скачать книгу бесплатно
Он не сбегает. Тепло мне улыбается и даже бесстыже врет, что я прекрасно выгляжу. Хорошее вранье, качественное!
И пока я выискиваю свидетельства того, что Ник все-так немножко меня обманывает, этот чудовищный человек отнимает у меня дорожную сумку, чтобы запихнуть её в багажник своей машины, здоровается с моей хмурой плюшкой за лапу, интересуется, почему такое красивое солнышко и вдруг не радует мир своей волшебной улыбкой…
– Потому что в шесть утра солнышко вставать не любит, – практично замечаю я, в уме перебирая содержимое дорожной сумки, чтобы быть твердо уверенной: на два дня нам вещей хватит. Вроде, все взяла. И даже оба «особых» комплекта запихнула на самое дно сумки, вместе с чулками.
Должна же я чем-то создать себе настроение, да?
– Лучше встать в шесть утра, чем приехать в клуб, когда все пони уже спят, – фыркает Ник, и это на самом деле аргумент, чтобы Маруська чуть-чуть улыбнулась. Самую малость. Совсем недостаточно, чтобы я обрадовалась нашему успеху.
Дело, конечно, не только в шести утра, на самом деле. Хандра все еще не отпустила Маруську.
И я точно знаю: следующей недели она очень ждет. Недели после суда. Когда можно будет встретиться с папой и пообижаться на него уже при нем.
И вот как в таких условиях мне подавать апелляции, если что?
Ведь моя-то дочь мне всяко дороже собственного самолюбия. Какая жалость, что мои проблемы не только в нем…
Я практически силой заставляю себя отвлечься от паскудных мыслей.
Суд во вторник.
И мой адвокат – между прочим, отличный адвокат по семейным процессам, мне его контакты достались не от кого-нибудь, а от Клингер. По её словам, Вознесенский ей треть друзей разводил – в хорошем смысле слова. И все, на кого он работал, были в восторге. Я боюсь загадывать, мне он кажется довольно молодым, но я уже успела заметить, что он и правда дока в своей области. Ну, по крайней мере, он настойчиво советует мне пить побольше валерьянки, я, мол, зря переживаю.
Ага, зря…
Я же видела повестку из суда. И формулировки – те самые, из того трижды проклятого иска, что мне принесла Кристина.
И как мне бодаться с Ветровым? С его возможностями и связями?
Это в радужном мире пони, фей и единорогов суд «всегда на стороне матери». В том мире и взяток с кумовством не существует
Вознесенский – прекрасный практик. Наверное, пару лет назад я бы ему позавидовала, сейчас – уже и нет. С той самой поры, как Света предложила мне поработать у неё юристом, я поняла: сейчас у меня уже и не болит это место. Карьера переводчика мне и вправду заманчивей. Поэтому я даже не стала выпендриваться и играть в адвоката, взяв-таки юриста со стороны.
Ну вот… Опять я о суде.
У меня впереди два чудесных выходных в компании замечательного мужчины и моей дочери. Интимные для нас с Ником. Семейные – для меня и Маруськи, да и для Ника слегка, чего уж тут. Отличная перспектива, а я никак не могу распробовать её как следует. Отвлекаюсь. То на суд, то на Ветрова…
– А солнышко-то у нас решило доспать, – фыркает Ник, уже на выезде из Люберец покосившись на Маруську.
– Солнышко молодец, – вздыхаю я, – я ей даже немножко завидую.
У меня-то в голове немножко гудит. Только я нерационально боюсь прикрывать глаза. А вдруг опять этот приснится? А я в полудреме еще и по имени его назову? И как потом это объяснять Нику? И не придется ли мне после таких вот вывертов потом стоять на трассе и автостопом добираться до Люберец с Маруськой под мышкой?
– Здесь по закону жанра я должен поиграть мышцой и посочувствовать, – Ник переходит на суфлерский шепот, – и сказать что-то вроде «ты правильно не рассчитываешь сегодня выспаться, крошка».
– Прекрати, – я тихонько хныкаю, вместо того, чтобы засмеяться, – будешь меня смешить, и я разбужу плюшку…
– Согласен, нельзя допустить такого преступления, – хмыкает Ник и милосердно дарует мне тишину. И правильно – не хочу отвлекать его от дороги. И чувствовать себя преступницей тоже не хочу. Но чувствую.
Ну, почему, почему приснился мне не он? Насколько все было бы приемлемей и лучше… А так я с трудом подавила в себе желание увернуться от его руки, когда он приветственно меня обнял. Так накрепко ощущала, что не заслуживаю таких знаков внимания, что было даже желание все переиграть и отказаться от этих выходных.
Но, ну уж нет.
Я не позволю Ветрову даже из моего подсознательного меня достать.
Я не успеваю даже задремать, хотя молчащий Ник явно ожидает от меня этого. У него звонит телефон, закрепленный в держателе. И фамилия абонента заставляет напрячься даже меня, хотя звонят как раз не мне.
– Доброе вам утро, Эдуард Александрович, – деловито и бодро произносит он, дождавшись, когда сработает автоответ на его гарнитуре.
Дальше он в основном слушает, давая краткие ответы. В основном отрицательные.
Нет, он не может сегодня выйти на сверхурочную встречу. И завтра тоже. Он вообще сегодня не в Москве и даже не в пригородах.
Где?
Тут следует подробный адрес конного лагеря, с явной надеждой, что Козырь оценит дальность залета и отложит свои срочные задания на потом.
А потом у Ника замирает лицо. И пальцы на руле крепче стискиваются.
Я помалкиваю, жду, пока он договорит, – завершение разговора у Ника больше похоже на принятие неизбежного. При чем по тону, а не по словам.
«Да, хорошо, Эдуард Александрович, я вас понял, до встречи».
– Что-то случилось? – спрашиваю я, потому что меня все это страшно напрягает.
Ник плотно сжимает губы, косится на Маруську, явно подавляя в себе какое-то крепкое выражение.
– Такахеда, – кратко произносит он так, что фамилия вдруг становится лютым ругательством, – у него там какая-то идея, нужно срочно её обсудить. Срочно! Очень срочно. Козырь же почему-то этому подмахивает. Нет, я понимаю, инвестиции мы получили очень пристойные, но не настолько же, чтобы бегать вокруг этого… Ютаки. Хотя гендиректор всегда прав, и ты этого не слышала.
– И тебе нужно будет уехать? – тихо спрашиваю я, уже до ответа начиная испытывать смутное разочарование. Мне сейчас отсутствие этого мужчины рядом категорически противопоказано. А вдруг я сойду с ума и вечером наберу Ветрова и буду ему в трубку рыдать? Я шучу, конечно, но как известно, в каждой шутке…
Не хватало мне еще одного сна в компании Ветрова. Нет уж. Я хочу, чтобы у меня были крепкие объятия, в которых от этой гадости можно спрятаться.
– Ну уж нет, – недовольно бурчит Ник, раздраженно хмурясь, – я имею право отказаться от таких вот внезапных мероприятий. Я и отказался.
Отважный портняжка. А мне бы решимости не хватило.
– И все хорошо? – на всякий случай переспрашиваю я.
– Ну, как сказать, – Ник невесело ухмыляется, – Козырь приедет к нам сам, сегодня вечером. В компании Ютаки и пары его людей. Устроят переговоры завтра, а после и отдохнут заодно «на природе»…
– Ой…
Интимность наших выходных вдруг начинает разгораться и потрескивать в синем пламени.
Планировался этакий романтично-семейный досуг в кемпинге, получается же то ли корпоратив, то ли тимбилдинг. С переговорами в середине программы.
– Это не все новости, Вик, – Ник явно намерен меня сейчас добить, раз уж я не сплю, – знаешь, почему Козырь решил взять и приехать в наш клуб? Даю подсказку, совсем не из-за меня. Я ему и нужен поскольку-постольку он сам перегружаться не хочет.
– Так почему? – ощущая какую-то глобальную подлянку, переспрашиваю я.
– Потому что Ветров, о чудо, уже находится в том же лагере, – как хирург, сообщающий о необходимости срочной ампутации, приговаривает мой сегодняшний день Ник, – и «раз уж так совпало…»
– Я поняла, – сипло откликаюсь я.
Удивлена ли я? Не очень. Застали ли меня эти новости врасплох? Да тоже нет.
Но как же паршиво проигрывать собственной паранойе.
Не мытьем, так катаньем решил встретиться с Маруськой. И ведь разнюхал же, какие именно у меня планы на выходные. Надо ж мне было в них спалиться.
Самое обидное, из-за Козыря теперь как в учебнике по истории: «отступать нам некуда, позади Москва».
А впереди – Ветров!
Господи, за что?
6. Клуб и кони
– О-о-о!!!
У каждого ребенка своя шоколадная фабрика Вилли Вонки, своя Страна Чудес и свой Изумрудный город. Место, на пороге которого ты замираешь в предвкушении того, что именно тут, не сходя с этого места, ты начнешь знакомство со своей мечтой.
У Маруськи, прижавшейся к оконному стеклу носом и ладошками, любующейся на проезжающие мимо неё полосы поля, на которых – о, боже – пасутся лошадки, живые и настоящие, настолько счастливый вид, что мне сейчас очень хочется крепко обнять Ника, и если бы он не был за рулем, пожалуй, я бы так и сделала.
– Спасибо, – негромко произношу я, стараясь, чтобы эти слова прозвучали искренне. В конце концов, этот мужчина заслуживает моей благодарности.
Надеюсь, он все ощутил в том взгляде, которым я упираюсь в его выбритую щеку.
Ник же без лишних слов ухмыляется. Самый уголок рта приподнял, но как же красноречиво. Все хорошо, мол, всегда пожалуйста.
Осталось только понять, откуда это посасывающее ощущение под ложечкой, будто меня одолевает какой-то невнятный страх. С чего бы страх? Не Ветрова же я боюсь, да?
Или все-таки…
Представить, как он упрется в меня своими бесстыжими глазами и будет промораживать ими насквозь, потому что совершенно точно поймет, зачем я приехала аж на два дня с мужчиной в этот конный клуб.
Уж я-то не маленькая девочка, от лошадок не балдею…
Нет, это не то… Да, ползет по коже легкая мурашливая изморозь от этого представления, есть легкое послевкусие чувства, наверняка знакомого неверным женам, пытающимся разгрести ситуацию с неожиданно вернувшимся из командировки мужем и любовником, спрятанным под кроватью.
Дурь, на самом деле…
Но если меня беспокоит не это, то что вообще?
От глупостей в голове я отвлекаюсь в принудительном порядке, сосредоточившись на проплывающих мимо окна пейзажах. На самом деле, есть, на чем. Домики здесь разбросаны вокруг основного комплекса с конюшнями. И пока мы с Ником едем в поисках, где именно мы сможем кинуть наши кости, сумки и прочие свидетельства собственной бренности, мы проезжаем широкие, даже еще вполне себе зеленые пастбища, несмотря на осень, происходящую вокруг.
Впрочем, день-то как раз сегодня не осенний, солнечный, зря я переживала, что хандра Маруськи все-таки победит и смажет впечатление от посещения клуба с заветными лошадками, – все складывается лучшим образом. И Ник выбрал отличный способ зарекомендовать себя в глазах Маруськи.
Ну, кроме Ветрова, бродящего где-то в окрестностях.
И делового сейшена Козыря и младшего Такахеды, который наверняка украдет у меня завтра Ника на половину дня.
Пофиг.
И на Ветрова пофиг, и на деловую встречу.
Все равно нашу субботу никто у нас не отнимет. Жаль только, что при сборе вещей я не додумалась взять с собой сковородку. Ох, как она бы мне пригодилась в общении с некоторыми личностями…
Зато тут есть лошади…
Может, одна из них из чисто женской солидарности двинет этому паршивому мерину по голове копытом?
От лошадок не балдею – это, на самом деле, довольно смелое заявление, на практике быстро оказывающееся далеким от истины. Гуляющие по просторному огороженному пастбищу породистые, шикарные гривастые красотки – ну, или красавцы, черта с два я отличу, хоть даже и окажусь с ними рядышком, – на самом деле заставляют и меня придвинуться ближе к окну и ловить взглядом то одну, то другую.
– Плюшка, а какая, по-твоему, самая красивая тут лошадка? – с интересом озадачиваюсь я, когда сама терплю неудачу в этом начинании. Не могу – они все красивые.
Маруська с уверенностью тыкает пальчиком вперед. Будто уже заранее заприметила ту самую и дожидалась, пока я спрошу.
О-о-о…
Да, пожалуй, во вкусе моей дочери не откажешь.
Черная как смоль, но со светлыми, почти белыми хвостом и гривой. С белой звездой на лбу. И грива-то у нас в косичку заплетена. Ух!
Ник самым удивительным образом вклинивается, тут же определяя этот окрас лошади как серебристо-вороной, а я со своим метким определением «черная» тут же ловлю мысленный фейспалм. Точь-в-точь, как если при моряке ляпнуть, что корабли по морю плавают, а не ходят.
– Ты будто готовился устраиваться сюда тренером, – замечаю я после того, как Ник и Маруська вдоволь наобсуждались, что же это за порода лошадей и как именно это определить.
– Ну, я, если честно, занимаюсь… Иногда… – Ольшанский строит настолько покаянную физиономию, будто я поймала его с поличным на краже пирожных из кондитерской.
– Иногда? – задумчиво уточняю я, потому что, на самом деле, по произошедшей за эти десять минут мини-лекции о повадках лошадей различной породы у меня сформировалось смутное ощущение, что этот тип не ездит ни в какие свои командировки, а торчит тут все выходные.
Ну, или, может, он каким-то неведомым образом закачал себе в голову полный лошадиный справочник?
– Сейчас – иногда, – продолжает мутить воду Ник, в который раз избегая прямого ответа, – в те выходные, по крайней мере, когда ты не соглашаешься сходить со мной в кино.
Маруська зыркает на меня подозрительно, потому что недавно «девочки ей сказали», что в кино «с друзьями-мальчиками не ходят». Сногсшибательный вывод, что если мальчик зовет тебя в кино, то он хочет с тобой, о, ужас, целоваться, и как так можно, фу, так и вовсе довел меня почти до слез.
Это удивительное девчачье самообразование. Интересно, почему в моем детстве мне никто такого не сообщал? Или это я всем вещала такую фигню?
Нет, Маруське дядя Ник по-прежнему представлен как мой друг, и пока я не спешу с изменением этого значения. Слава богу, тот единственный поцелуй, что случился при Маруське, моя дочь неведомым образом все-таки проморгала. По крайней мере, я так и не дождалась вполне законных сомнительных вопросов, которыми меня уже мучили пару раз после тех кино.
Интересно. Ник сказал: «сейчас – иногда». А когда было часто?
Пастбище с лошадьми неожиданно заканчивается, нам становится некого обсуждать. Но ура, Ник все-таки выворачивает по дорожке к небольшому «скоплению» домиков – ровно четыре на хорошо обустроенной ровной лесной прогалине. Потом сверяется с записями в телефоне и выворачивает к крайнему левому – зеленому.
Домик небольшой, двухэтажный, но ужасно уютный даже на вид.
