скачать книгу бесплатно
Жизнь как история. Сборник эссе, рассказов, постов
Ирина Шевцова
Сторителлинг все больше возвращается в нашу жизнь. Да, именно возвращается, потому что передавать информацию при помощи историй, делиться опытом, вдохновлять, побуждать – всё это люди делали издавна. Но вот сейчас многие специалисты углядели в этом инструмент. Я смотрю на мир глазами психолога, тренера. И надеюсь, эта книга вас вдохновит тоже стать рассказчиком своих историй.
Жизнь как история
Сборник эссе, рассказов, постов
Ирина Шевцова
© Ирина Шевцова, 2022
ISBN 978-5-4485-4024-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
Если подходить строго, то не все, написанное здесь – Сторителлинг. Строгий подход ввела я сама, когда несколько лет назад стала профессионально заниматься Сторителлингом. Определения нет, или оно очень размытое, я же люблю четкость границ. Вот и определила, что под этим словом будем понимать рассказывание собственных историй, имеющих универсальный смысл. С этим у меня все в порядке – рассказываю только о своем и со смыслами дружу. Но вот далеко не все из написанного я бы назвала историей. Зарисовки, эссе и блогерские посты… Решила в этот раз быть снисходительной и позволить себе все это собрать под одну обложку и с этим названием.
Не писать я не могу. И сделать историю из событийности мне не доставляет труда. Самые ранние из записей датированы 2000 годом, последние – совсем свежие, рефлексия сегодняшнего дня. Все разбросано: на сайте, в соцсетях, в папках компьютера. Просто навести порядок, руки не доходили. И вот, я нашла способ мотивации: сделать книгу. Подарить ее себе на день рождения. И работа сразу пошла… Надеюсь, что подарок этот – не только мне. И мой читатель получит и эмоции, и информацию, и уютное, интересное чтение, и повод для раздумий. Спасибо всем, кто стал героем или просто персонажем моих историй. Сторителлинг – это всегда рассказывающий и слушающий. Спасибо, что вы решили меня послушать…
Там и тогда…
вот такой сторителлинг
Со мною постоянно случаются случаи. Не планетарного масштаба, а вполне себе местные, но все же… Вот в мае, первое, что на памяти… Птицы разбили у моей машины лобовое стекло. Прямо у меня во дворе. Приятель спросил: «А ты сама – то в это веришь?» Я верю, хотя глазами своими не видела, но факты сопоставила. Стекло два дня к ряду было обгажено вполне прицельно, типа, предупреждали, а на третий – лобовое, сквозное, камень рядом лежит. Я голову задрала – точно, хвост на крыше мелькает, тусовка у них там, сбросить камень на припаркованную внизу машину вероятность чуть ниже, чем её о… ть.
Другой пример – при вручении дипломов мне сломали ребро. В знак благодарности, конечно. Мужчина. Обнял и приподнял. А внутри что-то хрустнуло. Девчонки закричали, чтобы повторил, они не успели сфотографировать. Он повторил. И хруст повторился. Я не придала особого значения, а через неделю оказалось, что трещина. Вот жду, когда срастется… И так всю жизнь. Случаи случаются обычно с теми, кто ищет приключения. Поверьте, я не из этих! С малых лет отличалась благоразумием. Еще вариант – это те, кто любит рассказывать истории. Буквально делать их из ничего. Вот это мой случай. Вот как бы поступил среднестатистический гражданин с разбитым стеклом? Выругался и поехал в автосервис. И никаких тебе птиц, задранных вверх голов, а тем более странных историй. Да и с ребром история так себе. Но я же так не считаю! Ребро срастется, а история о благодарности останется. Благодарности учителю, однако)))
Ангелы: импровизация на тему…
Если способностей не хватает на исполнение желаемого, то это верный путь в невроз. Вывод вредный, тем более, что со мною именно это и происходит: вот хочу писать, а слов не хватает! Мысли бурлят и в образы складываются, а слова выскальзывают, как мокрый кусок мыла. Невроз не хочу, значит надо другое объяснение найти. К примеру: желания даются нам вместе с силами на их исполнение. Тренировка нужна, ремесленная работа. А коль краски растирать научишься, и амбиции твои на этом не исчерпаются, есть шанс и до Мастера дорасти.
Тренируюсь – беру с полки первую попавшуюся книгу, читаю первое попавшееся слово, и делаю импровизацию на тему. Вот так попала! «Ангелы»! Ребята, а что-нибудь попроще, уж больно тема не моя, я ведь больше по земным делам!? Торг здесь не уместен, чай не на рынке. Ангелы так ангелы…
…В тот день, когда я родилась, у ангелов была летная погода. А рожениц не много, так бывает – предложение превышает спрос. Вот и явились сразу двое, шурша крыльями и слегка ревнуя друг друга ко мне. Я в это время застряла головой. Опыт предков для меня не указ: являлась я в мир ногами, а наиболее важное припрятала на потом. Вот и поплатилась. Проблему решала толстая, опытная акушерка, которая доверяла больше своим пальцам и интуиции, чем инструментам и картинкам в учебнике. Но и ей было сложно – головастая попалась девчонка. Вот и болталась я между двух миров, и не известно, чем бы это закончилось, если бы не вмешательство крылатых. Помогли, слава тебе Господи, обошлось даже без вывернутой шеи и гематом. Явившись, наконец, заорала, как и положено, и даже чуть громче и решительнее. И тут же была обласкана первым ангелом поцелуем в орущий ротик – «Быть тебе оратором!». Второй приложился к мокрой головке, и если бы не он, молола бы я всякую чепуху….Справедливости ради надо сказать, что были они лишь исполнителями, и действовали согласно плану, составленному и заверенному известно Кем. И могли позволить себе лишь небольшой креативчик. Толстая тетя акушерка с облегчением выдохнула и шлепнула меня по попке – шума ей, наверное, было мало. И потрясла моим тщедушным тельцем над измученной мамашей: смотри, мол, девчонка твоя, чтобы потом претензий не было. Решив тоже поиграть в промысел, заявила: «Пальчики какие длинные, будет на пианине играть.». А мама ей в ответ: «Корову доить будет». Но куда им до моих Хранителей – дело уже сделано!
…С тех пор они рядом, на полшага за спиной. Координируют моё продвижение по жизни. Бывает, шепнут что-то вполне конкретное, и все так и получается. А я то хвалюсь: интуиция! Бывает, поддадут по месту, указанному акушеркой, чтобы не сворачивала на чужие дороги и придерживалась своей. Потру ушибленное и назад: я девушка понятливая, нельзя так нельзя.
Самодостаточность – это ощущение присутствия своих ангелов. Это состояние есть у маленьких детей, которым не бывает скучно в одиночестве, да у стариков, которые только и мечтают, чтобы их оставили в покое и дали возможность побыть в компании с тем, кто всегда рядом. Да еще у тех, кто пробует творить…
– Ну, что, как получилось?
– Так себе, для первого раза сойдет. Наша тема не проста…
– Ну, не взыщите, я же еще в пути. Что вижу, о том и пою: про семью, работу, метро и одежду, про собаку свою написала. А ангельской темы ни разу не касалась…
– О чем бы ни написала – везде ангельская тема есть. И вообще, откуда, ты думаешь, твои сюжеты берутся? Ладно, не благодари, служба у нас такая.
Я помню время…
Иногда я рассказываю своему сыну «про социализм». Он – парень продвинутый в вопросах социального строя, говорит, что это был вовсе не социализм, а диктатура, все мы делали не правильно, занимались подменой понятий и т. д. Я к социализму, как строю, не имею никакого отношения, кроме как – я вынуждена была в нем находиться и другого не знала. Вот всякие митинги, плакаты, торжественные обещания, съезды и прочие «подмены понятий» стираются из памяти, а детали остаются. Я сейчас про детали.
Недавно видела в одном музее витрину с школьными атрибутами прошлых лет – парта с наклонной, откидной крышкой, плакат «правильная посадка при письме», школьная форма, галстук, горн, барабан….Захотелось быть экскурсоводом, я бы могла дать множество комментариев и ярко обрисовать недостающее. Вот, к примеру…
Я помню время… когда не было колготок. Это самое раннее, что я могу припомнить, моё сознание появилось как раз на стыке чулочек и колготок. В младшей группе на меня еще надевали эту странную короткую кофточку, называемую ужасным словом «лифчик» и к нему и пристегивали чулочки. А уж потом началась колготочная история и сразу стала дефицитом. Редко можно было увидеть ребенка в целых, не штопаных и не зашитых колготках. В позднее брежневское правление детские колготки были одного цвета – коричневого. Этот цвет был тотальным и распространялся на все детское: школьные платья для девочек, шапки, шубки, сапоги, мальчишеские костюмы, сандалии. Был еще темно-синий – цвет спортивных штанов с вытянутыми коленками. Но, о колготках… Это уже сейчас я знаю, что такое «креативная среда»: условия недостатка чего-то, когда человек начинает проявлять творческое мышление. Он сооружает это что-то из нового и по-новому. Колготки, к примеру, красили. Коричневый мало во что выкрасишь, но был особый шик в черных. В хозяйственных магазинах продавался краситель в таблетках – одна штука на 10 литров воды. Красил качественно, и ткань, и таз, и руки, и все, на что ненароком капало бурлящее варево – крашение происходило во время кипения. Ради одной пары затевать все это было не разумно, колготки собирались по подружкам и соседкам: «Буду завтра колготки красить, в черный, надо – приноси свои». После окраски самое сложное было понять где чьи. Хозяева искали знакомые дырочки, узелки на резинке, или, в крайнем случае, просто прикладывали к себе и брали те, что годились по размеру. А размер хлопчатобумажных колготок заканчивался на 18 – это рост девочки 10—12 лет. Дальше был провал между детскими колготками и уже взрослыми – дорогими, капроновыми. Была еще альтернатива – чулки с не менее страшными, чем в детстве лифчики, поясами. Решение было такое: от коротких колготок отрезались ступни и дальше, каким-то особым способом распускался трикотаж, но не весь, а через ряд. В результате такой манипуляции колготины становились чуть ли не вдвое длиннее, зашивались в местах отрезов – получай 22 размер, годится даже на взрослую тетю!
Я помню время… когда не было фломастеров. Были краски «Медовые», которые дети лизали повсеместно, утверждая, что вкусно. Вообще, детям свойственно все пробовать на язык. Слюнявить карандаши – детское изобретение, которое живо и до сих пор – сама видела, когда работала в детском саду. Цвет становится ярким, след широким….А потом вот появились фломастеры. Первые – в количестве 4 штук в упаковке, толстые, с золотистой надписью «союз» на разноцветных телах. Все было хорошо, но уж больно быстро они заканчивались. Тогда была изобретена «дозаправка» – отколупывалась с торца крышечка, и вовнутрь заливалось что-то спиртосодержащее. У кого-то в доме бывала водка, у кого-то духи или одеколон. Фломастеры после такой процедуры оставляли водянистый след, который просвечивал на обратной стороне листа, но зато рисунок приобретал запах. У меня он пах «Серебристым ландышем». Мама унюхала, мне влетело, но отказываться от этой затеи я не собиралась, только теперь не лила, а капала духи, что пошло на пользу – цвет остался, а след исчез. Так опытным путем была изобретена дозировка.
Я помню время… когда не было косметики. Ну, почти не было: пудра «Белый лебедь», тональный крем «Балет», лак «Прелесть»…А красоты хотелось! У вокзалов цыганки продавали тени, голубые, в маленькой пластиковой формочке. При ближайшем рассмотрении дома оказалось, что это толченый цветной мелок, который утрамбовали в обычную шашечную фигурку. За обман обидно, за идею – спасибо. Опять слюнявились карандаши – черный, для глаз, красный – для губ. Вообще, достаточно было иметь что-то черное и красное. Помада, названная моей мамой «кондукторская» за яркий, ядовитый цвет, годилась для наведения румянца. А сколько всего было изобретено для волос! Их крутили на бигуди и бумажки, смачивали пивом, сладкой водой, мыли ржаным хлебом (от запаха избавлялись несколько дней), мазали маслом, чтобы блестели. Всевозможные комбинации хны и басмы давали потрясающий спектр цветов – от зеленого до черного, от каштана до ярко-рыжего. Способы наведения красоты передавались от матери к дочери, от подруги к подруге, даже на уроках домоводства наша, не по-школьному яркая и модная учительница, занималась тем же. Но настоящий кладезь изобретений я открыла для себя, когда поселилась в общежитии. Соседка по комнате, к примеру, рисовала стрелки черным фломастером – к тому времени уже появились тонкие. И их хватало на неделю, не смотря на умывания. Сейчас это называется «татуаж». Там же, в общаге, бойко шла торговля всем заграничным, в том чисел и косметикой. Деньги на эту роскошь имелись не у всех, и мы могли подолгу разглядывать чужие косметички, нюхать, пробовать, восхищаться. Однажды такая косметичка была щедро выдана мне одногруппницей по причине моего похода на свадьбу. Мягкие карандашики, которые не надо слюнявить, чудесные тени, тушь в тюбике, пудра….стала я красавица писаная! Остался один не понятный для меня предмет: похож на помаду, но почему-то зеленого цвета и с чудесным яблочным ароматом. Я, как девушка продвинутая, сообразила – что это для запаха, типа духов или дезодоранта, щедро помазала шею, и отправилась на вечеринку. Еду в метро и замечаю, что все на меня пристально смотрят. Вот, думаю, что значит хорошая косметика! Приезжаю на место, подруга-невеста мне: «Что с тобой?». Я к зеркалу: вся шея в ярко-красных полосах, как будто меня кошки драли. Отмываю – не отмывается… Оказалось, что тюбик то не для запаха, а помада проявляющаяся, и её фиг отмоешь…
А еще было же время без цифровых фотографий! Я помню… И не так давно. Свой первый фотоаппарат «Зенит» я нашла в электричке. Почти такой же имелся у моего соседа – профессионального фотографа. Благодаря этому «Зениту» я была допущена в «святая-святых» – соседскую ванну, где по ночам печатались снимки. Там мы творили волшебство! Сосед научил меня по негативу отличать хороший снимок от плохого, проявлять, закреплять, сушить… Но самый высший пилотаж – это вставить пленку в проявочную катушку. Все делалось на ощупь: руки вдевались в рукава пальто, потом заматывались подолом и еще, для страховки, выключался свет. В таком положении надо было извлечь пленку из фотоаппарата и намотать на катушку. Были, конечно, и специальные приспособления, но мы не искали легких путей и не тратили деньги на то, что можно изобрести самостоятельно. Такими мы и остались! При желании можем заменить что угодно на что угодно, и из ничего сделать ВЕЩЬ. Ушли в лету рубрики «Сделай сам» и «Вторая жизнь старых вещей», но навыки то остались….
Трудно быть умной
Трудно быть умной. Умной в плане того, что много знаешь. Хотя, если честно, не так уж и много – на «Что? Где? Когда?» точно не потяну, но все же…
Вот, к примеру, знаю я, методику ведения урока, и инновационные методы обучения. И вижу, как первое нарушается безбожно, а второе не стояло рядом со школой, где учится мой ребенок. Или знаю закон о защите прав потребителей. Вредное, надо сказать, знание, одни разочарования и конфликты.
Еще я знаю, как надо продавать. Не тонкости-премудрости, а элементарные правила коммуникации. Но, когда хожу по магазинам, создается такое впечатление, что это знаю только я.
Понадобилось мне купить платье. Не каждый день случается: деньги и время своё я ценю, да и бесполезных вещей в своем гардеробе не люблю. Отправилась за покупкой – центр города, магазины, торговые центры, бутики… Как профессиональный покупатель определилась с тем, что мне надо. Платье нужно по случаю выпуска моей Мастерской, нарядное, но с дальнейшим переходом в повседневное. Трикотаж, длинный рукав, цветовая гамма… Я готова ответить на все вопросы, только задайте! Но кто же их будет задавать?!
– Вы ищите платье?
– Да, мне нужно…
Девушка стала выдергивать по очереди вешалки и лениво помахивать перед моим носом с пояснениями:
– Вот такое есть, еще вот фасон интересный, и сарафан еще, много всего, вот черное…
– Черное не надо!
– Тогда вот в цветочек.
У меня есть глаза, руки, свой вкус и определенные потребности, такая помощь продавца мне просто не нужна. Сама набираю несколько фасонов и отправляюсь в примерочную. Выхожу в зал, чтобы посмотреть на себя издалека.
– Ну, вот, видите, как хорошо, и бедра ваши скрыло…
О-па, приехали! Если у вас нет комплексов по поводу своей фигуры, сходите в бутик.
Спасибо, не нужны мне ваши платья – бедра мои мне нравятся.
Фирменная торговля, эти уж точно тренинги продаж проходили. Но, видимо, основное, чему они научились, так это быть неуловимыми. Цель – бегущий кабан. Если, конечно, поймаешь, то тебе помогут, размер нужный покажут, или на вопрос ответят. Не больше. А уж своих вопросов задавать не будут, это точно. Наверное, сказывается генетическая память на советскую торговлю: хамить отучились, а продавать не научились.
Был еще приторно-навязчивый сервис, когда ко мне бросились с улыбкой сразу две девушки, и бестолково щебетали, и опять что-то выдергивали с вешалки, но расспросить меня тоже не захотели. И еще поразительно, как меняется выражение лица перед примерочной, и после, когда они видят, что покупка не совершится. Радостное «Здравствуйте!» предусмотрено, а «До свидания!» уже нет. По-видимому, оно приберегается для тех, кто уходит с пакетами.
Через пару часов я поняла, что уже ищу продавца, а не платье. Ну, имею же я право не только на вещь, но и на историю её приобретения. И желательно, приятную. Иначе, носиться не будет, это я уже поняла.
Без особой надежды – магазин дизайнерской одежды.
– Здравствуйте, вы ищите что-то конкретное?
– Да, платье.
– А какое платье вы бы хотели и для какого случая?
Свершилось, я её нашла! Теперь осталось найти нужную вещь. Мне пришлось скорректировать свое первичное представление об идеале – наши дизайнеры оказались более сдержанными в выборе цветовой гаммы, чем турки, итальянцы и французы. Но ощущение, что эти вещи кем-то придумывались, рисовались на бумаге, что специально для них подбиралась ткань… в общем, ощущение любви к этой одежде меня убедило, и я сделала покупки – платье и жакет. А потом еще был ритуал складывания одежды: платье аккуратно расправлялось на прилавке, после каждого движения делался проглаживающий жест ладонью, и, наконец, оно бережно опускалось в пакет. Чем-то напомнило пеленание ребенка. И еще приятное «на закуску» – дисконтная карта со скидкой, не в следующий раз, а уже сейчас. Вы не подумайте, что за все это действие я заплатила неприлично дорого. Оказалось, что две вещи мне обошлись дешевле той, которая «удачно скрывает бедра».
Вывод такой: умной быть тяжело, но надо. Чтобы окружающие потихоньку начали понимать, что им не хватает ума в общении с умными. И начали что-то делать: читать, думать, учиться. И сами стали бы умнее, и богаче, и, наверное, счастливее. Ведь прогресс, это не только новые технологии, материалы, но и новые отношения. А мы этого достойны, не так ли?!
Апрельские тезисы
Ехать в отпуск в апреле – блажь и буржуйские замашки! Лето на носу, день прибывает, солнышко светит… Нет, нам все мало, надо, чтобы быстро и с гарантией! В Египте начало сезона. А может, что другое, Индия, к примеру? Та же ценовая категория, и духовность в придачу: медитируй на берегу океана, приобщайся территориально к великой культуре. Или, можно, Тайланд… Скажу по большому секрету: конечно, можно даже на острова, но несколько минут перелета сверх нормы – это для меня стресс. А уж если несколько часов – это кома. Нет, граждане, моя зона ближайшего развития располагается в районе 5 часов лета, дальше – это уже недоступное!
И так, про самолет. Писать эти самые строки я начала в воздухе. Нет, конечно же, не стучала пальцами по клавиатуре и не строчила в блокноте – я сидела, укрывшись с головой пледом, и констатировала все, что происходит внутри меня и снаружи. Такая психотерапия: что вижу, то пою, «здесь и сейчас», чтобы почувствовать, что еще жива и в сознании. Пристегнулись мы с сыном сразу же, как сели в кресла. Всех надо упрашивать, и еще контролировать, а мы законопослушны, у нас это создает иллюзию безопасности. Традиционно просмотрели ламинированный лист, на котором изображен «комикс» про наши действия на случай чего… Особенно поражают выражения лиц тех, кто надевает кислородную маску, затягивает ремешки на жилете и дует в свисток. А эвакуация по надувному трапу – вообще парк развлечений! Вот бы нам так! (шутка, черный юмор). Милый голос сообщает: «Время в пути 5 часов 30 минут». Как? Всегда за 4 долетали! Может нас уже захватили, и мы делаем крюк в Эмираты? Хотелось встать и сказать: «Я на такое не рассчитывала, выпустите меня отсюда!». Но я держусь, контролирую свое состояние и свои порывы. Для пущего спокойствия читаю книгу. И Данька рядом сидит и читает. Минут через тридцать говорит: «Прикинь, я один абзац раз десять прочитал – ничего не понял!». Со мной та же история. Вот странно, ведь летала же я на Камчатку, и не 5, а 14 часов болталась над землей, 3 взлета, и столько же посадок. Ах, да, у меня был мотив – я зарабатывала на квартиру! Мотивация отпуска явно слабее. Я могла дома дождаться лета, выйти с покрывалом на травку… Нет, я хочу к арабам, к теплому морю, цветущим кустам, шведскому столу… Только, пожалуйста, пусть это случится побыстрее!
Случилось. Хотелось расцеловать смуглого юношу в рабочем комбинезоне, и отвешивать поклоны песчаным горам, и улыбаться всем открытой улыбкой: «Мы долетели и мы счастливы!». Наш арабский гид в автобусе изрек историческую фразу: «Добро пожаловать в Египет – вашу вторую Родину!», и я с ним согласилась. Мы здесь в пятый раз, и, учитывая такую маниакальную потребность в возвращении, можно предположить, что наши предки имели отношение к этим местам. По крайней мере у меня, а муж и сын – заложники моей маниакальности.
Въезжая на территорию отеля историческую фразу изрекла я: «Добро пожаловать в рай!». Если он где-то есть, то выглядит, как этот отель: в цветах и пальмах, с голубыми бассейнами и фонтаном, блюдом, наполненным клубникой и лазурной морской панорамой. А еще в раю должны быть дружелюбные, улыбчивые люди, мало, но хорошо одетые, красивые и спокойные. И должны быть скромные, предупредительные ангелы, которые донесут твои чемоданы, которые будут кормить, развлекать, убирать. Нет, ради этого стоило пять с лишним часов читать молитвы!
Я по своей натуре – космополит. И не на словах, а на практике. Куда ни приеду – везде мне хорошо. И хозяева мне, непременно, нравятся. Но, как оказалось, за радостным принятием находится терпение, а уж за ним – нетерпимость. Довели. Нет, не хозяева, а такие же гости, как и я, но претендующие на роль хозяев. Милые, беззастенчивые итальянцы, то ли наивность, то ли наглость. Еще в первый вечер пребывания, наш арабский гид на чистом русском языке изрек: «Отстойный отель! Они считают его итальянским клубом и в упор не видят русских!». Я ему не поверила. Но оказалось, что «они» – это не арабы, а собственно итальянцы, которые работали в этом отеле аниматорами, гидами, поварами, администраторами. И действительно не хотели нас видеть. В ресторане мы пытались выяснить у веселого, общительного «раздавальщика» спагетти, есть ли в соусе мясо. Он поменял лицо и изрек: «Я не понимаю по-русски». И тут же надел другое лицо и защебетал с сеньорой. Английский он тоже не понимал, и язык жестов был ему не знаком. На следующий день мы пытались заказать экскурсию, на что получили ответ по-русски: «Мы не обслуживаем русских туристов». Аниматоры на пляже смотрели на нас, как сквозь стекло, а когда мы все же вписались в их мероприятие, восприняли нас, как досадное недоразумение. Да, по-английски они тоже не говорили. «Что происходит? – возмущались мы, – пол отеля русских, и никто не хочет их видеть!» Муж, изгнанный вместе с другими нашими туристами с волейбольной площадки (там затеяли танцевать латинские танцы – больше на пляже места не нашлось), раздраженно изрек: «Ненавижу итальянцев!». А сын сказал: «Не обобщай!». И мы вспомнили, что у нас в Италии есть родственники, и новорожденный ребенок, в котором течет миланская и кубанская кровь, и наш новый зять Даниеле, и его родители, и друзья моей сестры… Сын прав, и гид прав – просто отель такой попался. А рай располагается где-то в соседнем отеле.
Я люблю этот отдых за то, что каждый может делать, что ему захочется. Муж играл на пляже в волейбол (когда там не танцевали латинос), сын нырял в бассейн и читал Паланика, а я медитировала на тему «как мне хорошо!». И еще фотографировала. Надо сказать, что на отдыхе я всегда превращаюсь в фото маньяка: сижу в засаде, делая вид, что изучаю устройство своей камеры, или ползаю по песку, в поисках нужного ракурса, или лезу на крышу (за ним же), или на гору, или под гору. Мне удаются макро, но не получается панорама. Вот за ней то я и полезла по крутой лестнице, ведущей в невесть куда. За мной увязался Данька, прихватив свою «мыльницу». И вот, поднимаемся мы и видим потрясающий пейзаж. А еще видим, что мы вышли за территорию отеля и оказались на пустыре. Решили дойти до мыса, а потом решили пройти дальше… В общем, уперлись далеко, дома не видно. И тут замечаем, у обрыва да над пропастью, группу подростков: сидят, ноги свесив, ведут неспешные беседы. По всему видно, что местные. Мне стало как-то не по себе, главным образом из-за дорогой камеры, которую держу в руках и спрятать некуда. Подростки оглядываются, переговариваются, и дружной толпой направляются к нам. А потом начинают задавать вопросы – на ломанном русском и английском, обычные вопросы из разговорника: как нас зовут и откуда мы приехали и т. д. Мальчишки, пользуясь случаем, решили попрактиковаться в языке. Мне стало стыдно за свою подозрительность и дурные мысли, а Данька принялся активно общатья. Они предложили сфотографировать нас, и я смело отдала свою камеру. Все закончилось хорошо. И пейзажи мы тоже поснимали. Но лучшие кадры получились у Данилы, снятые на его «мыльницу».
Еще мы ездили в пустыню. Гоняли на квадроциклах, а потом отправились на джипе. Пустыня прекрасна, как любой нетронутый уголок природы. Наш гид пытался внести разнообразие и отработать полученные деньги – показал поселение бедуинов, и гору, похожую на женскую грудь, и другую – напоминающую отдаленно (очень) мужской член. Я опять искала нужный ракурс, и опять лазала на горы (на «член» не полезла – слишком крут). Еще нас посадили на верблюдов и повезли вдоль моря. Даня отказался, остался в джипе – это противоречит его взглядам на гуманность по отношению к животным. Через несколько минут поездки я поняла, что он был прав: и морды, и тела верблюдов были изуродованы шрамами, сквозь ноздри протянуты веревки, бока натерты седлами. Кататься на верблюде – это вообще сомнительное удовольствие, наше анатомическое строение не приспособлено к сидению на горбе. За преждевременное снятие с верблюда пришлось заплатить. И еще нас ждал гвоздь программы – кладбище бедуинов. Зачем нужно везти туристов на место захоронения людей, я не понимала никогда. Там мы столкнулись с большой иноязычной делегацией, люди шумно делились впечатлениями, фотографировались на фоне могил. Происходящее противоречило уже моим взглядам. Это было единственное место, где я не фотографировала.
Родина встретила нас сурово: хмурым лицом таможни, холодом, дождем, оставленными «на потом» проблемами. Учителя мстили моему сыну за загар и пропущенные дни. Муж уже через неделю забыл, что он был в отпуске. А я получила небольшую передышку, возможность адаптироваться к будням. Привела в порядок фотографии и впечатления, задумалась о будущем отдыхе. Наверное, все – таки в Индию. В апреле.
Вот что за профессия такая – тренер?!
Ну, понятно, когда это про футбол, и про гимнастику тоже понятно, и фигурное катание – бесспорно, там без тренера никак. Но тренировать душу!
…Лечу на самолете «Санкт-Петербург – Петропавловск-Камчатский». Вернее, не лечу еще, а только села, но уже страшно. Рядом мостится дяденька интеллигентного вида и, судя по нервному пристегиванию к креслу, боится еще больше, чем я.
– Ну, давайте знакомиться…
– А то очень страшно – добавляю я про себя.
– Что, вместе полетим?
Чувства явно захлестывают, а логика отстает – ясно дело, что не в разных направлениях. И расклад – кто здесь тренер, а кто клиент, тоже ясен. Завязывается беседа, эдакий шестичасовой шерринг. По искренности и открытости это напоминает ночь перед казнью – последняя исповедь. После приземления в Красноярске он облегченно вздохнул, как будто объявили помилование, на радостях и с благодарностями презентовал мне коробку швейцарского шоколада и спросил:
– Скажите, а кем вы работаете?
– Штирлицем – захотелось выпалить мне. Уж если я за шесть часов не обмолвилась о своей профессии, то слава полковника Исаева имеет отношение и ко мне.
– Если бы я не видел, что рядом сидит женщина, я бы подумал, что вы священник.
И ушел, поднятый на новую ступень личностного роста, а я полетела дальше, веря, что после сказанного небеса меня хранят.
И так, первая составляющая найдена. А дальше традиционно: Мать и Отец. Мама принимающая, прощающая, с платочками и вопросом: «О чем твои слезки?». Мама любит тебя всяким: сопливым, неуспешным, опоздавшим, не понимающим. Она может повторить одно и то же трижды для тех, кто в танке без тени раздражения. С Отцом же не забалуешь – «Анализируй это». Отец строг, но справедлив. От него платочка не дождешься, разве что стакан воды. Одновременно их выпускать на тренинге нельзя – от диссонанса участники впадут в невроз. Поэтому очередность: вначале материнская фаза, а уж к концу – отцовская. Вот, работаю я как-то, и дело уже к завершению и вдруг, одна дама рыдать начинает. По технологии бы пинка ей хорошего, чтобы не впадала в незапланированные чувства, но Мать во мне сильнее – протягиваю пачку с платочками, еще не распечатанная, думала, что уже не пригодятся. И вдруг девочка моя, как от нашатыря вздрогнула, слезы моментально просохли… Оказалось, платочки ментоловые и плакать в них невозможно. Вот так опытным путем был найден инструмент для отцовской фазы.
Что еще? Конечно же Врач-душевед со множеством специализаций.
– «Направьте свой внутренний взор вглубь себя» – это Окулист.
– «Повторите, что вы услышали» – Лор.
– «Я опишу вам несколько способов выхода из кризиса» – Проктолог.
Но самый главный Врач – Патологоанатом. Это он беспристрастно и объективно препарирует тренерские ошибки.
– Пока не научились – тренируйтесь на кроликах.
– А кролики – это, извините, кто?
– Те, кто готовы за бесплатно подставиться под твои тренерские опыты.
– А, понятно, это типа хомяки.
– Еще говорят, у каждого врача есть свое маленькое кладбище. А у тренера имеется?
– Учитесь, друзья мои, будет вам светлое будущее со своим кладбищем и кроликами, и хомяками.
Идем дальше – Учитель. С садистскими наклонностями, потому, что безоценочен.
Зоолог-орнитолог. А началось все с тренинга, где встречались со своими тотемными животными. Вот, как водится, глаза закрыли и пошли на лесную полянку. Сижу жду, когда животное ко мне придет – тренер настаивает, чтобы дождалась. Думаю про лису, или белку, в крайнем случае – выдра. Вдруг слышу треск – выходит лось. Здрасьте! С тех пор я, традиционно – лось. И страсть поиграть в зверей неистребима.
– Что это за гуси такие, все время на кого-то нападают! Прямо истребители, а не гуси!
– Когда мы спасались от жажды к нам приперлась колибри и сперла чайник.
– Сначала я был воробьем, но потом внедрился в гусиную стаю и стал их вожаком. Может это потому, что мечтаю быть аистом?
Есть в тренерстве что-то от Строителей. То храм своей души возведем, то беседку исполнения желаний, а то и просто дом… И ты хочешь в него войти – дом не против!
Отдельная роль – Экспериментатор. С коллегой перед тренингом:
– А давай их всех разденем!
– Зачем?
– Не знаю, но прикольно…
Еще эксперимент: на принятие своей внешности. Логика такова: если ты что-то в себе не принимаешь, то у тебя есть склонность преувеличивать свой недостаток. «Вот, представь себе, что ты попадаешь в волшебную страну (это по типу Алисы в стране чудес), и там есть бутылочка с волшебным (опять же) напитком. Ты выпиваешь из неё и подходишь к зеркалу, и видишь, что все твои физические недостатки увеличиваются и растут… Что ты чувствуешь при этом?» Даже во время визуализации было видно, как людей колбасит. А добрый тренер еще: «Поделитесь своими впечатлениями».
– Смотрела я и думала: или это не я, или не оттуда хлебнула.
