скачать книгу бесплатно
Встречи у моря
Зинаида Ивановна Шедогуб
Этот сборник повестей и рассказов посвящён теме любви людей разного возраста. Его герои находятся в поисках смысла жизни и личного счастья. Многие из них добры и самоотверженны, любят землю, на которой живут.
ВСТРЕЧИ У МОРЯ
Повесть
Лена любила отдыхать на берегу моря.
Волны сердито пенятся, ворчат и лижут крутой склон. О чём рокочут они? Что хотят рассказать? Но ей не понять их язык.
Кто-то сел рядом и опустил ноги с обрыва. Лена удивленно оглядывается: ему под тридцать, уже взрослый мужчина, таких она боится. Густые тёмные вьющиеся кудри, широкие чёрные брови, крупный, с горбинкой нос, блестящий, пронзительный взгляд.
– Откуда здесь взялся этот горец? Ему бы не в модной одежде щеголять, а скакать на коне с шашкой в руке! – сердито думает девушка, представляя, как нелепо смотрится она, белобрысая, с развевающимися на ветру тонкими волосёнками, похожими на пушинки отцветшего одуванчика, рядом с этим ярким, красивым парнем.
– Никогда не видел такого пейзажа! Ты, наверное, волшебница? – с лёгким акцентом спрашивает он и умолкает.
Кровавым пламенем пылает горизонт, разбрасывая искры по необъятному небосводу и ощетинившемуся от ветра морю.
– Как всё же красиво! – ещё раз повторяет он и пододвигается к ней поближе.
Лена, чувствуя магическое воздействие от его прикосновения, испуганно отодвигается.
– Как тебя зовут? – спрашивает он.
– Лена.
– Елена Прекрасная из русской сказки. А я Стефан. Здесь в командировке. Скоро поеду домой, в Болгарию. У нас тоже очень красиво. Приедешь – увидишь сама, – всё так же приветливо говорит Стефан и берёт её за руку.
– Какие у тебя нежные пальчики! Ты, конечно, не работаешь, а учишься.
– Да, – смущённо кивает девушка, почему-то скрывая, что учится в педагогическом училище.
Они сидят и молчат. Тепло из его ладоней переливается в её ладони, сладко волнуя.
– Ну, мне пора. Мама будет ругать, – чуть заикаясь от ещё неведомых ей чувств, лжёт она, пытаясь бежать от того, кто впервые нашел путь к её сердцу.
– Я проведу тебя, Елена!
– Нет! Нельзя! У меня такие строгие родители! – опять врёт она, хотя приехала в Ейск из станицы и снимает крошечную комнатку-клетушку в саманной хате, которая находится недалеко от моря.
– Хорошо. Познакомлюсь с твоими родителями позже, – уступает её просьбе Стефан. – Но завтра, вечером, жду тебя здесь же. Понимаешь: нам нельзя потеряться. Мне кажется, Бог только один раз в жизни устраивает такие встречи. Не придёшь – будешь потом жалеть. Нет! Будем тогда жалеть: никогда не чувствовал такого притяжения к девушке.
Лена кивает головой, и они стоят, взявшись за руки, не в силах расстаться.
– Иди ты первый! – предлагает она.
Стефан идёт по тропинке вдоль берега моря, а девушка смотрит, как постепенно уменьшается его фигура и исчезает в темноте.
– Вот и всё. Конечно же, завтра не пойду на свидание. Боюсь: не выдержу, отдамся. А что потом? Позор, одиночество… Ведь у нас нет будущего: он живёт в другой стране, а мне надо быть рядом с мамой. Без меня ей не выжить в пьяном аду. А Стефан не поймет, уедет – останусь у разбитого корыта. Лучше уж задушить любовь в самом зародыше, – думает Лена, возвращаясь на квартиру.
– Ах, гад проклятый! – бормочет во дворе хозяйка, Нина Петровна, как всегда, ругая своего покойного мужа. – Гад проклятый! Пятьдесят лет ему прослужила, дом, времянку своими руками построила, все забрал, осталась нищей.
– За что Вы его так? – спрашивает Лена Петровну.
– Десять лет прошло, а вспомню – всю колотит! Бачишь, яка я от горя страшная стала: кожа да кости. А вин, ну, сморчок старый! Одна лысина на солнце блестит да сморщенный нос горбатится среди морщин, а все туда же. Вдруг начал придираться: то готовлю плохо, то подаю не так, то противна. Никогда не бил раньше – стал убивать. Раз дал так, шо зубы повылетали, нерв зацепил – ни зубы не вставлю, ни есть не могу, гад проклятый. Не пойму никак, шо с мужиком случилось? И в церковь ходила, и к бабкам – ничего не помогает. Потом на развод подав, гад проклятый. Отсудив времянку, полхаты, пол-огорода.
Лена открывает скрипучую дверь и прячется от хозяйки в крошечной комнатёнке: ей так хочется побыть одной, всё вновь обдумать, всё вспомнить. Может, Стефан и в самом деле прав: такая встреча бывает только раз в жизни.
Но Петровна следует за ней и садится у столика на единственный табурет. Она поправляет высохшими пальцами застиранную косынку и недовольно ворчит:
– Слушай: может, пригодится. Я тоже думала, шо буду вечно молодой. Была красивой розой, но вышла замуж – засохла: то надрывалась на работе, то разродиться не смогла – потеряла единственного сыночка, то кулаки стала нюхать… Вроде бы и не жила, а уже старуха. Пенсия – заплати налоги и подыхай, так шо приведу тебе девочку, шоб не скучно было.
– Нина Петровна! Мы так не договаривались. Тут же стать негде, лечь негде: на этой железной кровати и сплю, и занимаюсь, и гостей принимаю.
– Господь терпел и нам велел, – шипит старуха и, наконец, уходит в свою комнату.
Утром Лена просыпается от грохота. Это Петровна уронила ведро с водой и бурчит:
– Гад проклятый! Искалечил. Деточек своих не могу полить.
Деточки, девочки – розы, единственная слабость хозяйки, весело заглядывают в окна. Белые, красные, жёлтые, оранжевые, они приветливо стучат в стекло.
Лена закрывает подушкой ухо, чтоб не слышать надоевшее ворчание хозяйки, вспоминает Стефана и вновь испытывает к нему страстное влечение.
– Нет. Идти на свидание нельзя: только подумаю о нём и готова на всё. Лучше побреду на пляж, позагораю перед занятиями, может, и пройдет блажь. Последний год отучусь, выйду за кого-нибудь замуж, буду жить как все.
Она, пытаясь отвлечься, берёт лежащий на столе роман Жорж Санд «Консуэло», смотрит в книгу и спустя некоторое время бросает её на стул: что читать о чужой жизни, когда не знаешь, что делать со своей. Вытаскивает из-под подушки дневник и лихорадочно перелистывает его.
«Не могу жить дома. Устала от маминых слез, скандалов, пьяной улыбки отца. Надоело слышать мат. Боюсь за маму: без меня она долго не выдержит. Почему родители не разойдутся? Почему мучают себя и меня? Неужели я тоже буду так жить?
Ура! Уезжаю учиться!
Думаю о любви, хочу любить, но боюсь мужчин, наверное, потому, что так несчастна моя мама».
Лена берет ручку и дописывает:
«Встретила мужчину-мечту.
Он тихо сел со мною рядом,
Он любовался морем и весной,
А может быть, и мной…
Но я боялась полюбить,
И к морю перестала я ходить…
Теперь сижу одна у моря…»
Все изображено точно: и прошлое, и настоящее, и будущее, кроме слова весна, другое не подходит. Снова бегу от парня, не плакать бы потом.
Лена закрывает дневник, прячет его от хозяйки и собирается на море.
На пляже не протиснуться: берег устелен разноцветными пледами, полотенцами, тряпками. Всюду валяются кульки, сумки, матрацы. На солнце жарятся обгоревшие отдыхающие, ковыряются в песке дети, малыши в распашонках сидят в воде, играют в мяч мальчишки, визжат девчонки.
Лена осторожно ступает в море. Тело так перегрелось, что вода кажется ледяной. Видя её робость, высокий незнакомец, нагловато улыбаясь, толкает её.
– Придурок! Хам! Дебил! – в гневе кричит девушка. – Видала дураков, но такого встретила впервые!
Она стремительно плывет от берега, чтоб побыть наедине с морем и собой. Остаются позади одинокие пловцы, и только кто-то один продолжает плыть за ней.
– Нет, не догонишь, – хвастливо думает она, считая, что плавает превосходно, и все дальше уходит в море.
Пловец поплыл брассом и вскоре догнал её.
Из воды показалась голова: коротко остриженные темно-русые волосы, холодные, навыкате оловянные глаза, широкий тупой нос, упрямо сжатые губы.
Да это же тот незнакомец, которого Лена недавно обозвала. Она сжимается от дурного предчувствия и криво смеётся, пытаясь скрыть страх.
– Ну что будем теперь делать? – ехидно спрашивает парень. – Может, поплывем в Таганрог? Ты, я вижу, смелая.
– Поплывем… – кивает Лена, а сама думает: «Вот и все, дорогая… Побоялась встретиться со Стефаном – теперь достанешься этому уроду. И почему мне так не везёт? Бедная мама!»
Её воображение рисует картины одну страшнее другой: жизнь не раз давала ей уроки, а ума всё не прибавляется.
Она вспомнила, как однажды весной поехала с подругой Таней на велосипеде собирать подснежники в лесу, у Протоки. Было тепло. Солнечно. Только спустились с дамбы – сразу же попали на сказочную полянку, заросшую цветущими подснежниками. Молча, жадно стали рвать цветы и не заметили, что за ними наблюдают трое парней.
– Окружайте, хлопцы! Вяжите грудастую девку. Чур, я первый! А эту воблу сухую гоните, чтоб не мешала! – заорал старший, некрасивый коренастый парень, с мокрыми, спутанными волосами и выпирающими вперёд кривыми зубами.
От страха Лена выронила цветы и изо всех сил бросилась бежать на дамбу, где в кустах были спрятаны велосипеды.
– Всё: теперь ты пропала, зараза! – взвизгнул юноша, бросаясь за нею.
В два прыжка настиг жертву, повалил на землю, и Лена почувствовала, как грубые мужские пальцы шарят по её телу, пытаясь сорвать одежду.
Никогда не забудет она этих страшных прикосновений, этой животной страсти, охватившей парня. Не зная, как спасти себя, девушка впилась зубами в руку незнакомца и прокусила её. Он взвыл, как раненый зверь, и выпустил её из крепких объятий.
Лена на карачках поднялась наверх, схватила велосипед и помчалась за Таней.
И теперь она больше всего на свете боится, что вновь всё повторится: и эти грубые прикосновения, и это животная страсть.
Незнакомец плывёт, закрывая выход к берегу – Лена – параллельно ему. Кажется, они плавают вечность.
Уже солнце утонуло в море, и кровавые дорожки от последних лучей побежали к берегу, весело прыгая по волнам.
– Ну что тебе от меня надо? – прерывает молчаливую дуэль Елена. – Если что от меня хочешь, то уж лучше сама утону в море, а тебе не достанусь.
– Признаюсь: сам наглый, но наглых тёлок не люблю. Обид тоже никому не прощаю. Даже не можешь себе представить, как я хотел тебя наказать! Но ты все же смелая, а среди баб это такая редкость! Так что живи. Проучил немного и хватит. Поплыли к берегу.
Только теперь девушка почувствовала, как ослабела. Изо всех сил гребёт, а берег не приближается. Волны бьют в лицо, и всё чаще и чаще глотает горько-солёную воду.
– Может, помочь? – протягивает руку парень.
– Нет. Сама справлюсь.
– Ну и дура! Выплывешь – живи, – раздражённо говорит он и оставляет девушку в море.
Темно. Страшно. Одни скользкие медузы сопровождают её до самого берега.
С трудом выползает Лена на пляж. Её, как пьяную, качает и рвёт. Ни платья, ни босоножек она не находит и в одном купальнике бредёт вдоль берега, думая о том, сколько глупостей совершила за один только день. Потеряла Стефана, единственного и неповторимого. Свою первую любовь. Могла утонуть, погибнуть.
В хате горит свет, значит, будут разборки. Ещё хуже, если приехали родители: увидят её в полной красе. Она стоит на пороге в синем полосатом купальнике, под глазами чёрные круги, в мокрых волосах причудливо запутались зеленовато-коричневые водоросли.
На неё с любопытством смотрит новая квартирантка. Из-под густых ресниц ехидно блестят глаза. Полные губы растянулись в улыбке. Темно-каштановые волосы веером рассыпались на подушке. Рядом на табурете сгорбилась хозяйка. Увидев Елену, она старчески всхлипывает и кричит:
– Пришла, шалава! Бесстыдница! Голая! Господи, шо матери твоей скажу! Да твой батько нас прибьёт… Насильничали, издевались над тобой?
– Да нет же! Просто украли одежду. Днём стыдно было идти раздетой, – оправдывается Елена, чувствуя, как нарастает раздражение: её злит беспардонность новой квартирантки, развалившейся на её постели, и грубость хозяйки, и собственная беспомощность.
– Вот такие, как вы, и жизнь мою сломали, – обращается Нина Петровна к излюбленной теме. – Помню: взяли як-то студентку. На тебя она, Алла, похожа, – так хозяйка наконец представляет квартирантку, – красавица, фигуристая, грудастая. Мой старый козёл умом тронулся: на развод подал, полхаты, времянку, пол-огорода отсудил, гад проклятый. Як вечер, стыдно глядеть: мечется от хаты к калитке, от калитки к хате, то на остановку пошкандыляет, то обратно. Любимую с занятий встречает. Ему и невдомёк, шо молодой жене от него только хата и нужна, а не песок в его моче. Побачил кавалеров, кинулся на них с палкой. “Это моя женщина!” – кричит. Подняли его хлопцы под руки, швырнули на лавку. “Заткнись, дед, не смеши народ: вот твоё место, сиди, не чирикай!” Опустились у него органы – умер мой мужик. И свою жизнь сгубил, и мою, гад проклятый…
– Можно мне всё-таки переодеться да лечь? Я устала. Голова так сильно болит, – недовольно прерывает хозяйку Елена, не представляя, как будет теперь жить: то хоть ночью можно было побыть одной – теперь она потеряла и эту привилегию.
– Можно, – кивает Петровна, бочком выбираясь из комнатки.
– Да ты не психуй, – по-доброму смеётся Алла. – Я мирный человек – тебе не помешаю.
– Ну, ставь свою раскладушку, а завтра посмотрим, – говорит Лена, лихорадочно натягивая на себя ночную сорочку. Она падает на постель и отворачивается к стене: у неё нет сил.
– Не хочу на раскладушке, киска: на кровати поместимся. Вон сколько места, – шепчет Алла, без разрешения ложится рядом, обнимает её, гладит и говорит, говорит… – Красивой тоже быть плохо: мне всё время парни не давали проходу, записки писали: «Ваши глаза, как автомобильные фары, освещают мне жизненный путь» или «Хочу тебя»… Девчонки ненавидели меня. Мама Галя обзывала шлюхой: «Сука не захочет – кобель не вскочит.» Из-за неё и бросила школу, а ведь училась неплохо. Теперь буду на рынке торговать.
У Аллы нежные, ласковые пальцы, они медленно поднимаются от кобчика по позвоночнику вверх и запутываются в Лениных волосах. Она дует в затылок, тонкие волосы разлетаются во все стороны, и пальцы опускаются по спине вниз.
– Как Алла все же женственна! Как приятны её прикосновения! – засыпая, думает Елена.
Ей кажется, что рядом лежит Стефан и так горячо и страстно обнимает её, что тело пронизывает сладкая истома.
– Вечером пойду на море, может, придёт. Не могу, не хочу его потерять. Какая же я дура! – ругает себя Лена.
Наконец, крепкий сон сковывает её мысли и она теряет всякую связь с реальностью.
– Просыпайся, дочка! Харчи привёз. Господи, да тут вас две! – хохочет отец, Григорий Пивень, худощавый невысокий казак.
Проснувшись, Алла потягивается, бесстыдно оголяя большие, полные груди.
В тёмно-карих глазах мужчины загораются дьявольские огоньки: кажется, сейчас он набросится на девушку, забыв о присутствии дочери.
