скачать книгу бесплатно
– Куриное бедро с гречей, – говорю поварихе, когда подходит моя очередь.
Краем глаза я замечаю ошеломлённое лицо Ларисы, но по-настоящему обращаю на неё своё внимание, только когда подхожу к кассе.
– Чё? – спрашиваю.
Лариса поджимает губы и тянется ко мне, коротко обнимая.
– Наконец-то моя девочка начала жить, – смахнув незримую слезу, Лариса подтаскивает собственный поднос с супом и чашкой чая. Следом за ней тащится этот тип, что продолжает лыбиться. Я позыркиваю на него, а затем наклоняюсь к Овечкиной, тыча в пацана пальцем.
– Это чё за чёрт? – спрашиваю.
– Ты что… – уже привычно реагирует она недоумением. – Это ж Вася.
– Чё за Вася? – не вкуриваю я.
– Ну, тот самый Вася, – тыча меня в бок, Лариса подёргивает бровями.
Я в душе не ебу, что за Вася, но продолжать расспрос не решаюсь. Лариса топчет ногой мой кроссовок, и чем дольше я тычу в Васю пальцем, тем сильнее она это делает.
В итоге я протягиваю руку и пожимаю удивлённому Васе ладонь. Говорю им обоим:
– Я займу стол. – А тётке на кассе сообщаю, кивнув на Овечкину: – Она заплатит.
Так и происходит.
Я накидываюсь на еду не дожидаясь своих спутников. Вообще-то, есть не очень хотелось, но кто Лерку спрашивает. Теперь её жизнью заведую я.
– Ты не обнаглела?! – взвизгивает Лариса, подходя к столику в компании Васи. – С тебя триста восемьдесят рублей, Лера!
Эта парочка садится напротив. Вася бессовестно посмеивается с беспомощного возмущения Овечкиной, а той с этого только лестно. Она продолжает возмущаться, даже когда начинает хлебать суп:
– Вообще наглость!
– Да не бомби ты зря, – отвечаю ей я, пережёвывая всё и сразу.
– Ладно, – неожиданно выдыхает Овечкина. – Просто ты меня удивила. Обычно ты почти не ешь, – она бросает на меня быстрый взгляд. – А в последние дни вообще не ешь. Я начала беспокоиться.
– Ты прям как мамка, – усмехаюсь я, и Лариса начинает бубнить вновь. Но теперь наконец-то включается Вася. Он жуёт булку и не сводит глаз с Овечкиной, глупо лыбясь. В какой-то момент та смущается.
– Что? – спрашивает она у него. – Думаешь, я не права?
– Да я ваще не думаю, – отвечает пацан. – Просто ты смешная.
– Мне оскорбиться или обрадоваться?
– Думай сама, – ухмыляется Вася и опять откусывает от булки внушительный кусок.
Но романтика и беззаботность за нашим столом задерживается ненадолго.
Сбоку вырастает уже знакомая шайка в коротких юбках. Я не сразу обращаю на них внимание, продолжая есть.
А вот Овечкина реагирует мгновенно:
– Что вам ещё надо?
– Да так, – отвечает одна из девиц. – Поглядеть на тебя, пигалицу, пришли.
– Нафига глаза накрасила? – хихикает Будилова. – Твои пуговички всё равно никто не оценит.
– Чего вы прикопались? – вмешивается Вася.
– Ой, ты вообще сиди молча, мальчик, – предупреждает всё та же Будилова. – Бери пример с Лерки.
– Лариса-крыса, – тихонько хохочет какая-то деваха из большой компании, и этот смех коротко подхватывают все остальные.
– Не крыса, – машет пальчиком Будилова. – Лошадь. И пахнет от неё, – и зажимает свой нос, – как от лошади, фу.
– Катитесь отсюда, – рявкает Вася, подскочив со своего места.
Стервы переглядываются и вместе со своими подносами неудовлетворённо удаляются к столу в другом конце столовки. Они подсаживаются к каким-то спортсменам, резко начиная проявлять доброжелательность и сверкать улыбками.
– Не обращай на них внимания, – говорит Вася, садясь обратно.
Лариса улыбается ему, но в этой улыбке совсем нет радости. Наши взгляды пересекаются, и я наконец-то замечаю в Овечкиной то, что мне так близко и знакомо.
Надежда на защиту отражается в глазах Лериной подруги. Я видел это. Я постоянно сталкивался с такими взглядами в Муторае.
Пережёвывая последнюю ложку гречки, я кидаю столовые приборы в тарелку и перевожу взгляд на стол с обидчиками Овечкиной.
– Они недостойны твоего внимания. – Пока Вася поддерживает её морально, я собираюсь вписаться за Ларису физически. Ведь она номинально оплатила мои услуги, когда купила мне жрачки.
Подхватив свой компот, я на ходу делаю несколько глотков, становясь всё ближе к нужному столу. До меня даже начинают доходить отголоски чужой болтовни, что быстро прерывается, когда я выплёскиваю остатки компота на чужой стол.
В этот раз бесшумно действовать у меня не выходит.
Я резко вбиваю подошву кроссовка в край чужого стола и отталкиваю его, из-за чего всё содержимое чужих тарелок оказывается перевёрнуто, разлито, выплеснуто на модные шмотки москвичей.
Полный хаос, посеянный мной.
Я ловлю на себе ошеломлённые взгляды. В столовке на секунду повисает гробовое молчание, и я пользуюсь моментом, кидая беглый взгляд на невозможно шокированную Ларису. Подмигиваю ей.
– Ты охуела?! – выкрикивает Будилова.
– Тебе конец, – обещает один из её парней.
Только тогда я понимаю, что пора давать по тапкам.
Я первый срываюсь с места, рванув в коридор. Мне кажется, что я слышу чужой топот за спиной, пока сбегаю по лестнице, перепрыгивая через перила на середине. Прохожие пугаются, некоторые даже кидаются в сторону в попытке слиться со стеной.
Я прикидываю свои возможности опиздюлиться. Вряд ли парни реально побьют девчонку, но от Москвы я пока не знаю, чего ожидать, а потому бегу по-настоящему.
Несмотря на отсутствие мышц в теле, бежать оказывается чертовски легко. Вероятно, это потому что Лера не курит. Плюс ещё одна причина не начинать.
Я заворачиваю за угол и мечусь взглядом между дверей. Делаю ещё несколько коротких шагов к одной из них, как вдруг чужая рука выныривает из-за первой дверцы, затягивая меня в тёмный кабинет.
В ноздри тут же забивается запах едкого одеколона. Я слышу, как бодро пробегают за дверью внатуре преследовавшие меня пацаны.
– Ты ведь не Лера, – и шёпот слышу сверху, рефлекторно задирая башку.
В чужих очках отражается Леркина размытая физиономия. За чужими окулярами блестят металлические серые глаза.
Положение кажется вполне сносным, пока чужая ладонь не прижимается к моей бочине.
– Кто ты? – снова задаёт вопрос надоедливый тип, которого я резко хватаю за запястье.
Ещё со времён армии я знаю несколько приёмов, которые можно применять на противниках, превосходящих тебя по силе и массе. До сих пор я считал эти приёмы бестолковыми, но в нынешних обстоятельствах…
Я дёргаюсь и задираю чужую руку вверх. Сразу после я резко кручусь вокруг своей оси, из-за чего чужая конечность загибается под давлением. Дальше я рывком вжимаю руку чувака в его же спину, а самого чувака толкаю в стену. Хер знает, чего от него ждать. Явно не добра.
– Кто, кто, – огрызаюсь у него за спиной. – Хуй в пальто, – и всё бы ничего… но плохое состояние Леры даёт о себе знать. У меня темнеет перед глазами.
Глава 4
Башка раскалывается, будто грецкий орех. И тошнит, аж желудок в узел сворачивается.
Я прихожу в себя, лёжа в комнате с белым потолком. А на нём трещина от одного угла к центру тянется. Это слегка раздражает, но не настолько, чтобы что-то с этим сделать.
Чужие голоса медленно просачиваются в мою сознанку. Как будто ложкой в ухе ковыряют. Противно пиздец. Хуже, чем глазеть на эту трещину.
Я медленно перевожу взгляд и сначала замечаю тётку в медсестринском халате по соседству, а уже после того самого очкарика. Наша разборка на паузе. Ничего страшного, думаю, позже ему наваляю.
– Слышишь меня? – спрашивает женщина.
– Слышу, – отвечаю я, пробуя приподняться.
– Чего такая молодая и в обмороки падаешь? – Она помогает мне принять вертикальное положение и сразу протягивает пластиковый стакан с шипящей жижей. – Пей давай аскорбинку.
– Нахуя? – потирая рожу, спрашиваю я.
Лицо медсестры неодобрительно вытягивается. Она хватает меня за ухо, как нашкодившего щенка, и слегка подёргивает то.
– Не матерись, а пей, – строго приказывает она и обращается уже к пацану, что сидит на соседней койке: – Жить будет. Сейчас я свяжусь с её родителями, может, заберут.
– Не стоит, Ольга Васильевна, – отвечает ей этот очкастый хмырь. – Я сопровожу её до дома.
– У тебя уже закончились пары, Пашенька?
– Я предупрежу преподавателя, – он даже улыбается, на что женщина радостно рукоплещет.
– Какой же ты джентльмен. Гордость родителей! – Напоследок она стреляет в меня глазами, после чего торопливо уходит.
Я остаюсь с неким Пашком наедине. Только шипение аскорбинки в стакане нарушает повисшую тишину.
Не то чтобы я чувствителен к испытаниям молчанием, но долго сидеть так и пялиться друг на друга мне надоедает очень быстро. Да и вид этого самодовольного индюка нехило подбешивает. Он ведётся себя как хозяин положения: ноги раскинуты, руки скрещены на груди, не моргает вообще. Хотя, конечно, чуть погодя он меняет позу и снимает с себя очки. Проводит рукой по голове, зачесав волосы, и откидывается назад, опёршись на руки. Что-то в нём меняется. Он больше не распыляет фальшивое добродушие, понимает… или догадывается, что на меня это не действует.
Его глаза целятся в меня, точно пули.
Этот тип опасен, нашёптывает подсознание. Но я Валерка Рыков, и я не боюсь каких-то додиков из Москвы.
– Я спрошу ещё раз, – он первый заводит разговор. – Кто ты?
Может быть, я бы тоже снял очки, чтобы выглядеть повнушительнее. Но у меня без вариантов. Поэтому я просто сбрасываю ноги с кровати и облокачиваюсь на свои колени, скрестив руки. Челюсть от напряжения ходит ходуном. Я не моргаю, пока прижигаю его взглядом.
– Знаешь, чё делают с любопытными людьми там, откуда я родом? – кивнув башкой, интересуюсь я. Но Павлик молчит, и я продолжаю: – Учат помалкивать.
– Это как? – Павлик неожиданно повторяет за мной и садится точно так же.
– Хочешь узнать? – Я чувствую, как злость подступает к моему горлу. Ещё чуть-чуть, и я реально сорвусь.
– У тебя, – шепчет Павлик, – кишка тонка. – И мне срывает крышу.
Я взглядом замечаю стоящую на тумбе рядом вазу. Схватив её, я дёргаюсь вперёд с занесённой рукой. Целюсь ублюдку в голову. Всё происходит буквально за считанные секунды. Я, ваза, голова Павлика. Повторим ещё раз – ваза, голова Павлика и я. Маршрут построен, но есть проблемы с геолокацией.
Павлик перебрасывает меня через себя, как пушинку, из-за чего я оказываюсь прижат к мягкой поверхности койки. Острый локоть ублюдка врезается мне в горло. Я обездвижен, но это только сильнее распаляет.
Я нащупываю вазу, упавшую на кровать вместе со мной, и цепляюсь за неё как за спасательный круг.
– Всё, Лер, я предупредила деканат. – Дверь резко открывается, и в кабинет заходит уже знакомая медсестра. Павел убирает руку, и я на рефлексе подскакиваю, усевшись рядом с ним. – Можешь идти домой.
Мне дерёт горло кашлем. Скотина, сидящая рядом, делает вид, что помогает мне и стучит по спине.
– Всё нормально? – в реплике женщины читается недоумение.
Я небрежно пихаю Павлика и встаю на ноги. Под моим кроссовком хлюпает пролитая вода с аскорбинкой.
Тяжёлым шагом я двигаю на выход и коротким кивком прощаюсь с медсестрой.
– До свидания, – слышу мерзкий голос за спиной.
– Пока, Павел, – и ещё один, но не раздражающий.
Этот гондон догоняет меня на улице.
Его ладонь сжимает моё плечо, и я тут же дёргаюсь, повернувшись к нему с задранными кулаками.
– Чё, сучонок, реванша хочешь? – рявкаю я.
Павел примирительно вскидывает руки. В одной у него зажата Леркина мобила. Я наскоро проверяю свои карманы и, не обнаружив сотовый, выхватываю гаджет из его ладони.
