скачать книгу бесплатно
Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений)
Владимир Виленович Шигин
Герои и антигерои российской истории
Имя мятежного лейтенанта Шмидта хорошо известно многим поколениям россиян. Фильмы «Почтовый роман» и «Доживем до понедельника» сформировали у многих из нас образ романтичного героя-революционера, готового ради своих высоких идеалов пожертвовать своей жизнью. Но так ли все было на самом деле? Насколько реальный «красный лейтенант» соответствует его литературным и кинематографическим образам? Какие еще тайны хранит история жизни Петра Шмидта?
Обо всем этом вы узнаете, прочитав книгу известного российского писателя-мариниста Владимира Шигина «Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист?»
На протяжение многих лет автор скрупулезно собирал в архивах неизвестные факты биографии руководителя Севастопольского восстания 1905 года, воссоздав реальную биографию П.П. Шмидта. На сегодняшний день книга Владимира Шигина является наиболее полной и документально подтвержденной биографией лейтенанта Шмидта, а также наиболее точным описанием революционных событий в Севастополе в ноябре 1905 года.
Автор открывает немало «белых пятен» не только в биографии героя книги, но и в революционной движении на юге России в годы первой революции.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Владимир Шигин
Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист?
Да-а, теперь многие не знают имен героев. Угар НЭПа.
Нет того энтузиазма. Великие вехи забываешь…
И.Ильф и Е. Петров
© ВЛАДИМИР ШИГИН 2016
Со школьной скамьи всем нам знаком портрет знаменитого "очаковского" лейтенанта Шмидта. Худое аристократическое лицо с пронзительным взглядом. На его плечах черная флотская плащ-накидка с пряжками в виде оскаливших морды львов. Он благороден и несчастен, одинок и жертвенен, этот непонятый и заранее обреченный на смерть офицер-демократ. Будучи севастопольцем, я не раз бывал на его могиле, что высится в центре городского кладбища Коммунаров: каменная скала, увенчанная красным знаменем Революции.
Пётр Петрович Шмидт
Первые сомнения относительно лейтенанта Шмидта появились, впрочем, у меня еще в детстве после прочтения знаменитого "Золотого теленка". Как помнят читатели, там весьма фривольно описывались похождения "детей лейтенанта Шмидта". Вольно или невольно, но этим однозначно бросалась тень и на самого лейтенанта. Но ведь Петр Шмидт – это романтика первой революции, он почти ее идол! А теперь представьте, что значило бросить тень на такого героя в 1938 году, причем бросить публично на всю страну, представив на осмеяние не только непутевых "детей лейтенанта", но через это и самого "папу"! И это тогда, когда ссылали в края и веси за неосторожное слово и даже ухмылку. Подумайте, что стало бы тогда с тем смельчаком, который начал бы рассказывать, к примеру, анекдоты о Чапаеве? Догадаться не трудно. А вот Ильфу и Петрову все их фривольности о Шмидте сошли с рук. Почему? Да потому, что Сталин и его окружение знали правду о мятежном лейтенанте. Так что же такого знали люди старших поколений о Шмидте такого, что не знаем мы?
Глава первая
Мальчик из семьи героев
Прежде чем приступить к рассказу о жизни нашего героя нам не лишне будет хотя бы в общих чертах познакомиться с историей семьи Шмидтов.
Начнем с того, что фамилия Шмидт, разумеется, не является русской, а имеет немецкие корни. Появление Шмидтов генеалоги относят к Бранденбургу XVII века. В переводе с немецкого "шмидт" означает просто «кузнец». Носители фамилии Шмидт упоминаются в северных германских провинциях, сбывших составной частью Пруссии.
Среди германских Шмидтов было немало весьма известных людей, причем, Шмидты славились, прежде всего, своим творческими талантами. Например, Бернхард Шмидт (1630–1708 гг.), известный как "отец Смит", был известен как прекрасный музыкант и создатель органа. Известными поэтами были «Шмидт из Любека» – Георг Филипп Шмидта (1766–1849 гг.) и Фридрих Вильгельм Шмидт (1764–1838 гг.). Писателем народных колядок и был католический священник Кристоф фон Шмид (1768–1854 гг.), известным писателем являлся и Герман Теодор Шмид (1815–1880 гг.). Не менее известным литературным историком и редактором Гете был Эрик Шмидт (1853–1918 гг.), представитель венской линии Шмидтов венский композитор и пианист Франца Шмидта (1874–1939 гг.) знаменитым композитором и пианистом. Помимо этого, можно вспомнить и немецкого скандального писателя недавнего прошлого Арно Шмидта.
Помимо творческих представителей этой фамилии оставили заметный след в истории знаменитый прусский кавалерийский генерал Карл фон Шмидта (1817–1875 гг.), бывший канцлер Западной Германии Гельмут Шмидт и многие другие Шмидты.
Герб рода Шмидт (немецкая линия) Девиз: "Virtus nobilitat" (добродетели облагораживает)
Сегодня считается, что русская линия Шмидтов начинается с некого корабельного мастера Антона Шмидта, который в конце XVII столетия был выписан Петром I и прибыл в Россию из Франкфурта-на-Майне. Из этого явствует, что первый «русский» Шмидт не был дворянских кровей, а являлся самым настоящим Шмидтом, т. е. реальным кузнецом.
Антон Шмидт остался в России навсегда, женился на русской женщине, дети и внуки его стали русскими подданными. Российская ветвь Шмидтов так же дала немало известных людей, имена которых читатель может легко найти на просторах интернета.
Любопытная особенность – по завещанию Антона Шмидта, в каждом новом поколении одного из сыновей следовало в обязательном порядке называть Петром, в честь покровителя и благодетеля основателя русской ветви Шмидтов. Этот наказ предка его сыновьями и внуками неукоснительно соблюдался. Отметим, что российские Шмидты последующих поколений служили в основном на флоте и в армии, однако они оставили заметный след и в медицине, и в науке.
Одним из внуков Антона Шмидта являлся будущий дед нашего героя Петр Николаевич Шмидт (1764–1843 гг.). П.Н. Шмидт служил в Николаевском адмиралтействе и пользовался уважением тогдашнего Главного командира Черноморского флота адмирал А.С. Грейга.
Сын героя нашей книги Петра Шмидта Евгений Шмидт-Очаковский в своих воспоминаниях об отце "Красный адмирал" представил следующую версию генеалогического древа своей семьи по отцовской линии: "Наш род ведет начало с конца XVII столетия, когда мой предок в седьмом колене, корабельный мастер из Франкфурта-на-Майне, прибыл с партией голландских и немецких рабочих в Россию, выписанный Петром, ввиду отсутствия достаточного количества опытных отечественных специалистов по судостроению.
Евгений Петрович Шмидт-Очаковский
Предок остался в России навсегда, женился на русской, и дети его были уже российскими подданными. Большинство из них состояло на службе по морскому ведомству; следующие поколения служили как в армии, так и по гражданским ведомствам. Сведения мои начинаются с прадеда, Петра Николаевича (1764–1843); они весьма поверхностны. Знаю только, что служил он в Николаевском адмиралтействе, пользовался особым покровительством и вниманием со стороны тогдашнего Главного Командира Черноморского Флота, адмирала А.С. Грейга, и умер в Николаеве в чине действительного статского советника. Еще при жизни Петра Николаевича, адмирал Грейг устроил всех его дочерей в различные институты на казенный счет, а двух сыновей, старшего, Владимира, и младшего, Петра (моего деда) поместил в Николаевское училище юнкеров Флота, которое оба деда окончили в 1845 году".
Есть сведения, что П.Н. Шмидт отличался не только знанием своего деда, но и был человеком крепких нравственных устоев. Разумеется, П.Н. Шмидт, как любящий и заботливый отец, делал все от него возможное, чтобы устроить своих детей в жизни своих. Сделать это было непросто, так как дворянство П.Н. Шмидта никакими документами не подтверждалось.
Из воспоминания внука П.П. Шмидта мы знаем, что лишь благодаря покровительству Грейга все дочери Петра Николаевича Шмидта были устроены в различные институты на казенный счет. А два его сына, родившиеся в Николаеве, старший Владимир и младший Петр, контр-адмирал, (отец нашего будущего героя), были на учебу в Николаевское училище юнкеров флота, которое оба успешно окончили. Не хочу слишком углубляться в данную достаточно мутную тему, но те, кого она заинтересует, могут найти ответ на вопрос об особом отношении адмирала А.С. Грейга к семейству Шмидтов в моей книге "Неизвестная война императора Николая Первого "(Москва, издательство "Вече", 2013 г.).
Герб семьи Шмидт
Впоследствии старший из сыновей П.Н. Шмидта Владимир, уже став офицером и, получив, таким образом, личное дворянство, поднял вопрос о признании его по заслугам отца потомственным дворянином. После долгой волокиты определением дворянского депутатского собрания от 31 марта 1871 года В.П. Шмидт вместе с женой и детьми был внесен во 2-ю часть дворянской родословной книги Херсонской губернии. Однако утвержден в потомственном дворянстве В.П. Шмидт был только по собственным заслугам (по полученным орденам). Причиной столь двойственного решения вопроса о потомственном дворянстве Шмидта стал тот факт, что его отец не имел российского подданства. Поэтому дворянин В.П. Шмидт был записан не во 2-ю весьма престижную дворянскую родословную книгу Херсонской губернии, куда он так стремился попасть, а в куда менее престижную 3-ю часть. Что и было узаконено постановлением Правительствующего Сената от 19 мая 1871 года.
Отец нашего героя – Петр Петрович Шмидт-2-й родился в 1828 году. После окончания Морского корпуса Петр Петрович Шмидт-2-й проходил службу на линейных кораблях и фрегатах Балтийского и Черноморского флотов. С 13 сентября 1854 года по 21 мая 1855 годов участник обороны Севастополя на Малаховом кургане.
Пётр Петрович Шмидт
Вместе со своим старшим братом Владимиром Петровичем пробыл на "бастионах чести" всю осаду Севастополя и получил там не одно ранение. Несмотря на то, что братья были совсем еще молодыми людьми, не имевшими ни жен, ни детей, именно там, на залитых кровью бастионах, они поклялись друг другу, что тот, кто из них переживет другого, возьмет на себя заботу о детях ранее ушедшего из жизни. Эта клятва на севастопольских бастионах сыграет с фамилией Шмидтов впоследствии самую роковую роль. Но кто тогда мог подумать о трагических последствиях этой юношеской братской клятвы! Там же на бастионах договорились братья и еще об одном: кто из них первый женится и родит сына, тот должен обязательно назвать его Петром в честь деда, и тем самым продолжить традицию Петров Шмидтов в российском флоте.
На 4-м бастионе лейтенант Петр Шмидт познакомился с подпоручиком Львом Толстым. Большой дружбы у них не случилось, однако, они некоторое время приятельствовали. В марте 1855 года Петр Шмидт был ранен осколком бомбы в верхнюю наружную часть бедра и контужен той же бомбой в голову.
К окончанию героической обороны Севастополя, капитан-лейтенант, Петр Петрович Шмидт был награжденный за храбрость и мужество в войне орденами Святой Анны 3-й степени с бантом и Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Если Анной тогда награждали практически всех офицеров, участвовавших в обороне Севастополя, то Владимирский крест был уже наградой, даваемой за особые заслуги.
После сдачи Севастополя Шмидт был назначен "состоять по флоту с прикомандированием к комиссариатскому департаменту морского министерства".
* * *
Незаурядной личностью была и мать нашего героя. Что нам доподлинно известно о Екатерине Яковлевне? А известно то, что с началом Крымской войны в 1853 году, юная девятнадцатилетняя Катенька фон Вагнер внезапно для своих родных покидает родной Киев и уезжает в Севастополь.
Вопреки воле родителей, под впечатлением душевного порыва первых сестер милосердия той войны, Марии Григорьевой и Екатерины Бакуниной (внучки М.И. Кутузова) и Екатерины Грибоедовой, она также решила стать сестрой милосердия. Хрупкая молоденькая девушка, только-только начинающая понимать жизнь, она постигала ее под вой ядер и свист пуль.
Впрочем, у Екатерины фон Вагнер была и еще одна (быть может, главная) причина ее приезда в Севастополь. Дело в том, что здесь на бастионах сражался человек, которого она любила больше всего на свете – любимец адмирала Нахимова капитан-лейтенант Антон Никитич Скоробогатов.
Уже в самом начале войны Скоробогатов стал известен всей России. Командуя фрегатом «Флора», он вышел победителем из знаменитого на всю Россию боя. В течение ночи 9 (21) ноября 1853 года у мыса Пицунда фрегат «Флора» отчаянно сражался сразу против трех турецких пароходо-фрегатов, вооруженных 62 орудиями. При этом, имея только 44 орудия, российский парусный фрегат в условиях почти штилевого ветра, вышел победителем. Император Николай I, которому доложили о бое «Флоры» с тремя турецкими кораблями, распорядился командира фрегата капитан-лейтенанта Скоробогатова произвести в капитаны 2 ранга «за отличие», а всех офицеров «Флоры» представить к награждению орденами.
Старшим офицером на «Флоре», как мы уже знаем, служил лейтенант Владимир Шмидт, у которого со Скоробогатовым были самые дружеские отношения. Будучи невестой командира фрегата, Екатерина фон Вагнер была хорошо знакома со старшим офицером, а также знала и о существовании его младшего брата мичмана Петра Шмидта, который, кстати, так же служил на «Флоре» в должности вахтенного офицера.
С начала своего появления в осажденном Севастополе, Екатерина фон Вагнер вместе с другими сестрами милосердия трудилась в госпитале под руководством великого хирурга Н. Пирогова. В нечастые свободные минуты она встречалась со Скоробогатовым.
Произведенный 25 ноября в капитаны 2 ранга Антон Никитич Скоробогатов в том же году за 18 морских кампаний был награжден орденом Георгия 4-й степени. К началу кампании 1854 года он уже командовал 36-м флотским экипажем и линейным кораблем «Ростислав». С началом обороны Севастополя А.Н. Скоробогатов возглавил три морских батальона на Малаховом кургане.
По одной из версий, влюбленные были помолвлены, говорят, была даже назначена дата венчания в Петропавловской церкви, когда капитан 2 ранга Скоробогатов был смертельно ранен на Малаховом кургане во время первой бомбардировки Севастополя. По другой версии Екатерина фон Вагнер и Скоробогатов все же успели пожениться до его гибели. Если все обстояло именно так, то к моменту смерти мужа, Екатерина фон Вагнер уже должна была носить фамилию Скоробогатова и официально числиться его вдовой.
Вскоре на бастионах был тяжело ранен в бедро и ставший к этому времени лейтенантом известный ей Петр Шмидт. Молодого лейтенанта привезли в госпиталь, где сестра милосердия Екатерина Яковлевна его и выходила.
Не соответствует утверждению безвестных интернетовских биографов Екатерины Яковлевны, будто она выносила раненных с поля боя и отдавала им свою кровь… Такие утверждения – полный бред и абсолютное непонимание реалий середины XIX века! Глупые выдумщики перепутали Крымскую войну с Великой Отечественной. Дело в том, что во время Крымской войны сестры милосердия никогда не вытаскивали раненных под ядрами и пулями с передовой. Они мирно сидели в тыловых госпиталях в накрахмаленных фартуках, поднося раненным воду и вынося «утки», щипая корпию. Впрочем, это нисколько не умоляет их заслуг. Первые сестры милосердия примечательны тем, что эти женщины вообще решились ехать на войну и ухаживать за раненными, ведь ранее ничего подобного не было. К тому же, помимо всего прочего, они самим своим присутствием они скрашивали раненным тяготы госпитального бытия. Тем более в годы Крымской войны ни у кого и в мыслях не было, чтобы переливать кровь раненным от доноров! В то время еще не были открыты даже группы крови, а потому переливание крови начали практиковать лишь в начале ХХ века. Первое же научно обоснованное переливание крови с учётом её групповой принадлежности в нашей стране было сделано вообще в 1919 году! …Закончилась война. Лейтенант Петр Шмидт оправился от ран. Но отношения между ним и вдовой Скоробогатова продолжились. И спустя четыре года, в 1859 году Петр Шмидт сделал своей спасительнице предложение. Уступив чувствам Шмидта, она согласилась. Любила ли Екатерина фон Вагнер своего нового жениха, как любила она погибшего капитана 2 ранга Скоробогатова? Кто знает?
Любопытно, что братья Шмидты, сами того не желая, «прибрали к рукам» все, чем владел при жизни их покойный командир капитан 2 ранга Скоробогатов. Старший из братьев, Владимир Петрович, вначале принял у Скоробогатова под команду фрегат «Флора», а после его смерти и линейный корабль «Ростислав». Что касается младшего, то ему, как мы уже знаем, досталась невеста (вдова) покойного.
Как бы то ни было, но Екатерина Яковлевна стала новому мужу верной женой и другом, а их общим детям заботливой матерью. Согласитесь, что история любви юной киевлянки к любимцу Нахимова, героическая смерть последнего, и последующее замужество девушки на возвращенном ей к жизни молодом офицере, который являлся подчиненным ее бывшего мужа, могли бы стать сюжетом приключенческо-романтического романа! Увы, сюжетом к истории семьи Шмидтов станет совсем иная история и далеко не столь романтическая…
* * *
Ознакомившись с внешней стороной истории молодости Екатерины Яковлевны попробуем разобраться теперь разобраться с ее родословной. Для нас вопрос этот далеко не праздный, так как родовые корни героя книги весьма важны для предмета нашего будущего исследования. Оговоримся сразу, что в родословной матери будущего лейтенанта Шмидта имеются определенные загадки.
Согласно официальным данным, по отцу Екатерина Яковлевна носила фамилию фон Вагнер, а по матери имела фамилию Сквирская (по другим источникам Свирская). Однажды в интернете я нашел даже упоминание, что девичья фамилия Екатерины Яковлевны была Морозова, но последнее не подтверждается никакими документальными источниками, ни воспоминаниями ее дочери, ни внука, а потому нами во внимание приниматься не будет.
Начнем с изучения происхождения Екатерины Яковлевны по ее материнской линии. Дело в том, что в официальной биографии Шмидта относительно происхождения его матери по материнской линии, как мы уже отметили выше, имеются разночтения. В одних источниках она причисляется к некому старинному польско-литовскому роду князей Сквирский, в других источниках – к столь же древнему роду князей Свирских.
Начнем с того, что князей Сквирских никогда в природе вообще не существовало. Поэтому о фамилии Сквирских мы поговорим чуть ниже, пока же остановимся на роде Свирских.
Князья Свирские действительно имели место быть в Польше. В истории известны, по крайней мере, князь Александр Свирский, подписавший в 1432 году мирный трактат Свидригайла с меченосцами, а также некие князья Эрих и Роман Свирские, подписавшие трактат 1433 года между князем Сигизмундом и Ягайлом. Доподлинно известно, что в XV веке род Свирских владел несколькими имениями и поместьями неподалеку от озёр Свирь и Нарочь. Резиденцией князей Свирских было поселение Свирь на берегу озера Свирь (ныне Мядельский район Минской области). Эти территории когда-то входили в состав Великого княжества Литовского. Однако уже к началу ХУШ века княжеский род Свирских вначале обнищал, а затем и полностью исчез с лица земли.
Последний из его носителей – князь и коллатор Свирского костела Игнатий Свирский – умер в полной нищете в 1820 году, не оставив после себя потомков. От других ветвей некие потомки, якобы, были. Но после смерти Игнатия ни один из них так и не смог документально доказать своего хотя бы отдаленного родства с Игнатием Свирским, никто не смог предоставить документальную информацию о своих предках, которая в данном случае требовалась за 8-10 поколений. Таким образом, княжеский титул в 1820 году был родом Свирских утрачен, а поэтому говорить о том, что мать нашего героя являлась потомственной княгиней Свирской или хотя бы официально по матери была причислена к этому роду никаких оснований не имеется.
Мало того, документально подтверждено, что в самой Свири на момент смерти князя Игнатия не осталось ни то, что Свирских князей, но даже Свирских христиан… При этом значительно раньше именно в Свири появились многочисленные Свирские-евреи, которых записали под этой фамилией в начале XIX века, исходя из их места проживания (до того времени евреи фамилий вообще не имели). Большинство этих Свирских-евреев были впоследствии уничтожены немцами в 1943 году в гетто местечка Кобыльник (в 25 километрах от Свири), а потомки уцелевших в настоящее время проживают в основной своей массе в Израиле. Из представителей фамилии Свирских в настоящее время известны два писателя. Первый из них Свирский Алексей Иванович (1865–1942 гг.) из беспризорников. Автор сборников рассказов и очерков «Ростовские трущобы» (1893), «В стенах тюрьмы» (1894), «Вечные странники» (1905), «Еврейские рассказы». В своих книгах писал в основном о еврейской бедноте. Второй писатель, Григорий Цезаревич Свирский наиболее известен тем, что вел многолетнюю борьбу с антисемитскими тенденциями в руководстве Союза писателей СССР, постоянно требуя смещения с руководящих постов и исключения из партии писателей-антисемитов. Написал роман-документ об антисемитизме в СССР “Заложники” и в 1972 году благополучно эмигрировал в Канаду.
Поэтому, если бабушка по материнской линии нашего героя и носила фамилию Свирская, то была из рода отнюдь не княжеского, не дворянского и даже, скорее всего, даже не христианского… Теперь познакомимся со вторым вариантом происхождения матери нашего будущего героя – Сквирскими. Сегодня в точности известно, что фамилия Сквирский произошла от названия городка Сквира, маленького уездного центра Киевской губернии. О происхождении топонима Сквира единого мнения пока нет. Одни ученые склоняются к тому, что имя городу дала речка Сквирка, другие считают, что название происходит от старинного слова «сквира» – «щель», «трещина».
В эпоху Речи Посполитой Сквира являлось местечком Киевского воеводства и повета, населенным исключительно евреями. В истории Сквира известна, прежде всего, тем, что в этом местечке в 1736 году на местного тогдашнего «олигарха» – арендатора еврея напали гайдамаки, которые истязали и ограбили его. Этот разбой наделал в свое время много шума. Согласно переписи 1789 года в Сквире практически все дома находились во владении евреев, которые держали в местечке всю торговлю, а также занимались портняжничеством, ростовщичеством и мелким ремесленничеством.
Особое место Сквира занимает в судьбе евреев-хасидов. Именно местечко Сквира явилась местом основания одной из наиболее влиятельных до сегодняшнего дня династий хасидского религиозного течения в иудаизме, основанной ребе Йицхоком Тверским. Последователи ребе Сквиры до настоящего дня так и именуются – Скверер хасидим. Наиболее известным представителем фамилии Сквирских является участник Великой Отечественной войны, командующий 26-й армией генерал-лейтенант Лев Соломонович Сквирский (1903–1990 гг.).
Тот факт, что Екатерина Григорьевна фон Вагнер родилась и провела детство и юность именно в Киеве и под Киевом, а не под Минском или в какой-нибудь другой губернии, делает версию о том, что по матери она являлась не Свирской, а Сквирской наиболее правдоподобной. В начале XIX века люди еще достаточно редко покидали свои насиженные места и могилы предков. Еще больше вопросов возникает относительно принадлежности Екатерины Яковлевны по отцу к роду фон Вагнеров.
Начнем с того, что Вагнеры (фамилия переводится с немецкого, как «каретник», т. е. каретных дел мастер) появились в России приблизительно в то же время, что и «кузнецы» – Шмидты и по той же причине. Вагнер фамилия чисто немецкая (вспомним, хотя бы великого немецкого композитора Рихарда Вагнера), ну, а приставка «фон» могла говорить о том, что отец Екатерины являлся дворянином. Однако это не однозначно, так как изначально приставка «von» в немецких фамилиях значила лишь обозначение «откуда», т. е. из какой местности являлся родом тот или иной человек. Именно поэтому многие представители немецких фамилий в России традиционно носили приставку «фон», не являясь в реальности дворянами, а тем более баронами.
Из одной популярной биографии в другую кочует информация, что отцом Екатерины Яковлевны являлся генерал барон Яков Вильгельмович фон Вагнер, являвшийся участником войны 1812 года. Что и говорить, иметь такого отца – это честь. Однако Екатерина Яковлевна ведет себя по отношению к отцу достаточно странно. Биографы Петра Шмидта сообщают нам, что его мать, по какой-то неведомой нам причине неожиданно перед приездом в Севастополь вдруг отказалась от приставок «баронесса» и «фон», а затем и вовсе, якобы, меняет фамилию отца на фамилию матери.
Зададимся вопросом: для чего молодой девушке отказываться от дворянских привилегий отца и его родовых титулов? Биографы Петра Шмидта намекают, что его мать, мол, была почти революционеркой и поэтому «стеснялась» своего баронского титула, а также того, что ее отец генерал. Однако для такого серьезного утверждения надо иметь хоть какое-то документальное подтверждение, а таковое, увы, отсутствует. Поэтому все разговоры о том, что Екатерина Яковлевна, якобы «стеснялась» своей родословной следует оставить на совести безымянных биографов П.П. Шмидта.
К тому же хождение в народ молодых интеллигентов, декларировавших конфликт «отцов» и детей» и отказ от родительских привилегий, как мы знаем, началось значительно позднее – в 60-х-70-х годах XIX века, но никак не в начале 50-х. Да ведь и не в народ шла Екатерина Яковлевна, а мчалась в Севастополь, чтобы выйти там замуж за потомственного дворянина Скоробогатова! Кстати, спрашивается, зачем ей вообще тогда надо было «огород городить» – дважды менять свою фамилию, отказываться от приставки «фон», а затем вообще переходить на фамилию матери?
Но и это еще не все! Все мои многочисленные попытки найти в списках генералов российской армии первой половины XIX века ее отца участника войны 1812 года барона Якова Вильгельмовича фон Вагнера ни к чему не привели. Почему? Да потому, что такой генерал в списках русской армии вообще никогда не значился!
В списках русской армии имеется весьма заслуженный генерал фон Вагнер, но он не Яков Вильгельмович, как утверждают многочисленные биографы матери П.П. Шмидта, а Яков Богданович. При этом никакого отношения к войне 1812 года Я.Б. Вагнер не имеет, т. к. родился только в 1800 году и в силу своего малолетства участвовать в ней просто не мог.
По происхождению Я.Б. Вагнер был из лифляндских немцев, большую часть службы пребывал в кавалерии. Участвовал в подавлении польского мятежа в 1830–1831 годах. Впоследствии Я.Б. Вагнер более двадцати лет служил на Кавказе, командуя азовскими казаками, участвуя в усмирении горцев, затем командовал 2-м отделением Черноморской береговой линии. В период Крымской войны он командовал Феодосийским и Геническим отрядами и героически отразил попытку англо-французского флота прорваться на Арабатскую стрелку. Так что, по сути, генерал Я.Б. Вагнер был боевым соратником и Нахимова, и Корнилова. В 1855 году Я.Б. Вагнер был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником 13-й пехотной дивизии. Скончался заслуженный военноначальник и Георгиевский кавалер в 1961 году в Варшаве. В Киеве он никогда не служил и не жил. Совершенно очевидно, что к киевлянке Екатерине Яковлевне он не имеет никакого отношения. Нет никаких документальных подтверждений и истории о том, будто Екатерина Яковлевна была смолянкой. Автором этой легенды является ее внук.
Надо признать, что вся эта запутанная история с отказом от дворянских титулов, сменой фамилии и отсутствием самого реального родителя-генерала, невольно наводит на мысль, что последнего вообще никогда не было, как не было ни баронского титула, ни потомственного дворянства. Но почему молодая девушка из провинциального Киева и наводила тень на плетень, придумывая себе несуществующую родословную? Как минимум по двум причинам. Во-первых, потому, что стеснялась своего настоящего происхождения, а во-вторых, потому что страстно влюбилась в блестящего флотского офицера и мечтала стать его женой.
Мне кажется, что и в Севастополе Екатерина Яковлевна появилась так же не случайно именно с началом войны. Она прекрасно понимала, что в дни военных будней никто не будет копаться ее родословной и дотошно изучать генеалогическое древо невесты капитана 2 ранга Скоробогатова. Жизнь севастопольских офицеров «висела тогда на волоске», и они старались брать от ней все возможное. Если все обстояло именно так, то тогда вполне понятен и последующий выход замуж молодой вдовы Скоробогатовой за капитан-лейтенанта Петра Шмидта. Жизнь ей все равно надо было устраивать, и хотя Петр Шмидт был далеко не столь блестящ, как его предшественник, все же он был и офицером, и дворянином. К тому же для него Екатерина Яковлевна была уже не девушкой с сомнительной родословной, а невестой (вдовой) всем известного офицера, что придавало ей уже совсем иной статус.
Из воспоминания Евгения Шмидта-Очаковского: "Карьера моего родного деда, Петра Петровича, (1828–1888) гораздо скромнее. Вскоре после крымской кампании он женился на вдове своего начальника, командира Черноморского Флотского Экипажа, капитана I ранга Скоробогатова (убитого в конце осады), Екатерине Яковлевне, урожденной фон Вагнер, смолянке, дочери заслуженного боевого генерала. Женился Петр Петрович по страстной взаимной любви, но бабушка Екатерина Яковлевна, о которой отец всегда вспоминал с каким-то религиозным благоговением, не была счастлива в своей семейной жизни вследствие безумно-вспыльчивого характера деда и его постоянных увлечений на стороне".
Я нисколько не хочу бросить тень на мать нашего будущего героя, но жизнь есть жизнь и Екатерина Яковлевна, как неглупая и практичная женщина, устраивала свою судьбу так, как могла. Осуждать ее за это было бы просто глупо. Именно так в реальной жизни поступает большинство окружающих нас женщин.
Поэтому, заканчивая разговор о материнских корнях матери нашего героя, мы можем со значительной долей уверенности предположить, что, по женской линии наш будущий герой являлся галахическим евреем. В какой мере это могло повлиять в будущем на его контакты с еврейскими революционно-сионистскими организациями юга России мы можем только догадываться. Однако известно, что в 1905 году Петр Шмидт не раз будет публично декларировать свою «особую близость» именно к евреям, что позволяет предположить, что он прекрасно знал свою истинную материнскую родословную. Впрочем, как хорошо известно, что происхождение происхождением, а порядочность и благородство человека никогда не определялось его национальностью.
* * *
Ну, а жизнь шла своим чередом и 5 февраля 1867 года в семье помощника военного коменданта Одесского порта капитан-лейтенанта Петра Петровича Шмидта родился долгожданный сын. По другим данным в 1867 году П.П. Шмидт все еще служил капитаном одного из пароходов Русского Общества Пароходства и Торговли. Впрочем, вполне возможно, что он, как часто бывало в то время, одновременно исполнял сразу две должности.
Родившийся мальчик был шестым ребенком Петра Петровича и Екатерины Яковлевны. Однако к моменту рождения четвертого сына три его старших брата скончались в младенческом возрасте, причем все три умерли от одной и той же болезни – от воспаления мозга. Переболела той же болезнью и чудом выжила лишь дочь Мария. Случайностью это быть не могло, в семье явно было что-то с наследственностью. Может быть, именно поэтому мать и окружила такой трогательной заботой последнего из своих сыновей.
Так как старший брат Владимир все еще оставался холостяком, право назвать сына фамильным именем в честь царя Петра получил младший брат. Так родившийся мальчик стал Петром. Спустя несколько лет Екатерина Шмидт родила дочь Анну.
Отец нашего героя, как мы уже говорили, отличался неуравновешенной нервной системой и бурными перепадами характера, что доставляло немало горьких минут его супруге. В свою очередь Екатерина Яковлевна, по отзывам современников, так же имела серьезные проблемы с нервами, при этом была почти болезненно восприимчива к боли и бедам других людей, При этом Екатерина Яковлевна отличалась музыкальностью, увлекалась гуманитарными наукам и общественной деятельностью.
Карьера же ее мужа складывалась на первых порах не слишком удачно. Петр Петрович много лет плавал капитаном на торговых судах. На более высокие должности его упорно не назначали. Это нисколько не говорит о том, что Петр Петрович служил плохо. Дело в том, что в то время военного флота на Черном море, согласно Парижскому договору, вообще практически не было, а на Балтику семья Шмидтов по каким-то причинам перебираться не желала.
При этом Петр Петрович был не только хорошим моряком, но и храбрым человеком. Летом 1858 года в районе Сочи, вооружённые ружьями контрабандисты, на шлюпке напали на пароход РОПиТ «Керчь», который обслуживал линию Одесса-Трапезунд. Однако доморощенные пираты просчитались. Командовавший пароходом лейтенант Пётр Петрович Шмидт сумел отбить неожиданное нападение. Встревоженное случившимся нападением, руководство «Русского общества пароходства и торговли» сообщило об инциденте великому князю Константину, который выразил храброму капитану свое восхищение и благодарность. Впоследствии Петр Петрович исполнял должность помощника военного коменданта Одесского порта. Затем Петр Петрович покинул службу в РОПиТе и попытался стать главным учредителем Новороссийского пароходства, однако быстро прогорел. Куда ему наивному и доверчивому корабельному офицеру было тягаться с тамошними прожженными купчинами! При этом Петр Петрович полностью разорился, растратив не только все свои сбережения. В результате Шмидты остались с тремя детьми без всяких средств. Выручил его старший брат. Он не только помог младшему рассчитаться с долгами, но и помог ему вернуться на флотскую службу, которая гарантировала и стабильный доход сейчас, и достойную пенсию в будущем. Именно по протекции старшего брата Петра Петровича назначают губернатором города и начальником порта Бердянск.
По отзывам современников, Петр Петрович Шмидт был человеком исключительно честным и добропорядочным, но при этом простодушным, и доверчивым, т. е. возможно, просто не слишком умным. При этом он отличался чрезвычайно неуравновешенным, вспыльчивым, драчливым характером, одновременно оставаясь классическим подкаблучником в семье. «Капитан с синими глазами», так называли Шмидта-отца не только сослуживцы, но и дамы…
Вообще с психикой у отца нашего героя было явно не в порядке. Из воспоминания Евгения Шмидта-Очаковского: "Дед Петр Петрович Шмидт, «капитан с синими глазами», как прозвали его во флоте, обладал цельной и непосредственной натурой, настолько непосредственной, что, разговаривая с ним, никто не мог поручиться за свою жизнь. Несмотря на необузданный, бешеный нрав, дед был, в сущности, очень добрым человеком, а по простодушию, доверчивости и наивности – совершенным ребенком. Во второй половине 1850-х годов он поступил капитаном на один из пароходов только что основанного Русского Общества Пароходства и Торговли, числясь, в то же время, в списках Российского Флота, и получая чины (подобное совмещение было в старые годы возможным). Потом служил агентом того же общества в Одессе. В 70-х годах дед бросил службу в «РОПиТе», чтобы стать во главе учредителей Новороссийского пароходства. Последнее вздумало конкурировать с богатым Русским обществом, прогорело, и дед, вложивший в предприятие все свои деньги, оказался нищим. Идти вновь на военную службу он не захотел и, выйдя в отставку с чином контр-адмирала, поступил на службу в министерство внутренних дел. С помощью своего влиятельного брата дед получил место градоначальника в захудалом Бердянске, в те времена еще совершенной трущобе. Дед энергично принялся за благоустройство города. Через несколько лет Бердянск преобразился: появилось много каменных зданий, мощеных улиц, новых магазинов, выросли прекрасно оборудованный порт, элеватор и весьма порядочный сквер, названный, после смерти деда, его именем. Деятельность деда в Бердянске продолжалась 15 лет и доставила ему большую популярность благодаря его кипучей энергии и своеобразным приемам, коими его планы проводились в жизнь".
Да, как градоначальник Бердянска, П.П. Шмидт возможно на самом деле что-то делал для улучшения жизни горожан, что, кстати, являлось не каким-нибудь меценатством, а его прямой служебной обязанностью. Что же касается фразы в воспоминаниях внука, что при самом обычном разговоре с его дедушкой обычный человек "не мог поручиться за свою жизнь", то она говорит о том, что отец нашего героя был психически ненормальным человеком и откровенным самодуром. Кстати внук в своих воспоминаниях недвусмысленно говорит, что своей градоначальнической должности его психопатический дедушка никогда бы не получил, если бы не помощь влиятельного старшего брата.
Возможно, что проблемы с психикой у Петра Петровича Шмидта явились следствием его многомесячного участия в обороне Севастополя и контузии головы.
Должность губернатора города и начальника порта в Бердянске, на которую П.П. Шмидт будет назначен в 1876 году (как мы уже знаем), станет вершиной его служебной карьеры. Одновременно с назначением Петр Петрович был произведен и в следующий чин капитана 2 ранга. Впоследствии на этой же должности он станет и капитаном 1 ранга. Особо блестящей карьеры (в сравнении со многими другими героями Севастопольской обороны) отец нашего героя так не сделал, получив контр-адмиральский чин лишь по выходу в отставку, как утешительный приз за свою долгую и честную службу.
* * *
Куда более большую карьеру, чем младший брат сделает старший брат Владимир. Прекрасный моряк, храбрец и прекрасный администратор, он был участником легендарного боя фрегата «Флора» с турецкими пароходами, затем всю оборону Севастополя дрался на бастионах. Впоследствии, Владимир Петрович Шмидт будет младшим флагманом у самого адмирала Бутакова, станет одним из первых командующих Тихоокеанской эскадрой, полным адмиралом и кавалером почти всех российских орденов, а на склоне лет и членом Адмиралтейств-совета. Помимо всего прочего за проявленное личное мужество и отвагу В.П. Шмидт был награжден Георгиевским крестом и золотой саблей с надписью: «За храбрость». Ученики Владимира Петровича к началу ХХ века сами станут известными адмиралами, а авторитет адмирала и сенатора Шмидта – одного из последних участников героической обороны Севастополя будет неимоверно высок. С 1890 по 1909 год – адмирал Владимир Петрович Шмидт один из первых по старшинству среди военно-морских чинов российского флота, старший флагман Балтийского флота. По завещанию после смерти, герой обороны Севастополя был похоронен в Севастополе в усыпальнице адмиралов – Владимирском соборе – рядом со своими учителями М.П. Лазаревым, В.А. Корниловым, П.С. Нахимовым, В.И. Истоминым.
Владимир Петрович Шмидт
Из воспоминаний Евгения Шмидта-Очаковского: "Двоюродный дед, Владимир Петрович, умерший сравнительно недавно – в 1909 г. – 82-х лет от роду, посвятил себя службе исключительно в военном флоте. Во время Крымской кампании 1854–1855 г.г. он, вместе с братом, дедом Петром Петровичем, находился на знаменитом 4-м бастионе, отличился, получил Георгия и золотое оружие и быстро с тех пор пошел по служебной лестнице. В конце 50-х годов он командовал императорской яхтой «Тигр». Пользуясь большим расположением Императора Александра II, в 60-х и 70-х годах командовал большими линейными кораблями, в 80-х годах был зачислен в свиту, командовал нашим флотом в Тихом Океане и, наконец, в начале 1890х годов получил назначение в Адмиралтейский Совет. Умер Владимир Петрович полным адмиралом, числясь, по старшинству, первым в списках чинов Российского Флота и будучи кавалером всех орденов, кроме Андрея Первозванного. Был он женат на Юлии Михайловне Краевской, замечательной красавице в молодости и имел от нее сына и двух дочерей (Николая, Евгению и Александру)".
* * *
Учитывая тот факт, что его отец был флотским офицером, воспитанием маленького Пети занимались мать и старшие сестры. Не трудно представить, что малыш был предметом обожания окружавших его сестер. Впоследствии в своем письме Зинаиде Ивановне Ризберг Петр Петрович писал: «В милом детстве моем я видел много любви и женской ласки. Я рос среди сестер и мамы, так как отец всегда находился в плавании».
Что касается маленького Пети, то он рос весьма болезненным ребенком, легко возбудимым, необыкновенно чувствительным и тонким душой. Петр обладал в мать хорошим музыкальным слухом. Поэтому Екатерина Яковлевна терпеливо обучала своего единственного сына игре на скрипке, рояле, виолончели. Кроме этого Петя неплохо пел, вполне прилично рисовал, да к тому же, помимо всего прочего любил еще и математику.
Из воспоминаний сына Евгения Шмидта-Очаковского: "Отец родился в Одессе 5 февраля ст. ст. 1867 года. Он рос чрезвычайно впечатлительным, подвижным и способным мальчиком, пользуясь общей любовью. Развитой не по летам, отец рано стал задумываться над отношениями между дедом и бабушкой (!?) и всеми сложными жизненными явлениями, мимо которых большинство детей, обыкновенно, беспечно проходит. Основной его чертой, по собственному признанию, была любовь к жизни «до неприличия». Как ни ломала его впоследствии жизнь, каких горьких и неприятных сюрпризов ни преподносила, отец неизменно сохранял веру в людей, в конечное торжество добра, справедливости и красоты. Оптимизм был другой его характерной чертой".
Анна Петровна Избаш вспоминала: «Петя любил мать тревожной любовью очень нервного ребенка и постоянно боялся потерять ее. Раз ночью маленький Петя разбудил нас и бросился в комнату матери с криком: «Мама, мне снилось, что ты умрешь через два года!». Мать умерла через два года после его сна. Екатерине Яковлевне едва минуло 42 года. Ее любимому единственному сыну исполнилось 10 лет… Смерть матери сделала его одиноким на всю оставшуюся жизнь».
Из воспоминаний внука Евгения Шмидта-Очаковского: "Бабушка, вся жизнь которой была сплошным подвигом и страданием, умерла в страшных мучениях, от рака в груди, оставив мужу троих детей – отца и двух его старших сестер, Марию и Анну (первые дети бабушки, дядья Петр и Яков, умерли до рождения отца, едва достигнув отроческого возраста)".
Умерла Екатерина Яковлевна 29 декабря 1877 года в возрасте всего 42 лет, и была похоронена на городском кладбище. Как защитнице Севастополя ей при погребении был отдан прощальный ружейный салют. Весьма редкий случай в истории дореволюционной России, когда воинским салютом провожали в последний путь женщину-героиню. Могила Екатерины Яковлевны сохранилась до наших дней.
