скачать книгу бесплатно
И от Юпитера идет далекий свет,
На Бродвей ступают иноходцы
И резвятся здесь под звон монет.
«Черный доктор» лечит «Изабеллу»,
«Кеглевич» проливает «Новый свет»,
«Бифитер» гордо помнит свою цену,
А кофе с коньяком сегодня нет.
В ресторан какие ходят пары —
Ну просто любо-дорого смотреть —
Она – классический вечерний выход дамы,
А он – вьетнамки, шорты, майка, цепь.
Над ночным, потухшим Карадагом
Красная покоится луна.
«Золотым Воротам» в чем-то тайном
Признаться тихо просится душа.
Поезд, поезд нас везет обратно.
Кто-то спел – «Америка, гудбай».
Зачем мы уезжаем так внезапно?
Но едем. «Едем? Вася, наливай!»
1996
Крымский мост
Нам говорили: «Не построить!», а мы ж построили
Девятнадцать километров над водой.
Нам говорили: «Не осилить!», а мы ж осилили
Семь тысяч свай со стометровой глубиной.
Нам твердили, что не сделать, а мы ж сделали
За каких-то девятьсот ночей и дней.
Нам твердили, что не выжить, а мы ж выжили,
Две земли объединили и людей.
Нам кричали: «Не поставить!», а мы ж поставили
Шесть сотен в даль несущихся опор.
Нам кричали: «Не пойдет!», а мы поехали
И закончили на этом разговор!
ДМИТРИЕВА Вера
Крымский дневник
Кок-те-бель, Кок-те-бель… – будто камешки катятся с гор, и буль в море.
***
Здесь живет любовь. Она пишет имена и по-детски ставит между ними знак «плюс».
Часто она оставляет их на песке, и набегающая волна быстро смывает надпись.
Но иногда вырубает на древних камнях Кара-Дага навечно: «Марина + Сергей».
***
Зеленый шар сумасбродной омелы уцепился за ветку столетней акации.
Если сорвет его ветер, то куда занесет это перекати-небо?
***
Морской пляж: потемневшие под солнцем люди-голыши
и выбеленные солнцем голыши-камни вперемешку.
***
Штормит – это море играет мускулами.
Восхищенно прикасаюсь губами: солоноватое, словно кожа любимого.
***
Связала бирюзовую юбку с белопенной ажурной каймой.
Хожу, будто болтаю ногами в морском прибое.
***
Вечерняя тоска необъяснима,
беспочвенная смертная тоска.
Но и она пройдет с заходом солнца.
***
Солнце садится в расселину гор, видимо там у него гнездо.
Огромные белые валуны, словно яйца. Из них вылупляется Время.
***
Благоуханная южная ночь. Даже зрелая луна ароматна, словно дыня.
***
По «фиалкам волн и гиацинтам пены» в гранитных бухтах Кара-Дага вхожу в долину роз, где пахнет счастьем.
***
Профиль Волошина, опрокинутый в небо – экслибрис древней книги Киммерии, где Золотые ворота ведут в серебряный век.
Коммандария
Однажды в полуобморочном сне
я так привычно и легко летала,
и тело изгибалось, как лекало.
И кто-то по барханам на осле
внизу по кромке сна передвигался
неспешно, как в замедленном кино,
потягивая юное вино.
Он вверх смотрел, и я меняла галсы.
Проснулась от звонка, приехал друг.
Казалось бы, чего так рано вдруг?
А он всю ночь летел, вот ведь история,
откуда-то из Средиземноморья,
«Коммандарию»[9 - Рецепт вина «Коммандария» считается самым старым в мире, запечатленным документально. В древности вино называлось «Нама». Существует мнение, что Иисус Христос пил вино, изготовленное по рецепту этого кипрского.] мне в подарок вёз,
не довезти боялся он до слёз,
и всё просил он ангела-хранителя
огородить его от винопития.
И вот уже пурпурное вино,
вливается и в кровь, и в наши души…
Пустыня пышет жаром, кожу сушит,
а ослик седока увёз давно.
Подняться трудно, не моя вина.
Века промчались, скоро на работу,
ведь брачный пир наш затянулся что-то.
Я будто слышу: «Нет у них вина».
Сонет
Когда всё лето – ни тепла, ни света,
дожди, туман и сумерки дневные,
в природе скука, – то в душе унынье.
Но есть ведь солнце! Пусть не здесь, а где-то.
Там, в Киммерии в тучи не одето
торжественное небо, блещет синью.
На девственное море, сняв запреты,
оно ложится ласково и сильно.
И между ними больше нет границы,
и всё едино, радостно на свете,
и высь, и глубина видны до донца.
Любовь из их слияния родится.
Когда до нас её доносит ветер,
мы чувствуем невидимое солнце.
Встреча через годы
От Феодосии на катере
до Коктебеля путь недолог.
На море штиль, дорога скатертью,
Киик-Атлам и все, – я дома.
По набережной Коктебеля,
распахнутой в пределы рая,
средь загорелых тел белея,
иду, от счастья замирая.
Вот, вот, сейчас, за поворотом
мелькнет знакомая ограда,
и в ней старинные ворота
за плотной сенью винограда.
А я – к калитке потаенной…
Ну, здравствуй, мир святой и грешный,
любовью юной напоенный,
вином, и морем, и черешней.
Знакомый дом, и три ступени
в ту жизнь, что затерялась где-то,
где мы любили, песни пели,
стихи читали до рассвета.
Я предвкушаю радость встречи
с друзьями, молодостью нашей.
И крылья обнимают плечи —
прорезались в спине уставшей.
«Рассветный луч внезапно уколол…»
Рассветный луч внезапно уколол,
по кромке ночи нить тумана вьется,
и солнце, словно юный дискобол,
бросает в мир диск утреннего солнца.
Широк размах ликующей волны.
Летящий диск все горячей и выше,
и облака горят, раскалены,
и день смеется озорной и рыжий.
