скачать книгу бесплатно
История Руси – новяк!
История Руси – новяк,
А всё дело было так.
СССР огромен был,
Гегемоном тогда слыл.
Он на Кубе побывал,
Кровь в Афгане проливал.
Да кормил уж полмира,
Сообщала тогда лира.
Свой народ в забвении был,
Раз полмира он кормил.
Нефть упала вдруг в цене,
Государство на нуле.
Брежнев тихо одряхлел,
И остался не у дел.
Появился Миша вдруг,
Молод, статен – «лучший друг».
Говорлив, речист и прост,
Что же будет, вот вопрос?
Съездил за моря он, в штаты,
Понеслись одни затраты.
Перестройка началась,
Трепотня вдруг понеслась.
Сдали армию и флот,
Да колхозы и завод.
Заросли поля сады,
Тут недолго до беды.
И она пошла гулять,
Государством управлять.
Ну, а штаты тут, как тут.
Фору нашим выдают.
Доллар нам свой навязали,
И командовать все стали.
Ну, и где же СССР?
Рухнул занавес – барьер.
И чернуха полилась,
Так беда к нам принеслась.
Нет уже СССР —
Социалке всей барьер.
Капитал права качает,
А народ только нищает.
Ну и вот, уж всё разбито.
Лишь банкирам нашим сытно.
А народу? То, фигня,
Капитал ведь у руля.
Как меняются нравы
Появилась из светлицы
Сама, красная – девица.
Чёрны брови и коса,
Ясна девица – краса.
Выступает величаво,
И плывёт, ну словно пава.
Дерзкий взгляд и губы алы,
Затихают все скандалы,
Пересуды, суета,
Всех чарует красота.
Тут гурьбою женихи,
Позабыли про грехи.
Пусть они и не дворяне,
Позабыли все о брани.
Все готовы вступить в бой,
За девицей молодой.
В старину велись турниры,
Шли в атаку и задиры.
А, теперь кошель на стол,
Чтобы был лишь хлебосол.
Все кичатся состоянием,
Не культурой, обонянием.
Всем дворцы и лимузины,
По исчезли уж мужчины,
И хапуги в первый ряд,
На девиц уже глядят.
Мир меняется и нравы,
Да поэты были правы:
Красоту и злато любит,
Душу нежную загубит,
И угаснет красота,
Да и девичья мечта.
Деньги, деньги на уме,
Нежность, доброта по мне.
Запрещать или допущать?!
Запретили «земляничку»,
Запретили и бордель.
Моргенштерны нам в эфире
Вдруг проводят параллель.
Льётся мат потоком бурным,
Молодёжи марш бравурный.
Дети в шоке, ставят лайки,
Это вам не просто байки,
А разврат с экранов льётся,
Моргенштерн во всю смеётся.
Для него закон не писан,
В соцсетях ведь мат прописан.
О культуре ничего,
Миллионы для него.
Наша власть закрыла глазки,
То хула, не наши сказки.
На культуру гроши жмут,
Моргенштерны в нас плюют.
Вот и выводы идут,
Детки за кордон бегут.
Только пьянь лишь остаётся,
Бедный люд за гроши бьётся.
Где культура? Где мораль?
Кто – то скажет, что тут враль.
Очень грустный опус сей,
Грязь и блуд, как суховей
Уничтожили культуру.
Мы давно литературу
Поменяли на гроши,
Льются строки без души.
Мы теряем молодёжь,
Сею жизнь ведь не поймёшь.
Как перешнуровали культуру?
Девяностые годы, я еду на работу, из Выхино, на электричке.
Вагон полон, все торопятся, возбуждены, кто – то похрапывает, пытаясь досмотреть навязчивые сны.
В центре вагона весёлая компания молодых парней. Они едут из далека, и успели принять горячительные напитки.
Речь яркая, витиеватая, вся из отборного мата и непонятных междометий.
Люди оглядываются, косо смотрят, но молчат.
Я не люблю ругаться. Вырос в Советское время, и, даже когда ходил в моря, в Северную Атлантику, на среднем рыболовном траулере, но и там старались не ругаться.
Служа в Советской армии, мы не уважали офицеров, которые, иногда бравируя, как говорится «палили с ветерком и матерком».
Ну, а тут в девяностые «разгул демократии».
Вот двое крепких парней их компании, встали, и ринулись курить в тамбур.
Громко гогоча, и поливая всё матом, от чего в вагоне стало ещё не уютнее.
Они прошли мимо, и меня задела струя перегара и отборного мата.
Но, глядя на всех, я всё же сдержался.
Когда они вышли, в вагоне стало тише.
Перекурив, парни ринулись на свои места, продолжая непрерывно гоготать, и поливать отборным матом, даже не задумываясь, что их речь уже не похожа на русскую. А, так на «мать – твою».
Я не выдержал, и когда они гогоча поравнялись, нагло улыбаясь, плевав на людей в салоне, открыто издевались над всеми.
От негодования, я встал с места, и повернувшись к первому, изрёк:
– Закрой хлебало!
Парни опешили. Никто не смел им ничего сказать, а тут, мужик «метр без кепки», посмел «вякать».
Парень, которому я в лицо сказал, напрягся. Маска смеха сменилась на устрашающую гримасу. Видно было, что у него зачесались руки.
Я тоже напрягся, готовясь принять удар.
Хотя точно видел, что он одним ударом уложит меня между сидениями.
Но, что – то человеческое зашевелилось в нём.
Увидев невысокого, седого мужчину, который отважился стать на его пути, и посмел оскорбить.
Замявшись, ошарашенный он изрёк:
– А, что Я???
– Матом не крой. Оглушил. Не даёте никому покоя. Ругаешься хуже сапожника.
Парень, как бы сжавшись, неуверенно махнул рукой и пролепетал:
– Да иди ты…
И вместе с другим парнем, молча, уныло поплелись на свои места.
В вагоне установилась гнетущая тишина. Все ждали продолжения развязки.
Но продолжения не было, и мы спокойно до Москвы.
На Электрозаводской, я вместе с всеми выходил и подумал. Что может быть сейчас догонят меня парни, и намнут мне бока.
Но, нет. Они не стремились нагнать, и проучить ершистого деда.
Я подумал, что хоть какую -то лепту внёс в культурное наследие народа. Меньше станут ругаться, а то и так дряни хватает.
Но, вот в Питере появился оголтелый артист, «эквилибрист» – Шнур.
Поливая матом, под музыкальные аккомпанементы, собирал залы.
А потом «сердобольные люди» переманили его в столицу, где он продолжал поливать всех «матерком» с ветерком.
Да, напрасно я пытался улучшать культуру, и лезть со своим мнением на пролом.
Ведь, теперь такие, как Шнур перешнуровали Россию.
О какой культуре может идти речь.
