скачать книгу бесплатно
Женщина опасного возраста
Екатерина Николаевна Широкова
Настоящая история злой мачехи #3
Она рождена в Москве и она ведьма, а это значит, что стоит присмотреться к соседям – нет ли среди них тех самых тварей, что нарушают спокойный человеческий сон. Некоторые чувствуют подвох при встрече с ней, но большинство даже не догадываются, чем рискуют.
Екатерина Широкова
Женщина опасного возраста
Голодная скрипка
День, как говорится, не задался. Сначала опоздала на почту, потом старушка «божий одуванчик» обхамила ни за что, и вот теперь – это. Попыталась выехать на перекрёсток, но какой-то умник на белой тойоте подлез под меня да ещё и бесцеремонно посигналил, всё-таки осознав задним числом, что его чуть не отрихтовали. Честно признаю, просто не сдержалась – завязала узелок на его судьбе. Через пару кварталов горе-водитель остановится, полезет проверить пикнувший телефон и узнает, что жена узнала про соседку с первого этажа и с праведным негодованием уезжает к маме. От смешанных чувств газанёт слишком рано и – бац. Автомобиль под списание, желающих ухаживать – только старенькая матушка, еле-еле передвигающаяся по своей квартире.
Обычно я так не делаю, точнее сказать – не делаю без особого повода, но тут наложилось одно на другое, да и настроение предательски на нуле. Исключительно ради того, чтобы успокоиться и как можно скорее проскочить неизбежную фазу угрызений совести, купила себе утешительный приз – вызывающе калорийный шоколадный торт, совсем маленький, на два укуса. А что поделать, в такое тревожное время никаких нервов не хватит без достойной моральной поддержки.
В подъезде нашего гигантского человеческого муравейника опять перегорела лампочка, но я разглядела у встреченной возле лифта соседки настолько чёрные круги под глазами, что это уже ни в какие ворота не лезло. Сначала хотела было пройти мимо в предвкушении встречи тет-а-тет с десертом, но что-то царапнуло. Её взгляд – не измученный после тяжёлой рабочей недели или затянувшейся пирушки, а такой… Затравленный. Так мог бы глядеть оленёнок, потерявшийся в лесу и ясно чувствующий, что волки уже рядом, просто хотят убедиться, что он точно не выскочит из сжимающегося кольца.
Возможно, я захотела компенсировать позорный срыв с водителем, но так или иначе я заговорила с ней. Сначала женщина не могла понять, что мне от неё надо, и молча кивала головой, практически не слушая, а потом вдруг заглянула прямо в глаза.
– Вы хотите прямо сейчас угостить меня тортом и живёте в нашем подъезде, я правильно поняла? – переспросила недоверчиво.
– Да, дорогуша. Представь, мне решительно не с кем разделить сегодняшний незапланированный праздник и ужасно охота с кем-нибудь поболтать. Обещаю, это совершенно безопасно.
Она сообщила, что у неё есть всего полчаса до возвращения мужа, но ужин нужно только разогреть, так что ничего страшного, если она зайдёт ненадолго. И да, я чуть-чуть подключила дар убеждения, ведь так она бы нипочём не согласилась, а мне только того и надо было.
За чаем Таня расслабилась, а после бокала начала рассказывать.
В последнее время их с мужем преследуют загадочные бытовые неудачи. То кран сорвёт, то телевизор ночью включится ни с того ни с сего, то на кухне топчется кто-то, а проверишь – никого и нет, только лужа на полу, но это всё мелочи, а главное – просыпаясь утром, они оба чувствуют себя ещё хуже, чем вчера вечером. Дошло до мыслей о переезде, хотя еле-еле оформили ипотеку на новую крохотную двушку и горбатиться им на неё теперь до самой пенсии. Таня постеснялась признаться, но выглядело так, что она уже боится заходить в собственную квартиру, и муж задерживается на работе из-за хронического нежелания возвращаться домой.
Он, кстати, позвонил через час и глухо и неубедительно пробормотал, что у них срочное совещание.
Я попросила немного рассказать о том, с кем она уже успела здесь познакомиться, не считая старшей по подъезду Клавдии Ивановны, обожающей навести шороху на новеньких жильцов своими правилами общежития на пять листов мелким шрифтом. Любопытно, что этой зажатой женщине якобы хватило пороху тётю Клаву послать, хотя, судя по тому, как она выглядела сейчас, ей бы и кошку прогнать духу не хватило.
Больше всего Таню беспокоила девочка со скрипкой. Она жила этажом выше, возможно, прямо над ними, и неумелым жалобным скрипом всю душу им обоим выматывала строго в разрешённое законом время.
Трудно ей было терпеть эти чудовищные звуки, но выбора-то особого не было.
О других соседях сказать можно было и того меньше – тихие, бочком-бочком проходят мимо, стыдливо опустив глаза, а если и здороваются, то непременно себе под нос и неразборчиво. И ведь дом не старый, с налётом местечкового снобизма, а обычная московская новостройка, но не завязалось у Тани пока добрососедского общения, потому что не люди, а невнятные тени какие-то.
С другой стороны, Таня и правда не производила впечатления шибко дружелюбной или, как сейчас говорят, позитивной барышни, и если бы не смутное подозрение насчёт обосновавшейся в подъезде нечисти, то я бы тоже сроду не стала зазывать её к себе в гости. Тягучая она, ты ей слово, она тебе десять, но всё с таким обиженным видом, как будто лично я в чём-то перед ней провинилась. Терпеть не могу таких и уже почти пожалела, что связалась на свою голову, как вдруг всплыла любопытная подробность – ту девочку-скрипачку вживую ни она, ни её муж никогда не видели.
Когда спросила, с чего вообще взяли, что это не мальчик, Таня очень смутилась и с явным сомнением оглядела меня.
– А я её видела, только у себя в квартире… В зеркале она отражалась, в прихожей, у нас там шкаф большой, – замерла в ожидании моей реакции и аж дышать перестала, но я, конечно, кремень, – сверху играет, а у нас видно. Точно девочка, платье и хвостики на голове. Это совсем плохо, да?
В результате приняли стратегическое решение сходить вдвоём и познакомиться.
Как раз этажом выше Таниной квартиры и нашли ту самую дверь – с лестничной клетки слышно, как отчаянно наяривают что-то печальное, терзают музыкальный слух.
Звонили и даже барабанили мы долго, а там затаились и не открывали, хотя скрипка замолкла сразу. Наконец послышались шаркающие шаги и за цепочкой возникла хорошая румяная старушка, в чистом халате и аккуратно причёсанная, она звонко спросила, чего надо, и почти не моргая ждала ответа.
– Добрый вечер. А мы насчёт вашей ученицы, можем поговорить?
– Какой ученицы? – она ласково улыбнулась и потянулась снять цепочку.
– Ну внучки вашей, которая учится на скрипке играть.
Я не успела использовать убеждение, а старушка резко передумала и метнула злобный взгляд, присовокупив к нему отборные ругательства – уже с той стороны захлопнутой прямо перед нашим носом двери. Бледное Танино лицо ещё больше вытянулось и она понуро побрела вниз, а я за ней, уж больно хотелось взглянуть на ту самую злополучную квартиру своими глазами.
Таня обречённо вставила ключ в замок и медленно провернула, до последнего надеясь, что что-нибудь случится и не придётся туда идти, но я молчала и она глубоко вздохнула, заставив себя сделать шаг через порог. Быстро нашарила выключатель и приветливо обернулась, приглашая меня войти.
Внутри заурядно – свежий ремонт, слишком холодный свет подчёркивает небольшие огрехи в покраске стен и сами цвета плохо сочетаются друг с другом, а в остальном никакого криминала. Зеркала есть, но в них всё в порядке.
Уже и ногу занесла над порогом, но уткнулась в непреодолимый барьер.
Со своей интуицией я шуток не шучу, если она говорит – нельзя, я туда с боем не лезу, а здесь весь мой организм буквально встал на дыбы, отказываясь сдвинуться вперёд ещё хоть на миллиметр. Таня выжидающе замерла и улыбка постепенно сползла с её лица, но выразить разочарование она не успела.
За углом шумно остановился лифт, кто-то уверенной походкой пошёл к нам и вот тут в её глазах появилась уже настоящая паника.
Дородный мужчина в строгом пальто откашлялся и вместо формального знакомства накинулся на жену. Распекал её так, как будто она притащила в дом невесть кого, я даже невольно осмотрелась, вдруг случайно вышло, что настолько неподобающе одета. Орал как резаный, лицо багровым стало от натуги.
Не знаю, как соседи на крик не повыскакивали, а я подхватилась и по лестнице шустро домой. Что характерно, опять наступила полнейшая тишина – выпустил дядя пар и молчок.
Ясно было одно – у нас в доме действительно завелась нечисть и следовало как можно скорее добраться до первоисточника, а не то к осени здесь и поговорить будет не с кем. Замешкаешься, и придётся вычищать уже подчистую, а я этого не люблю. Проблема в том, что все эти хищные твари обладают удивительным талантом маскироваться под обычных людей, так что пока оно хоть как-то себя не проявит, я как слон в посудной лавке – боюсь лишний раз дёрнуться.
Самое простое, конечно, ловить на живца. Тут главное – не переборщить, они ведь тоже чуют, когда ты слишком смелый, и инстинктивно выбирают себе другую жертву.
Во-первых, открыла форточку – их хлебом не корми, а дай через окно влезть, но и входную дверь тоже оставила чуть приоткрытой, а в щель заложила специальный брусок, чтобы от сквозняков не захлопнулась случайно. Всё-таки окна – это скорее детский вариант, а мне этот дядька ох как не понравился, и ему в мою форточку нипочём не поместиться.
Во-вторых, включила на кухне круглосуточный канал с ужастиками – не знаю, как это работает, но твари его просто обожают. Сделала потише и завалилась спать.
Ага, размечталась. С утра из соседней квартиры потянуло свежезаваренным кофе – у нас что-то с вентиляцией и мне доступно всё их меню, так что проснулась с приятным чувством предвкушения хорошего дня, а потом вспомнила про несчастную Таню и чертыхнулась.
Проверила брусок – всё на месте, но на коврике для обуви что-то подозрительно мокро. Присмотрелась, а на старательно надраенном плиточном полу чёткие следы маленьких ступней, немного в прихожей и ещё на кухне. Ко мне не заходила, вот как так-то?
Значит, ребёнок.
Позавтракала, стараясь не думать о предстоящем, и отправилась проведать бабулю сверху.
Когда поднималась по лестнице, услышала характерные жеманные смешки и довольно бестактно просунула голову на этаж, чтобы рассмотреть, кто это тут выплёскивает личное счастье из собственной квартиры, и оторопела. Вчерашний дядька, Танин муж, придерживал за талию по-девичьи зардевшуюся и очень ухоженную даму в элегантном халате, а она смотрела на него такими глазами, что было предельно прозрачно – не за солью он заходил только что.
Дама бросила на меня надменный и недовольный взгляд, а вот он заметно стушевался, весь поник и быстро зашептал что-то своей подруге, проталкивая её обратно в квартиру. Та сопротивлялась, отчего вся их возня выглядела комично, но я не стала досматривать и молча удалилась.
Не моё дело, хотя невольно пожалела Таню, не такая уж она и нудная, чтобы прямо с утра пораньше прыгать от неё к соседке.
Бабуля мне не открыла, как я не трезвонила, зато с виноватым видом подоспел наш прыткий утренний кавалер и с неожиданной робостью во взоре обратился с просьбой.
– Вы меня, пожалуйста, извините… Я вас вчера за другую принял. Видите ли, Танечка очень верит во всяких сомнительных личностей и постоянно зазывает в дом шарлатанов, чтобы они что-то там почистили, якобы плохо всё у нас.
– А у вас всё хорошо? – скептически хмыкнула.
– Ну, разумеется, есть определённые сложности… Ну так с кем не бывает, правда? – в его голосе послышалась надежда. – Не может быть всё идеально, а Танечка, она такая ранимая у меня, от пустяка может ужасно расстроиться и месяц потом переживать.
– А пустяк, например, это соседка в модном халатике?
– Ну зачем вы так? Вы всё неверно поняли. Лариса моя очень старая знакомая, мы и переехали именно сюда, потому что она посоветовала район.
– Ну я так и подумала, что старая. А орали вы вчера на жену тоже из-за ранимости её?
В глазах его мелькнула злость, но почти сразу бесследно погасла.
– Это я не сдержался. Мне стыдно. Давайте, как взрослые люди, забудем про этот эпизод. А приходите-ка сегодня вечером к нам на дружеский семейный ужин! Что скажете?
Я внимательно изучила его просящее лицо и тряхнула волосами.
– Возможно. И, заметьте, я не обещала молчать про вашу Ларису.
– Да я и не рассчитывал! – он одарил меня восторженной улыбкой. – Тогда до вечера?
Решила, что если сбегаю за ближайшую лавку за продуктами, то ничего страшного в нашем подъезде не случится, всё равно в бабкиной квартире затишье, да и днём им орудовать не с руки, они ночью выползают.
Встретила в магазине Ларису, которая поджала губы и прошествовала мимо, сделав вид, что мы не встречались с полчаса назад при весьма скользких обстоятельствах. Если бы я не была начеку, то, скорее всего, и внимания бы не обратила, что нервная и обидчивая мадам не постеснялась и тут же наслала мне в спину простейшее злокозненное пожелание. Почувствовала смехотворный тычок под коленку, от такого разве что споткнёшься на ровном месте, гадая, кто же такой добрый о тебе вспомнил нехорошими словами.
Подобные этой Ларисе свою крохотную силу даже не осознают и могут всю жизнь прожить с робкой догадкой, что совсем рядом, в полушаге от них, есть другое измерение, но смелости заглянуть туда не хватает. Расходуют себя по мелочи, тут подпортить, там приукрасить. Чепуха, так, пыль в глаза пускать подружкам.
Я с лёгкостью вернула ей пожелание и не без удовольствия понаблюдала, как мгновенно развязался узелок – Лариса подскользнулась и беспомощно растянулась на полу, разорвав в двух местах свой изящный брючный костюм из тонкой шерсти. Подошла и предложила руку, помогла встать, а та сначала посмотрела злобно, отряхнулась, а потом вдруг заливисто расхохоталась.
– Ты с Тарбеевым давно знакома?
– Это кто, твой утренний визитёр?
– Он самый, – Лариса попробовала прикрыть образовавшиеся в штанинах дыры и поняла, что бесполезно. Пришлось поделиться своей курткой, которую она кое-как обмотала вокруг бёдер, и мы дружно ретировались в сторону дома.
Квартира у неё недурна, вроде бы никакой особенной роскоши, а вместе с тем понимаешь, что каждая вещь отлично подогнана к другим и всё очень уютно. Я честно призналась, что её драгоценного Тарбеева видела пару раз, и то мельком, а она с облегчением вздохнула и как на духу вывалила, толком не осознавая, что делится сокровенным, что у них с Тарбеевым в школе была такая любовь, что искры сыпались, а потом он уехал поступать в Москву и пропал с радаров. Лариса оказалась барышня не промах и поехала следом, покорять столицу, да в итоге поднялась от простой продавщицы до владельца нескольких прекрасных торговых точек. В промежутке был муж, с которым она потом удачно разделила бизнес и даже осталась друзьями, но главное в другом – встретив ненароком Тарбеева, оба поняли, что старая любовь не ржавеет.
И что прикажете делать? Жену он оставить не может, вот и встречаются тайком, как преступники. О супруге Тарбеева, Тане, она говорила сквозь зубы, явно удивляясь, отчего бы той не отпустить ненаглядного на все четыре стороны, всё равно он с ней мучается.
– А почему он не может развестись? – вопрос напрашивался, хотя вряд ли она знает реальную причину.
– Да разве же из них правду вытянешь, – Лариса весело пожала плечами. – Мне кажется, он просто вцепился в неё по привычке, а я не знаю, как его подтолкнуть. С другой стороны, надо ли толкать? Муж у меня уже был, это мы проходили, а тут я всегда женщина-праздник. Плохо только, что прятаться приходится, хотя Таня в любой ситуации делает вид, что всё в порядке, в упор не желает ничего замечать. Жёны всегда такие, да? Слепые и глухие?
Лариса посмотрела на меня с вопросительно, но я сразу открестилась от такого позора, как обладание личным мужем. Если бы она только знала, как трудно найти правильного человека, когда через час ты можешь вить из него верёвки, а через неделю спрашиваешь себя, насколько искренне он влюблён или это просто ты сама чуть-чуть перестаралась в беспроигрышной лотерее.
Уже уходя, я уточнила, не докучала ли ей скрипачка, и уверенная в себе Лариса резко побледнела и схватилась обеими руками за край массивного деревянного стола.
– Откуда ты знаешь?
– Что знаю?
– Что она ко мне ходит. Если что, я её не звала.
Несколько недель назад она встретила девочку в подъезде – та плакала навзрыд, обняв худыми руками растрескавшийся футляр со скрипкой, и даже в целом не выносящая детишек Лариса не смогла пройти мимо, а сперва чуть замешкалась, присмотрелась, а потом неожиданно для себя самой спросила, из-за чего сыр-бор, собственно, и кто и зачем обидел такую симпатичную малышку. Девочка бодро вытерла слёзы тонкими и неестественно длинными пальцами и, прерываясь на всхлипы, выдала, что мамка её не любит и вот выгнала из дому и жрать ей теперь нечего. Понятное дело, Лариса не очень-то поверила такому удивительному раскладу, но и равнодушно бросить неприкаянного подростка тоже не решилась, велев хватать в охапку музыкальный инструмент и тащить свою пятую точку на самый вкусный в мире чай с мёдом и сырниками.
Девочка оказалась жадной до еды, как будто взаправду целый день просидела на холодном подоконнике без крошки хлеба, и Лариса за раз крепко подчистила содержимое холодильника, поражаясь, как такая прорва еды влезла в щуплую девицу не выше полутора метров ростом. Заодно та поведала, жуя и давясь, что родная мамка у неё злая, а вот папка добрый и хороший, только не справляется с маминым самодурством.
Загадочным образом в Ларисе пробудились неведомые ранее материнские чувства, и она сходу предложила девочке приходить к ней в любое время дня и ночи, хоть поесть, хоть переночевать, а хоть и просто выговориться. Сейчас, когда она рассказывала мне всё это, ей и самой показалось странным, что она вот так прикипела к совершенно чужому ребёнку, даже не попробовав разобраться с родителями или задуматься, как много брехни напихано в жалостливую девичью историю.
Выставив себя благодетельницей, переживающей из-за малого вклада в жизнь посторонней девчонки, Лариса искренне прятала виноватые глаза и покусывала губы – её реально угнетало происходящее, но она всё ещё не уловила, что проблема вовсе не в ней, а в её подопечной, присосавшейся к излишне чувствительной дамочке.
Похоже, маленькая хищница ещё только распробовала новое блюдо, и оно ещё не потеряло всей свежести. Наоборот, Лариса наверняка даже поправилась в последнее время, ведь те несметные количества пищи поглощала сама хозяйка, чтобы компенсировать потерю сил от вмешательства действительно голодного существа.
Признаки увядания совсем ещё незаметны, только усталость притаилась в уголках встревоженных глаз и румянец чересчур лихорадочный, но пока аппетит у Ларисы зверский – а она не заметила, как умяла целый литр кефира с пышным багетом – я бы оценила её шансы на выживание, как крайне высокие. Надо успеть прижечь гнездо.
За бабкиной дверью меня по-прежнему ждала гробовая тишина, небось внучка отсыпается после ночных бдений или в школе прилежно притворяется человеком.
Я спустилась закинуть свои покупки на кухню и заодно поработать над новой главой романа, пока полдень и твари вполне безобидны. Издатель тактично умалчивал о приближающихся сроках, но я знала, что затягивать не стоит, а от моей героини чего угодно можно ожидать. Забавно, что никто из читателей даже и не подозревает, что добрую половину своих историй я записываю с натуры, слегка подкорректировав в рамках общей сюжетной линии.
Очнулась ближе к ужину, солнце ухнуло за соседние многоэтажки и окрасило их в багряный цвет с оттенком тревоги. Я бросила текст и выскочила из квартиры, чуть не сбив с ног плывущую по коридору Клавдию Ивановну. Та снисходительно оглядела представителя молодого поколения жильцов нашего дома, не пользующегося у неё авторитетом.
– Ты куда спешишь, Юленька? Надо же смотреть, куда бежишь.
– Извините, тётя Клава, – от этого обращения она почему-то млела, – я в сто семьдесят четвёртую, там бабушка живёт с внучкой, ну знаете, которая со скрипкой.
– В сто семьдесят четвёртой? Юля, ты всё напутала. Там живёт студентка, у неё детей даже в планах нет, какие уж там внуки. Скрипка у семьи этажом ниже, они заехали с дочкой. Тарбеевы, такая приличная семья, интеллигентная.
Внутри всё оборвалось от жалости – миловидная старушка и есть вчерашняя студентка, чья жизнь еле-еле теплится после регулярных визитов мнимой внучки. Боюсь, я уже опоздала, раз никто не открывает, ведь бедные кормовые люди до последнего сохраняют способность изображать нормальность и свойственные им привычки.
Вцепилась в изумлённую тётю Клаву и давай орать дурниной про срочное спасение студентки. К чести Клавдии Ивановны – выслушала она крайне внимательно, тут же набрала участковому и дала понять, что вы там как хотите, а дверь следует немедленно вскрыть. И мне снисходительно, как дитю малому, посоветовала наврать полиции про чёткую договорённость зайти в гости, а та вдруг перестала выходить на связь, чтобы не сомневались, что дело пахнет керосином. Ай да тётя Клава!
Участковый явился в компании следователя, так что пришлось применить дар убеждения сразу к обоим – пухловатый участковый со смешной старомодной оправой для очков поплыл моментально и уже не интересовался лишними подробностями, а вот следователь по фамилии Серых странно прищурился и неодобрительно посмотрел на меня, но вмешиваться и останавливать техников-спасателей не стал. Во вскрытой квартире было прибрано и пахло домашней выпечкой, да и хозяйку нашли на кухне прямо возле духовки – как упала, так и осталась лежать, широко раскинув руки и с застывшей и блаженной улыбкой на расслабленном лице.
Медики, как её увидели, забегали необычайно, переговариваясь короткими рубленными фразами, и у меня немного отлегло – значит, надежда есть, поборются ещё. Услышав про возраст пациентки, они недоверчиво присвистнули и, сличив юное фото в паспорте с похожей на запечённое яблоко бабулиной физиономией, спросили про возможных навестивших её близких родственников, но Клавдия Ивановна отрицательно помотала головой и хмуро уставилась на меня, не забывая при этом исправно охать и суетиться, провожая носилки до автомобиля.
Таня Тарбеева столкнулась с процессией около подъезда и только прижала руки к груди, рассматривая исчезающие за спинами людей в халатах носилки. Уже начала собираться маленькая толпа для обмена мнениями, и я аккуратно слиняла, прихватив за собой изрядно подавленную неприятным зрелищем Таню.
Девчонка стояла в дверях их квартиры и дерзко пялилась на меня, а за её спиной маячил папаша, кинувший на меня напряжённый взгляд и отступивший вглубь. Наверняка они слышали, как сверху вскрывали жилище из их кормушки, и почуяли опасность.
Её тонкие губы искривила усмешка и она приложила раскрытые ладони к невидимой поверхности, отделяющей общий коридор от их собственной территории, и на подушечках её пальцев отпечатались следы, как будто она находилась за стеклом, в безопасном аквариуме.
Таня с еле заметным колебанием шагнула через порог и поздоровалась с мужем, обеспокоенно клюнув того в щёку, и я поняла, что она в упор не видит девочку. Возможно, вообще понятия не имеет, что творится вокруг.
Тарбеев смотрел на меня, не отрываясь, и ждал, когда я наконец войду.
Ирония в том, что мне и не нужно было входить в их логово.
Подцепила самую яркую нить – жизненную силу девочки – и беспощадно оборвала. Та с хлюпающим звуком в горле осела и схватилась обеими руками за шею, а Тарбеев плюхнулся на колени, тщетно сотрясая безвольное тело дочери. Таня повесила на вешалку плащ и недоуменно обернулась на супруга, робко тронула за плечо. Тот резко отпихнул её руку и обнял девочку, прижал к себе и взвыл. Щуплое тельце усыхало на глазах, превратившись сначала в подобие старой коряги, а потом и вовсе в труху, пыль под ногами.
– Она моя дочь, понимаешь ты? Это у неё от меня, – Тарбеев медленно встал, – а глупая курица не смогла принять родную дочь такой, какая она есть, – Танины глаза округлились. – А ведь она ничем не хуже других и ей тоже нужно питаться. Кто сказал, что она менее важна, чем эти вертихвостки, а? Ты, что ли?
