скачать книгу бесплатно
–Все-все-все! Дальше я сам! – отталкивая Ганса, сердито предупредил Портной. – Брр! – отдернулся парень, словно ошпаренный.
–Сколько раз этот фонтан тебя выручал? – с иронией прокомментировал Ланге.
Портной лишь одобрительно покачал головой.
–Слушай, дружище, я знаю, ты сейчас снова начнешь меня ругать, но не пора ли тебе остепениться и как-то жить дальше? – жалея друга, продолжил Ганс.
Портной сидел на каменном «корытце» фонтана, и, зачерпывая ладонью воду, неспешно приглаживал свои длинные, мокрые, немного волнистые темно-русые волосы, от усталости опустив голову вниз.
Посмотрев в добрые, слегка наивные серо-голубые глаза Ганса, наполненные жалостью и тревогой, он лишь легонько улыбнулся в ответ. Портной знал, что если сейчас ответит ему, то начнется настоящее промывание мозгов. «Ты же еще так молод, чтобы давать советы!» – подумал Портной, глядя на товарища. Его немного раздражало то, что мальчишка, еще не изведавший на вкус настоящей любви, рассыпается в советах перед человеком, чье сердце к каким-то двадцати девяти годам оказалось уже давно разбитым. С одной стороны его это раздражало, а с другой ему было жаль Ганса, ведь в новом мире найти себе пару стало во много крат сложнее. Да и, плюс ко всему, угораздило же этому парню влюбиться в одну из самых красивых девушек Западной Пальмиры – в Зою Скаврон. Она была ему не ровня, но Портной все равно поддерживал своего юного товарища, пытаясь сделать из него человека, который не испугается трудностей и постарается добиться её расположения. Он пытался сделать из него человека, коим никогда не был сам. Сам он был сиротой, еще в том мире, где сутки по старинке длились двадцать четыре часа… и теперь Ганс Ланге стал для него семьей – той семьей, о которой он мечтал всю свою никчемную жизнь. Когда еще в детстве ночами он мучился от холода и голода, единственной, согревающей душу мальчишки, была мысль о том, что где-то бьется сердце его ласковой матери, звучит бас мудрого отца, а по комнате бегает сестренка с веселыми косичками и вредничает озорной братишка. И ему было неважно, что сейчас они далеко. Важно было то, что они живы и скучают по нему. Он даже представлял встречу с этими вымышленными персонажами его детского воображения, кровоточащего нехваткой заботы и любви тех людей, которыми на самом деле были пара наркоманов, не способных прокормить и воспитать ребенка. Они сначала попытались продать малыша, чтобы купить впоследствии дозу, но ничего из этого не вышло, и тогда они подбросили младенца в приют. Это была зимняя январская ночь, и выйди няня на улицу, чтобы покурить, чуть позже, и не услышь она угасающий крик страдающего от холода младенца, мальчик так и замерз бы.
–Молчишь? Ну и ладно! – обиделся было Ганс.
–Да перестань! Просто, друг мой, не все так просто, как тебе кажется, – философски заключил Портной.
–Конечно, я же ребенок. Ты ведь считаешь меня ребенком, ведь так? – фыркнул тот.
Портной сдвинул брови и утомленно выдохнул.
–Чего ты заладил! Не считаю я тебя ребенком, просто у каждого своя судьба. И есть некоторые вещи, в которые остальным лучше не лезть.
Ганс Ланге был далеко не глуп и видел, как страдает его друг, потерявший любимого человека. Он понимал, что с этим бременем Портному придется справиться самому. Он очень хотел помочь, но каждый раз из этого ничего путного не выходило. Ганс вообще любил совать свой нос туда, куда не следовало бы, и поэтому тот самый нос часто бывал сломан.
–Просто ты мог бы стать счастливым. Ты должен хотя бы попытаться. Все мы кого-то потеряли из-за катастрофы. Абсолютно все!.. немой ванн Штольц тем летом брата хоронил, старушка Габи: дочь… и внука, у миссис Кэрролл ночью мужа след простыл, а юные Иван и Петр в один лишь день стали сиротками…
–Хорошо-хорошо, я постараюсь! – ответил Портной, лишь бы тот от него отвязался.
–Вот и славно! – обрадовался наивный юный Ганс. И даже Рыжий залаял в ответ, будто поддерживая его.
Портной, улыбнувшись, в ответ лишь покачал головой, глядя на эту несуразную картину.
–Что ты там говорил про вождя? – немного протрезвев, поинтересовался он.
–Я еще сам толком не понял, но это очень важно! – ответил Ганс.
«Что могло ему понадобиться?» – подумал Портной, вытирая лицо о майку, поднялся, и они вместе с Гансом и Рыжим направились в городскую ратушу.
2
В двери послышался стук. Рауль Маноло ждал гостей.
–Проходите-проходите, пожалуйста! – пригласил он вошедших парней. В ратуше рядом с вождем как всегда были его заместители. Но в этот раз здесь присутствовал еще один человек – его младший сын Сантьяго. Проводив гостей к столу, Рауль предложил им выпить. Портной собрался согласиться, но Ганс вмешался в разговор и попросил вместо алкоголя налить им горячего чаю, если таковой имеется. Ему не хотелось, чтобы его друга посчитали жалким пьянчужкой. Портной не стал сильно сопротивляться.
Вождь интересовался, как идут дела у друзей и о чем сейчас вообще толкует народ. Но было очевидно, что это лишь прелюдия.
–Вы ведь не просто так нас сюда пригласили, ведь так? – перешел к делу Портной.
–Да!.. да.., – задумался на мгновенье Рауль Маноло, опустив глаза и нервно постукивая по столу указательным пальцем.
–Говори уже, отец, нет времени на раздумья! – вставил нетерпеливый Сантьяго Рауль Видэл.
–Погоди, сынок! Дай собраться с мыслями, – ему тяжело было говорить. – Вам, полагаю, известно, что утром от нашего поселения отправилась экспедиция под предводительством моего сына Родриго. По одной простой причине связи с ними мы не имеем – нет специальной техники, благодаря которой мы могли бы управлять спутником. Ни у кого теперь нет этой техники. – Ганс, имеющий представление о подобных вещах, одобрительно кивнул. – Дальняя точка, с которой мы наладили коммуникации, – продолжил Рауль Маноло, – находится в Каире. И мы знаем, что около двух месяцев назад они должны были достигнуть столицы Египта и выйти на связь. Но никто на связь не вышел. В прошлые разы такого не случалось. И Родриго, и другие участники прекрасно понимают, что существует точка невозврата. Если они не уложатся в срок и не повернут вовремя обратно, им грозит неминуемая гибель в суровых условиях ночи. И даже если они найдут себе временное убежище, у них попросту не хватит провианта, чтобы существовать длительное время. И экономия здесь не поможет. Заготовить запасы тоже вряд ли успеют, далеко не везде земли настолько богаты, как здесь.
–К чему вы клоните, вождь? – уточнил Портной.
–Кажется, я знаю, к чему! – снова влез Ланге. – Мы отправляемся на их поиски?! – с ликованием предположил наивный чудак.
Рауль Маноло опустил голову. Играющие желваки выдавали его глубокие переживания.
–Ганс прав?
–Да, прав! – ответил за отца Сантьяго. – И если не согласитесь вы, я пойду один!
–Сейчас же прекрати, Сантьяго! Эти ребята ничем не обязаны ни нашей семье, ни тем людям, чьи родственники ушли с Родриго! Нельзя ставить человека перед фактом. Ты ничему не учишься!
–Прости, отец!
–Ганс прав… – недоговорил Рауль Маноло. – Простите, пожалуйста, моего сына за нетерпение.
–Но почему вы просите именно нас? – поинтересовался перевозбужденный Ланге.
–Не вас… Тебя, – вождь пристально взглянул на Портного. – Я знаю о твоем прошлом. И о твоем горе…
–Причем здесь это? Вы ничего обо мне не знаете, не хитрите!
–Ты – сирота. После средней школы тебя поставили перед выбором: либо обучение швейному ремеслу, либо армия. Ты выбрал первое. Портной – это твое прозвище, которое ты придумал себе сам. Вероятно, для того, чтобы похоронить того человека, который скрывается за ним. Ты повстречал девушку, которую звали …
–Довольно! – ответил Портной. – Мое прошлое вас не касается! Разговор окончен! Я ухожу! – нервно поднявшись со стула, сказал он.
–Пожалуйста, постой! Ну, кого еще я попрошу… Кто еще сумеет выжить там, где ничего нет? Жизнь с детства тебя к этому готовила. Ты не будешь рисковать без надобности. А большинство живущих здесь даже представления не имеют о том, что делать, если закончилась питьевая вода, и как быть, если дневной паек не успокаивает аппетит.
–Но зачем мне спасать вашего сына? Если вы не знали, я скажу – он редкий кретин!
–Это не так. Мой мальчик, может, местами и резковат, но в глубине души он неплохой человек. Просто он запутался. После смерти матери… он во всем винит меня… – сказал старик и тяжело прикрыл глаза рукой.
–Перестань, отец, не мучай себя. Ты ни в чем не виноват, – обняв отца, сказал Сантьяго. – Родриго просто дурак!
Портной остановился. Совесть не позволила ему уйти.
–Для тебя это может стать возможностью заявить о себе! – добавил Маурицио.
–Что?! – скривился Рауль Маноло. – Что за ерунду ты несешь, Каррера! – повысил он голос на своего зама.
–Ну, вот опять! Ты никогда меня не поддерживаешь, Рауль, – нервно почесывая свою аккуратно выбритую бородку, обиженно ответил тот.
–Дело не в поддержке! Твое заявление неуместно, поэтому я и сделал замечание.
Тут в заместителе проснулась гордыня:
–И отчего же оно неуместно?
–Что значит твоя фраза «заявить о себе»?! Я не прошу его этого делать. Я прошу человека попытаться спасти моего сына и тех людей, которых он ведет за собой. Это не шоу талантов и ни о чем заявлять здесь не нужно!
Каррера оскалился и поднял удивленно брови.
–Ты выставляешь меня каким-то бездушным существом! А я лишь намекнул парню на то, что по возвращении ему больше не придется штопать одежду, и он сможет заняться действительно достойным делом.
Рауль Маноло и вовсе опешил от этого выпада. «И подобное заявляет мой первый зам?!» – подумав про себя, разочарованно прикрыл он глаза и принялся массировать переносицу.
–Вот как?! То есть ты не считаешь его работу достойным делом? – теперь уже яростно вступился он за Портного.
–Он мог бы войти в совет и решать вопросы городского масштаба. Это более ответственная и важная работа, – намекая вождю на то, что с их стороны это лишь хитрый ход, подмигнув, сказал Маурицио Каррера.
Вождю изначально не понравилась эта идея. Он был категорически против такого подхода.
–А знаешь… – обманчиво завернул вождь. – Вообще-то я с тобой НЕ согласен! Лично я считаю, что именно такие мастера, как Портной и Ганс Ланге, решающие бытовые проблемы да работающие над развитием коммуникаций между поселениями, и имеют настоящую ценность, а вот насчет тебя я уже что-то не уверен… ты только и делаешь, что заявляешь о себе! Не надоело, Маурицио?
–Я больше не намерен терпеть унижения в свой адрес! – темпераментно заявил заместитель. – Все, я ухожу!
Рауль Маноло ничего не ответил. Лишь, прикусив нижнюю губу, с огорчением отвернулся в сторону. Ему было невозможно противно и дико стыдно за такое лицемерие со стороны своего подчиненного.
–Стойте! – остановил уходящего Маурицио Портной. – Хорошо! – спустя мгновение заключил он.
–То есть ты согласен? – воодушевился вскочивший со стула вождь.
–Да, я согласен.
–Да! Мы пойдем и спасем их! – обрадовался Ланге.
–Ты никуда не идешь! – охладил его пыл Портной.
–Это еще почему?
Портной ничего ему не ответил, а снова обратился к вождю:
–У меня есть свои условия. Во-первых, я сам собираю команду, во-вторых, не даю никаких обещаний: вообще мало верю в успех этой кампании, в-третьих, вы должны пообещать, что присмотрите за Гансом и сделаете все, чтобы он остался в Западной Пальмире, ну, и, наконец, в-четвертых, если мы не вернемся в оговоренные сроки, не нужно отправлять повторных экспедиций. Ведь то, что повторяется дважды, обязательно повторится и в третий раз.
3
На этот раз отправка экспедиции держалась в строжайшей тайне. И в отличие от «Искателей Света Пальмиры» этих можно было окрестить скорее «Спасателями Света Пальмиры».
Портной лежал на кушетке, положив руку под голову, а его пес, Рыжий, устроился рядом.
"Что же мне делать, дружок? Что же делать?" – почесывая за ухом Рыжего, проговорил Портной. Только сейчас он ощутил всю ответственность за свое решение. Он ведь не хотел отсюда уходить. И не смерти он боялся, а того, что приключение захлестнет его с головой и он навсегда позабудет то, что так печально отпечаталось в памяти. Он привык страдать, но привык страдать именно здесь – в Западной Пальмире.
Ланге ворвался в комнату без предупреждения:
–И что это значит: "Вы должны пообещать, что присмотрите за Гансом?" – кривляясь, процитировал он Портного, – Почему это Ганс не может отправиться с тобой?
Портной поднялся с кровати и подошел к рукомойнику. Надавив снизу на поднимающийся клапан, он задумчиво набрал в ладони чистой воды, умыл ею лицо и, наконец придя в себя, сказал:
–Потому что не умеет держать язык за зубами!
–О чем это ты?
–Не стоило рассказывать о нас с Викторией вождю.
–С чего ты решил, будто это я?
–Больше некому! Разве что Рыжему, – спокойно ответил Портной. Он больше никому в Западной Пальмире не рассказывал о своей личной жизни: только этим двоим, и один из них – пес.
–Черт. Ну, прости! Зато благодаря мне ты теперь сможешь стать настоящей звездой в городе. Поздравляю! А как же я? Это несправедливо! – как-то беспомощно и растерянно огрызнулся Ганс Ланге.
–Ты… никуда… не идешь! – отчеканил Портной и вытер лицо полотенцем. Здесь не было места принципиальности, просто упрямому Ланге по-другому не объяснить, что он должен остаться в поселении, хотя бы ради того, чтобы позаботиться о Рыжем. Младший сын вождя – Сантьяго – тоже мечтал отправиться на поиски брата, но отец настоятельно запретил ему даже думать об этом. Парень был молод, горяч и безрассуден, как и любой девятнадцатилетний мальчишка. Благородные помыслы здесь были неуместны: отец мог потерять и второго сына. Сантьяго это понимал и, в отличие от старшего брата, жалел отца и заботился о нем. Ведь скорбь не только по жене, а теперь еще и по пропавшему сыну, разрывала сердце уже немолодого Рауля Маноло день ото дня, не давая возможности затянуться старой ране.
–Ну, ладно! – хитро прищурившись, раздраженно заключил Ганс.
–Звучит как угроза! – усмехнулся Портной.
Развернувшись, Ланге выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Ему было досадно, что лучший друг из-за какой-то, как он считал, мелочи, перестал ему доверять. Ганс в силу своего возраста был весьма импульсивен. Вообще в двадцать три года мало кто пытается углубиться в занятия самоанализом. Проще обидеться, вспылить, накричать, хлопнуть дверью, а не понять, что причина ни в ком-то или чём-то, а в тебе самом. Обычно, чтобы успокоиться, он шел к себе в мастерскую, запирался и принимался разбирать механические устройства. Так он справлялся со стрессом. Еще в том мире, где существовали клиники, у него были проблемы с нервной системой. Раньше достаточно было выпить таблетку, чтобы прийти в себя, но теперь найти пилюли было непросто, поэтому он нашел им замену – в ковырянии среди шестеренок и микросхем. Надев свои нелепые круглые очки, он мог часами просиживать за изучением электронных приборов. Но на этот раз он настолько рассердился, что забыл о мастерской, а взял припрятанную под матрацем бутылку водки, которую не переносил на дух, и отправился к Сантьяго. Два товарища по несчастью. Два неисправимых авантюриста, которым выпал шанс отправиться в путешествие, но… они и его упустили.
Ганс знал, где отыскать младшего сына вождя. Тот часто вертелся на баскетбольной площадке. И в то время, пока для Ганса личным психологом выступала мастерская, для Сантьяго им служила площадка. Но на этот раз психологом должно было стать ни что иное, как алкоголь.
–Эй, ты! Бросай уже мяч! Пойдем напьемся! – крикнул Ланге из-за сетчатой ограды площадки, где Сантьяго играл с друзьями в баскетбол. «Я пошел… Мне пора!» – отбросив мяч, ответил он на их возмущенное: «Куда ты?! Мы же только начали!»
Юный испанец лишь махнул рукой, давая понять, что сейчас ему не до них.
Они с Ланге присели на свободную скамейки. Перед их взором во всей красе предстала пылающая в вечернем алом солнечном свете Западная Пальмира. Солнце отражалось от множества белых стен, но уже вовсе не ослепляло.
–Ты же вроде не любитель выпить? – задал вопрос Сантьяго Рауль Видэл, захмелев от одного запаха неохлажденной водки.
–Да повод появился, – намекнул Ганс. – Мы же договаривались, что если я приведу к вам Портного, то отправлюсь в путешествие вместе с ним? – возмутился Ланге.
–Да я и сам думал, что отец доверяет мне настолько, чтобы отпустить со спасателями. Но нет. А ты же знаешь, что я не могу его беспокоить – у него ведь больное сердце. Если бы он отпустил меня, я бы попросил отца убедить Портного, чтобы он взял и тебя. Ну, а так… у меня просто нет власти, и со мной никто не считается.
–Это да. Вот же черт его дери, этого обидчивого Портного с его закостенелыми секретами.
–Зачем ты так говоришь? Он же твой друг!
–Да, друг… но иногда он выводит из себя этой своей загадочностью и скрытностью. Я понимаю, что его история весьма трагична и печальна, но этот чертов астероид Апофис у каждого из нас отобрал близких, и никто этого не скрывает, а, наоборот, люди стараются выговориться, чтоб стало полегче, что ли. И никто их за это никогда не осудит.
–Послушай, нельзя быть таким категоричным, как ты. Насколько я понял, до Виктории у него вообще не было близких людей, а катаклизм отобрал и ее. Это, как минимум, сложно. На его месте мне тоже было бы непросто с этим справиться.
–Я вовсе не отрицаю злой участи, выпавшей на его долю. Просто хочу, чтобы он отвлекся от всего этого. И для этого ему необходима встряска, авантюра. Ты так не считаешь?
Испанец кивнул в ответ:
–За тебя! Ты отличный друг, хоть и немного болтливый.
