скачать книгу бесплатно
– Тебя послушаешь, так всем вообще на всех плевать.
– А так и есть. Мам, ты такая взрослая, а веришь в честность и порядочность.
– Я и тебя такой воспитывала. Не понимаю, что с тобой происходит?
– Не парься.
– Ты говоришь, половина школы пьют и курят, но ведь другая половина нормальная? Ты можешь общаться с нормальными детьми?
– Нет, конечно. Не хочу быть белой вороной. Мне нравится быть такой, как все.
Увидев, что я изменилась в лице, дочка тут же меня обняла и чмокнула в щёку.
– Мам, да не парься ты. Всё хорошо. Я тебя очень люблю.
– Я тоже тебя очень люблю, но твои рассуждения меня пугают.
– Да ладно, я пошутила.
Недолго думая, я помчалась в школу, ворвалась к психологу и заявила:
– Я убедительно прошу вас не передавать детям, о чём мы с вами тут разговариваем, и не подставлять мою дочь. У меня с Верой очень тесная духовная связь. Она всегда мне всё рассказывает и всем делится. Я не хочу потерять эту ниточку, но не могу молчать о том, что происходит в вашей школе.
– Я обещаю вам, никто ничего не узнает. Дырку в заборе мы заделали, – попытался убедить меня испуганный психолог.
– Пока школьный автобус на стоянке, дети покупают в соседнем ларьке алкоголь и сигареты. Вам это известно?
– Спасибо за информацию. Сложно контролировать этот процесс. К сожалению, есть такие нерадивые продавцы. Сопровождающий преподаватель попробует поговорить с киоскёром…
– Не думаю, что это решит проблему. Если проклятый алкоголь не продаст детям киоскёр, они купят в другом месте. Деньги на личные нужды наши дети сдают сопровождающему в конвертах, но в выходные родители дают наличные, и они спокойно могут купить алкоголь заранее. Проконтролировать наличие личных денег очень сложно. В выходные дочь идёт с подружкой в пиццерию, я даю деньги. Как не дать? Вместо пиццерии она покупает банку джина с тоником и прячет в школьную сумку. Вера не хочет, чтобы я провожала её до школьного автобуса, мотивируя тем, что уже взрослая. Боится, что я проверю её сумку дома, и покупает алкоголь по дороге к автобусу. Остаётся один выход – проверять сумки при входе в автобус.
– Так и сделаем, – согласился психолог.
Через пару дней он мне позвонил и сказал обрадованно:
– Спасибо большое за подсказку. Мы сегодня провели рейд перед тем, как дети зашли в автобус, и у нескольких девочек нашли алкоголь в сумках. В их числе была и ваша дочь.
– Надеюсь, вы не рассказали, откуда у вас информация?
– Нет, что вы…
Но когда дочь пришла домой, она закричала прямо с порога:
– На чёрта ты рассказала психологу, что у девчонок в сумках алкоголь?
– Я тут ни при чём, – попыталась оправдаться я.
– Мам, ты врать не умеешь. Психолог сказал одной девочке, что нас сдала ты.
– Он мне обещал…
– И ты поверила?
Я бросилась звонить психологу и звонила каждый день, чтобы узнать, что происходит с моей дочерью. Он стал от меня прятаться и всё реже брал трубку. Видимо, моя назойливость вызывала у него раздражение. В редкие минуты, когда его телефон разрывался от многочисленных звонков, он отвечал и уверял, что всё под контролем. Мол, я должна переждать.
Я ждала, а когда узнала правду, было уже слишком поздно. Да и не я одна, а добрая половина родителей. Родители молча забирали из школы своих детей, боясь афишировать, что с ними произошло. Тема слишком деликатная, даже с родными не поделишься. Их детей сделали наркоманами за их же собственные деньги.
– Я привела в ваше заведение здоровую девочку, а забираю от вас наркоманку?! – кричала я в трубку. – Как вы допустили, что дети вылезали сквозь дырку в заборе и покупали наркотики?! Почему вы за столько лет не удосужились следить за этим? Почему вы выдаёте детям деньги родителей на личные нужды, якобы на буфет, и даже не проверяете, что дети не пользуются буфетом, а оставляют деньги себе?! Какого чёрта родители кормят штат ваших психологов, если это куча идиотов, которые не могут отличить переходный возраст от наркомании?! У вас целый штат медиков!
– Мне нечего вам сказать, – перепуганно лепетал психолог. – Сами не поймём, как это произошло. Извините.
– Что значит, извините? Я отдала в вашу школу здоровую дочь, забираю больную, и вы говорите мне «извините»?! Всё это время я платила за индивидуального психолога, который бы держал «руку на пульсе», и что?
– Мы примем меры и впредь будем предусмотрительны. Мы не знали.
– Чего вы не знали?!
– Что так бывает…
– Я тоже не знала… Даже представить не могла. Вы каждый день убеждали меня, что всё под контролем! Если бы вы этого не говорили, я бы, возможно, узнала правду…
– Вы же понимаете, огласка, что произошло в стенах нашей школы, не нужна ни вам, ни нам. У вас есть своя репутация, у нас своя. Чем раньше вы начнёте лечить дочь, тем выше шанс на её выздоровление.
– С этим я сама разберусь.
– Я просто хочу вам помочь…
– Да пошли вы все со своей помощью!
– Мы проведём в школе собственное расследование, накажем виновных и будем еженедельно проводить беседы с детьми о вреде курительных смесей, в которых намешано чёрт-те что…
Но я уже не слышала горе-психолога. Я кинула телефон и завыла в голос. Через пару минут я взяла себя в руки, заметалась по комнате, понимая, что нельзя медлить ни минуты.
Я включила Интернет и в поисковике стала искать, как можно вылечить ребёнка, попавшего в наркотическую зависимость. Тогда я ничего не знала о наркотиках и о лечении наркозависимых. Я твёрдо верила, что дочь можно вылечить. Я набрала первый попавшийся номер реабилитационного центра и с дрожью в голосе произнесла:
– У меня беда… Проблемы с ребёнком…
– Наркотики?
– Да. – У меня перехватило дыхание, на лбу выступил холодный пот.
– Какие?
– Я в них ни черта не понимаю. Она сейчас невменяемая. Кидалась с ножом на мою маму за то, что та не дала ей деньги. Я не понимаю, что происходит, – тихо сказала я и заревела в голос.
Так моя дочь оказалась в реабилитационном центре. Я опять потратила кучу денег и времени, но лечение не принесло должного результата…
Что я только не делала, чтобы вытащить ребёнка из болота, в которое она попала! Умоляла, стояла на коленях, плакала, верила обещаниям, взывала к совести, пыталась перебить эту заразу и загрузить ребёнка интересными делами. Всё бесполезно. Краснела за её поступки, прятала вечно мокрые от слёз и горя глаза, верила, что смогу достучаться до ее сознания.
Борьба забирала у меня жизнь и здоровье. С каждым днём дочь все глубже опускалась в ад, и я падала в преисподнюю вместе с ней. Мне казалось, это чудовищно – думать о ком-то ещё и даже о себе самой, если моя девочка погибает… Бросить дочь на верную смерть – значит её предать.
Тогда я и подумать не могла, что первой подниматься из этого ада должна я сама. Мне казалось, на свете существует рецепт, по которому можно вылечиться от наркомании незамедлительно. Я готова была пожертвовать чем угодно: своей жизнью, своим здоровьем, своим благополучием, только бы спасти дочь. Но в случае с наркотиками такие жертвы никому не нужны…
Во многих школах совершенно спокойно продают наркотики. Я вот думаю: неужели трудно вычислить и посадить этих торговцев? А затем? Тут же отвечаю сама себе: а кто их должен вычислять и сажать – тот, кто их крышует?! Ведь что бы все ни говорили, основная причина наркомании – доступность наркотиков. Вешать нужно на фонарных столбах тех, кто торгует смертью и наживается на людском горе.
Весь город погряз в рекламе о торговле спайсом и «солью». Торговцам даже ноги не переломаешь, ведь они сейчас с клиентами не встречаются. После перечисления денег просто сообщают, где лежит наркотик, и всё. Поганые сволочи раскрасили своей рекламой заборы, тротуары, стены домов. С этими надписями путём закрашивания борются инициативные группы. Это долг каждого.
Наркотики порабощают очень быстро. У наркоманов напрочь отсутствует мораль. Жутко наблюдать за молодой порослью химически зависимых. Это люди со сломанной судьбой, которые сломали судьбу и своим близким…
Глава 2
Доехав до дома, я позвонила в банк, предупредила, что завтра сниму крупную сумму денег. Пошла на кухню, заварила чай и, услышав что зазвонил городской телефон, сняла трубку.
– А Веру можно?
– Кто её спрашивает?
– Это её подруга. Мы с ней вместе в наркологии лежали.
– Она здесь больше не живёт. Забудьте этот номер и никогда больше сюда не звоните, – ответила я и кинула трубку.
Настойчивый звонок повторился ещё раз.
– А что же вы так? – раздался в трубке нахальный женский голос.
– В смысле?
– Почему я не должна звонить и дружить с Верой?
– Девушка, вы в наркологии лежали? И с моей дочерью тоже сдружились в наркологии? Я вас правильно поняла?
– Правильно.
– Так вот, там, где вы лежали, друзей не бывает. Если вы ходили в группы зависимых, должны были услышать, что говорил вам врач. После выписки из больницы у вас не должно быть контактов с теми, с кем вы лежали. Это должно остаться в вашем прошлом, потому что впереди жизнь с чистого листа… И никаких друзей-наркоманов: ни бывших, ни настоящих. Нужно полностью поменять своё окружение, чтобы ничего не напоминало о том, что вы когда-то употребляли наркотики.
– А мне плевать на врача, – послышалось в трубке. – С кем хочу, с тем и дружу. Как хочу, так и живу!
«Какие знакомые слова», – пронеслось у меня в голове.
Все наркоманы одинаковы в своих суждениях. Сколько раз я слышала эти слова от своей дочери…
– Я вам повторяю в последний раз… Вера здесь не проживает, поэтому забудьте этот номер телефона и не смейте сюда больше звонить! – резко произнесла я и вновь положила трубку.
Но телефон зазвонил опять, я схватила трубку и решила сказать наглой девице всё, что о ней думаю, но на том конце провода послышался степенный женский голос. Похоже, сейчас я буду разговаривать не с молоденькой девушкой, а со взрослой дамой.
– Татьяна, здравствуйте! Даже не знаю, как вам представиться, – женщина заметно нервничала, и я интуитивно поняла, что это мама подруги моей дочери. – Я так же глубоко несчастна и страдаю, как вы.
– Вы мама Вики?
– Да. А как вы узнали, мы же с вами не знакомы?
– Почувствовала.
– Меня зовут Лида. Я такая же пострадавшая сторона, как и вы.
Лида заплакала в трубку. Я не стала её останавливать, потому что очень хорошо понимала, как важно выговориться, выплакаться, быть услышанной, понятой и не осужденной.
– Танечка, мне жить не хочется. Может, руки на себя наложить? Дочь ушла из дома. Где-то шляется вместе с вашей дочерью. Они же неразлейвода.
– Уверены, что с моей?
– Сколько я билась, чтобы разорвать эту дружбу! Ведь когда они вместе, у обеих отказывают тормоза. Поначалу я даже верила вашей дочери, она рассказывала, какая у неё ужасная мама, как вы выгнали её из дома. Страшные вещи говорила, мол, вы от неё отказались. Я ещё думала: как можно от собственного ребёнка отказываться…
– Пусть рассказывает что хочет. С некоторых пор меня это не волнует.
– Так вот, я сначала ей верила, а потом поняла, что она постоянно врёт. Всё сочиняет. Ваша Вера, между прочим, похлеще моей Вики.
– Меня это не удивляет. Я не оправдываю свою дочь. Просто наши дети друг друга нашли.
– Это точно, нашли. Что я только не предпринимала, чтобы разбить эту проклятую дружбу… Бесполезно, они словно приросли друг к другу. Один раз дочь пошла мне навстречу, и имя вашей девочки некоторое время было у нас под запретом. Она клялась, что больше не видится с Верой. Но потом снова пропадала из дома на несколько дней и затем вновь появлялась. Я трясла её за плечи и пытала, с кем она была… Вика постоянно врала, называла разные имена, но я понимала, что она проводила время с вашей дочерью. А потом я устала с этим бороться. – Лида несколько раз всхлипнула.
Я молчала, ждала, пока она выговорится.
– Знаете, – сквозь слёзы проговорила Лида, – это такая личная тема, такое страшное горе, что даже поделиться не с кем. Я успешная, уважаемая женщина, никто не догадывается, что творится в моей семье на самом деле. Я могу рассказать это только вам, ведь чтобы меня понять, нужно всё это пережить. А вы это пережили, я знаю. Вы меня не осудите, всё поймёте, потому что сами в такой ситуации. Для меня моя единственная дочь всегда была смыслом жизни. А сейчас я поняла: больше этого нет, и жить мне не хочется. Дочь не живёт больше дома, она ушла. Перед тем как уйти, требовала у меня денег, но я не дала. Вика обругала меня матом и убежала. Я проплакала все дни, пока её нет дома… Каждый день ждала, что Вика вернётся. Но она не возвращалась. Телефон у неё постоянно выключен. Однажды случилось чудо: я позвонила, а телефон работал. Вика ответила. Я говорю: «Доченька, где ты? Как ты живёшь? Я поседела вся. Ночи не сплю. Когда вернёшься домой?» Мне показалась, она не в себе. Слышались мужские голоса, грохот, музыка, а у неё голос такой задурманенный. «Я вернусь, когда ты сдохнешь», – выдала Вика. У меня перехватило дыхание. «Что ты сказала?» Я до последнего не верила, что услышу от родной дочери такое… Что она способна на это… Но она повторила: «Я вернусь, только когда ты сдохнешь. Только сдохни побыстрее, я устала ждать. Мне всё достанется».
