скачать книгу бесплатно
Белая ворона, или В меня влюблен даже бог
Юлия Витальевна Шилова
Анна, хлебнувшая детдомовского детства, всегда мечтала о красивой жизни. И о Большой Любви. А пока, чтобы выжить, ей приходится промышлять непристойным бизнесом – она обворовывает состоятельных мужчин, падких до женских прелестей, подсыпая в их вино клофелин. Но однажды очередной «клиент» умирает у нее на глазах. Потрясенная Анна находит в себе силы уйти, не оставив следов. Но до дома она не доезжает. В машине, которую она остановила, находится человек, который знает: она убийца. Он готов хранить молчание и даже окружить Анну небывалой роскошью. Но взамен хочет ее душу…
Юлия Шилова
Белая Ворона, или В меня влюблен даже бог
ПРОЛОГ
Я всегда была Белой Вороной. С самого раннего детства. Очень сильно от всех отличалась и не боялась высказывать свою точку зрения, хотя она, как правило, не совпадала с мнением окружающих.
Я не обижалась, когда в мою сторону тыкали пальцем и обзывали Белой Вороной. Это моя ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ. Я не боюсь быть НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ.
А какие они, эти все? Живут по придуманным стереотипам, строго следуют условностям и боятся отступить от них даже на шаг. Никогда не хотела быть посредственностью. Я могу вписаться в любое общество, не теряя своего лица. И мне наплевать, что кто-то показывает на меня пальцем. Серости всегда завидуют ОСОБЕННЫМ ЛЮДЯМ, НЕОРДИНАРНЫМ ЛИЧНОСТЯМ, а уж тем более если эта личность – женщина. Я умею выделяться из толпы, а ведь на такое мало кто способен.
Меня никто никогда не понимал и всегда торкали за спиной. Ко мне всегда относились по-разному: с удивлением, восхищением и презрением. Я не проявляю слабость на людях, потому что знаю – тут же заклюют. Нужно уметь защищаться не кулаками, а словами.
Для меня толпа – это стадо. Люди, которые подстраиваются под стадо, – слабаки. Нужно уметь подстраивать стадо под себя. Мы сами делаем себя воронами, черными или белыми. Кому как больше нравится.
Белая ворона – очень редкая и выдающаяся птица. Иногда мы определяем ее по полету, иногда – по непривычному цвету оперения. Я никогда не зависела от общественного мнения, и мне неинтересно, что думают и говорят обо мне другие. Многих раздражает сам факт моего существования. Но я не жалуюсь. Не привыкла. У нас тенденция: чем интереснее женщина, тем охотнее толпа готова окунуть ее в грязь. То ли дело на Западе. Там все толерантные, дружелюбные. Пусть даже просто создают видимость. А у нас всегда ищут и… находят врагов. Непонятно, откуда в людях столько злости и яда. Кто мешает им быть интересными, эффектными и успешными? Лень?! Нытье про то, что обижены жизнью и судьбой? А ведь они палец о палец не ударят, чтобы хоть малость изменить в своей судьбе. Мне не важно, что думают обо мне люди, главное, что они тратят на это свое время. Значит, я не оставляю их равнодушными.
Да, я не похожа на остальных… Да, я выделяюсь из общей массы… Да, я мыслю не так, как все. Ну и что? Кому это мешает? Быть Белой Вороной – мужественный поступок, ведь это означает, что ты не изменяешь своим принципам и ни под кого не подстраиваешься. Да и жизнь не обещала быть легкой. Звезда светит тем, кто ее света достоин…
Я всегда «не такая», до рези в глазах. Настоящая экзотическая птица. Если честно, устала доказывать необычные для большинства и очевидные для меня вещи. Белым Воронам во все времена жилось нелегко.
В детстве я часто не придавала значения своему отличию от «стаи» и не понимала, за что «сородичи» меня клюют и обижают. Но я не страдаю от своей белизны и никогда не хотела потемнеть. Я научилась жить со своей уникальностью и настораживать людей своей непредсказуемостью. А еще знаю, что истинно белой птицей стать невозможно – ею нужно родиться. Увы, многим не дано понять, что это – индивидуальность, которую нужно уважать, а не учить, как от нее избавляться.
Меня считают странной, подозрительной и ненормальной. Я же горжусь своими странностями и не пытаюсь соответствовать стандартам.
Я просто обожаю играть с огнем, «сжигать мосты» и смотреть на кровавый закат. Я опасна и плачу судьбе по счетам за то, что мое сердце напрочь закрыто от всяких чувств. Обожаю нарушать запреты. Иногда мне кажется, что я избранная Богом. Им избранная, им же и наказанная…
Еще в школе мне однозначно давали понять: ты не из нашей «стаи». Говорили: «Ты не должна быть такой!» Они хотели, чтобы я стала предсказуемой и удобной. Я слушала учителей и думала о том, что никому ничего не должна. Никому не дам собой управлять. Что владеет моей жизнью: шаблон, по которому все живут, или мое внутреннее «Я»? У моей жизни есть только одна хозяйка – я сама.
Я не всегда была такой смелой и прямолинейной. Окружающие сотни раз пытались сломать мой дух, сочиняя злые сплетни. Им не нравилась моя непокорность толпе, ведь они привыкли ползать, а я стремилась летать. Но я-то все равно ПОИМЕЮ ЖИЗНЬ, ПОКА ЖИЗНЬ НЕ ПОИМЕЛА МЕНЯ. У Белой Вороны всегда есть шанс превратиться в настоящую Редкую Птицу и вместо насмешек и подозрений вызывать восхищение и конечно же зависть.
Я ОСОБЕННАЯ. Не похожа на других. Эта непохожесть манит и очаровывает. И даже если жизнь сбросит меня со своей карусели и я буду валяться растоптанная на земле, никогда не почувствую себя никчемной. Ведь я Белая Ворона, а не среднестатистический равнодушный обыватель. Где бы ни пришлось мне бывать, все никого вокруг не видят. Только меня. Белая Ворона бросается в глаза в массе стандартных черных. Когда иду по улице, никогда не смотрю под ноги. Гляжу на людей и улыбаюсь. У них у всех бледная одежда, а я люблю яркие цвета – они прекрасно поднимают настроение. Я могу шокировать, завораживать, обезоруживать и даже брать в плен. Всегда высказываю то, что думаю, в лицо и не боюсь правды. Я понимаю, что многим это не нравится, но я ведь не многие…
В целом я искусно притворяюсь. Все и всех подвергаю сомнению. Что поделаешь – врожденное чувство осторожности и недоверия. Может, кого-то оскорбляю этим. Но так получается само собой. Я во всем ищу подвох. Расстаюсь, возвращаюсь и вновь бегу по замкнутому кругу. У меня слишком резкий характер, взрывной. Я чересчур принципиальна и слишком самоуверенна. Люблю играть с жизнью в различные игры. Временами я похожа на вулкан. Могу одним махом уничтожить все, что создавала годами. Могу долго «спать», никого не замечая. Я слишком осторожна и научена жизнью. Я слишком умна, но иногда, чтобы потешить мужское самолюбие, изображаю дуру. Когда изображаешь дуру, жить легче и тебя больше любят.
Ненавижу этот инкубатор и презираю тех, кто стремится быть «не хуже других». Другие? На кой черт они мне сдались? С ними даже поговорить не о чем. Нет, я могла бы, конечно, сказать им все, что о них думаю, но смысл?.. Они считают, я не так выгляжу, не то чувствую, и вообще у меня мое, неправильное мировосприятие. И начинают завидовать и ненавидеть. У нас не любят тех, кто бросает вызов жизни и обществу. У каждого свой взгляд, свое мнение, но мы живем не в лесу, не на необитаемом острове, а в обществе. И оно диктует свои порядки и манеру поведения. Значит, что бы ты ни думал про себя, ни размышлял, но в обществе ты должен жить так, как в нем принято. А Я ТАК НЕ ХОЧУ! Жизнь коротка, чтобы подстраиваться под общество. Что такое общество?! Соседка тетя Маша, алкаш дядя Вася, непонятные тетки и дядьки, которые якобы знают, как нужно жить?! Все они обычные люди с кучей недостатков, так почему я должна на них равняться? Думать надо о себе. Мне безразлично, как на меня посмотрят люди, как отреагируют. Мне начхать, что принято или не принято в обществе.
Белая Ворона резко отличается от других. Ей не нашлось места в существующих общественных институтах, и чувствует она себя в соответствии с ситуацией: лишней, покинутой, непонятой. Она противопоставила себя обществу либо общество противопоставило себя ей. Общество – это серая масса, наполненная ложью, подлостью, предательством и лицемерием. Фальшивые люди, фальшивые поступки, фальшивые слова, фальшивые чувства… Странно, почему у этих фальшивых людей нет фальшивых улыбок. Они даже на это скупы…
НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЧАСТЬЮ СЕРОЙ МАССЫ! Я сильная, знаю себе цену и всегда найду силы оставаться не такой, как все. Буду жить так, как живу, потому что не желаю фальшивить. Я могу умирать и вновь рождаться, стирая кровь с тела. А вот кровь с души стереть никак не могу. Я могу посмеяться над любовью, перечеркнуть все одним махом, забыть, что такое страх и стыд, бежать куда-нибудь сломя голову.
Не в моих правилах плыть по течению. Я сама выбираю свой путь. Пусть даже он в корне расходится с наезженной колеей остальных. Я сильная и независимая, ведь меня заставила жизнь… Во мне уживается куча личностей. Я прекрасная актриса и играю в театре людей. Люди боятся моей честности. Я могу быть нежной, сладкой, неприступной, порочной, беспощадной, жестокой, колкой на язык и смертельной для врага, но при этом Я ВСЕГДА НАСТОЯЩАЯ.
В моей жизни было немало мужчин. Влюбленность, секс, радость и счастье, боль, обиды и разочарования… они учили меня и учились у меня… Мы вместе строили замки на песке, чтобы потом их смыло прибрежной волной…
Я БЕЛАЯ ВОРОНА, И ПРИ ЖЕЛАНИИ ВЫ МОЖЕТЕ ЗАБРОСАТЬ МЕНЯ КАМНЯМИ. ТОЛЬКО НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, ЧТО Я УМЕЮ ЛЕТАТЬ… Я КАК НАРКОТИК. СО МНОЙ МОЖНО СДОХНУТЬ ОТ ПЕРЕДОЗА, А БЕЗ МЕНЯ ЛОМКИ…
ГЛАВА 1
– Что-то мне плохо. – Покрасневший Николай тяжело задышал и расстегнул ворот рубашки.
– Может, открыть окно? – Я обеспокоенно посмотрела на Николая.
– Тут явно свежего воздуха не хватает. У тебя действительно очень душно.
– Может, давление подскочило.
– Давай измерим.
– Сейчас пройдет. – Николай махнул рукой.
– Как знаешь. Мне нетяжело.
Не успела я договорить, как Николай захрипел, сверкнул на меня глазами, полными ужаса, и схватился за горло. Изо рта пошла пена. Я и опомниться не успела, как он рухнул на пол.
– О боже. – Я встала из-за стола, посмотрела на часы и дрогнувшим голосом произнесла: – Как же так. Еще рано…
Я бросилась к Николаю, перевернула его на спину и… пронзительно закричала. Было отчего заорать: перекошенный рот, вывалившийся язык…
Глаза застыли в ужасе и смотрели прямо на меня. Николай был мертв. Я отпрянула от него.
Схватив сумку, достала носовой платок и судорожно принялась вытирать отпечатки пальцев. Бокал быстро ополоснула и вернула на барную стойку, убрала со стола одну тарелку с приборами, чтобы создать видимость того, что ужинал один человек. Уже у выхода остановила взгляд на лежащих на комоде золотых часах и не смогла побороть искушения – бросила их к себе в сумочку. Взявшись за дверную ручку при помощи носового платка, я выскочила на лестничную клетку и бросилась прочь из этого злосчастного дома.
Отойдя от дома на приличное расстояние, я наконец-то облегченно вздохнула, стянула с себя белый парик и выбросила его в мусорный бак. То же самое проделала с алым шифоновым шарфом, повязанным поверх платья.
Не придумав ничего лучше, я зашла в первое попавшееся кафе и заказала коньяк с фруктами. Когда официантка выполнила заказ, она бросила в мою сторону удивленный взгляд. Наверное, подумала, что пить в одиночку дурной тон. А мне плевать. Людское мнение меня не интересует. Стараясь унять дрожь в руках, я взяла рюмку и чудом ее удержала. Пальцы предательски дрожали. Выпив первую порцию, я почувствовала приятное тепло по всему телу и поспешила положить в рот кусочек ананаса.
Немного успокоившись, я покосилась на любопытную официантку. Она тут же отвернулась. Я закурила сигарету и достала мобильный.
– Вера, это Аня. У меня ЧП. Приезжай. Нужно срочно переговорить.
– Ань, сейчас не могу. Саньку из садика забрала. Куда его дену?
– Оставь соседке. Она же никогда не отказывается. Это много времени не займет.
– Может, лучше ты ко мне подъедешь?
– Не хочу, чтобы нас видели вместе. Прошу тебя, приезжай. Для меня это очень важно. – Я продиктовала Вере адрес кафе и сунула мобильный в сумочку.
Когда Вера приехала, я уже хорошо выпила и украдкой посматривала на внимательно наблюдающего за мной мужчину, который сидел недалеко, часто говорил по телефону и все старался мне улыбнуться и продемонстрировать свои белоснежные, дорогие фарфоровые зубы. В том, что они фарфоровые, я не сомневалась – слишком идеальные, особенно для человека достаточно немолодого возраста. В другой ситуации я бы обязательно завопила, чтобы старый козел прекратил пялиться, но сейчас мне меньше всего хотелось с кем-то сцепиться.
– Подруга, да ты напилась. – Запыхавшаяся Вера укоризненно покачала головой и села за столик.
– Если бы не напилась, то сошла бы с ума.
– Что случилось?
Я показала Вере на коньяк, но она замахала руками.
– У меня времени кот наплакал. Санька что-то приболел. Кашляет, капризничает. Тебя чуть не поймали?
– Сплюнь. Типун тебе на язык.
– А тогда что?
Я наклонилась к Вере поближе и зашептала:
– Вера, а ты не могла мне дать вместо клофелина какое-нибудь другое лекарство?
– Какое другое лекарство? – моментально побагровела Вера.
– Мало ли. Может, случайно получилось. Ты просто перепутала. Может, это яд какой?
– Анька, ты в своем уме? Что такое несешь?!
– Вера, я задала вопрос. Можешь на него ответить?
– Могу. – Голос у Веры задрожал, лицо стало жутко испуганным. – Ань, мы с тобой в одном детском доме все годы на соседних кроватях спали и куском хлеба делились. Как ты могла такое подумать?
– Вера, ну что ты в крайности бросаешься? Разве я сказала, что в чем-то тебя подозреваю или обвиняю? Спросила просто, не могла ли ты по запарке дать другое лекарство. Просто мужик, с которым я сегодня работала, умер.
– Как умер?
– Вер, ну как люди умирают?! Выпил вино и умер. Я растворила клофелин, как всегда, в нужной пропорции. Но Николай не уснул, а умер.
Вера нервно захлопала ресницами. Я поведала ей обо всем, что недавно произошло, и стала ждать реакции.
– Ужас какой, – только и смогла выговорить Верка. Повернулась к официантке и попросила принести еще коньяка и вторую рюмку. Выпив вместе со мной, подруга посмотрела на меня затравленно и прошептала: – Аня, что ж теперь будет-то? Если тебя повяжут, я следом пойду. Это ж я тебе клофелин продавала. Господи, а мне в тюрьму никак нельзя. У меня же маленький сынок. Я детдомовская, мужа нет. Кому Санька мой нужен?! Никому! Я сама в детдоме выросла и хорошо знаю, что это такое. Если меня посадят, такая же участь ожидает моего сына. Анька, я как чувствовала. Не хотела с тобой связываться. Да ты же мертвого уговоришь. Что теперь будет с Санькой?! Бедный сынок! Мальчик мой…
– Прекрати! – Я стукнула кулаком по столу.
Вера вздрогнула и замолчала, словно впала в ступор, и больше не могла произнести ни слова. Я оглянулась по сторонам, встретилась взглядом с все тем же наблюдающим за нами мужчиной и вновь обратилась к подруге:
– Послушай, Вера, я тебя не узнаю. Что за нытье? Немедленно возьми себя в руки. Если бы тебе угрожала хоть какая-то опасность, я бы сразу сказала. Ты хорошо меня знаешь. Даже если предположить, что меня когда-нибудь повяжут, что маловероятно, я никогда в жизни тебя не сдам. Своих не сдают. Мы с тобой больше чем подруги, и я прекрасно понимаю, что у тебя маленький сын. Я тебе всегда говорила и еще раз повторю: в отношении меня можешь быть спокойной. Я тебя никогда не подставлю. Да и я не дура попадаться. Работаю чисто.
– Но ведь мужчина умер… – наконец опомнилась Вера.
– Вера, проколы бывают везде. Именно поэтому я и захотела с тобой встретиться. Я осталась незамеченной, обо мне никто ничего не знает. Познакомилась с этим Николаем сегодня в ресторане, куда пришла на бизнес-ланч. Я часто работаю на бизнес-ланчах. И денег много не тратишь, и мужики приличные прибегают пообедать из соседних офисов. Важно хороший ресторан выбирать, чтобы рядом достойная контора была.
– А что такое бизнес-ланч? – непонимающе посмотрела на меня Вера.
– Вера, ты где живешь? В Москве или в деревне?
– Ань, ты же знаешь, я никуда не хожу. С работы – домой. Из дома – на работу. Ребенок маленький. Я понимаю, что отстала от жизни, только за этой жизнью разве угонишься.
– Надо тебя как-нибудь сводить на бизнес-ланч.
– Нет, что ты, – замахала руками Вера и прошептала: – Не хочу видеть, как ты мужиков «раскручиваешь».
Я налила нам по порции коньяка и заплетающимся языком буркнула:
– Дура ты, Вера. Я мужиков на обедах не «раскручиваю». Это же комплексный обед. На что их раскручивать? Я с ними там просто знакомлюсь и делаю все возможное, чтобы получилось продолжение. Бизнес-ланчи проходят с двенадцати до семнадцати. Я просто заказываю комплексный обед, открываю газету, чтобы придать себе важный вид, или кладу перед собой какую-нибудь папку и начинаю стрелять глазами. Нахожу нужный объект и… в тот момент, когда мы встречаемся с ним глазами, «случайно» улыбнусь. Очень хорошо срабатывает и выглядит ненавязчиво. Время обеденное. Никто и подумать не может, что я не просто ем, а пытаюсь поймать на крючок брюхатую рыбу. Главное, я здесь по деньгам не попадаю. Такие обеды дешевые. Или просто заезжаю в дорогой ресторан чаю попить. Можно к чаю взять десерт. Зависит от того, какая ценовая политика в заведении. Вот сегодня я таким способом и познакомилась с Николаем. У него глаз сразу на меня загорелся. Договорились встретиться вечером. Вот и встретились. Я и подумать не могла, что этим может закончиться.
– Ну вот, тебя с ним кто-то же на комплексном обеде запомнил.
– Никто меня не запомнил, – попыталась успокоить я взволнованную подругу.
– Вы что, в ресторане одни были? Сама говоришь, на этих твоих бизнес-ланчах мужиков полно.
– Ну я же не идиотка, чтобы показывать свою настоящую внешность. Я в белом парике была. Длинные волосы, челка почти на глаза. Кстати, парик очень качественный и дорогой. Пришлось от греха подальше выкинуть после того, как из квартиры выбежала.
– Ты что, его рядом с домом выкинула?
– Я похожа на законченную дуру?! – Веркины страхи начали меня раздражать.
– Я не это хотела сказать. Просто подумала… ты в таком состоянии была… Могла плохо соображать, что делаешь.
– Поверь, я соображаю в любом состоянии. Парик выкинула в мусорный бак очень далеко от дома. Минут сорок пешком шла. На шпильках. Все ноги стерла.
В доказательство я высунула из-под стола ногу и показала Верке, что я разута. Так как босоножки были для меня слишком узкими, то на пальцах виднелись окровавленные мозоли.
– Ничего себе, – присвистнула Верка. – А как ты домой пойдешь?
– Босиком. Босоножки под мышку и вперед. Какие проблемы.
– Что-то я не видела, чтобы у нас по центру Москвы люди босиком разгуливали.
– Значит, буду первая.
– Люди-то как посмотрят?
– Какие люди? – В моем голосе послышался вызов.
Верка всегда бесила меня своей сумасшедшей зависимостью от условностей и общественного мнения.
– Какие? Посторонние. Те, кто будут проходить мимо, – запинаясь, произнесла она.
– А какое мне дело до посторонних и до тех, кто будет проходить мимо? Я их не знаю и знать не хочу.
– Ну что ты сразу завелась-то?
– Да то! Вечно пристаешь ко мне с посторонними людьми. Сотни раз тебе говорила: моя жизнь не нуждается в чьем-то одобрении. Живу, как считаю нужным. – Я помолчала и тут же добавила: – Я с этим Николаем только первый день как познакомилась. Можно сказать, я его всего несколько часов знала.
– И он сразу пригласил тебя к себе в квартиру, – задумчиво произнесла Верка. – Не побоялся.
