скачать книгу бесплатно
Ярослав вернулся от Кшиштофа в Шератон-отель уже поздно за полночь. Забрал на ресепшене оставленный для него Минимовичем конверт с деньгами, поднялся к себе, лег и сразу же заснул. Ночью ему снился сон. Геката, богиня лунного света и всего таинственного, лежала, раскинув в стороны ноги, как роженица, и тужилась. Из лона ее один за другим вылетали шары. Шары становились все больше и больше и превращались в ледяные планеты. «Это – современные художники», – понял во сне Ярослав. Планеты одиноко вращались по своим орбитам вокруг звезды, исчерпавшей свой жизненный цикл и ставшей черной дырой. А потом эти холодные планеты из льда все вместе и разом упали в черную дыру и исчезли.
Первую половину следующего дня Ярослав провел, посещая главные музеи города. Он не заметил черный БМВ, который отъехал от входа Шератон-отеля вслед за такси, которое он взял. Ярослав закончил свой осмотр достопримечательностей на Музее Вооружения. От него пошел по аллее Парка Цитадели чтобы выйти на берег Варты и вызвать там такси в отель. Как и вчера, он шел погруженный своими мыслями в проект «Геката». Узкая аллея была безлюдна. Вдруг он услышал шум бегущих ног и запыхавшийся голос молодой девушки произнес за его спиной по-польски: «Извините пан, Вы потеряли это». Ярослав остановился и повернулся. Перед ним была блондинка, одетая как для занятий бегом – в леггинсах и укороченной обтягивающей майке. Она быстро схватила его за руку, положила в ладонь письмо и бросилась бежать вперед. Все произошло так стремительно и неожиданно, что Ярослав смог только закричать ей вслед: «Эй, подождите!» Но блондинка не остановилась, а наоборот, пустилась бежать еще быстрее. Он посмотрел на конверт. Конверт был запечатан и на нем стояла надпись большими буквами по-русски: «Ярославу Лопатину лично. Читайте молча». Ярослав подумал: «Это какой-то сумасшедший дом. Сначала чуть не убили банкой с краской, теперь это». Он присел на ближайшую скамейку, распечатал конверт и прочитал следующий текст, напечатанный на принтере на английском:
«Здравствуйте, уважаемый господин Лопатин. Я был вынужден передать Вам это письмо таким способом, так как Ваш смартфон работает как диктофон-шпион. Если он не выключен, даже если Вы им в данную минуту не пользуетесь, он передает в «Ultimate Solution» все разговоры в радиусе нескольких метров от Вас. А факт передачи Вам послания от кого-то не должен быть известен боссам компании. Из дальнейшего Вы поймете почему. Письмо Вам передала случайная девушка-украинка, которой я заплатил за это. В чате Вашей команды Вы сообщили всем, что едете в Познань. И эту информацию мне передал один из членов команды. Я пока не могу сказать Вам, кто это. Я следил за Вами с момента Вашего появления здесь. Я – бывший сотрудник «Ultimate Solution» и хорошо знаю Элфорда и Фитцджеральда. Ботрайт – просто исполнитель, он «непосвященный». Теперь о сути дела. Я ушел из компании, когда стал понимать, что проект «Геката» задуман в неблаговидных и очень опасных целях. ИИ – это как энергия атома. Он может служить во благо человечеству, но может и принести вред. Проект «Геката» нацелен на обретение власти. Тотальной власти. За Элфордом стоят очень могущественные и очень богатые люди. У меня не было возможности понять, кто конкретно. Но и участвовать в этом деле я не желал. Поэтому я предпочел уйти в сторону. Своими идеями Вы дали проекту новый импульс. Возможно, Вам удастся узнать и понять намного больше, чем мне. Но это в том, случае, если Вы также как я считаете, что тотальная власть в руках какой-то «элитарной» группы – это не есть хорошо. Я не знаю ничего о Ваших убеждениях и ценностях, и это еще одна причина, по которой я выступаю анонимом. У меня семья, жена и дети, и я беспокоюсь за них. У «Ultimate Solution» и тех, кто за ней стоит нет недостатка в деньгах и иных ресурсах. Цель моего письма в том, чтобы Вы были информированы и смотрели на все, что происходит в рамках проекта «Геката» в соответствии с этой информацией. Когда Вы увидите, что я прав, возможно, Вы захотите связаться со мной. Если это произойдет, сделайте вот что. Сделайте вид, что стали увлекаться нумизматикой. Говорите об этом друзьям и знакомым. Потом дайте объявление вот на этом форуме сайта нумизматов в Интернете (адрес), о том, что Вы хотите купить серебряную таньгу Бухарского ханства времен династии Шейбанидов. Прошу Вас ни слова не говорить об этом письме даже тем людям, которым Вы полностью доверяете.
Искренне Ваш,
Доброжелатель.»
Ярослав размышлял: «Что это? Писал больной человек? Непохоже. А может быть это руководство компании проверяет меня таким образом на лояльность, не стану ли я сливать информацию конкурентам? Вряд ли. Они бы не стали прибегать к таким сложным штукам, просто подослали бы человека с предложением денег. А что, если это правда? Не исключено. Но я пока что ничего не знаю. Да, мне надо анализировать то, что происходит в этой фирме. И осторожно попытаться выяснить, правда то, о чем пишет этот „доброжелатель“ или нет… А там видно будет…»
Он вернулся в отель, быстро собрал вещи, заказал такси и выехал в Берлин.
IV
Первая рабочая модель системы устройств соединения компьютера и мозга на основе предложенного Ярославом принципа оптической нейросети приближалась к стадии практической реализации. Ярослав уже собирался ставить перед руководством компании вопрос о подборе кандидата для испытаний. Сложность задачи заключалась в том, что помимо чисто медицинских рисков – возможного отторжения имплантов и нарушения работы мозга, человеку, согласившемуся стать волонтером, пришлось бы очень долгое время безвыходно находится в одном помещении. Ярослав и его коллеги создали специальный шлем, который одевался на голову человека и внутри которого располагалась считывающая сигналы имплантированных в мозг чипов аппаратура. В этом шлеме находилось также устройство, которое с помощью световых лучей передавало информацию прибору – дешифратору. Технические ограничения системы не позволяли волонтеру удалятся от дешифратора на расстояние дальше, чем три метра. Кроме того, для оптимального «обучения» компьютерной нейросети на матрице работы мозга было необходимо, чтобы до того момента, когда нейросеть научится полноценно «думать», процесс «обучения» шел постоянно и не прерывался, также как не прерывается работа мозга, от рождения до смерти, даже во сне.
Узнав о существенном прогрессе в работе над проектом, бизнес-джетом из Америки прилетел Элфорд. Ботрайт встретил его в Аэропорту и привез в центр «Ultimate Solution», располагавшийся в районе Шпандау. После продолжительной беседы с Ботрайтом в его отделанном в стиле ампир кабинете, Элфорд отпустил своего берлинского менеджера и пригласил Ярослава.
– Здравствуйте, господин Лопатин. Очень рад видеть Вас лично, – Элфорд встал из-за массивного, покрытого зеленым сукном палисандрового стола, пожал Ярославу руку и предложил ему кресло, сам усевшись в кресло, стоящее рядом.
Ярослав впервые увидел главного босса «Ultimate Solution». Крис Элфорд был высок ростом, худ, коротко стрижен, носил маленькие усики и своим сухим взглядом и серьезным лицом напоминал учителя математики в провинциальной школе.
– Скажите мне, пожалуйста, Ярослав, как Вы видите текущее состояние нашего проекта и его ближайшие перспективы. Конечно, я в курсе дела, но мне интересно услышать непосредственно от Вас Ваше личное мнение, – сказал Элфорд.
Ярослав пустился в разъяснения и комментарии. Элфорд, встав со своего кресла, расхаживал по кабинету, внимательно слушая Лопатина и время от времени задавая вопросы. По этим вопросам Ярослав понял, что хозяин компании довольно глубоко разбирается в технических проблемах.
– Таким образом, мы свели к минимуму возможность осечек при работе с человеком – участником эксперимента. Что касается моей команды то в целом мы уже готовы начать работать с этим самым участником. Я докладывал Биллу. Насколько я понимаю, найти такого волонтера не совсем просто. Однако, мое мнение таково, что мы начнем тормозится из-за того, что нет этого человека, – закончил Ярослав.
– Мы предоставим такого человека, – сказал Элфорд, снова опустившись в кресло рядом с Ярославом, – Я думаю, что он будет довольно скоро…
– Замечательно. А кем он может быть по полу, возрасту, социальному положению?
– Это будет волонтер… Не спрашивайте меня о деталях. Я понимаю, что Вам интересно. Но все-таки… Вы работаете у нас не так давно. Мы Вам доверяем, господин Лопатин, Вы же уже практически в курсе всего, что происходит в рамках проекта «Геката». И все же, есть пока что некоторые вещи, которые находятся вне зоны Вашей компетенции.
– Хм, ок. Что я могу сказать… Буду работать еще успешнее на благо компании и постараюсь заслужить Ваше доверие, – сказал Ярослав, вспоминая письмо «Доброжелателя».
– Мне нравится Ваш подход, – улыбнулся Элфорд, – Скажите, Вы не скучаете по России?
– Работа не дает мне скучать. К тому же тут так много интересного. Мне здесь нравится, – Ярослав пристально смотрел на золотой перстень с черепом и костями на пальце босса. Задать прямой вопрос о том, что это значит, было не удобно, однако перстень его заинтересовал. Элфорд заметил взгляд, поднял руку и, глядя на перстень, произнес:
– Ах, это? Видите ли, я учился в Йеле и состоял в студенческом братстве «Череп и Кости». Это не масонская ложа, как считают некоторые. Просто такая форма связи между студентами одной Alma mater и если хотите игра в ритуалы и забава с символикой. Ничего серьезного.
Только после разговора с Элфордом, придя вечером домой и открыв Интернет, Ярослав узнает, что «Череп и Кости» – действительно тайное общество студентов Йельского Университета, существующее уже почти два века, членами которого были и сейчас являются многие представители политической и деловой элиты Америки.
– Скажите, Ярослав, Вы думали о том, как и где будет применятся наша нейросеть, когда мы ее создадим? – спросил Элфорд, внимательно смотря в глаза Лопатину.
– Я особо над этим не размышлял, все-таки я техник, а не гуманитарий, – Ярослав решил сыграть в наивность, – Но, полагаю, как всякий прогресс технологии, наша нейросеть будет служить общему благу.
– А в чем, оно, общее благо?
– Хм… Признаюсь, Вы ставите меня в тупик этим вопросом, мистер Элфорд. Но постараюсь Вам ответить… Я думаю, что общее благо – это процветающая экономика, всеобщее благосостояние, эффективное управление, эффективная медицина. И все это служит удовлетворению различных интересов людей.
– На самом деле интерес у людей один – жить хорошо и как можно дольше.
– В каком смысле «хорошо жить»?
– В прямом, материальном и грубом смысле. Больше потреблять.
– А как же потребность в познании, потребность в красоте, которую удовлетворяет искусство, моральные ценности?
– Все это вторично. Что касается всего этого – человек как кусок пластилина, можно лепить из него что хочешь.
– Да, – задумчиво произнес Ярослав, подыгрывая Элфорду, – вы правы.
– Так вот, – сказал Элфорд, снова встав и зашагав по кабинету, – В нашем сегодняшнем мире слишком много неопределенности и хаоса. Он бесконтролен, отдан во власть стихиям. Это плохо. Это очень плохо. От этого все бедствия. Конечно, проект «Геката» послужит общему благу, про которое Вы сказали. Но для этого нужно свести к минимуму неопределенность и хаос. С помощью нейросети мы должны перевести хаос в управляемый хаос, там, где это пока что необходимо. В итоге мы должны вообще избавится от неопределенности и хаоса.
– Кажется, я понимаю. В этом сверхзадача проекта, да?
– Можете считать так. И если Вы, господин Лопатин, не разделяете эту философию, то можете оставить проект прямо сейчас.
– Отчего же? Я ее разделяю и согласен с Вами. Еще раз повторюсь, я техник, не философ, не поэт или писатель. Вы как босс и идейный вдохновитель проекта понимаете все эти гуманитарные аспекты гораздо лучше меня.
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно произнес Крис Элфорд, – желаю Вам дальнейших успехов, господин Лопатин. Идите, я вас больше не задерживаю.
Отпустив Ярослава, Элфорд пригласил Билла Ботрайта.
– Скажите Билл, как Вы оцениваете лояльность Лопатина? Не находите чего-нибудь подозрительного в его поведении, разговорах, контактах?
– Я вижу, что он вполне лоялен. Пока что ничего подозрительного или странного не видел. Он вполне откровенен в разговорах, дружелюбен и общителен с сотрудниками. Подозрительных контактов не имеет. Недавно завел роман с нашей специалисткой, Хельмой. Я Вам докладывал о ней. В общем, я не вижу причин сомневаться в его лояльности.
– Ясно. Лопатин нам очень нужен. Сейчас, по крайней мере. Что будет в будущем – неизвестно, это зависит от того, сможем ли мы ему доверять полностью. Но сейчас он нам нужен. Он мне нравится, но эти русские… Они такие непредсказуемые… Загадочная русская душа, черт бы ее побрал. Проверяйте его согласно нашему плану по обеспечению безопасности проекта. Его и эту, как ее…
– Хельму.
– Да, и ее тоже. Если что-то пойдет не так с ним – докладывайте мне в любое время дня и ночи. Он уже слишком много знает. А скоро будет знать еще больше. Утечек быть не должно. Хотелось бы чтобы он с нами работал не на время, но это зависит от его лояльности и поддержки наших целей. Если ему нельзя доверять полностью – в свое время мы подумаем о том, как решить вопрос с ним. Вы поняли меня, Билл?
– Да, шеф. Я все понял. Не беспокойтесь.
V
В начале мая, поздно вечером, когда уже стемнело, Ярослав и Хельма прогуливались по аллеям парка Тиргартен. Разговаривая о том и о сем, они шли мимо большого пруда, неподвижной темной глади которого нежно касались ветви ив. Дорожка привела их к шатру – летнему кафе-бару. Ярослав предложил своей спутнице зайти, выпить чашечку кофе. В кафе почти никого не было, стояли дощатые деревянные столы и такие же дощатые длинные скамьи вместо стульев.
– Ой, я же совсем забыла, в полночь с Главного Вокзала уезжает Магда на стажировку в Кельн! Я должна ее проводить. Поехали быстрее, – воскликнула Хельма, когда они уже допили кофе.
Девушка поднялась и быстрым шагом направилась к выходу. Ярослав шел следом за ней. Вдруг Хельма вскрикнула. Торопливо пробираясь в слабо освещенном пространстве шатра между столами и скамьями, она зацепилась ступней за ножку скамьи и упала. Ярослав тут же склонился над ней:
– Где болит? Сильно болит?
– Да. Сильно. Вот здесь, – она показала рукой на лодыжку правой ноги.
– Потерпи, я сейчас вызову скорую, – он осторожно поднял ее, держа руками за спину и ноги, усадил на скамейку, затем набрал номер экстренных служб.
Машина скорой помощи приехала быстро. Ярослав сопровождал Хельму в больницу. Врач, осмотрев пациентку, поставил диагноз – вывих. Наложили гипс и отпустили домой.
После травмы Хельма стала работать удаленно, из дома. Ярослав каждый день приходил к ней, покупал продукты и выполнял те необходимые дела, которые делать ей было сейчас затруднительно.
– Из за этого проклятого вывиха я не могу заниматься волонтерством. И это меня расстраивает, – как-то вечером пожаловалась она возлюбленному.
Хельма занималась волонтерской работой в одной некоммерческой организации по помощи детям в приютах, разносила подарки, организовывала концерты и экскурсии.
– Хельма, ты такая добрая и отзывчивая. Я люблю тебя, – проникновенным голосом сказал Ярослав и поцеловал ее за ушком.
Поцелуи перешли в страстный секс, которому не помешало, а наоборот, добавило чувственности то, что нога девушки была в гипсе. После кульминации они лежали в кровати, шептались и нежничали. Совсем не кстати в этот момент на смартфоне Ярослава раздался звонок.
– Здравствуйте, господин Лопатин. Меня зовут Дитер Штольц. Я – комиссар уголовной полиции Берлина. Не могли бы Вы зайти ко мне завтра утром и дать необходимые пояснения по одному делу?
– Здравствуйте, а по какому делу, позвольте поинтересоваться?
– Дело касается исчезновения человека. Вы ведь работаете в берлинском отделении компании «Ultimate Solution», не так ли?
– Да, именно так, но причем здесь я и компания в которой я работаю?
– Мы проводим проверку обстоятельств исчезновения человека. Не волнуйтесь, это только опрос.
– Хорошо. В какое время мне подойти к вам?
– К 11 утра по адресу Темпельхофер Дамм 12, кабинет 314. Всего хорошего, господин Лопатин, жду Вас завтра, – закончил разговор Штольц.
– Что случилось, милый? – обеспокоенно спросила Хельма.
– Ерунда какая-то. Меня вызывают в полицию дать объяснения об исчезновении какого-то человека и, судя по всему, это как-то связано с нашей компанией. Ничего страшного, лисичка, я разберусь, – Ярослав нежно провел ладонью по щеке девушки, потом по ее груди. Они прильнули друг к другу и их снова закружил водоворот страсти.
Перед тем, как пойти к комиссару полиции Штольцу, Ярослав позвонил Ботрайту и рассказал ему о вызове. Он должен был это сделать как по условиям контракта, в котором все мелочи были расписаны, так и потому что, не информировав своего начальника о таком случае, он вызвал бы сомнения в своей лояльности и преданности компании. Ботрайт нисколько не удивился новости и спокойно сказал Ярославу, что Штольц тоже его вызывал, что дело это касается случая, произошедшего несколько месяцев назад, еще до того, как Ярослав начал работать в компании. Человек, которого «Ultimate Solution» задействовала в испытаниях аппаратуры, куда-то исчез. «Он пропал, но никакого отношения мы к этому не имеем. Мало ли что с ним могло произойти. Впрочем, я надеюсь, что Вы сами все поймете. Это такая мелочь, что я даже не стал предупреждать Вас о возможном вызове в полицию, хотя заранее предполагал, что это не исключено. После беседы с комиссаром зайдите, пожалуйста, ко мне, поговорим».
Дитер Штольц, типичный полицейский чиновник лет сорока, худой коротышка с опустошенным взглядом больших карих глаз, поздоровавшись, сразу приступил к делу:
– Скажите, господин Лопатин, Вам известен этот человек? – сказал он, протягивая Ярославу фотографию черноволосого, кудрявого парня в возрасте чуть более 20-ти, с ближневосточными чертами лица.
– Нет. А кто это?
– Это Абдуззахир аль-Бахри. Беженец из Ирака. Он без вести пропал семь месяцев назад. Как раз после того, как закончился срок его договора на участие в качестве волонтера в научно-исследовательских испытаниях, проводимых вашей компанией.
– Понятно. Но, видите ли, это случилось еще до начала моей работы в «Ultimate Solution», так что я не могу ничего сообщить по данному вопросу. Я просто не знаю этого человека. Почему Вы думаете, что его исчезновение может быть каким-либо образом связано с компанией?
– Я просто изучаю обстоятельства и отрабатываю различные версии, господин Лопатин. Вам известно, какого рода испытания проводит Ваша фирма?
– То, в чем в данное время состоит моё личное участие в деятельности компании – мы испытываем новую модель нейросети. Я знаю, что участник экспериментов – доброволец, он заключает с компанией договор, который не противоречит закону. Полагаю, что государственные органы в Берлине, в компетенцию которых входит контролировать деятельность в науке и медицине – в курсе, и у них нет претензий.
– Ну да, это все так… Я просто хотел услышать от Вас Ваше личное мнение. Да… Гм… То есть в работах Вашей компании Вы не находите ничего такого, что могло бы вызвать у Вас сомнения, как у добропорядочного законопослушного гражданина?
– Нет, не нахожу, господин Штольц. А могу ли я узнать, чем занимался Абдуззахир? Что он за человек?
– Обычный беженец. Молодой парень без работы, без гроша в кармане, жил в Берлине на мизерное социальное пособие. Семьи у него нет. Отца убили в Ираке. Мать умерла здесь, не выдержала последствий многолетних скитаний по лагерям беженцев в Турции, Сербии, и тут, в Германии. Абдуззахир остался один с младшим братом 14-ти лет, которого после его исчезновения поместили в приют.
– Вот как? Печальная история.
– У нас есть разные версии исчезновения этого парня. Ладно, господин Лопатин, благодарю Вас, что пришли. Не смею Вас больше задерживать. Всего хорошего.
Приехав из полиции в центр «Ultimate Solution» на такси, Ярослав сразу же пошел в кабинет Ботрайта.
– Ну как Вы там поговорили с комиссаром Штольцем? Надеюсь, он Вас не замучил своими вопросами? – спросил Ботрайт, отрываясь от экрана монитора. На самом деле, он уже прослушал всю аудиозапись разговора, полученную службой безопасности компании через смартфон Ярослава.
– Нет не замучил, – улыбнулся Ярослав, – Господин Штольц интересовался, не знаю ли я чего-либо об исчезновении предыдущего волонтера испытаний в нашей фирме, иракского беженца. Я сказал, что я тогда еще не работал и ничего об этом не знаю.
– И правильно. Я расскажу Вам, в чем было дело. Тот араб действительно пропал вскоре после испытаний. Кстати, увы, испытания тогда кончились безрезультатно. Мы в то время действовали вслепую, методом проб и ошибок. Неудача постигла нас потому, что мы использовали традиционную компьютерную архитектуру на кремниевых пластинах, а не оптическую передачу данных, как Вы предложили. Так вот, парень пропал, но по своей вине. Когда на нас вышла полиция, наша служба безопасности начала собственное расследование. Беря его как волонтера, мы не интересовались, кто он и чем занимается. Но оказалось, что он связан с этнической мафией, приторговывал наркотой в ночных клубах, еще какими-то мелкими криминальными делами занимался. Мы выяснили, что мафиозный клан, на который он работал, ввязался в войну за передел сфер влияния с другим кланом, с албанцами. Парень был горячий, я с ним общался. Скорее всего, полез на рожон, или с кем-то сильно повздорил. Иногда такое случается даже в нашей, благополучной столице. То, что его исчезновение произошло вскоре после того, как он ушел от нас – ровно ничего не значит. Post hoc, non est propter hoc, после этого – не значит по причине этого. Это же элементарная логика, Ярослав!
– Да, Вы правы, – произнес Ярослав, думая про себя, что Бортрайт может говорить как правду, так и неправду.
– Ну вот и хорошо. Штольц Вас больше не будет беспокоить, я Вам это гарантирую. Эта ерунда отняла у нас время. Вы уже в курсе сегодняшней оперативной сводки? Пока что все идет хорошо. Но это значит, что надо не расслабляться, а работать еще плотнее, не сбавлять обороты. Идите, Ярослав, работайте. И выкиньте, пожалуйста, из головы этот случай, не отвлекайтесь.
Работы действительно было много. Только придя поздно вечером домой, поговорив немного с Хельмой по ватсапу и пожелав ей спокойной ночи, Ярослав задумался и о недавней своей беседе с Элфордом, и разговоре со Штольцем, и о разговоре с Ботрайтом, и о судьбе несчастного парня-беженца. Он все больше и больше думал о том, что, возможно, человек, подписавший свое письмо к нему «Доброжелатель», был прав. Что-то таинственное и зловещее происходит в компании «Ultimate Solution». Но никаких фактов у него не было. Действовать же исходя из одного лишь интуитивного подозрения было не в его характере. Нужны были факты, доказательства. Но как их раздобыть? Ярослав долго думал, но ни к чему определенному в тот вечер так и не пришел.
VI
Решение пришло утром, на свежую голову. И когда оно пришло, Ярослав удивился, как он сразу не додумался до этого. Он найдет в берлинском приюте младшего брата Абдуззахира аль-Бахри и разузнает у него все обстоятельства исчезновения иракца. Но сделать это надо было в абсолютной тайне от «Ultimate Solution». Ярослав сразу же подумал о Хельме и о ее волонтерской работе в приютах. Он думал, что если за ней и была слежка, то по крайней мере, не такая вездесущая, как за ним – через нее проходил только маленький фрагмент информации по проекту «Геката». Но мог ли он всецело доверится ей и рассказать о письме «Доброжелателя» о разговорах с Элфордом и Ботрайтом, о своих подозрениях? Да, он доверял ей, он был уверен, что она поняла бы его, но он опасался, что она могла случайно проговорится, случайно пренебречь правилами предосторожности, невольно проявить невнимательность. Поэтому он решил пока что сказать ей, что он хотел бы найти сироту просто для того, чтобы прояснить лично для себя это туманное дело с исчезновением человека и, если нужно, помочь бедному мальчику. Так он и сказал Хельме и попросил ее ни слова не говорить об этих поисках никому из «Ultimate Solution», объяснив это тем, что для Ботрайта дело как бы закрыто и ему очень не понравится такая несанкционированная активность. Хельма согласилась и через неделю сообщила:
– Я нашла его. Посещала с подарками от спонсоров нашей волонтерской организации приют в Фридрихсфельде и увидела там подростка, по виду с Ближнего Востока. Спросила у директора приюта, как зовут. А она говорит: «Шамсуддин аль-Бахри». Ну, я поговорила с ним немного. Умный и живой паренек, не то, чтобы запуганный, а недоверчивый, как бы прячется в себя, неохотно идет на контакт. Директор мне рассказала, что он увлекается пением и у него, по ее мнению, есть способностим
– Спасибо, Хельма. Знаешь что, мне необходимо поговорить с ним. Расспросить, что он знает об исчезновении брата. Поможешь?
– Конечно милый. Мы можем поехать туда вместе. Когда ты хочешь?
– Хм, можно послезавтра вечером?
– Да, давай.
Невысокое белое здание приюта располагалось у небольшого сквера. Ярослав оставил свой смартфон дома во включённом состоянии, якобы «забыл», попросил Хельму выключить ее смартфон и вынуть из него аккумуляторную батарею и поехал вместе с ней на метро, а от метро они прошли к приюту минут двадцать пешком. Зашли в кабинет директора, полной, добродушной женщины.
– Фрау Калленберг, – начала разговор Хельма, отыгрывая сценарий беседы, который они вместе обсудили по дороге в приют, – Я хотела бы поговорить с Вами насчет Шамсуддина аль-Бахри. Если у него действительно талант к пению, то нельзя допустить, чтобы он бесполезно пропал. Вот этот молодой человек, – кивнула она в сторону Ярослава, – учился в Академии Музыкальных Искусств. Он недавно приехал к нам из России. Он мог бы прослушать Шамсуддина и сказать свое квалифицированное мнение. А у меня самой есть знакомая в очень хорошей музыкальной школе, и я могла бы поговорить с ней о приеме мальчика на обучение.
– Ах, Хельма, милая, как ты добра! Разумеется, господин…
– Лопатин, – подсказала Хельма.
– Господин Лопатин, – с улыбкой продолжила фрау Калленберг, – может прослушать нашего подопечного хоть сейчас. У нас уже должен закончится обед. Пойдемте в столовую, Шамсуддин должен быть там.
Втроем они прошли в столовую. Шамсуддин, черноволосый худой подросток с большими умными глазами, допивал свой компот, когда директор приюта позвала его. Хельма с ласковой улыбкой на лице поздоровалась с ним и представила Ярослава как музыканта из России. Затем все вместе направились в небольшой зальчик, где стоял рояль. Фрау Калленберг пошла заниматься своими делами. Хельма прекрасно играла на рояле. Узнав, что Шамсуддин может спеть «Оду к радости» Бетховена, она стала аккомпанировать.
