скачать книгу бесплатно
– Перезвоню минут через пять, лады? – тараторит в трубку и обрывает связь.
Подхожу к «Выхино». Закуриваю и решаю подождать. Вокруг кипит жизнь – лавочники, в основном гости из Средней Азии, впаривают товар уставшим, хмуролицым москвичам. Дождь давно прошел, стоит непереносимая духота и столпотворение. Моё внимание привлекает черноволосый мужичок в вельветовой куртке с кудрявой чёрной бородой-лопатой. Мужичок щурится, обливается потом и волочет за собой огромную сумку…
Звонит телефон.
– Тоха, привет, извини, что отвлекаю, я по делу.
– Вить, здравствуй! Не, ничего! У нас на таможне проблемы… Белорусский сахар не нужен?
– Сахар? Зачем? Нет, спасибо…
– Ну, понятно, как там у тебя дела вообще?
– Нормально всё, слушай, Тоха…
– Кстати, я на неделе в Питер, а оттуда в Финку… Тебе чего-нибудь надо? Будешь заказывать?
– Не, спасибо. Я чего хотел-то…
– Так рассказывай! В бар идём?
– Тоха! Мне срочно нужно уехать! Сегодня же! Нужны деньги! Хочу машину продать, квартиру сдать, поможешь?
– А что у тебя? Помогу… Давай вечером поговорим…
– Машина сейчас, скорее всего, эвакуирована – надо выкупить. Ключи и документы могу вечером передать, доверенность сделаю. Квартира меблированная, «Цветной бульвар», отличное состояние – был у меня, сам видел. Почём сдавать, решать тебе. Как сдашь, деньги мне на карту скинешь. Давай сегодня в девять на Ленинградском вокзале?
– Замётано, Вить! А что, проблемы у тебя? Я, если что, людей нужных знаю – связать?
– Всё, хорошо, Тоха. Всё просто отлично! Давай, до вечера.
Не успеваю положить телефон в карман, как раздается новый звонок.
– Да, Тоха, что ещё?
– Плаха, здравствуй! – уже звонивший мне сегодня скрипучий голос.
– Добрый день! Но вы ошиблись, я не Плаха, я Виктор…
– Плаха, уже слишком поздно… Ты умрёшь, Плаха…
Настроение мне так просто не испортить, принимаю подачу:
– А знаешь что? Я уже умер – вот только сегодня. И возродился как феникс…
– Теперь ты Плаха, а Плаха скоро умрёт…
– Все мы умрём.
Закуриваю. Голос молчит, я тоже. А дальше что?
– Так звонишь-то ты зачем?
– Ты будешь много заблуждаться, идти неверным тщеславным путём, а потом умрёшь, Плаха. До встречи в Петербурге…
Кладет трубку.
Гусиная кожа на руках… Не позволю какому-то мудаку меня запугать! С Петербургом он угадал, хуй с ним! А «Плаха» – отличный псевдоним. Спасибо ему за находку…
***
Перед тем, как сдавать, надо проведать квартиру – возвращаться туда в ближайшее время не намерен – надо убрать или выбросить личные вещи, незачем новому жильцу знакомиться со мной заочно…
Давненько не передвигался в метро. «Выхино» – станция наземная, открытая. Тут же станция пригородных электричек. Первый и второй поезд пропускаю, так как нет мест, в третий толпа сама меня проталкивает.
Дверь набитого вагона никак не закрывается, препятствует огромная сумка. Пассажиры зудят недовольством, искажаются в гримасах и направляют поток злобы на раздражитель. Кажется, будто метро видоизменяет людей, высасывает энергию и наполняет злобой. Но на меня магия в этот раз не действует – стоило принять решение, как я почувствовал себя обособленным, другим – жизненные силы приливают, и никакая давка или спешка не могут их отнять. Спешки для меня больше нет, давка же временное беспокойство, от которого в любой момент по собственному желанию могу избавиться, просто выйдя из вагона. У меня больше нет графика и нет места, где я должен быть. И я знаю, что назавтра сегодняшний день не повторится.
Наконец хозяин сумки проталкивается в вагон, и двери закрываются. Поезд трогается. Создавшим затор оказывается тот самый бородач в вельветовой куртке, недавно привлекший моё внимание. Он тихо извиняется перед всеми разом, лезет в сумку, из которой под гул вагона достает книгу, откашливается и глашатаем говорит:
– Уважаемые пассажиры…
Вагон качает, и бородач валится на похмельного красномордого мужика, который его с силой отталкивает на тучную женщину. Женщина причитает, бородач на все недовольства не обращает внимания, будто не понимая, насколько он не к месту:
– Спешу вашему вниманию представить новый эзотерический роман Жоржа Банане «Космос без Гагарина». В романе освещены проблемы бытия и небытия, описано, как посредством петрушки и обыкновенной сигареты выйти в астрал и прочистить космические каналы. Также в книге выложено интервью с Юрием Гагариным, которое он впервые за шестьдесят лет согласился дать во время своего космического полёта. Книга нигде не издавалась, у вас есть уникальная возможность приобрести авторский экземпляр всего за восемьсот рублей! По себестоимости, уважаемые пассажиры – в цену заложены только типографские услуги и незначительный авторский гонорар.
Бородач пытается пройти вглубь вагона, бубня, будто мантру: «Приобретаем книгу… приобретаем книгу…» – но не может пробиться сквозь толпу.
Остановка на станции, бородач вздыхает, толкая пассажиров и выслушивая от них упрёки, запихивает книгу в сумку и пытается выйти. Я, подчиняясь очередному порыву, проталкиваюсь к выходу за ним.
– Продайте книгу! – восклицаю, не зная, как начать разговор, а главное, зачем мне этот разговор нужен.
Поезд закрывает за моей спиной двери.
Бородач бегающими глазами суетливо осматривает меня с головы до ног.
– Восемьсот рублей, – кричит он недоверчиво, но заглушая шум удаляющегося поезда.
– Уверен, она того стоит, – тянусь в карман за бумажником.
Взгляд бородача меняется: из смущенно-недоверчивого за долю секунды он превращается в хитровато-самодовольный.
– Тыща с автографом автора, – глаза сужаются, образуя сеть морщин вдоль переносицы.
Достаю из бумажника две пятисотки.
– Кому ставить автограф? Имя? – спрашивает, пытаясь справиться с заевшей молнией сумки.
– Плаха.
– И всё? «Плахе»? Ладно, от себя что-нибудь добавлю.
Молния поддается, вижу стопки свеженьких книг с Гагариным в перечеркнутом красной линией круге на обложке.
– Как продажи? Неужто вся сумка за день?
– Одни убытки, знаешь… Давай на «ты»? Вот ты, Плаха, последний, кому я продал книгу по прежней цене… Мне, знаешь ли, нет возможности тягаться с крупными издательствами, которые все, скажу тебе по секрету, принадлежат одному человеку. И ты знаком с этим человеком и будешь знаком ещё минимум дюжину лет, обещаю. Это он утверждает авторов, не прямо, разумеется, через советников. И авторов на самом деле гораздо меньше, чем ты полагаешь – всё, что сейчас на слуху, пишут пять-шесть человек, работающих в кремлёвском кабинете. Цензура покруче, чем при совках будет. И насколько качественно я бы не писал – мне не пробиться, потому что некуда. Приходится самому печатать, тратить деньги, а с продажами одни убытки – вот станцию свою проехал, а на «Выхино» опять плати! И почему так? Ничего до ума довести не могут. И высокую литературу они загубят! Что может сделать пара энтузиастов против правительственной машины?
– Я как-то не понимаю… Я вне политики…
– А зря, все мы в ней живём! Вне политики! – повторяет пренебрежительно. – На вот, держи.
Бородач протягивает книгу, открываю, на внутренней стороне обложки написано: «Плахе от Банане» – не много же бородач от себя добавил…
– Кстати, если понравится «Космос», там на последней странице моя электронка есть – можешь скинуть мне отзыв, как выйдет новый роман – купишь одним из первых.
– И о чём будет роман?
– О, это история о зомби, заполоняющих планету. И про героя, у которого есть шотган, но нет патронов, чтобы его зарядить. В книге много разговоров, мало действий, герой флегматичен, умрёт от чахотки, наверное… На самом деле это пародия на социум, который приводит к импотенции, ну, ты же понял, нет? Хе-хе!
– Приблизительно. Я вообще хотел спросить, как проходит процесс написания? Дело в том, что буквально сегодня тоже решил попробовать…
Банане вновь бегает по мне глазами, в это раз как-то ревностно. Что-то обдумывает и улыбается доброй, отеческой улыбкой:
– Ты водку пьёшь, Плаха?
– Пью. А это здесь причём?
– Я живу рядом – поможешь сумку донести, возьмём пузырь, устрою тебе мастер-класс с литературным чтением. Как тебе идейка?
– А что, неплохо. Во времени я не ограничен.
– Тогда вперёд!
Банане смотрит то на меня, то на сумку выжидающе. Понимаю, что только что сам добровольно записался в грузчики, перекидываю ремень через плечо и поднимаю поклажу, в которой, по ощущениям, килограммов тридцать.
– Тут недалеко, – подбадривает новый знакомый, – из метро на проспект выйдем, заскочим в магазин и сразу к мясмебели пойдём.
Несу сумку молча, тихо пыхтя себе под нос. Переполняет обидой на самого себя, так легко превратившегося в носильщика, и на Банане, так легко смирившегося с несправедливо распределившимися ролями. Обида какая-то детская, вслух бы я её ни за что не высказал…
***
После того, как я купил в супермаркете шведский Absolut, мы поднимаемся на третий этаж – к Банане в квартиру. Мясмебелью, которую он упоминал в метро, оказалась громадная, во весь дом вывеска «МИАССМЕБЕЛЬ», слева от которой и располагается его жилище.
Банане звонит в одну из квартир на лестничной площадке.
– Сейчас, сейчас всё будет… – тараторит он суетливо и робея, – сумку в прихожей можешь оставить, и сразу за мной на кухню. Там посидим, понял?
Банане решается позвонить ещё раз, но в последний момент как ошпаренный отнимает руку от звонка.
С интересом наблюдаю за переменами в нём. Понятно, что он боится того, кто нам сейчас откроет. Он часто оглядывается на меня, стыдливо заглядывает в глаза, надеясь найти в них отблески понимания. Я стою спокойно, сопереживать его страхам кажется глупым.
– Гриша, это ты? – женский голос за дверью.
– А ты кого-то ещё ждёшь? – спрашивает Банане каким-то неестественным голосом, по-прежнему оглядываясь на меня и стараясь улыбнуться: выходит натянуто и фальшиво, будто нарочно храбрится, чтобы мне что-то показать.
Дверь открывается. На пороге стоит полноватая женщина в домашнем халате. Почти квадратный скулистый подбородок, глубоко посаженные чёрные глазки, русые волнистые волосы ниспадают чуть ниже широких плеч.
– Гриш, ты что? Ой, – она запахивает халат туже, – а кто это с тобой?
– Это Плаха, – Банане рукой указывает на меня, – Плаха, это Ниночка. – представляет он даму.
– Плаха тоже писатель, мы с ним посидим немного на кухне, ладно?
– Посидите, – Ниночка, не таясь, изучает меня, – только без меня, я лучше полы домою.
Банане входит в прихожую, сбрасывает туфли (раздается запах кислого пота), кивает на дверь в конце коридора и растворяется за ней. Сбрасываю с плеча сумку, разуваюсь и следую за писателем.
На маленькой кухонке стол, представленная к нему угловая тахта, два табурета. Ещё кухонный шкаф, забитая грязной посудой раковина и холодильник, к которому на сувенирный магнит с пейзажем Крыма прикреплен счёт за квартиру на имя Григория Картошкина. Счёт с задолженностью за прошлый месяц…
На столе уже бутылка Absolut’a и две рюмки – видимо, Банане не раз встречает гостей таким образом и действия по скромной сервировке у него доведены до автоматизма. Уже при мне он извлекает из холодильника трёхлитровую банку засоленных огурцов. Вот и вся закуска.
– На мою самку не обращай внимания, сам знаешь, их дело какое, – говорит Банане, разливая по рюмкам водку.
– Самку? – переспрашиваю, рассеянно наблюдая, как жидкость растекается по сосудам.
– А ты что, не знал? Люди делятся на самцов и самок. Самки отличаются тем, что у них нет яиц. Самок гораздо больше, потому что и среди самцов они есть. Правда, бывает, и среди самок самцы попадаются… Ну, будем! – выпивает Банане и подцепляет пальцами огурец из банки.
На кухне душно, тёплая водка разливается подавляющим всякое стремление жаром. Банане покрывается красными пятнами, но наливает ещё.
– Скажи, – не удерживаюсь, – а вот то, что мы в середине дня водку пьём, не помеха твоему роману?
Банане размышляет:
– Знаешь, мысли об Абсолюте и Большой Любви не мешают пить из горла литровый Absolut и ебстись на кафеле, – кивает за стену, – вот с ней. Процессы протекают параллельно. За Абсолют, в общем.
Вновь пьем, и я с разрешения хозяина закуриваю. Дым кажется чересчур едким и дерет горло…
– Так я же тебе почитать обещал, – вспоминает, – так… сейчас!
Выходит, оставляя меня один на один с табачным дымом, но вскоре появляется с кипой исписанных бумаг:
– Всё я тебе читать не буду, начну со вчерашнего.
Наливает водку, откашливается, садится на табурет и начинает:
«Замечательная вещь – женская грудь! И детишек покормить, и мужу поиграться»
– Хотя нет, не этот кусок, – мямлит краснеющий Банане и шуршит страницами, – ну, вот, хотя бы:
