скачать книгу бесплатно
– Может, ты и прав…
– Эрик! – вырвалось из груди Балагурова после того, как он дочитал резюме Кристины.
– Что случилось?! – всполошился режиссёр.
– Ты не поверишь!
– Да что с тобой, дурак ты эдакий?!
– Только выслушай!
– Да говори уже!
– Возьми меня на эту роль!
Режиссёр посмотрел в сторону двери, за которой начинался недовольный гул. Он повернулся обратно к Ване с миной недоумевающего раздумья. Вскоре он стал похожим на человека, заблудившегося в собственном доме.
– Роль Кости! – объяснил Балагуров.
– А… Чего? Ну здрасьте! Ты что, актёр?
– Нет, но я же Костя!
– Не понял.
– Что тут непонятного? Я писал о себе.
– Серьёзно? Ты читал одну книгу?.. Как же она называется… Ах да: «Последний шанс», – усмехнулся Чопарев.
– Хватит шутить. Я серьёзно.
– Тогда, пока есть время, записывайся на кастинг!
– Какой кастинг? Я пришлю тебе видео со мной, если хочешь. Не зря же на журфаке учился. Почти актёрский. Доказать редактору свою правоту – считай это высшим актёрским искусством!
– Да уж, хороши компаньоны: юморист и дурак! – пробурчал Эрик. – Ладно, извини. Присылай. Но оценивать буду, как и других. И ты в том кресле за камерой сидеть больше не будешь.
Чопарев вышел за дверь и пробыл там минуты две, объявляя девушкам, что им пора разойтись и что, если у них будет желание, они смогут прийти на кастинг эпизодических ролей. Когда он вернулся, Ваня мечтательно смотрел на дверь. Новоиспечённый режиссёр, покачавшись из стороны в сторону, убедился, что Балагуров смотрит не на него, и прошёл к столу собирать бумаги.
– Слушай, а давай добавим в этот фильм песни, – продолжая смотреть в сторону двери и самозабвенно улыбаться, предложил Ваня.
– Типа, как в советских фильмах? – режиссёр лишь на секунду поднял глаза на зазнавшегося новичка.
– Ну почти, – тихо ответил автор книги «Последний шанс».
– Музыка будет точно, насчёт песен не знаю. Это странно.
– А жаль.
– Посмотрим.
III
«Последний шанс». Глава II
Константин Петров заказал себе сэндвич с чашечкой кофе и проводил взглядом официантку. Он отдыхал после бурной ночи. Мужчина провёл её в компании важных политиков из разных стран. Прямые эфиры на федеральных каналах утомительны, поэтому ваш покорный слуга и по совместительству автор этой безделушки решил не брать на себя ответственности, завоёвывая столь серьёзную карьеру. Но сейчас не об этом.
Пребывание в кафешке, в которой завтракал герой телевизионных камер, заменяло сеанс медитации. Стены красовались в виде объёмных лесных пейзажей, а в дупле декоративного дуба среди радужных кораллов плавали красноморские рыбки. Тихая музыка – сегодня это были звуки саксофона и фортепьяно – исцеляла от негативных мыслей и настраивала на спокойный вкусный завтрак без приправ из межнациональных розней, монтажа и повторяющихся дублей.
Кофе приземлился на столик у окна, наполнив приятным ароматом взгляд, которым Петров снова проводил улыбнувшуюся ему официантку. Константин уже третий раз посещал это кафе, и, хоть он был не против релаксационной музыки и бодрящей чашки кофе с утра, он преследовал здесь другие цели. Официантка, только что обслужившая гостя столичной кафешки, была главным объектом его внимания.
Личная жизнь корреспондента Петрова красовалась в его душе музейным экспонатом в виде замёрзшей птицы любви. Юность прошла в полётах мечты, но он давно уже смирился с недосягаемостью облаков. Он не отказывался от любви, однако не мог воспользоваться столь дорогим даром судьбы. Но однажды настал день, образовавший трещину на льду, которая готовилась вот-вот вызвать окончательное разрушение прозрачной стены.
Молнию, ставшую причиной возникновения брака на ледяной птице, звали Настей. В день первого посещения этой милой забегаловки удар в сердце вызвал исчезновение мыслей в голове Петрова: он не мог ответить на элементарные вопросы о заказе, потому что просто-напросто их не расслышал. Во второй раз Костю обслуживал какой-то парень, как назло, слишком учтивый, чтобы под предлогом жалобы гость смог потребовать замену. Но журналисту открывался потрясающий вид на дверь, ведущую на кухню. Молодой человек со сладким ожиданием смотрел туда и блаженно улыбался, как только оттуда выходила Настя.
Сегодня он не ошибся столиком.
– Пожалуйста! Ваш заказ. Принести счёт? – произнесла официантка в клетчатой рубашке с короткими рукавами и в фартуке; с улыбающимися карими глазами и тёмно-коричневыми, почти чёрными волосами, убранными в хвостик. Она поставила чашку с блюдцами на стол, поправляя пучок волос, заслонивший щёчку и край улыбки.
– Да… пожалуй. Настя, подождите! Что вы делаете завтра вечером?
– Я принесу вам счёт, – ответила Настя с интонацией, выражавшей удивление, насмешку, вежливость и, как ни печально, отказ.
– Завтра вечером?
– Нет, через пять минут, – отшутилась она и исчезла.
– Хорошо. Да чтоб тебя! – брякнул после её ухода Петров, обращаясь, разумеется, к себе.
Пока он смеялся над собственной выходкой, почёсывая затылок, допивая и доедая свой заказ, Настя вернулась со счётом.
– Послушайте, можете мне помочь? – спросил он собравшуюся отойти официантку.
– Да, пожалуйста! Ещё что-то хотите заказать?
– Нет, дело не в этом. Знаете, что? – сделав паузу и постаравшись воплотить в жизнь неудавшийся жест, продолжил он воодушевлённым тоном. – Подскажите, что мне делать?
– Простите? – засмеялась Настя.
– Видите ли, я не знаю, как выбраться из этой ситуации. Что обычно делают, чтобы пригласить девушку на свидание?
– Спрашивают, согласна ли она пойти на свидание.
– И что же сделать, чтобы она согласилась?
– Ну, это я вам не скажу, – отрезала девушка, покачав головой с серьёзно-шутливым взглядом.
– Это не честно. Я по таким правилам не играю. Вот вам моя визитка, и, если у вас найдётся свободная минутка, я примчусь куда угодно хоть на ковре-самолёте.
– Я подумаю, – улыбнулась она, плохо скрывая румянец на слегка загоревших щеках.
– Ну вот и отлично!
Он посмотрел ей вслед, закончил трапезу и положил деньги в счётную книжку. Подождав, пока чересчур благодарный гость выйдет из кафе, Настя подошла забирать счёт. Она пересчитала деньги и увидела маленький конвертик. Привыкшая зарабатывать чаевыми, официантка без промедления распечатала подачку, но не обнаружила внутри ни мелочи, ни крупных пожертвований. Вместо денег там лежала маленькая свёрнутая в трубочку бумажка. Настя удивлённо подняла глаза на окно, но не заметила под навесом соседнего ресторана ничего необычного. Она спрятала записку под воротничок и понесла посуду на мойку. Не дав девушке удовлетворить возрастающее с каждой секундой любопытство, к ней подбежал проворный толстый повар с подносом и приказал обслужить третий столик.
Пришло, наконец, время всеобщего поедания разнесённых блюд, а новые посетители не появлялись. Настя отошла в узкий коридор, соединявший кухню с подсобкой. Она достала бумажку и прочитала наскоро выведенные строчки:
«Соглашайтесь. Вы не упустите своё счастье, когда оно само стучится к вам в дверь. Вы не такая. Откройте же, прошу! Не дайте путнику замёрзнуть от вьюги пустоты перед порогом жизни.
Постоянный посетитель вашего кафе, похожего на райский уголок,
К. П.
PS: И что сделали со мной ваши глаза?.. Ей-Богу, не пойму… Ладно, просто приходите на свидание. Что вам стоит? Завтра в 18:00 у фонтана напротив!»
Настя улыбнулась, перечитала, задумалась на минуту, снова спрятала бумажку и пошла работать, увидев новых гостей кафе.
IV
28 мая. Оказывается, если расплескать эмоции, их станет ещё больше!
Дневник молодого человека
Режиссёр-дебютант унаследовал чувство юмора и веру в успех от отечественного кино; внимание к музыке, романтике и крупным планам – от Болливуда, чувство динамики и практичности – от Голливуда, а талант – от отца. Чопарев был потомственным работником кино. В первый день съёмок он полностью переродился в создателя «Последнего шанса», отчего не раз входил в творческие споры с Балагуровым. И да, Балагуров отвоевал себе роль корреспондента Петрова. Да и мог ли он не пройти кастинг, когда не надо было играть?
Череда шумных репетиций с тщательным проговариванием всех диалогов главных героев прошла задолго до первого съёмочного дня слишком задорно для кульминационных сцен. Актёры подтрунивали друг над другом и смеялись почти над каждой фразой. Кристине было просто весело, Ване – не просто: смеясь над цитатами из собственной книги вместе с главной героиней, он ощущал себя даже не на седьмом небе, а гораздо выше.
Прошло два дня после первого удара хлопушки. Сцена, описанная в предыдущей главе, была отснята с колоссальным успехом, несмотря на постоянные требования друг к другу обоих авторов. Первый придирался к мельчайшим недочётам, второй же тактично тормозил процесс по личным соображениям. Зато, видя неподдельный талант режиссёра и полное погружение в процесс автора сценария, вся съёмочная группа смирялась с их упорством, соглашаясь со всеми советами и замечаниями. Кристина Казакова с лёгкостью поверила, что автор книги изначально планировал исполнять главную роль, и не обращала особого внимания на редкие, но неожиданные ошибки партнёра, которые побуждали режиссёра с понимающей ухмылкой давать команду к повтору сцены.
Объявили перерыв. В кафе телецентра, окружённом штативами и гримёрами, актёры разминались после беготни по студиям. Кристина внимательно слушала наставления Чопарева, пока он поглаживал усы от беспрерывного прилива вдохновения. На девушку издалека поглядывал исполнитель главной роли, то и дело выходя из-за столика, за которым сидел ещё один человек, ровесник Балагурова.
Антон Лисицын был почти единственным опытным актёром из набранного состава. По крайней мере, сам он был в этом уверен. Он снимался аж ещё в одном фильме, и этот факт своей биографии красовался в статьях о великой карьере Антона в его мечтах. Этот хвастун воплощал в себе дедовщину актёрского состава. Играл он при этом эпизодическую роль или, как он сам её называл, главную роль второго плана.
Лисицын почёсывал густую щетину, похлюпывал горбатым носом и с любопытством смотрел на новичка-сценариста, который в это время что-то говорил самому себе, стоя в стороне.
– Когда не любишь, замечаешь все недостатки. А когда полюбишь, ты никогда о них не узнаешь, – шептал исполнитель главной роли.
– Что ты там говоришь? Всё равно всё слышно, иди сюда! – крикнул Лисицын.
Балагуров вернулся к столику.
– Поздравь меня, Антоха, я…
– Балбес. И в кого?
– В Настю, – улыбнулся Ваня. – С греческого: «воскресающую».
– Ясно. Полетела ласточка на небо, а оказалось, там фонарь. Причёска у неё безвкусная, глаза обычные…
– Эй, чего не знаешь, того не говори! – перебил Иван. – Таких глаз моё сердце ещё не видело даже в фильмах. Все экранные миражи пропадают перед этим оазисом душевной красоты. А длинные распущенные волосы – это всегда билет на поезд к моему сердцу…
– Ладно, распущенное сердце железных дорог! Сейчас следующий дубль снимать будем.
– Нет, ты пойми! – Балагуров с азартом вернулся к столику и буквально напал на Лисицына попыткой всё объяснить. – У тебя бывало такое чувство, когда ты краем глаза замечаешь девушку и начинаешь представлять, что она самая красивая, и ты боишься на неё взглянуть, потому что тогда она через секунду окажется обычной? А здесь, здесь наоборот! Ты боишься отвести от неё глаза! Понимаешь?
Откладывая стакан, Лисицын показал на подошедшего к ним режиссёра. Балагуров скривил улыбку и вздохнул.
– Спасибо не булькает! – послышался крик оператора, человека полного телосложения, с круглой лысиной и красным лицом. На съёмках его особо не любили, а если сказать точнее, обходили стороной, так как разговоры с ним редко для кого заканчивались чем-нибудь нравоучительным.
– Иногда даже спасибо может булькнуть, Паш, – гаркнул Эрнест. – Хорошо всё будет с твоей зарплатой! Так, ребята, на исходные! Быстрее! Текст помним?
– А как же!
– Камера! Мотор!
– Сцена десятая, дубль пять! – пропищала девушка с хлопушкой.
ХЛОП!
– Начали!
За столиком уже сидели коллеги-журналисты, хотя для Балагурова особенно ничего не поменялось. Оба молодых человека стали говорить о работе: о специальных репортажах, монтаже и недавних курьёзных случаях на съёмках. Чопарев требовал, чтобы многие эпизоды снимались с одного дубля, без остановок после каждой фразы. Так что через минуту у Вани зазвонил телефон.
Он поднял трубку. Постепенно его лицо стало изменяться, выражая то короткий испуг, то колоссальное удивление. Он поддакивал и смотрел в угол сквозь воздух, как делают все, разговаривая по телефону. Но, на самом деле, в том углу рядом с операторами стояла Кристина и внимательно следила за съёмками. Сказав: «Хорошо, договорились», – главный герой книги «Последний шанс» с едва заметной улыбкой положил трубку:
– А знаешь?
– Что? – спросил Антон, находясь в образе хорошего человека.
– Знаешь, что хочется сделать, когда влюблён?
– Нет.
– А я это сделаю! – многозначительно заключили Константин Петров и Иван Балагуров, оба покрывшись мурашками.
– Стоп! Снято! По-моему, всё супер. Съёмки окончены, все свободны, молодцы! Сворачиваемся!
– Постой, постой, постой! – остановил его Ваня за рукав и затопал ногами, как ребёнок. – Я хочу сейчас это сделать! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– О чём ты?
– Следующая сцена!
– Ты совсем спятил? Уже конец дня!
– Эрик! Я знаю, как это сделать! Именно сейчас! Дай мне сняться в этой сцене! Зачем откладывать на завтра? Дай мне шанс!
– Ладно, – после тяжёлого вздоха ответил режиссёр. – Отбой! Не расходимся!
