Тридесятое царство

скачать книгу бесплатно


– Интересуешься вышивками на холстах?… Ты ведь смекнул о том, что выложено цветными камнями в Большом зале над троном Правителя?

– Ваше Подземелье. Белым – пещеры…

– Камнем Водогором. Зелёно-ярким, как глаз змеи-байвузы, Весегором – семейные покои. Кроваво-рдяным, как разгорающийся огонь, Палогором – наши плавильни. А синим, цвета горного озера на закате Солнца Безегором – то место, где… – он замолчал на миг… – где человеческий юноша впервые увидел старших гмуров Севера, а многие из гмуров впервые увидели человека, как сказала моя дочь, отважного, разумного и красивого… Но там всего четыре камня. А Китоврас, наш божественный покровитель, поселил в этих горах пять десятков самоцветов. Гляди!

Вербор снял свой меч с ножнами, на которых камни словно приросли один к другому, так что сам металл – а это было золото – просматривался только на ободке.

– Этот, цвета глины, какой она бывает у выходов из пещер в подлунный мир, когда дотронешься рукой, потом засохнет, и вдруг поднесёшь ладонь к глазам при слабом ночном свете, – этот редкий Невегор. В Северных горах таких камней всего три. Дальше – нежно-голубой, будто на тебя кто-то смотрит из воды, неясный, скрытый, – Сабдарагор. Он один на севере. Старики говорят, что среди наших южных племён есть ещё такие же, но никто не видел.

– Правитель, – изумился Светислав. – Ты рассказываешь о простых камешках, как о живых существах! У нас так величественно поют старинные повести о богах, Ирии…

– Приглядность и чудесное, юноша, не только под Солнцем. Если ты слит с природой, как сливается с другими капелька, падающая в родник, тогда красота будет для тебя во всём, тогда ты часть её, тогда очищается твоя душа и ты внимаешь не только ночным шорохам, плеску рыбы, ласкательству ветерка Ночника, но и незримому полёту духов и даже богов. Я знаю ваш Закон Праведи: одни идут в Ирий путём землепашца, другие – путём ратника, вещуны – путём мудрости. Но есть ещё один путь – в себя, в красоту своей души. И тогда можно увидеть Ирий ещё при этой жизни. Правильно – следовать Закону, но лучше быть частью всеобщего Закона.

– Я уже слышал подобное. «Быть частью природы…»

– Ты говорил с человеком, который многое понял. Наверно, он старый и мудрый…

Светь улыбнулся: Радислава-то старая?

– Иной думает, – продолжал Вербор, – что надо идти вперёд, и это есть жизнь, а иной думает: надо остановиться и раствориться. Для нас, как и для людей, бог Род – творец мира. Но если мир вышел из Рода, он и вернётся в него в конце времён… Не бойся уходить с Севера, Сокол, если так решат ваши старшие: твой мир души всегда с тобою. Вы уже уходили. И вернулись. По человеческому исчислению это произошло десяток и семь тысяч лет назад и девять тысяч. По-нашему – другие числа.

– Мы помним те времена, Правитель… А что же здесь, на холстах?

– Да, я отвлёкся. Это обозначения других селений нашего народа. Они живут южнее.

– Вижу, что по длине пещер и числу покоев те племена больше. Если Холод придёт и погубит эти Земли, вы переселитесь к своим братьям?

– Нет. Здесь, в горах, внешнее ощущается меньше. Даже Всесветное половодье не смыло Пояс Рода. Возможно, мы лишимся плодов Земли, но не рыбы и мяса. Ваш народ на Островах не ел мяса, ибо плоды были в изобилии. Теперь же яблоки мельчают каждое лето, а иные плодовые деревья исчезли вовсе. И вы, потомки тех, аркаидов, уже едите то, что не от Земли.

– Скажи, Правитель, что за длинная пещера уходит на тех ваших наметках на стене в самое Каменное взгорье?

Светиславу показалось, что Вербор вздрогнул.

– Нет, юноша, она не такая длинная: лишь до края горы. Мы не нарушаем границ с вами даже под Землёй… Угощайся же.

И он сел и взялся за ложку. Но не деревянную, как у Соколов и иных людей Равнины, а серебряную.

– А что же твоя семья?

– Жёнам и детям не следует восседать за столом, когда разговаривают мужчины, – строго ответил Вербор и, заметив удивление на лице Светислава, пояснил. – Мне известно, что у людей для мужчин и женщин во всём одинаковость. У нас не так…

Его речь немного ожесточилась, и Светь не стал более спрашивать. Однако Правитель гмуров вскоре сам вернулся к тому же и продолжил мягче:

– Не суди чужие обычаи. Знаю также, что люди упрекают нас за рытьё Матери Земли и даже путают нас с виевичами. Чёрный бог подземного мира, верно, где-то глубже, но не в горах, нашем жилище, ибо горы не под Землёю, а над нею. Хотя старые гмуры и рассказывают иной раз повести о встречах в дальних закоулках пещер, на берегах подземных озёр и рек с теми, кого вы зовёте навиями, мёртвыми. Да, в горах не только добрые духи. И если где-то нас «не пускают», мы перестаём рыть и заваливаем ход… Но ты не прикасаешься к еде, сын Годослава. Прошу же…

– Правитель, разве тебе неизвестен обычай людей не застольничать ночью после захода Солнца, равно как и не начинать новых дел, пока Землю не осветит лучедаритель Хорс?… Ты так много о нас знаешь… Теперь же я могу только пить да вкушать плоды растений.

– Такое о людях мне было неизвестно. Тогда налей мёда из того ковша. Он собран в горах, где много руды Аходона. Ты почувствуешь пахучесть растущих высоко над Равниной цветов, и твоё крепкое тело обретёт неукротимую силу… Я пробовал ваше чудодейственное питьё – квас. Жаль, нам невоможно его сотворить в своих Подземельях.

Светислав взял в руки резной золотой ковш и загляделся на рисунок какого-то ловкого кузнеца, который где-нибудь в двух сотнях саженей отсюда стоял в этот миг у ослепительного огня и готовился бросить на наковальню кусок крушеца, чтобы изготовить острый меч, наконечник копья или твёрдое зубило для дробления камня и пробивания всё новых и новых пещер.

– Скажи, Правитель, а ведь Каменное взгорье – гиблое место?… Иных из нас сильно пугают неведомые круглые огни, которые выпрыгивают прямо из Земли. Они то плывут, будто по воде, то замирают невысоко.

Вербор насытился и налил себе чего-то в большой, изукрашенный Весегорами туесок.

– Гиблое, да. И нам известны те огни. Знаем лишь, что надо избегать их и что пропадают они, вспыхнув, подобно молниям в грозовой день. У нас им другое название: комок огня.

– Комок огня, – повторил Светислав. – Как на этом ковше, только на нём жар плавильни. Верно, многие у вас плавят медь и тот крепкий металл, из которого выкован мой новый меч?

– Ты молод и много расспрашиваешь… Хотя редкий из твоего народа попадает внутрь гор…

Светь удивился: редкий, значит, не только он. До сих пор гмуры твердили о необычности его вторжения. И то сказать: Вербор ясно изъясняется по- человечески, знает не только о людях, но и о нынешней их жизни. Откуда, если не выходишь в Подсолнечный мир и не говоришь с людьми?… Может, они с Вышемиром друзья? Тогда верно, что родич ближнего к Поясу Рода селения Соколов желает отдать гмурам Каменное взгорье и станет просить о том на Вещенье племён…

Он стряхнул задумчивость.

– … а меч, нами подаренный, будет тебе как знак от гмуров. Лишь боги ведают твою участь: может, пригодится… Думаю, ответить на всё, что желает пытливый гость, мне не хватит и ночи, а уж Луна перешла во вторую её пору. Я скажу самое важное. А ты запоминай.

Много лет и Солнечных ночей назад, когда юноша Светислав и не помышлял о пути ратника, а среди людей ратников почти не было, ибо злобные асилки довольствовались приношениями и не склонялись ещё к губительству; когда в приграничье, у Леса, не стояли ещё городьбы с храбрыми и опытными берёжами с быстрыми стрелами, острыми мечами и послушными лошадьми, тогда в месяц шагл, в первую Луну, в её прибыль, в скрытом месте из Горы вышла дружина гмуров – рудокопы и ратники для их охраны. Вскоре у скалы Рашбора они наткнулись на одинокого человека, хотя и хорошо вооружённого, но не знающего том, что собаки людей не чувствуют гмуров, которым нет равных в бесшумном движении и скрытности. Гмуры не терпят чужаков в горах, не раз поражали у своих маленьких полей в горных долинах злых асилков, и потому вмиг скрутили человеку руки и ноги, положили у его костра, прогнали прочь испуганного пса и разделились: большинство пошло по своему делу, а трое вернулись, чтобы спросить совета у Правителя. Они проходили всю дополночь, а человек не смирился, перетёр верёвки на руках, как недавно ты, и стал вольным. Но он не бежал пугливо на свою Равнину, а вновь сел у костра, не притронувшись к оружию, которое гмуры оставили рядом. Те немало удивились, застав его так, и даже пожелали убить. Но юный сын Правителя объявил, что берёт на себя новое решение и готов отвечать за него перед старшими и всем народом. Он позволил человеку уйти. Но тот снова удивил гмуров: он сказал, что ищет для своего народа особый крушец, ибо медь, по-гмурьи, верзен, уступает ему в крепости. Человек говорил о горморуне, из которого выкован и твой новый меч, Светислав.

– Правитель, человек не мог вступить в разговор, не назвав себя. Мы не нарушаем обычаев. Если он пришёл с нашей стороны Пояса Рода. Но и те, что живут на Западе, у Леса Бармы, чтут Закон Праведи.

– Нет, он был из Соколов. И он назвал себя сразу. Он назвал себя… – Вербор пристально посмотрел на юношу, – Годославом, сыном Будислава.

– Отец!.. Боги привели меня к гмуру, который знал моего отца!.. И потому ты выступил за меня на вашем Совете?

– Тогда я был сыном Правителя… А в эту ночь я не сразу узнал тебя, сын отважного и мудрого Года. Моя своевольная дочь Шлевала изрядно позабавила меня, когда вступила в Главный покой и быстро зашептала, что по всем приметам мы пленили сына того, кто спас её отца и о ком он часто рассказывал своим родным. Приметами были светлые русые волосы, статность и голубые, как горное озеро, глаза. Забавно, она не знала до сих пор что каждый из людей – в полсажени и локоть ростом, светловолос и голубоглаз… У вас с Годославом один голос. Я признал тебя именно так. А признав, не мог допустить какой-нибудь обиды тебе. Обещание Вышемира (при этих словах Светь навострил слух) без решения вашего Вещенья не даёт нам возможности входить в Каменное взгорье. Но старики упорствовали, и три дня назад мы послали рудокопов. Я же не стал препираться, зная, что даже ваша приграничная берёжа опасается комков огня, и сторонится того места… Я не скажу тебе, чего желает Вышеслав от гмуров за Взгорье: то дело ваших старших – родичей и скоро узнаешь сам. Мы же ищем там ахидон, ибо запас его в горных рудокопнях истощился.

– Те рудокопы действовали как самые ловкие ратники и были при оружии.

– Меч вне пещер для гмура обязателен, и, поверь, скрытностью обладает любой из нас, даже дитя. Вы долго учитесь тому, что даётся нам богами, едва родимся. К тому же ты ратился как-то необычно. Те, кто пленили тебя, рассказали, что после удара по голове, в беспамятстве и с закрытыми глазами ты отбивался необычайно яростно и резво… А далее истощился разом, как опрокинутая крынка. Что это?

– Это буза, которую выдумал мой дядя Яр, старший над берёжей.

– Яр – значит, Ярослав… – задумчиво повторил Вербор. – Но я не закончил. Потороплюсь, тебе пора покидать наше Подземелье… Годослав искал горморун, и мы не препятствовали и не помогали. Я встречался с ним ещё три раза и в последний – ближе к Лесу, у реки…

– Омогдань.

– Да, по-вашему, Омогдань, где он погиб, спасая меня.

– Как?!

– Никто из людей этого не видел. И как сын ты первый узнаешь, что твой отец не желал разделять правнуков Рода на человека и гмура. Я и два моих друга ушли далеко от Горы: была необходимость. К тому времени асилки больше года не приходили к нам, и мы почти не осторожничали. Их появилось пятеро. При свете едва взошедшей Луны они казались скратугами, чудищами. Напали сразу и вместе, нисколько не пугаясь наших коротких мечей. А луки, как вы, мы не делаем и зверьё ловим путами или бьём копьями, подобравшись в безлуние вплотную. Теперь же зверьём оказались мы. Один мой друг пал сразу, другому вывернули правую руку и ударили оземь, и он едва ратился. Тёмно-коричневый, как камень Невегор, ростом в целую сажень, с одним глазом едва не посреди лба, асилк ринулся на меня с деревом в лапах, и я ощутил себя муравьём, которого вот-вот раздавят.

– Одноглазый? Яр убил его через год у самого нашего селения. Он разодрал корову и её телёнка.

– А тогда он сумел скрыться в Лес. Годослав будто прилетел на ветре Полуночнике, ибо мы не слышали до того его шагов и дыхания. Он вонзил меч в одного асилка и сломал. Затем, как молния, мелькнул в сумраке ночи и воткнул свой нож прямо в глаз другому. Тут я получил удар от великана и плохо видел дальнейшую схватку. Годослав с пустыми руками бросался на «моего» и ещё одного скратуга, они ловили его, но были неповоротливы и получали удар за ударом. Это тоже буза, Светислав?

– Буза – особенное состояние. А то было перуново ратоборство. Оно пришло с нами ещё с Островов. Хотя врагов там мы не имели, но Сыны Богов научили наших предков ратиться безоружно.

– О Сынах Богов мне неизвестно, но я не поверил бы прежде, что можно схватиться с двумя чудищами и одолевать их. Твоего отца ударил камнем третий, который отшвырнул моего друга и бросился на выручку тем двоим. Я впал в беспамятство ранее и не видел сам. Гомбор оттянул меня к реке, и погодя мы вернулись, чтобы забрать своего погибшего. Два мёртвых асилка и твой отец, уже без дыхания, с разбитыми головой и грудью, лежали на том лугу. Одноглазый и другие злыдни бросили своих. Я полагаю, они не добили нас с Гомбором, потому как всю ярость обратили на Годослава, а он нанёс им немало увечий. Так он спас меня. А я ничего не мог дать ему взамен. Мы прошли, протоптав тропу, до ближнего селения людей и бросили там нож Годослава. Я знаю, его быстро нашли.

– Вот оно разрешение загадок! Потерянный нож и тропа, по которой, явно, прошёл не один! – Светь не удержался от громких возгласов. – Многие из нас решили, что мой отец скрытно шёл от селения за асилками, и далее они его учуяли и напали.

– Теперь ты знаешь, что было по-другому. И всё в мире ходит по кругу. Вы меряете время Колом, кругом Сварога, покидаете Север в Холод и возвращаетесь вновь, а сегодня я счастлив, ибо могу, хоть немного, отплатить добром сыну моего спасителя. Гомбор же подарил тебе свой меч. Тот самый Гомбор. Он тоже помнит Годослава. Мы помогаем вам, как вы – нам против погани из Леса. Много раз гмуры успевали предупредить вашу берёжу в городьбах о крадущихся к ним ночью асилках, затевая где-нибудь рядом шум. И вы отбивали нападение.

– Такое бывало, Правитель. И мы радовались их шумливости и неуклюжести.

– Они мстили нам, но городьбы Соколов – это и для гмуров защита. Твой отец не боялся идти в горы, наши владения, и вступился за гмуров у себя на Равнине. Я уверен: он сумел уйти в Ирий двумя путями – ратника и мудреца. Не многим выпадает такое… Когда я догадался, кто передо мной, узнав голос, то решил, что этой ночью, отогнав чёрных богов, захвативших Север, встретились для дружбы Белые боги людей и гмурьи боги Подземелья. Верно, теперь, после моих рассказов, ты не будешь вспоминать об этом приключении с недовольством.

– Как можно сожалеть о том, что приобрёл друзей?!

Тут Вербор прервался, ибо кто-то окликнул его от входа в покой. Выслушав того, он встал:

– Что же, нам пора идти. Твой мир ожидает тебя, Светислав, сын Годослава из племени Соколов.

… И вновь бесконечные ходы- высокопотолочные, осветлённые, далее низкие, с неровным полом и неудобные для ходьбы при свете пламеника. Впереди шли два ратника, за ними сам Вербор, и последним – Светислав. Луна в ту пору скрылась за тучами, ясочки потускнели, и юноша не сразу ощутил выход из Подземелья.