скачать книгу бесплатно
– Нет!
– Да! И никто мне не указ!
Лиска оттолкнулась от бортика и поплыла на глубину. Ваня обернулся. Взор уперся в Дядю Мышь. Менеджер стоял в тени сосны и с ненавистью таращился на Ваню. Кулаки стиснуты, а крошечные глазки налиты кровью. У Вани закружилась голова…
– Перегрелся? – хлопотала мама.
– Может, солнечный удар? – волновался папа. – Ноги ему подними. Подложи подушку. Не тошнит?
– Все нормально…
– Нормально! Ты весь двор облевал!
– Меня накажут? – спросил Ваня слабо.
– Никто тебя не накажет, глупый. – Мама положила на грудь мокрое полотенце. – Отдыхай.
Родители ушли. Лиска скользнула к кровати:
– Ты чего? – прошептала встревоженно.
– Он знал, – обреченно ответил Ваня. – Он смотрел на нас, он знал, что ты пописала в воду.
– Ты реально перегрелся, Вано. – Лиска похлопала брата по плечу.
– Будь осторожна, – сказал он.
Вскоре Ваня почувствовал себя гораздо лучше, но с постели встал только под вечер. Отказался от ужина – аппетита, мол, нет – и тайком слопал яблоки, завалявшиеся в маминой сумке. Но к бару выполз – сегодня там был аншлаг, гремела музыка, на импровизированной сцене выступал чернокожий аниматор в серебристом костюме. Он пел красивым баритоном, вихлял бедрами и одаривал зрителей африканской улыбкой, а позади танцевали красивые девушки в очень коротких юбках, с голыми животами, усеянными блестками. Отдыхающие тоже пустились в пляс, а Ваня залюбовался танцовщицами.
– Глаза сломаешь, – сказала ему Лиска.
Мама с папой закружились под фламенко. Танцевали они нескладно и все равно были красивыми, какими-то ужасно молодыми, словно бы ненамного старше дочери. Через полдюжины песен в исполнении заводного аниматора Ваня осознал, что уже давно хочет по-маленькому и ерзает на стуле. Он продрался сквозь толпу, прошагал по безлюдному коридору на первом этаже «Тавроса» в туалет. И, лишь намыливая руки под краном, вспомнил Дядю Мышь. Вокруг сверкал кафель, что-то монотонно гудело, как в пещерах, которые они посещали во время экскурсии. Флуоресцентная трубка над головой зажужжала и замигала. Паника накатила удушливой волной. Спотыкаясь, Ваня выскочил из туалета, заметил табличку «Don't run» и, подавив желание бежать, пошел на ватных ногах к выходу, к музыке и возбужденному многоголосью.
Концерт окончился. У бара блондинка-танцовщица сердито возмущалась и жестикулировала в сторону щерящихся подростков-немцев. Лиска пояснила:
– Тот немецкий идиот ее по заднице шлепнул. И где твой Дядя Мышь, когда он действительно нужен?
– Вон он, – сипло ответил Ваня.
Старший менеджер сидел на корточках на деревянной кровле бара и смотрел вниз горящими в темноте глазами.
Ваня порывисто толкнул сестру. Та ойкнула.
– Опять за свое? Где, на крыше? Ты, случаем, не допиваешь после папы пиво?
Дядя Мышь пропал, и это не удивило Ваню. Ваня знал: менеджер не совсем человек. Или вовсе не человек.
Ночью Ване приснился отвратительный сон. Словно он просыпается, разбуженный цикадами, и видит Дядю Мышь. Менеджер пробрался в комнату, отворив дверь запасными ключами. Он стоит у изголовья Лискиной кровати, озаренный светом луны. Торжественная гримаса под забралом. Ширинка черных брюк расстегнута и наружу торчит его писька, похожая на дохлую лабораторную мышь, мышь-альбиноса. Ваня не мог пошевелиться, лежа на боку он смотрел, как менеджер, поднатужившись, мочится. Желтая струя разбивается о безмятежное лицо дрыхнущей Лиски.
Тьма заволокла ужасную сцену. Кошмар сменился темнотой.
Утром Лиска была подавленной и замученной, игнорировала вопросы родителей и дважды вымыла волосы. Ваня не решился рассказывать ей про сон. Сон ли?
За завтраком он поглядывал на притихшую компанию немцев. Одного нарушителя порядка не хватало. Ваня представил его заспиртованную голову в подвале заброшенного дома. Он вынул телефон и быстро сфотографировал Дядю Мышь, крадущегося между столиков.
Про немца Тереховым рассказала русская женщина, занимающая в «Тавросе» должность гестрелейшена.
– Вот и отдохнул! – сказала она. – Ночью напился до соплей, пошел бродить, видно, в яму какую упал – сам он ничего не помнит. Вся пятая точка – сплошной синяк. Отправили в больницу, сидеть он долго не сможет.
Лиска перехватила взгляд Вани. Она хмурилась.
– Скажите, – обратилась Лиска к женщине, – а менеджер этот, пожилой, с таким носом смешным, он нормальный?
– Лучший в Греции! – уважительно проговорила гестрелейшен.
На пляже Ваня спросил Лиску:
– Поверила?
– Что Дядя Мышь маньяк-экстрасенс? Нет, конечно. Но он мне не нравится.
Ваню осенило: Лиска борется с правдой, ведь правда попахивает бредом.
– Дети, – сказал папа, вручая Ване и Лиске купюры по десять евро. – Мы с мамой вечером в клуб намылились, вам туда нельзя. Справитесь без нас?
– Ага, – сказал Ваня. – Только вы ведите себя… правильно.
Папа засмеялся.
Проводив родителей, младшие Тереховы уселись с картами на кровать, но игра буксовала. За окнами только-только стемнело, гремела музыка, от бара несся пьяный гвалт, и все же возникало ощущение, что Ваня с Лиской в «Тавросе» одни-одинешеньки.
– Ерунда какая-то! – Лиска зло отшвырнула карты. – Где твои фломастеры? Дай любой. Идем!
– Куда?
– Докажу тебе, что это чушь собачья.
«Мне или себе?»
Тереховы вышли из номера. В коридоре было очень тихо. Не считая сквозняков, завывающих поблизости.
– Не надо, – пискнул Ваня, сообразив, что сестра замыслила.
– Надо, – отрезала она и написала на стене красным маркером: «Правила отстой! Хаос!».
– Это нарушение правил? – спросила она злорадно. Ваня сглотнул. – И где же Дядя Мышь? Дядя Мышь, ау!
Ваня вспомнил, как пару лет назад, дабы напугать брата, Лиска вызывала Пиковую Даму и рисовала помадой лесенку на зеркале.
– Что и требовалось доказать, – подытожила Лиска и удалилась в номер. Ваня поспешил за ней, но на пороге замешкался. В шахте лифта заскрежетало. Допотопная кабина остановилась на четвертом, на их этаже. В конце темного коридора, за поворотом, чья-то рука отворила складчатую дверь. Фантазия нарисовала менеджера, несущегося к нарушителям.
Ваня отшатнулся в ложную безопасность номера фо зиро севен и заперся.
Ночью родители знатно покутили, на шезлонгах они в основном дремали. Завтра загорелые Тереховы возвращались на родину. Ваня был счастлив покинуть «Таврос».
Лискина надпись исчезла со стены. Но как Дядя Мышь стер память задиристому немецкому студенту? И сколько еще хулиганов были им наказаны за долгие годы службы? Людям свойственно идти против правил. Туристы, улетающие домой в гипсе… Пропавшие без вести туристы…
Ваня улизнул и прогулялся по променаду к античному фонтану, к уличному художнику. Объяснял жестами и куцыми фразами. Художник выслушал и, как ударник барабанную палочку, прокрутил в пальцах карандаш: «Окей».
Обедая, ужиная, Ваня следил за Дядей Мышью. А Дядя Мышь следил за беспечной Лиской. Под экраном плексигласовой маски клокотал праведный гнев. Менеджер таился в фигурных кустах у бара и в тени под лестницей, однако не смел атаковать при родителях.
Папе сошло с рук препирание с Дядей Мышью, но Ваня понимал: преступление Лиски куда серьезнее. Лиска… как его… рецидивист.
Чемоданы были упакованы, родители, погрустив насчет слишком короткого отпуска, выключили в своей комнате свет. Ваня задумал подпереть чем-то дверь, но сперва пусть все заснут. Он же твердо решил не ложиться спать сегодня. Лиска листала фотографии, а он вглядывался в полумрак, вслушивался в хор цикад, боролся с дремо…
Ваня подскочил резко.
Кровать сестры была пуста. Вопль застрял в горле. Дядя Мышь уволок Лиску в заброшенный дом!
Ваня заметался по комнате. Вывалился на балкон.
И увидел белый слитный купальник сестры. Лиска как ни в чем не бывало плавала в бассейне. Ночью! Когда плаванье строжайшим образом запрещено!
Проскользнув мимо похрапывающих родителей, Ваня на цыпочках вышел за дверь, потом побежал во весь опор вниз по лестнице, тараня грудью преграды теней. Цикады галдели в кронах. Ветерок обдувал вспотевший лоб. Пустой двор, сдвинутые шезлонги…
– Ты что делаешь?! – выпалил Ваня, подбегая к бассейну.
– Не ори! – отозвалась Лиска. Она вынырнула из воды и уцепилась за бортик. – Всегда мечтала поплавать здесь одна. А ты, – она сощурилась, – ты что же, испугался, что меня Дядя Мышь украдет?
– Пойдем отсюда, пожалуйста, – взмолился Ваня и обвел взором кусты: за каждым мог прятаться старший менеджер.
Лиска кивнула. Держась за перила, взобралась по ступенькам. Ручейки стекали по ее ладному телу, и Ване пришла в голову непривычная мысль, что сестра у него красивая, хорошая у него сестра.
Дядя Мышь выскочил из воды, подняв фонтан брызг. Он хоронился на дне, затаил дыхание и ждал. Он был терпеливым, если дело касалось наказания. Лиска начала поворачиваться. Дядя Мышь схватил ее за шею, и они оба упали в бассейн.
Ваня вскрикнул жалобно. Он кружился на суше, бессильно пялясь в воду, зовя сестру по имени. И сестра откликнулась, вынырнула посреди бассейна и быстро поплыла к Ване. Он подал руку, вытащил Лиску из воды. Цикады, вступив в сговор с менеджером, заглушали шум. Постояльцы спали в своих номерах.
Лиска отплевывалась и ругалась. И вдруг замолчала, уставившись на бассейн. Дядя Мышь вылез с противоположной стороны, отираясь о плитку туловищем, как животное. С рубашки, брюк, с волос обильно текло. Выгнув суставы, так что раздался хруст, на четырех конечностях менеджер побежал за нарушителями. Локти торчали вверх – ладно! Но вверх торчали и его острые колени.
Лиска и Ваня ринулись к отелю. В коридор, по скользкому полу в вестибюль, где не было ни души.
Дядя Мышь опередил их. Не на четвереньках, а выпрямившись во весь рост, он вылетел из темноты и отрезал доступ к лестнице. Его руки были прижаты к телу и согнуты в локтях. Пальцы сгибались и разгибались. Тонкие губы разошлись, обнажая частокол белых зубов.
Лиска затравленно всхлипнула. Тень Дяди Мыши накрыла собой нарушителей порядка. Существо явилось из мрака, чтобы бороться с хаосом, и именно хаос представляли собой нерадивые туристы.
– Стой! – воскликнул Ваня. В отчаянной попытке спастись он ткнул пальцем в угол.
Дядя Мышь посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука Вани. Седые брови встали домиком.
На стенде, знакомящем постояльцев с правилами отеля, появилась новая иллюстрация. Ваня пришпилил ее мамиными заколками пару часов назад. Уличный художник набросал рисунок, опираясь на фотографию в Ванином мобильнике. Карикатурный, но узнаваемы портрет Дяди Мыши. Его длинный нос и маленькие глазки. Портрет обрамлял красный круг. Красная полоса перечеркивала физиономию по диагонали. Как перечеркивала она изображения еды и сигарет на соседних картинках. Отныне Дядя Мышь был запрещен.
– Not good! – сказал Ваня.
Лицо старшего менеджера вытянулось за маской. На нем читалось осознание. Сначала шок, после – принятие неизбежного. Руки опустились, весь он стал будто бы меньше. Пятна пота проступили на белоснежной рубашке. И внезапно Ваня испытал жалость к этому человечку, зациклившемуся на правилах.
Правила говорили, что Дяде Мыше не место в отеле.
– Not good, – прошелестел менеджер смиренно. И пошел прочь. Разом постарев на двадцать лет, он шаркал подошвами и кренился в стороны. Свернул за поворот и пропал из виду. Лиска смотрела сквозь растопыренные пальцы, ничего не понимая.
– Ванечка, – прошептала она. – Кто он такой? Что оно такое?
Ваня облизал губы и бросился за менеджером. Выбежал из отеля, отметив походя, что цикады замолчали. Ссутулившаяся фигура брела за оградой. В ее существовании больше не было смысла. Сам не зная зачем, Ваня устремился следом. Он оказался на пустой улице, а Дядя Мышь уже подходил к дому с покосившимися ставнями. Он действительно уменьшился. Он был не выше Вани. Рубашка обвисла складками, а штаны и вовсе валялись в пыли возле ржавой тележки. Бледные голые ноги Дяди Мыши выглядели до странного трогательно. Ваня забыл про крысу и про цыганку, вообще забыл про свой страх перед менеджером.
Он протянул руку, словно собирался утешить Дядю Мышь. Замерев на замшелом крыльце, маленький старичок посмотрел на отель, который отверг его после стольких лет преданной службы. Он тяжело вздохнул и скрылся в недрах здания.
«Ушел на пенсию», – подумал Ваня грустно.
Дверь захлопнулась.
Ваня остался один на улице. Снова запели цикады.
Астероидная готика. Дмитрий Николов
– Давай, подцепляй консерву. Да не так, болван. Дай мне! – Лиза выхватила из рук мужа манипуляторы и принялась ловко выкручивать их в разные стороны.
Механические лапы старого мусорного буксира нехотя повиновались, подтянув разбитый челнок для одиночного исследования почти вплотную.
– Алекс, запускай камеру. Посмотрим, с начинкой или нет. Только внимательней, не хватало притащить сюрприз, как в прошлый раз.
Муж протиснулся к соседней приборной панели и запустил в черноту за разбитым иллюминатором многосуставчатую руку с глазом-шаром на конце. Щелчок тумблером подсветки – и маленький рябой экранчик вспыхнул зеленоватым светом.
– Есть, – выдохнул он наконец.
– Один или… – не оборачиваясь, буркнула Лиза.
– Или.
– Черт!
Лиза зафиксировала добычу и, бросив рычаги, перегнулась через плечо мужа.
В шартрезовой дымке подсветки, распыляющей космический мрак, парил заиндевевший труп. Камера-глаз проплыла мимо искаженного судорогой мужского лица и уперлась в лицо его спутницы, зависшей вниз головой. Волосы женщины – серебристые ломкие кудри – напоминали замерзший водопад. Камера поползла вверх и замерла на уровни груди, к которой женщина прижимала крошечный детский скафандр.
Лиза громко выдохнула и отвернулась.
– Я пришвартую груз, а ты вытряхни их оттуда. Неохота опять по прилету отскребать останки перед сдачей.
Алекс тихо выругался, встал с откидного стульчика и, оттолкнувшись, полетел в хвост. Гравитационные кубы у них закончились еще несколько месяцев назад, поэтому приходилось жить и работать в тоскливой невесомости. Цепляясь за переборки, он миновал спальные койки, разделенные коридором. Всего полметра, а тебя будто отделяет от собственной жены вся Солнечная система. Сразу за хозяйственным отсеком с кухней, туалетом и давно не работающей душевой находился шлюз.
