скачать книгу бесплатно
– На основании его просьбы и рекоме…
– Простите, его просьбы? Пытаешься тут, видите ли, инициативу проявить, всё взять в свои руки и так далее, и снова – отец!
– Не думаю, что стоит обижаться на его желание Вам помочь, – немного замявшись, ответил Роман Валерьевич.
– Напомогался уже, спасибо. Подачки его пусть мать принимает, а я не собираюсь.
– Максим Владимирович, мы действительно нуждаемся в сотруднике. Знаете, в наше время не так-то просто найти вакансию, подобную нашей, и ещё сложнее в итоге получить её. Вы не первый день живёте на свете и должны понимать, что, кхм, связи в наше время – это самый главный залог успеха в любом начинании. Подумайте об этом. Серьёзно подумайте.
– Я это прекрасно понимаю, и мой ясный ум с трезвой памятью велят мне всячески избегать этих самых связей, чтобы впоследствии ни у кого не было возможности упрекать меня за то, что однажды я взял чью-то руку помощи. Спасибо, что уделили мне время, Роман Валерьевич. Полагаю, что Ваша работа мне не подходит.
После этих слов Максим встал со стула и быстро, но уверенно направился к выходу. Слегка удивлённый Роман Валерьевич задумчиво постучал пальцами по столу, слегка отпустил свой галстук и вздохнул, откинувшись в кресле.
– Вот мерзавец какой, – усмехнулся мужчина. – Весь в отца.
?
Сразу после окончания пар Паша и Коля отправились на новую работу в маркетинговое агентство, где им выдали пару красных жилеток и огромную пачку красных листовок с рекламой какого-то салона оптики. Сам салон находился на соседней улице, поэтому далеко идти не пришлось, и уже через пять минут ребята были на месте.
– Слушай, ну мы как придурки в этих жилетках, – раздосадованно заметил Коля.
– Да какая разница, – ответил Паша. – Вот отстоять тут четыре часа – это жёстко.
– Да уж.
Ребята поделили пачку бумаги и вышли из-за угла здания, протягивая листовки людям, идущим по тротуару. Большинство из них проходили мимо со стеклянным взглядом, некоторые демонстративно обходили ребят или вовсе закатывали глаза.
– Дурацкая работёнка, надо было в офис идти, – хмурился Коля.
– Да кто же нас возьмёт? Там опыт нужен. А где его взять, если они сами не берут нас получать этот опыт… – ответил ему Ростовцев.
– Ну, это смотря куда идти.
– А что, есть варианты?
– Есть. У меня знакомый работает в колл-центре, там вечно текучка, места есть.
– Так это же плохо, что текучка – условия, значит, так себе.
– Да где её сейчас нет? Условия везде одинаково паршивые, зато сидишь в тепле, перед монитором, а не ножками топаешь по улице. Ну и ставка-то повыше.
– Интересно.
– Можем сходить как-нибудь, всё узнать. Пойдёшь со мной?
– Пошли, – согласился Паша, протягивая листовку очередному прохожему, который тут же поморщился и помахал рукой в знак отказа.
Через несколько часов уставший Ростовцев прыгнул в автобус и отправился домой. Парень сразу обратил внимание на девушку, рядом с которой он сел. Взгляд невольно упал на экран её мобильного телефона, где она набирала какое-то сообщение… Нет, он не будет смотреть. Зачем ему это? В конце концов, это не его дело. Парень уставился в окно и продолжил разглядывать проплывающие мимо огни витрин.
Город ещё не начал утопать в сумерках, но в грязном автобусе было темновато: окна, казалось, собрали на себе абсолютно всю пыль с дорог за это лето, а пластик на лампах давно затёрся, отчего свету не удавалось разгореться в полную силу. Хотелось выйти и идти прочь, в любом направлении, но путь у Павла был лишь один, и он знал это. Да и что там, снаружи?
Он снова опустил глаза и увидел на экране чужого телефона лишь одно слово: «Спасибо». Сообщение отправлено не было и ждало нажатия заветной зелёной кнопки, которую девушка, кажется, нажимать не торопилась. Внезапно раздался приглушённый девичий всхлип. Смахнув слёзы кончиком указательного пальца и снова взяв телефон в обе руки, незнакомка начала быстро нажимать кнопки. В этот момент Павел почувствовал себя совсем неловко, ведь он продолжал смотреть на экран. Любопытство брало верх, и через несколько секунд парень увидел уже новое сообщение: «У меня к тебе просьба: не звони и не пиши мне больше». Зелёная кнопка.
Всхлипы усилились, одна из слёз упала прямо на рукав бежевого пиджака, оставив небольшой тёмный и мокрый след. «Девушка, с Вами всё в порядке?» – сам того не ожидая, спросил Павел, но ответа не последовало – она молча кивнула и отвернулась к окну, перевернув и опустив свой телефон на колени.
В этот момент Ростовцеву подумалось, что всё это так глупо, странно и несправедливо. Он бы мог поехать вместе с ней, выйти на её остановке, проводить домой и убедиться, что она в порядке. С другой стороны, что он знает о ней? Какое он имеет право вмешиваться в её жизнь? Стало противно от всех этих быстрых знакомств, подсаживания за столик в кафе и всего прочего. Лабиринт мыслей, где многие из нас и сами не знают о местоположении выхода. Мнимая, никому не нужная, навязанная помощь, перерастающая постепенно в навязанные мысли, навязанные чувства. Нет, это не его путь – пусть всё это берёт на себя вот этот парень, стоящий неподалёку и тоже мельком поглядывающий на эту девушку. Что за соревнование, в конце концов? Ещё и этот парень, которому она пишет… Может, это любовь всей её жизни – просто пока она этого ещё не осознала. Глупость какая. Всё это глупость, надо прекращать думать о ерунде.
Парень поодаль довольно долго смотрел на девушку, иногда нелепо отворачиваясь. Да, в чертах её лица было что-то завораживающее, магнетическое, даже таинственное – и, может быть, где-то в глубине души Павел и ждал, что сейчас она повернётся, и они встретятся взглядами, будут так же долго смотреть друг на друга, а потом взаимно улыбнутся – и это будет начало нового пути, их совместного пути. Но она так и не повернулась, всё продолжая смотреть вдаль, на едва заметные очертания пригорода, расположившегося там, далеко за окружной дорогой. Тот парень тоже отвернулся к окну, а вскоре и вовсе торопливо вышел из автобуса, вероятно, и так уже проехав несколько лишних остановок в надежде на какое-то чудо, которое, конечно же, так и не случилось само собой.
«Говорят, что смотреть в одну сторону гораздо важнее, чем смотреть друг на друга. Ну и что же из всего этого выходит? Кажется, что ничего. Мы и так-то не видим друг друга в упор, а уж не смотря друг на друга – точно никак не заметим», – думал про себя Павел, откровенно не радуясь подобным умозаключениям.
2
Октябрь начался прохладно и сыро. Максим сидел дома и слушал музыку, а по отливам окон звонко барабанил осенний дождь. Идти никуда не хотелось. Сквозь мелодию в наушниках парню послышалось, что кто-то покрикивает в соседней комнате. Да, точно, мать с отцом что-то обсуждают. Максим уже неоднократно задумывался о том, чтобы съехать от родителей, но возможность жить в большом частном доме не отпускала его, а слоняться по тесным бетонным коробкам в многоэтажках ему не хотелось. Окраина северного района города, где жили Ламанские, была практически полностью застроена элитным жильём; здесь обитали различного уровня бизнесмены, экономисты, политики, а также некоторые медийные личности провинциального разлива.
– И что теперь делать? Зачем ты в это влез? – громко спрашивала у мужа Наталья Алексеевна Ламанская.
– Ой, Наташ, прекрати. Что делать… Ничего не делать, всё нормально будет, разберёмся.
– И что, много ты потеряешь? Сколько?
– Пока что я ещё ничего не потерял, успокойся.
– Как же мы будем жить, как будем жить… – бормотала себе под нос мать Максима и ходила по кабинету, держась за лицо руками.
– Так же, как и сейчас. Ну хватит, в конце концов!
– А если тебя посадят? Что тогда? Как же мы? – зарыдала Наталья Алексеевна.
– Господи… Сказал тебе на свою голову, – вздохнул Владимир Борисович.
Максим всё это время уже стоял за слегка приоткрытой дверью отцовского кабинета и внимательно слушал. У отца на работе какие-то сложности? Ему грозит тюрьма? О чём они вообще? Неожиданно в кармане джинсов завибрировал телефон – слава богу, что стоял беззвучный режим. Павел ушёл в соседнюю комнату и тихо закрыл за собой дверь.
– Да, алло.
– Привет, – раздался на другом конце линии голос Кати.
– Привет, Катюш.
– Не хочешь съездить в книжный клуб? В «Звёздном». Знаешь?
– Эм, нет.
– Короче, там сейчас будет знаменитая поэтесса Елена Анисимова. Я бы сходила, послушала. У меня девочка знакомая в клубе работает, билетов уже нет, но нас проведут.
– Книжный клуб… Елена Анисимова… – повторил в трубку Максим. – Ничего не ясно, никого не знаю. Ну ладно, поехали, я не против. Сейчас возьму такси, заеду за тобой.
– Давай, жду.
Через час ребята оказались на месте. Помещение клуба напоминало небольшой лабиринт с множеством комнат – здесь было некое подобие библиотеки, рядом варили кофе и продавали выпечку, тут же неподалёку стояла сцена и что-то вроде конференц-зала со стульями для гостей. Сплошной перфоманс. В общем, идеальная ламповая атмосфера для всех, кто в этом городе считает себя хоть немного интеллектуалом и не упускает возможность показать это всем, посещая вот такие места.
Сегодня, однако, здесь было очень много людей – любителей поэзии, либо – в это верилось гораздо охотнее – просто тех, кому дома этим дождливым вечером делать было нечего. Ещё до начала чтения стихов Максим успел несколько раз зевнуть – в помещении было очень душно и достаточно тускло, так что всё способствовало тому, чтобы сладко задремать.
Анисимова медленно вышла на сцену, раздался всплеск аплодисментов.
Выглядела она – по скромному мнению Максима, конечно – как типичная поэтесса бальзаковского возраста: ей было от тридцати пяти до сорока, бледный макияж, длинная юбка, длинная кофта, через плечо перекинут небольшой коричневый шарфик. Она была достаточно высокой и худой, а её длинные руки и пальцы напоминали героиню какого-нибудь фильма про ведьм. Когда же раздался её томный и тихий голос, Максим тут же подумал о том, что ничего другого он услышать и не ожидал. Мрачные стихи о жизни, любви и боли, а также о том, что без мужчины рядом тоже можно всё пережить. В зале было много школьниц и студенток – это Ламанский понял наверняка. Да уж, отличное место, чтобы поучиться и послушать «о жизни». Выступление длилось около часа, в небольших перерывах между чтением стихов Елена рассказывала о себе, своей жизни (странно, что не упоминались никакие кошки) и делилась разного рода советами. В самом конце мероприятия она неожиданно провозгласила, что сейчас на сцену могут выйти юные дарования и прочитать что-нибудь из своих произведений. Сначала многие смущались, но несколько девушек и даже ребят в итоге всё же вышли на сцену и прочитали свои творения.
Максим слушал их и всё время пытался вспомнить и собственные стихи. Да, когда-то он писал, но никогда и никуда не выкладывал свои строки, никому не показывал – считать себя поэтом или лириком ему было противно и даже немного стыдно перед классиками. Но сейчас, спустя полгода или год, он вспомнил кое-что и даже решил выйти на сцену. Зачем, почему – он и сам этого не знал. Быть может, ему вовсе не понравились прочитанные здесь стихи. Или просто хотел проверить себя на прочность.
Парень поднял руку.
– Да, молодой человек, выходите, – сказала ему Елена, в ответ на что Катя очень удивлённо посмотрела на своего парня, но одобрительно покивала головой.
Максим поднялся на маленькую сцену и окинул взглядом аудиторию. Ему стало немного страшно, но не настолько, чтобы уйти и услышать потом за своей спиной глупые смешки. Парень дождался, пока в помещении воцарится полная тишина, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал.
– Мне всё равно.
Посмейся, если хочешь.
Пусть истиной окажется, что я
Напрасно умирал все эти ночи
И в дни душевных стуж искал огня.
Порви, сожги и выброси тетради,
В которых я писал тебе. Года,
Наверное, уже для нас не значат,
Пожалуй, ничего. Но я всегда
Искал, ищу в дрянных секундах этих
Искру, мгновенье, шанс, пустой намёк,
Которые подскажут, что на свете,
Хотя бы где-то: в жизни, в сердце, в памяти -
Ты есть,
И я
Не одинок.
Ещё несколько секунд в зале было тихо. Первой аккуратно захлопала Анисимова, затем её аплодисменты подхватили и все другие.
– Как Вас зовут? – спросила поэтесса.
– Максим.
– И давно Вы пишете?
– Уже давно не пишу, – сухо ответил парень.
– Максим, спасибо Вам, это было здорово.
– Спасибо, – почти безразлично ответил тот, уже спускаясь в аудиторию и возвращаясь на своё место.
– Слушай, круто. Ты не рассказывал мне, что пишешь! – слегка обиженно сказала Максиму Катя.
– Да это так, мелочи. Был небольшой период в жизни и всё. Я уже ничего не пишу, давно.
– Зря, отлично получается, – похвалила парня Катя. – Ещё что-нибудь дашь почитать?
– Если откопаю – конечно.
– Только вот почему всё так мрачно? Это не я тебя на такой лад настроила? – улыбнулась девушка.
– Нет, не ты, не переживай. Да всё это ерунда, детский максимализм…
– Максим Максимализм. Как тебе псевдоним для поэта?
– Спасибо, издам книгу, – шутливо ответил парень.
?
Болтаясь по коридорам вуза, Павел неоднократно видел девушку, которая училась, судя по всему, в соседнем корпусе. Парень сначала искоса поглядывал на неё, потом стал несколько смелее, и вот их взгляды начали сталкиваться и замирать уже дольше, чем на одну секунду. Как бы там ни было, подойти к ней юноша так и не решался, опасаясь всего и сразу: отказа познакомиться, неловкости, возможности быть высмеянным, даже всеобщего позора и всего прочего, что только можно было выдумать. Однако в тот день всё пошло по несколько другому сценарию.
Павел стоял возле лестничных перил и хаотично перебирал свои тетради, пытаясь найти нужный ему листок с записями тем, который он куда-то сунул второпях и, конечно же, забыл. Внезапно к нему кто-то подошёл, и парень услышал приятный девичий голос.
– Привет.
– Привет, – машинально ответил Павел и, подняв голову, остолбенел – перед ним стояла и мило улыбалась та самая девушка, к которой он так боялся подойти все эти несколько месяцев. Её голубые глаза были настолько яркими и лучезарными, что Павел даже немного приоткрыл рот и на пару секунд потерял дар речи, а тетради тут же посыпались на пол. Ростовцев присел и начал быстро собирать листы, девушка же начала ему помогать.
– Меня Юля зовут.
– Меня Паша.
– Очень приятно, – снова улыбнулась девушка. – Я слышала, ты на гитаре играешь, это правда?
– Ну да, есть такое, – ответил, вставая, парень. – Спасибо, что помогла собрать. Я просто растяпа…
– Да не за что. Ничего, бывает. Нам тоже столько задают, что всего не унесёшь. Ты же здесь учишься, на филфаке?
– Ага. А ты в соседнем, на журфаке?
