов. На сам дом внимание туристов обычно не распространяется: все глазеют на двор приходской школы церкви Святого Николая и на знаменитую статую мальчика, взбирающегося на коня. Да ещё прямо к статуе выходит одна из самых узких в мире улиц – переулок Мартен-Тротцигс-Гренд, по которой непременно таскают вверх-вниз туристические группы.
Никому и в голову не приходит, что статуя мальчика с конём стоит прямо у дома, в котором веками живут гатрийские агенты. Это не конспиративная квартира – гатрийцы никогда не обставляют своё присутствие на изнанке излишним шлейфом тайны, потому что зачем? Кому надо, тем о них известно, а кому не надо, те всё равно ничего не поймут и ничему не поверят. Этот дом и не отель, скорее общежитие, которое содержат те, кому положено обеспечивать работу специальных гатрийских миссий на изнанке. Простой, малоприметный, очень старый, но ухоженный снаружи дом, выкрашенный в морковный цвет – это одна большая трёхэтажная квартира. Столовая и кухня внизу, шесть небольших спален да плюс ещё в мансарде оборудована просторная удобная комната, для особых визитёров.
Пока мы устраивались в спальнях, пока ждали доставки еды на вынос и ужинали в столовой, наступил вечер. Шокер лично сгрёб и вынес из столовой коробки и пакеты из-под еды, принёс маленький ноутбук и положил на обеденный стол перед собой.
– Итак, давайте обсудим, что и как мы с вами будем делать в ближайшие несколько дней, – сказал он, внимательно посмотрев в лицо каждому из нас. – Наш объект пока здесь, в Стокгольме. Проживает уже несколько недель на одном месте, в тихом спальном районе на окраине. Ни в чём подозрительном властями замечен не был, впрочем, что с них, властей, взять, сами понимаете. Лали удалось довольно плотно к нему прицепиться. Периодически его чип теряется из виду, но после всегда он обнаруживается вновь, поэтому мы его ведём. Но на визуальный контакт мы с ним так и не вышли. Как он сейчас выглядит, мы не знаем. Знаем только, что прошедшей зимой он выглядел вот так…
Шокер открыл крышку ноутбука, подождал, пока проснётся экран, и развернул ноут ко мне:
– Апрель, показываю специально тебе, как новому члену команды.
На экране висела цветная фотография мужчины в стёганом лыжном костюме и вязаной спортивной шапочке. Из-под шапки в разные стороны торчали длинные светлые волосы, а лицо украшала не особо ухоженная бородища и усы, закрывающие губы.
– Да уж, сбрей он всё это, и ни за что вы его не узнаете, – усмехнулась я.
– Именно, – кивнул Шокер. – Я просил здешних ребят поставить камеру, снимающую вход в подъезд по интересующему нас адресу. Они этого не сделали, не знаю уж, по какой причине. Так что знакомиться с бывшим наёмником Тайлером будем сразу лично. Завтра с утра этим и займёмся. Никому из мужчин даже соваться не следует. Тайлер – калач тёртый, наученный жизнью, до своей персоны так просто не допустит… Ты как, Лали, готова поработать на местности?
– Я-то готова, – буркнула она. – Ты только не забудь, что, когда я эту фотографию делала, он меня видел. Он на меня смотрел и улыбался. Он мог меня запомнить.
– Да ты вспомни, как ты прошлой зимой сама выглядела, – вставил Скай. – Тогда и сейчас – две разные женщины.
– Да я что, против? Я просто предупреждаю. Узнает меня и не откроет, а потом смоется, как обычно. Или просто не откроет, из принципа.
Шокер пожал плечами:
– Ну, мне сложно судить о его принципах… Лис, вот ты бы открыл дверь Лали?
– Я? Я бы открыл, – уверенно заявил Лис. – А если бы она ещё одну пуговку расстегнула, я бы даже очень быстро открыл.
– Трепло, – фыркнула Лали.
– Нет, просто я – лицо заинтересованное, по мне судить не надо… И вообще, вот кого надо к Тайлеру подослать! – Лис мотнул головой в мою сторону. – Загнанный в угол мужик, возможно, к женщине-вамп отнесётся с подозрением, а вот ребёнка и не испугается, и не обидит.
– Мысль дельная, не отрицаю, – проговорил Шокер. – Но я не могу использовать стороннего специалиста в нашей оперативной работе. И Лали-то, строго говоря, не должна этим заниматься, но она достаточно опытна, чтобы с этим справиться. А вот подсовывать объекту Апрель мы не можем.
– А что сделать-то надо? – уточнила я.
– Да ничего особенного, – пожал плечами Лис. – Просто добиться того, чтобы объект вышел на близкий контакт. Увидеть его глаза в глаза. Ну, сказать что-нибудь невинное в своё оправдание, извиниться и уйти… Детские шалости, в общем.
– Елисей, давай серьёзнее! – рассердился Шокер. – Были бы детские шалости, не было бы постоянных обломов.
– Ребята, я, конечно, ростом не вышла, и врукопашную биться не умею, но пробурчать пару фраз, извиниться и уйти я смогу. Если уж я сейчас с вами, используйте такую возможность.
Шокер внимательно смотрел на меня.
– По-шведски говоришь? – уточнил он.
– Мне здесь всегда английского хватало.
– Отлично, – Шокер задумчиво постучал ладонью по столешнице. – Тогда немножечко нарушим правила и попробуем воспользоваться тем, что у нас в группе новое, совершенно незасвеченное лицо. Разыграем старый добрый трюк с заглохшей машиной. Подъедем поближе к его дому, мы с парнями выйдем, уберёмся с поля видимости, а ты, Апрель, войдёшь в подъезд, позвонишь в его дверь и, если он вдруг откроет, скажешь, что у тебя на улице заглохла машина, и попросишь номер телефона эвакуатора. Дальше по обстоятельствам. Варианты следующие: он захлопывает дверь – тогда уходишь восвояси. Он даёт тебе номер телефона – говоришь спасибо и тоже удаляешься. Он вдруг возжелает лично посмотреть машину – ведёшь его на улицу, дальше мы с ребятами берём инициативу. Но последний вариант настолько маловероятен, что не стоит его всерьёз рассматривать.
– Хорошо, я поняла.
– Говорить с ним только по-английски! Только! Не хватит слов – добавишь жесты. Ясно?
– Да, ясно, – согласилась я.
– Ну тогда вот что, – подытожил Шокер. – Подъём в четыре. Будильники можете не ставить, я вас разбужу. Завтрак в боевом режиме…
– Ну, как всегда, – проворчал Скай.
Лис молча припечатал его локтем в бок.
Шокер сделал вид, что ничего не слышал и не видел.
– Всем отдыхать! – скомандовал он и ушёл к себе в комнату.
Глава 8
Это был не особо симпатичный малоэтажный спальный район. Жили здесь явно не богачи, но и не люмпены. Всё довольно чисто и опрятно, но как-то скучновато. И в столь ранний час, да ещё в выходной день, на улицах не было ни души.
Шокер остановил машину на перекрёстке.
– А может быть нам… – неуверенно начал Скай. – Сразу разведку боем провести?
Шокер оглянулся к нам на заднее сидение:
– А именно?
– Он откроет, пока слово за слово… Мы с Лисом заходим и…
– Было бы дело на хуторе в степи – да, я бы с тобой согласился, – задумчиво отозвался Шокер. – А здесь, если вдруг хоть что-то пойдёт не так, мы попадём во все новостные ленты Швеции, а может и не только. Нам тут только плясок с местным спецназом не хватает. Нет, спешить нам некуда. Форсировать события не будем… Апрель, ты не передумала?
– С чего бы мне передумывать?
– Тогда вперёд.
– Может, всё-таки жучка?.. – спросил Лис. – На всякий случай. А, Шокер? Хоть послушаем.
– Я думал об этом, – кивнул Шокер. – Нет. Из тех же соображений. Если вдруг что-то пойдёт не так, мы это всё равно узнаем, но если про Тайлера говорят правду, что он не дурак, то жучок он быстро обнаружит, и тогда всё уже гарантированно пойдёт не так.
– Ну так мне идти, или вы ещё не все варианты обсудили?
Шокер повернулся ко мне:
– Иди. Если хорошо помнишь всё, что я тебе говорил.
Я вышла из машины и направилась к подъезду трёхэтажного жилого дома с одинаково застеклёнными пустыми лоджиями. Дверь оказалась заперта на электронный замок с домофоном. Я просто приложила к замку ладонь и постояла так минуты две. Замок беспомощно чирикнул, звякнул и разблокировался.
Несколько ступенек вверх, и я нажала на кнопку звонка квартиры первого этажа. Я была настроена на то, что звонить придётся не один раз. Обитатель квартиры с большой вероятностью сейчас видел сладкий утренний сон.
Но, видимо, тут жил человек, у которого совесть была неспокойна. Мой единственный звонок был услышан. Из-за двери донеслись неторопливые шаги, потом меня, вероятно, некоторое время рассматривали в глазок, и дверь открылась.
Невысокий и крепкий молодой мужчина в серых трениках и чёрной футболке таращил на меня заспанные глаза. На макушке стоял дыбом стриженный светлый ёжик.
– Извините, мистер… – начала я по-английски. – Моя машина…
Тут я вдруг поняла, что слово «заглохла» я и не знала никогда, а слово «сломалась» знала совершенно точно, но вот сейчас оно вылетело из головы, хоть расстреливай.
Мужчина лениво зевнул.
– Моя машина… – снова начала я, шагнув вперёд, но нужное слово не вспоминалось. – Она не едет. Мне нужна ваша помощь… Машина не едет.
Он встряхнул головой и недовольно пробормотал по-английски:
– Я понял. Машина. Не едет. Что ты от меня хочешь?
– Номер… Номер сервиса… или… тех, кто забирает машины с улицы… – как перевести слово «эвакуатор» я тоже никак не могла сообразить. – Нет ли у вас такого номера? Чтобы им позвонить?..
– Сейчас я посмотрю, – буркнул крепыш, рассеянно почесывая коротко стриженный затылок. Но не двинулся с места, уставился на мои кроссовки. – Ты… слушай… или туда, или сюда.
– Что? – не поняла я.
– Говорю, или туда шагай, или сюда!
Я шагнула в квартиру, и мужчина прикрыл дверь.
Он отвернулся от меня, опять зевнул и вдруг с досадой процедил по-русски себе под нос:
– А то встала на пороге… Понаехали, блин.
– Ой… Вы говорите по-русски?!
Мужчина, уже снявший с полки в коридоре какой-то городской справочник, поспешно повернулся в мою сторону:
– Ну, допустим…
– У меня машина заглохла! Вот прямо у вашего дома! Не представляю, что делать. Мне бы до какого-нибудь эвакуатора дозвониться! – затараторила я. – Ведь есть же у них эвакуаторы, да? Не может же не быть, правда?
Мужчина слушал и внимательно смотрел на меня. Вдруг он часто заморгал, а лицо перекосилось.
– Кирюха… – проговорил он неуверенно и судорожно сглотнул. – Ты, что ли?
Я не ответила. Этого человека я не знала.
– Да быть этого не может!.. – фыркнул мужчина и отшвырнул от себя справочник. – Ты как сюда попала?.. Кирюха, блин… И ведь не изменилась даже, – он покачал головой, поднял руки и крепко потёр лицо, оно аж покраснело. – Ну что, совсем не узнаёшь, систер?
– Марек? – пролепетала я.
– Что, не похож?
– Нет.
Я всмотрелась.
Ну да. В самом деле. Марат.
В моей памяти он оставался тощим жилистым парнем с вечно немытой копной длинных белёсых прядей и по-мальчишески узким лицом. Да, он тогда казался мне уже прямо мужиком, но теперь-то я понимаю, что это был всего лишь худосочный пацан.
Сейчас передо мной стоял тридцатилетний плотный коротко стриженный блондин с крепкой шеей и безупречными бицепсами. Физиономия огрубела, скулы стали шире. Поди узнай такого.
– Ну ты и кабан стал, бро, – усмехнулась я.
Марат неловко улыбнулся. И внезапно помрачнел.
– Ты как сюда попала? – повторил он свой вопрос, но уже не растерянно, а убийственно серьёзно.
– Моя машина…
Он прищурился и рявкнул:
– Не вешай мне лапшу!.. К чёртовой матери твою машину, если она вообще существует!.. Ты – ловец?
Я промолчала.
