Нагадай ему счастье

скачать книгу бесплатно

Нагадай ему счастье
Александра Шервинская

Рассказ из серии "Случай в Сент-Бруке"

Сбегая от найденного тётушкой жениха в далёкий городок Сент-Брук, я даже не предполагала, как сильно изменится моя жизнь. Мало того, что во мне проснётся дар, спокойно дремавший все предыдущие годы, так я ещё и специалистом по предсказаниям стану. А уж с каким неожиданным предложением обратится ко мне столичный красавец-полисмаг… Это мне и присниться не могло!

Александра Шервинская

Нагадай ему счастье

1

– Луиза, куда ты положила мои тёплые чулки? Мы с Ханной никак не можем их найти! Луиза, да отзовись же, что за глупые выходки!

Я раздражённо захлопнула роман, который читала, привычно запихнула его под матрас и только потом, придав голосу необходимую строгость, громко ответила:

– Тётушка, вы зачем вышли из гостиной, в коридоре довольно холодно и сквозняк! А ну-ка, быстренько вернитесь к камину!

С этими словами я вышла из своей комнатки, расположенной на самом верхнем этаже, который честнее было бы назвать чердаком, и быстро спустилась по скрипучей лестнице. Тётушка Берта предсказуемо обнаружилась в коридоре, а её седые кудряшки, уложенные в старомодную причёску, воинственно подрагивали.

– Луиза, я уже два часа не могу найти свои тёплые чулки, а ночью будет мороз: у меня ноет левая нога, а это, ты же знаешь, всегда происходит к морозу! А тебя нигде нет и дозваться невозможно! И при этом в комоде нет ни одной пары! А ведь были и из овечьей шерсти, и с козьим пухом, и те полосатые, что прислала кузина Генриетта, и…

– Тётушка, – я привычно остановила бесконечный поток жалоб и уточнила, – вы в каком комоде искали?

– Что значит – в каком? – тётушка сердито на меня посмотрела. – В том, где лежат все тёплые вещи, в каком же ещё?

– Но вы же сами велели перенести все тёплые чулки в тот комод, что стоит в дальней кладовой, потому что запах лаванды, которой мы их переложили от моли, вызывал у вас приступы головокружения.

– Да? – тётушка на несколько секунд задумалась, но решительно тряхнула кудряшками. – Не было такого! Запах лаванды, чтоб ты знала, один из моих самых любимых. Так что я точно не стала бы из-за него приказывать переносить вещи. Не выдумывай, Луиза!

– Давайте посмотрим? – предложила я спокойно, так как за те четыре года, что мне довелось прожить у тётушки Берты, я давно привыкла к её капризам, мнительности и жалобам на всё и всех.

– Ты что, считаешь меня слабоумной старухой? Не стану я ничего смотреть – вот ещё не хватало! – рассердилась она и, гордо выпрямив спину, удалилась в гостиную, не забыв рассерженно хлопнуть дверью.

Через несколько минут в коридор выскользнула Ханна – горничная тётушки – и ободряюще мне улыбнулась.

– В каком комоде теперь чулки, мисс Луиза? – шёпотом спросила она, и я вспомнила, что как раз в тот день, когда произошла незапланированная миграция тёплых вещей из одного комода в другой, Ханна отпросилась к рожавшей племяннице.

– В дальней кладовой, – я махнула рукой в нужную сторону, – чулки во втором снизу ящике. Только повесь их проветриться, они наверняка пропахли лавандой.

Горничная благодарно кивнула и поспешила в указанном направлении, бесшумно ступая войлочными тапками: тётушка настаивала, чтобы все кроме неё носили обувь на мягкой подошве. От стука чужих каблуков у неё начиналась мигрень.

– Луиза! Луиза! Куда ты опять пропала? – послышался из-за двери голос тётушки, и я, глубоко вздохнув, вошла в жарко натопленную гостиную.

– Слушаю, тётушка, – я остановилась неподалёку от кресла, в котором устроилась моя пожилая родственница, опекающая меня после безвременной смерти родителей. Мне оставалось прожить у неё ещё год, так как по завещанию, которое отец составил, видимо, будучи в хорошем подпитии, я вступала в права наследства только в двадцать пять лет. До тех пор мне надлежало жить у ближайшей родственницы, госпожи Берты Бэллмейн, и всячески заботиться о ней. Всё это время она получала проценты от суммы, составляющей моё наследство, и выражались они в не очень большой, но вполне симпатичной цифре.

Не могу сказать, что моя жизнь в доме тётушки была беспросветно тяжела, как у какой-нибудь сказочной героини, нет. Меня не нагружали грязной домашней работой, переложив на мои плечи обязанности, скорее, экономки, нежели служанки. Хозяйство у тётушки было небольшое, дом по столичным меркам – скромный, пышных приёмов она не устраивала, так что я легко справлялась с поставленной передо мной задачей. Слегка усложнял жизнь непростой характер госпожи Берты, но и к нему можно было привыкнуть и притерпеться. Что я, собственно, и сделала.

– Луиза, – тётушка вперила в меня пристальный взгляд блёкло-голубых глаз, – у меня для тебя приятная новость.

Услышав это, я почувствовала, как где-то внутри заныло от нехорошего предчувствия, ибо представление о том, какую новость считать приятной, у нас с тётушкой было диаметрально противоположным.

– Ты ведь наверняка помнишь господина Пидвика? – тётушка внимательно следила за моей реакцией, и подозрения насчёт «приятной» новости окрепли.

– Разумеется, – осторожно ответила я, – очень достойный пожилой господин. А что, с ним что-то случилось?

– Ты меня вообще не слушаешь, Луиза! Я же сказала, что новость приятная, а если бы с ним что-то случилось, разве она была бы такой?

Я придерживалась совершенно иной точки зрения, так как господин Пидвик был человеком крайне неприятным, с какой стороны ни посмотри. Даже дочь, которую он воспитывал, как говорили, в строгости и послушании, сбежала от него с первым попавшимся коммивояжёром, наплевав на деньги и репутацию, лишь бы быть подальше от «любящего» отца.

– Так вот, – тётушка как-то игриво посмотрела на меня, и дурные предчувствия взвыли в полный голос, – господин Пидвик просил у меня твоей руки, и я, разумеется, ответила согласием. Это прекрасная партия, Луиза! Поздравляю тебя!

– Моей руки? – зачем-то переспросила я, пытаясь осмыслить выданную мне информацию. – А меня никто спросить не хотел?

– Ох, Луиза! – тётушка махнула рукой, а кудряшки бодро подпрыгнули. – Да кто же в таких делах молодых девушек спрашивает? Что вы можете понимать в жизни?

– Напомните мне, тётушка Берта, господину Пидвику сколько лет? – волевым усилием подавив желание впасть в истерику, спросила я. – Шестьдесят уже стукнуло?

– Ну что ты, – тётушка с упрёком посмотрела на меня, – эту замечательную дату мы будем праздновать только в следующем году. Кстати, тебе придётся постараться к этому моменту подарить супругу наследника. Это будет великолепный подарок к юбилею, ты не находишь?

– Наследника? – снова переспросила я, справившись с тошнотой, накатившей от таких захватывающих перспектив. – В шестьдесят лет?

– А что тут такого? – пожала плечиками госпожа Берта. – Вон, Ханна говорила, – тут она понизила голос и зачем-то огляделась, – что он служанкам до сих пор проходу не даёт, проказник!

И тётушка смущённо захихикала, прикрыв лот ладошкой.

Прекрасно! Просто восхитительно! Меня собираются выдать замуж за шестидесятилетнего шалунишку, зажимающего по углам горничных и прачек. Потрясающе! И самое ужасное в этом то, что моё желание или нежелание не имеет абсолютно никакого значения. Тётушка как опекун может распоряжаться моей жизнью по своему усмотрению, и никакие жалобы и никакие стряпчие мне здесь не помогут. Разве что прямой запрет короля, но где я, а где он…

– Помолвка состоится в ближайшее время, а свадьбу назначим на… – тут тётушка задумалась, – на начало весны. Не стоит далеко откладывать, я думаю. Да и господин Пидвик не хочет затягивать с женитьбой, – тут она игриво мне подмигнула, мол, мы-то с тобой понимаем, почему!

Видимо, перспектива брака с господином Пидвиком перевела меня в тётушкиных глазах в категорию солидных дам, с кем уже вполне позволительны пикантные намёки.

Я понимала не только желания потенциального жениха, но и то, что единственный выход, который мне остаётся – это побег. Куда – уже не имеет никакого значения, сгодится любое место, где нет тётушки Берты и господина Пидвика. Хоть посёлок рудокопов, хоть деревня на выселках, хоть монастырь… Хотя в монастырь, честно говоря, хотелось примерно так же, как замуж за господина Пидвика.

Тётушка продолжала что-то говорить, расписывая мне заманчивые перспективы совместного проживания с чудесным господином Пидвиком, но я даже не пыталась делать вид, что её слушаю.

– … завтра в полдень, – услышала я конец фразы.

– Что – в полдень?

– Ты опять меня не слушаешь, Луиза! Я сказала, что господин Пидвик придёт завтра в полдень, чтобы обсудить со мной помолвку, а с тобой – регламент будущей семейной жизни.

О как! Регламент! Да уж, видимо, служба столоначальником в дворцовой канцелярии наложила неизгладимый отпечаток на жизненные установки моего предполагаемого супруга.

Бежать! Бежать! ! Как можно быстрее и как можно дальше…

– Тётушка, я могу пойти к себе? – выдавив из себя улыбку, спросила я и объяснила. – Хочу морально подготовиться к встрече с будущим супругом.

– Иди, Луиза, – милостиво кивнула тётушка, – тебе есть о чём подумать, дорогая!

Вот тут она была абсолютно права: недостатка в темах для размышлений у меня не было и, что характерно, не предвиделось.

В комнате я первым делом вытащила из небольшого тайника сундучок, в котором хранила все свои ценности. Мне необходимо было понять, какими финансовыми ресурсами я обладаю, на что мне может хватить денег. Отложила в сторону несколько небольших футляров, в которых хранились не слишком роскошные, но и не пустяковые драгоценности, подаренные матушкой мне лично. Отец то ли не знал про них, то ли забыл, во всяком случае, в завещании он их не упомянул, и они остались у меня. Высыпала на покрывало содержимое двух замшевых мешочков и быстро пересчитала имеющуюся наличность. Получилось не много, но и не мало: около двадцати золотых монетами разного достоинства. Этого должно хватить не только на билет до какого-нибудь небольшого провинциального городка, где никому в голову не придёт меня искать, но и на спокойную скромную жизнь там в течение пары месяцев. А за это время я наверняка что-нибудь придумаю. В конце концов, после четырёх лет работы у тётушки я вполне могу вести чьё-нибудь не слишком большое хозяйство. Я ведь никому не обязана докладывать о своём аристократическом происхождении, тем более что от него и осталось-то лишь название: отец умудрился так испортить репутацию семьи Бэллмейн, что нас постепенно перестали приглашать в приличное общество, а со временем и вовсе забыли.

К тому же я очень надеялась на то, что поиски сбежавшей меня будут не слишком активными. Одной беглой невестой больше – одной меньше… дело-то, как говорится, житейское. К тому же мистеру Пидвику мало кто симпатизировал, так что и стараться никто особо не станет. Поищут для вида да и успокоятся… А мне бы годик продержаться, потом я смогу сама определять, что и как мне делать и за кого выходить или не выходить замуж. К счастью, господин Томсон, поверенный, был человеком разумным и потихоньку выдал мне мой личный экземпляр завещания со всеми полагающимися печатями и подписями.

Тихонечко открыв дверь и убедившись, что тётушка по-прежнему сидит в гостиной в ожидании гостей на традиционную карточную игру, а Ханна хлопочет на кухне и болтает с кухаркой, я вернулась в комнату и осторожно вытащила из-под кровати изрядно потёртый саквояж. Он лежал там с позапрошлого года, когда мы с тётушкой по настоятельному совету лекаря ездили на воды. У меня, правда, было впечатление, что господин Хольцман просто хотел отдохнуть от тётушкиных жалоб хотя бы несколько недель, для чего и сплавил её дышать целебным воздухом и пить тёплую воду из минеральных источников. И я его понимала, как, наверное, никто другой.

Теперь следовало сообразить, какие именно вещи мне нужно взять с собой помимо денег, документов и драгоценностей. Много в саквояж не влезет, но мне полный гардероб и не нужен: так, перебиться первое время, а там заработаю и куплю новое. Тем более что ничего модного или дорогого у меня и не было, так как тётушка считала, что молодёжь нужно держать в строгости и ограничивать в нелепых стремлениях тратить деньги на платья и шляпки.

В итоге я запихнула в саквояж пару домашних платьев, одно приличное выходное, две смены белья, несколько любимых безделушек – ну вот не смогла удержаться! – и удобные домашние туфли. Получилось не слишком много, но это и хорошо – нести-то саквояж мне самой. Написала записку, в которой просила тётушку меня простить и объясняла, что хочу прожить жизнь счастливой, что никак не сочетается с предполагаемым браком. Аккуратно сложила и оставила на столике на самом видном месте.

Приоткрыв дверь, я осторожно выглянула в коридор и прислушалась: снизу доносились голоса, и я легко узнала доктора Хольцмана, а также мистера и миссис Лайонс, давних приятелей тётушки Берты. Эта компания частенько собиралась у госпожи Бэллмейн для того чтобы сыграть пару робберов в вист. Значит, как минимум час, а то и два, меня никто не хватится. Видимо, судьба тоже решила, что брак с мистером Пидвиком – это не совсем то, что мне нужно, потому что явно была на моей стороне.

Я аккуратно закрыла за собой дверь, окинув на прощание взглядом скромную комнатку, в которой прожила последние несколько лет, и спустилась на первый этаж, страясь не скрипеть ступеньками. В гостиной, мимо которой я прокралась на цыпочках, вовсю шла игра, и тётушка Берта горячо спорила с доктором по поводу того, нужно ли менять колоду после первой половины роббера. Судя по негромкому разговору и позвякиванию чашек, доносящемуся со стороны кухни, Ханна с кухаркой пили чай.

Надев пальто, аккуратную меховую шапочку и замотав шею шарфом, я подхватила саквояж и выскользнула на вечернюю улицу.

2

Вечер ещё не наступил, но лиловые сумерки потихоньку уже начали вытеснять дневной свет, а на центральных улицах вспыхнули яркие огоньки праздничных гирлянд. В свете фонарей, которые уже давно зажгли, падающий снег приобрёл вид сказочный, завораживающий. Но мне было некогда глазеть на красоту зимних сумерек, поэтому я решительно тряхнула головой, отчего копна непослушных каштановых кудрей чуть не выскочила из-под шапочки, куда я их с определённым трудом запихала. Подозвав ожидающий пассажиров экипаж, я назвала адрес известной кондитерской, расположенной неподалёку от вокзала. Мне показалось, что так я смогу сбить со следа тех, кто будет меня искать: ведь мало ли куда я могла отправиться из кондитерской… Вокзал – лишь один из возможных вариантов.

Добравшись до точки назначения, я расплатилась и решительным шагом направилась к сверкающей огнями витрине кондитерской, лихорадочно соображая, нужно ли заходить внутрь или не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Но, к счастью, экипаж уже взял следующего пассажира и укатил куда-то в сторону ярмарочной площади. А остальным горожанам было совершенно безразлично, куда идёт молодая девушка с дорожным саквояжем. На улицах столицы кого только не увидишь! Особенно сейчас, перед зимними праздниками…

Мимо витрины я прошла так, словно и не собиралась заходить в это царство пирожных, тортов и ароматного чая. Моей целью был вокзал: я твёрдо намеревалась смешаться с толпой пассажиров, которых в это время было даже больше, чем всегда.

Куда ехать, мне было совершенно всё равно, поэтому я смотрела на большое табло с перечнем рейсов и искала то, которое было бы отмечено зелёным кружочком, означавшим, что есть свободные места.

Неприятным сюрпризом оказалось то, что с каждой минутой таких жизнерадостных кружочков становилось всё меньше: жители столицы спешили взять билеты и отправиться к родственникам в гости. Мне в глаза бросилось название Ривестром – я даже отдалённо не представляла, где это.

Подойдя к кассе, я вежливо попросила девушку дать мне один билет до этого самого Ривестрома, но, потыкав в какие-то кнопки, кассирша с огорчением сообщила, что остался только один билет и то не до самого Ривестрома, а до какого-то Сент-Брука.

– Давайте до Сент-Брука, – поспешно согласилась я, опасаясь остаться вообще без билета куда бы то ни было. – Там уж как-нибудь доберусь, наверное.

Девушка заверила меня, что из Сент-Брука в Ривестром ходит дилижанс, так что я наверняка смогу без проблем туда добраться. Билет, правда, остался только из дорогих, в купе первого класса, но мне было уже почти всё равно, поэтому я безропотно расплатилась и, сжимая в ладошке картонный прямоугольник, направилась в сторону перрона, откуда через полтора часа поезд номер 34-О увезёт меня в новую неведомую жизнь.

Оставшееся до отправления время я потратила на то, чтобы отсидеться в маленькой чайной, обнаружившейся на вокзале. И вот наконец-то я подходила к вагону, чувствуя одновременно и страх, и какое-то радостное возбуждение. Одетый в красивую форму молодой человек, оказавшийся проводником, окинул меня удивлённым взглядом, но, проверив билет, стал несколько любезнее. И то правда: мало ли какие у богатых дам могут быть причуды! Он помог мне подняться по достаточно крутой лесенке и проводил до двери, ведущей в уютное купе. Таких дверей в вагоне насчитывалось всего пять, так как купе были просторными, и в каждом имелась пусть маленькая, но отдельная умывальня со всеми удобствами.

– Это все ваши вещи, леди? – удивлённо спросил проводник, с подозрением поглядывая на мой потёртый саквояж, который я поспешила убрать в специальный шкаф.

– Да, – я мило ему улыбнулась, – я путешествую налегке, а мои вещи отправлены багажным вагоном.

Такое объяснение, судя по всему, проводника вполне удовлетворило, а я мысленно поблагодарила авторов горячо любимых мною романов, в которых при желании можно найти подсказки для абсолютно любой жизненной ситуации. Вот и эту фразу я прочитала достаточно давно в какой-то истории о девушке, ставшей полисмагом и путешествующей по стране. Не думала, а вот ведь – пригодилось же!

Мои размышления были прерваны тем, что дверь купе распахнулась, и на пороге появилась молодая – чуть постарше меня – женщина в роскошном зимнем жакете, одна меховая отделка которого стоила больше, чем все мои платья. За ней в купе внесли несколько чемоданов и пару шляпных коробок. Всё это добро с трудом уместилось в багажный шкаф, а незнакомка присела на свой диванчик и уставилась на меня с весёлым любопытством.

– Как я рада, что мне не придётся эти двое суток путешествовать в одиночестве! Терпеть не могу скучать! Давайте знакомиться? Я – леди Лионелла Блэк.

– А я леди Луиза… Баттерфи… – я в последний момент передумала и назвала фамилию дальних родственников. Моя оговорка не ускользнула от внимания леди Лионеллы, и она подмигнула мне с видом заговорщицы.

– Вы едете в Ривестром? – поинтересовалась соседка, внимательно глядя в окно, словно надеясь или опасаясь увидеть кого-то.

– Вообще-то да, – я тоже посмотрела на платформу, но ничего интересного кроме медленно проплывающих вагонов другого состава не увидела. – Но пока у меня билет до Сент-Брука, дальше не было.

– До Сент-Брука? – она всплеснула руками. – Ну надо же! Я тоже еду именно туда. Меня пригласили на праздник, который устраивает мэр этого милого городка. Я сама там не была, но, говорят, там очень симпатично и по-провинциальному очаровательно. А вы по делам или к родственникам? Хотя… дайте-ка я угадаю! Вы сбежали от нелюбимого жениха, я права?

Я вздрогнула и посмотрела на леди Лионеллу почти с суеверным ужасом. Откуда она знает? Неужели за прошедшие полтора часа меня уже начали искать?

– Я угадала? – она восторженно захлопала в ладоши и тут же заверила меня, что никому-никому не проговорится. Наоборот, она всячески мне сочувствует и готова по мере сил помочь.

В её глазах было столько искреннего сочувствия и какой-то бесшабашности, что я не выдержала и рассказала ей почти всё: о мистере Пидвике, о планах найти работу, о желании стать самостоятельной. Буквально через полчаса мы уже освоились и болтали совершенно по-дружески, перейдя на «ты».

– А тебя пригласили на праздник в качестве гостьи? – спросила я, когда мы доели вкусный ужин, принесённый проводником, и теперь пили ароматный клубничный чай.

– Нет, – помотала головой Лионелла, – я буду там предсказывать будущее и гадать на картах.

– А ты умеешь?! – я даже чашку отставила от удивления.

– Ещё бы! Я, между прочим, достаточно известная гадалка, – гордо задрала изящный носик соседка, – я даже удивилась, что ты обо мне не слышала.

– Тётушка не одобряет подобных вещей, – тяжело вздохнула я, – да и жили мы более чем уединённо. Откуда бы я могла про тебя узнать. И что – вот прямо можешь предсказать всю правду?

– Ну я же сразу определила, что ты сбежала от жениха, – напомнила мне Лионелла, – а ведь я даже карты не раскладывала!

– Ой, и правда, – я, кажется, даже чаю расхотела, – а ты можешь мне погадать? Ну, Лионелла, ну пожалуйста!

– Хорошо, уговорила, – она встала и, подойдя к багажному шкафу, вытащила небольшой кофр из чёрной кожи и, открыв его, извлекла колоду странных карт. Я таких раньше никогда не видела.

Лионелла быстро убрала со стола всё лишнее, и я с замиранием сердца начала смотреть, как она быстро, явно привычно, раскладывает карты с непонятными рисунками рубашками вверх, что-то приговаривая еле слышным шёпотом. Я прислушалась и уловила быстрое бормотание: «Что было, что будет, чем сердце успокоится… Это сюда, это вот сюда…»

В итоге весь столик был занят картами, расположенными то по одной, то по две, то по три. Я поёрзала от нетерпения, а Лионелла прикрыла глаза и провела над картами раскрытой ладонью.

Через двадцать минут я стала обладательницей кучи сведений, которые благополучно перемешались в моей голове в нечто совершенно непонятное. Единственное, что я поняла, – это то, что впереди меня ждёт нечаянный интерес, перекрёсток, судьбоносная встреча, финансовое благополучие и счастье в личной жизни.

Мы ещё поболтали, как старые добрые приятельницы, и начали потихоньку готовиться ко сну. В купе были очень удобные диванчики, которые раскладывались и превращались в настоящие кровати. Я была в полном восторге, и Лионелла лишь посмеивалась, глядя на меня.

Между тем поезд остановился на какой-то совсем небольшой станции, и проводник, заглянув в наше купе, предупредил о том, чтобы мы не волновались: ничего не случилось, просто нужно было забрать следователя столичного полисмагического управления. Сверкая глазами, проводник поведал нам, что, оказывается, в нашем поезде будет ехать сам знаменитый капитан Мэтью Липски! Мы дружно поахали, хотя я представления не имела, кто это такой, и проводник убежал успокаивать других пассажиров.