скачать книгу бесплатно
– Привет, Рон.
– Ты тоже учишь латынь?
– Да.
– Тогда мне здорово повезло.
– Это почему же?
– Как почему? Да потому что я ни черта не смыслю в латинском, а ты у нас гений. Мы с тобой споемся. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Ничего особенного. Ты что, хочешь, чтобы мы вместе позанимались?
– Давай-ка пойдем на пляж, чтобы нам никто не мешал. А позаниматься мы сможем в любое время.
Он уставился на нее.
– Эй!.. Э-э-э?.. – старался он вспомнить ее имя.
От неожиданности она сделала глотательное движение и чуть сама не забыла, как ее зовут.
– Кэтрин, – выпалила она. – Кэтрин Александер.
– Да, точно. Ну как тебе здесь?! Отличное местечко, верно?
Она попыталась придать своему голосу пылкую заинтересованность, чтобы угодить ему, согласиться с ним, расположить его к себе.
– О да, – начала она с чувством, – это самое…
Он разглядывал потрясающую блондинку, ждавшую его у дверей.
– Ладно, еще увидимся, – сказал он и направился к блондинке.
На этом и закончился рассказ о Золушке и Прекрасном принце, подумала Кэтрин. Стали они жить счастливо, он в своем гареме, а она в продуваемой ветрами пещере в Тибете.
Время от времени в студенческом городке на глаза Кэтрин попадался Рон. Каждый раз он был с новой девушкой, а иногда с двумя или тремя. Боже, неужели он никогда не устает, удивлялась Кэтрин. Она все еще надеялась, что в один прекрасный день он обратится к ней за помощью по латинскому языку, но он больше ни разу не заговаривал с ней.
По ночам, лежа в своей одинокой постели, Кэтрин думала о всех других девушках, занимающихся любовью со своими молодыми людьми, и продолжала мечтать о Роне Питерсоне. Она представляла себе, как он раздевает ее, а она медленно снимает с него одежду, совсем как в любовных романах: сначала рубашку, мягко касаясь руками его тела, потом брюки и, наконец, трусы. Он берет ее на руки и несет на кровать. Однако тут ее всегда подводило природное чувство юмора, и, потянув мышцы, Рон ронял ее на пол и падал сам, стеная и катаясь по полу от боли. Идиотка, ругала она себя, ты не можешь нормально заниматься этим даже в мечтах. Может, ей пойти в монастырь? Кэтрин очень интересовало, бывают ли у монахинь эротические сновидения и считается ли у них онанизм грехом. Она также задавалась вопросом, вступают ли монахи в половую связь с женщинами.
Она сидит в объятом прохладой тенистом дворике красивого старинного аббатства, расположенного недалеко от Рима, поигрывая пальцами в нагретой солнцем воде заросшего пруда, в котором плавают рыбки. Вдруг открывается калитка, и ей навстречу идет высокий священник в широкополой шляпе и длинной черной сутане, как две капли воды похожий на Рона Питерсона.
– Ah, scusi, signorina[2 - Ах, простите, синьорина (ит.).], – в смущении бормочет он, – я не знал, что у меня посетитель.
Кэтрин вскакивает на ноги.
– Мне не следовало заходить сюда, – говорит она извиняющимся тоном. – Но место такое красивое, что я не удержалась и решила тут немного посидеть. Вот сижу и упиваюсь красотой.
– Вы мой самый желанный гость. – Он наклоняется к ней, сверкая черными глазами. – Mia саrа[3 - Моя дорогая (ит.).]… я обманул вас.
– Обманули?
– Да. – Он смотрит ей прямо в глаза своим пронизывающим взглядом. – Я знал, что вы здесь, потому что шел за вами.
Она чувствует приятную дрожь во всем теле:
– Но… но ведь вы священник.
– Веllа signorina[4 - Прекрасная синьорина (ит.).], я прежде всего человек, а потом уже священнослужитель.
Он бросается к ней, чтобы заключить ее в объятия, но нечаянно наступает на полу сутаны, спотыкается и падает в пруд.
О черт!
Каждый день после занятий Рон Питерсон заходил в «Насест» и усаживался в кабинке, расположенной в глубине зала. К нему быстро присоединялись друзья, и Рон оказывался в центре оживленной беседы. Когда Кэтрин стояла за прилавком у кассы, Рон, войдя в зал, всегда дружелюбно, но рассеянно приветствовал ее кивком головы и проходил мимо. Он ни разу не назвал ее по имени. Он его попросту забыл, печалилась Кэтрин.
Тем не менее каждый раз, когда он входил в зал, она широко улыбалась ему и ждала, что он поздоровается с ней, попросит свидания, стакан воды, ее невинность, все, что ему только захочется. Ведь он относится к ней так, словно она не человек, а какой-то неодушевленный предмет. Наблюдая за присутствующими в зале девушками и непредвзято оценивая их, Кэтрин пришла к выводу, что она красивее их всех, кроме одной – приехавшей с юга блондинки с потрясающей внешностью по имени Джин-Энн, с которой Рона видели чаще всего, и, уж конечно, Кэтрин много умнее всех их, вместе взятых. Так что же, скажите на милость, с ней не так? Почему никто не приглашает ее на свидание? Об этом она узнала на следующий день.
Кэтрин быстро шла через студенческий городок. Ей нужно было вовремя попасть в «Насест». Вдруг она заметила, что по зеленой лужайке прямо к ней идет Джин-Энн с какой-то брюнеткой.
– Познакомься, это Мисс Большие Мозги, – представила ее своей спутнице Джин-Энн.
«И Мисс Большие Титьки», – с завистью подумала Кэтрин, а вслух произнесла:
– Какая убийственная характеристика. Ты делаешь успехи в изящной словесности.
– Ладно, не прибедняйся, – сухо заметила Джин-Энн. – Тебе самой впору преподавать литературу. Кстати, ты ведь и еще кое-что можешь нам преподать, детка.
Она сказала это таким тоном, что Кэтрин начала краснеть.
– Я… я не понимаю.
– Да оставь ты ее в покое, – вмешалась брюнетка.
– Это почему же? – вызывающе спросила Джин-Энн. – Что она о себе воображает?
Она повернулась к Кэтрин:
– Хочешь знать, что о тебе говорят?
– Да.
– Ты лесбо.
Пораженная Кэтрин в растерянности уставилась на нее.
– Я – что?
– Лесбиянка, моя крошка. Нечего пудрить всем мозги и строить из себя святошу.
– Но… это же смешно, – пробормотала Кэтрин.
– Неужели ты взаправду веришь, что можешь вешать людям лапшу на уши? – спросила ее Джин-Энн. – Да на тебе пробу негде ставить!
– Но я… я никогда…
– Все парни здесь готовы переспать с тобой, а ты им не даешь.
– Я не знала, – проболталась Кэтрин.
– Проваливай, – отрезала Джин-Энн. – Ты не нашего поля ягода.
Подруги ушли, а потрясенная Кэтрин осталась стоять на месте, тупо смотря им вслед.
Лежа в постели этой ночью, Кэтрин не могла уснуть.
– Сколько тебе лет, мисс Александер?
– Девятнадцать.
– Вступала ли ты в половую связь с мужчиной?
– Нет.
– Нравятся тебе мужчины?
– А кому они не нравятся?
– У тебя когда-нибудь возникало желание заняться любовью с женщиной?
Кэтрин долго и мучительно думала над этим. Раньше она иногда увлекалась девочками и женщинами-учителями в школе, что было вполне естественно для ее детского возраста. Она попробовала представить себе, что занимается любовью с женщиной. Ее тело находится в объятиях другой женщины, которая целует ее в губы и ласкает мягкими женскими руками. Кэтрин невольно содрогнулась. Нет, не надо! И сама себе сказала вслух:
– Я вполне нормальна.
Да, но если это так, почему она сейчас лежит здесь одна, а не трахается где-нибудь с парнем, как все другие девушки? Может быть, она фригидна? Тогда ей, наверное, нужна операция – лоботомия или что-то подобное.
За окном спальни на востоке уже брезжил рассвет, а Кэтрин так и не сомкнула глаз. Этой ночью она твердо решила, что больше не останется девственницей и что лишить ее невинности предстоит переспавшему со всеми незамужними студентками Рону Питерсону.
2
Ноэль
Марсель – Париж, 1919–1939 годы
Она родилась принцессой королевской крови. Ее первые воспоминания – белая плетеная кроватка для новорожденной с кружевным пологом, украшенная розовыми ленточками и усыпанная мягкими игрушками в виде различных животных, красивыми куклами и золочеными погремушками. Она быстро усвоила, что, стоит ей только открыть рот и подать голос, кто-нибудь обязательно поспешит к ней, возьмет на руки и успокоит. Когда ей было шесть месяцев от роду, отец стал вывозить ее в сад в детской коляске, где разрешал ей потрогать цветы, приговаривая:
– Посмотри, принцесса, какие они красивые, но ты намного прекраснее любого из них.
Дома ей нравилось, когда отец высоко поднимал ее своими сильными руками и подносил к окну, из которого она видела крыши многоэтажных зданий, а он говорил ей:
– Вот оно, твое королевство, принцесса. – Отец показывал пальцем на высокие мачты кораблей, стоящих на рейде и слегка покачивающихся на волнах. – Видишь те большие корабли? – спрашивал он. – В один прекрасный день они станут твоими и ты будешь ими командовать.
Многочисленные гости приходили в замок только для того, чтобы посмотреть на нее, и лишь немногим из них выпадала честь взять ее на руки. Остальные любовались ею, стоя над кроваткой и восхищаясь ее небесными чертами, красивыми светлыми волосами и мягкой золотистой кожей, а отец с гордостью замечал:
– Да у нее на лбу написано, что она принцесса!
И, склонившись над кроваткой, шептал:
– Когда-нибудь придет прекрасный принц и завладеет твоим сердцем.
Затем он бережно заворачивал ее в розовое одеяльце, и она засыпала безмятежным сном. Весь ее мир был светлой мечтой о кораблях, высоких мачтах и замках, и только в пять лет она узнала, что является дочерью марсельского торговца рыбой, что замки, которые она видела из окна своей крохотной комнатки на чердаке, всего лишь складские помещения, расположенные вокруг зловонного рыбного рынка, где работал отец, что флот ее состоит из старых рыболовных судов, отплывающих из Марселя каждое утро еще до зари и возвращающихся сразу же после обеда, чтобы выплюнуть свой дурно пахнущий груз на пирс.
Таково было королевство Ноэль Паж.
Друзья отца не раз предупреждали его, что не стоит обманывать дочь.
– Зачем ты забиваешь ей голову сказками, Жак? Ведь Ноэль подумает, что она лучше всех.
Так оно и вышло.
На первый взгляд Марсель кажется жестоким местом, полным первобытного насилия, присущего любому портовому городу, где полно дорвавшихся до берега моряков, у которых в кармане есть деньги, и умных хищников, знающих, как эти деньги у них забрать. Однако в отличие от остальных французов у марсельцев развито чувство солидарности, рожденное в общей борьбе за выживание, поскольку источником жизненной силы города является море, а марсельские рыбаки входят во всемирную рыбачью семью. Они помогают друг другу и в штормовую, и в тихую погоду, в суровые дни невзгод и в прекрасную пору богатых уловов.
Поэтому соседи Жака Пажа радовались, что ему повезло и у него родилась такая замечательная дочь. Они тоже считали чудом, что из чрева грязного и грубого города вдруг появилась на свет принцесса.
Да и сами родители Ноэль не могли понять, откуда взялась у их дочери эта неземная красота. Ее мать была грузной крестьянкой с грубыми чертами лица, отвисшей грудью и толстыми ногами. Отец Ноэль, коренастый и широкоплечий мужчина, выделялся маленькими бегающими глазками, которые на все смотрели с бретонским подозрением, и волосами цвета мокрого песка нормандских пляжей. Сначала ему казалось, что природа просто ошиблась, что это прекрасное светловолосое создание не могло родиться от него и его жены и что, когда Ноэль подрастет, она превратится в обычную некрасивую девочку, напоминающую дочерей его знакомых. Однако чудо продолжало расти и расцветать. С каждым днем Ноэль становилась все красивее.
Ее мать меньше своего мужа удивлялась появлению в семье златокудрой красавицы. За девять месяцев до рождения Ноэль она познакомилась с рослым норвежским моряком, только что сошедшим с грузового судна. Этот огромный блондин с внешностью викинга был красив как Бог, и на губах его играла добрая и чарующая улыбка. Пока Жак трудился на работе, в его крохотной квартирке моряк весьма активно провел четверть часа в постели с будущей матерью Ноэль.
Когда она увидела, как светловолоса и хороша ее дочь, то испугалась до смерти. Жена Жака пребывала в постоянном страхе, с ужасом ожидая того момента, когда муж поднимет карающий перст и потребует назвать истинного отца Ноэль. Однако, к ее великому удивлению, эгоистическое чувство заставило его принять ребенка за своего собственного.
– Вероятно, среди моих предков был кто-то из скандинавов, и Ноэль унаследовала их кровь, – хвастался он перед друзьями, – но вы же видите, что у нее есть и мои черты.
Жена молча выслушивала всю эту чепуху, кивала головой в знак согласия и удивлялась мужской глупости.
Ноэль нравилось проводить время с отцом. Она обожала его неуклюжую игривость и исходящие от него странные, непонятные запахи, но в то же время ее пугала его жестокость. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как, задыхаясь от злобы, он ругал мать и бил ее по лицу. Мать пронзительно кричала от боли, но в ее крике чувствовалось что-то животное и плотское, и Ноэль охватывала ревность, поскольку ей самой хотелось быть на месте матери.
С Ноэль же отец всегда был мягок и нежен. Он с удовольствием водил ее на пристань и показывал грубым, неотесанным людям, с которыми ему приходилось работать. Все знали ее там как принцессу, и она гордилась этим сама и испытывала чувство гордости за отца.
Ноэль старалась сделать отцу приятное. Зная, что он любит поесть, она научилась стряпать, готовя его любимые блюда, и постепенно заменила на кухне мать.
В семнадцать лет красота Ноэль расцвела пышным цветом, и она превратилась в изысканную женщину. У нее были прекрасные, тонкие черты лица, живые фиалковые глаза и пепельные волосы. Ее кожа сохранила свою свежесть и золотистый оттенок, и казалось, что она покрыта тонким слоем меда. У Ноэль была потрясающая фигура с полной, красивой грудью, тонкой талией, округлыми бедрами, длинными, стройными ногами и изящными лодыжками. Она обладала своеобразным, мягким и мелодичным голосом. Во всем ее облике бросалась в глаза необыкновенная чувственность, которая пока только тлела в ее душе. Но не она очаровывала окружающих. Волшебство Ноэль заключалось в том, что в этом океане чувственности всем виделся необитаемый остров совершенной невинности, и такое сочетание чувственности и детского простодушия делало ее неотразимой. Она не могла спокойно пройти по улице. Прохожие заговаривали с ней и предлагали встретиться в интимной обстановке. Но это были не обычные предложения, с которыми обращаются к марсельским проституткам местные мужчины. Даже самые тупые из них замечали в Ноэль нечто особое, что-то такое, чего они никогда раньше не видели и, возможно, не увидят никогда, и каждый из них с готовностью заплатил бы сколько мог, чтобы хоть на время приобщиться к этому нечто.
Отец Ноэль тоже сознавал, насколько она красива. По правде говоря, Жак Паж только об этом и думал. Он прекрасно знал, какой огромный интерес у мужчин вызывает Ноэль. Несмотря на то что ни он, ни его жена никогда не говорили с дочерью о сексе, он не сомневался, что она еще девственница, что придает женщине определенную ценность. Его проницательный крестьянский ум долго и упорно работал над тем, как бы повыгоднее использовать то неожиданное счастье, которое подарила ему природа. Задача Жака Пажа состояла в том, чтобы красота Ноэль принесла как можно больше выгоды ей и ему самому. В конце концов, он участвовал в ее появлении на свет, кормил, одевал и воспитывал ее. Она обязана ему всем. И теперь пришла пора возместить расходы. Хорошо бы сделать Ноэль любовницей богача. Тогда он, ее отец, получил бы возможность жить, не особенно утруждая себя, на что вполне имел право. С каждым днем честному человеку становилось все труднее зарабатывать на жизнь. Над Европой нависла зловещая тень войны. С помощью молниеносного удара нацисты вошли в Австрию и этим шагом ошеломили Европу. Вскоре они захватили Судетскую область и вторглись в Словакию. Несмотря на заверения Гитлера о том, что он не заинтересован в дальнейших завоеваниях, все ожидали расширения конфликта.
Развитие событий особенно сильно отразилось на Франции. По мере того как правительство тратило все больше средств на оборону, в магазинах и на рынках стала ощущаться нехватка товаров. Жак Паж боялся, что скоро придет конец рыболовству и он останется без средств к существованию. Спасти положение можно было только с помощью дочери, если подыскать ей богатого любовника. Загвоздка состояла в том, что он не знал, где найти богача. Все его друзья были так же бедны, как и он сам, а он не собирался допускать к ней мужчин, которые не могут дать за нее достойную цену.
Разрешить проблему случайно помогла сама Ноэль. В последние месяцы она становилась все беспокойнее. Ноэль хорошо училась, но школа ей надоела. Она заявила отцу, что хотела бы поступить на работу. Не говоря ни слова, он посмотрел на дочь изучающим взглядом.
– Какую работу? – спросил он.
