скачать книгу бесплатно
– Получи гонорар, расписываться не надо.
– Разовый или за март месяц?. – Кабанов взял деньги. – Ты в агенты меня не оформлял?
– Сомневаешься? Разумеется, не оформлял, агентурные я на другого человека списываю.
– Ничего не изменилось.
– Если со времен НКВД, судя по тому, как бумаги оформляются, ничего не изменилось, почему ты думаешь за тот год, что ты ушел, должно что-то измениться?
– Ну как же вы теперь криминальная полиция – передовой отряд на фронте борьбы с преступностью.
– На моем уровне – штрафная рота.
– Неплохое довольствие сейчас у штрафников. Вон у тебя курточка какая, как у Бельмондо.
– Я же не виноват, что тебе уволиться пришлось. А подложил бы сейчас «белого», и твое вознаграждение удвоилось.
– За гарантированное раскрытие? Нет, я в такие игры не играю.
– Совесть не позволяет?
– Можешь и так считать.
– Да, Дмитрий, ты не мог бы ключик золотой презентовать?
– Зачем тебе, Буратино?
– Ну как карабасы дверь открыть постесняются, я аккуратненько чик, вроде как незаперто, тут омон-артемон их и возьмет.
– За ключик доплата требуется.
– Какая доплата-моплата? Уговор какой был – ты осматриваешь хату, а способ проникновения твой геморрой! И это же я тебе оригинал дал, чтобы ты слепки сделал! Я, значит, задержанных чебуреков мариную, а он ключик сделал себе и еще доплатить требует!
– Ты не Буратино, мой друг, ты Базилио. Ладно, бери. – Кабанов достал ключ из кармана.
– Я Базилио? – вытаращил глаза Караваев. – И кто это говорит? Тот, кто в квартиры и без дубликатов проникает?
– Не было такого.
– Ага, в прошлый раз жулики дверь не заперли.
– Да.
– И в позапрошлый?
– Они же наркоши все: забывчивые, с головой проблемы.
Дмитрий распрощался с бывшим коллегой, пересел в свою девятку. Прежде чем вставить ключ в замок зажигания проделал манипуляции с мобильными телефонами, которых всегда была пара. Аккумулятор один на двоих, чтобы не забывалось о конспирации. Вот и сейчас рабочий телефон обесточился, включился телефон с легальной симкартой. Теперь можно ехать. Дмитрий вытащил подсос, со второй попытки завел двигатель. Загорелась контрольная лампа в топливном указателе. В кармане полторы тысячи рублей – такие деньги получает агент за разовую информацию. Настоящих агентов у полиции как у «самовара» пальцев, а денег выделяется много. По бумагам, отправляемым на самый верх, если преступление раскрыто, то непременно с помощью агентуры. Сожители порезали друг друга, и тут агент постарался – «раскрыл» бытовуху. Полицейское начальство требует каждый год заводить по два агента, оно же пилит 9 смету. Простому оперу получить агентурные надо очень постараться. Не столько в плане раскрытий, сколько в угождении начальству. Улыбаешься на «Еб твою мать» начальника, почитаешь его многомудрость, так и быть, перепадет с барского пирога.
Зная Караваева, Дмитрий был уверен, в его личный бюджет агентские не перепадают.
Двигатель прогрелся, Дмитрий посмотрел на часы. Если заправиться, можно потаксовать до вечера – клиентов мало, зато дороги свободные.
В седьмом часу Дмитрий позвонил жене:
– Привет, я подзаработал немного, заказывай, что купить.
– Ананасов купи и рябчика, еще икры. Только черной не бери, уже тошнит от нее.
Дмитрий рассмеялся. Хорошо, когда жена веселая.
– А на десерт что?
– Хлеб закончился, чай и сахар нужен, говядины купи, ребенку две банки Нутрилона и памперсы. Хватит финансов?
– Еще останется. Скоро буду. – Дмитрий отключился, вздохнул. – А я бы от черной не отказался.
Дмитрий скреб вилкой по тарелке и думал. В самом деле почему не взял? Мог бы порадовать двух любимых людей. Ладно, сын пока не понимает, что может пить молочную смесь повкуснее, пеленаться в белье помягче, одеваться если не потеплее, то понаряднее. Но жена. Ходит в стеганой куртке, одни джинсы носит, другие стирает, чулки штопает. Стесняется с подругами встречаться. На 8 марта заколке со стекляшками обрадовалась как диадеме с бриллиантами. А ей всего 26.
Не о них ты думал, тут я на первом месте! Как же я украсть посмею! Я же уважать себя перестану! Я! Не уважать – любить! Все проще простого: себялюбие. Разгадка принципиального поведения. О себе любимом думал в первую очередь. Тем более «украсть»! У кого? У жуликов отщипнуть кусочек добычи.
Кабанов сжал челюсти. Так чем от них станешь отличаться? Чем оправдаешь методы борьбы?
Да, перестав быть полицейским, Дмитрий не перестал ненавидеть преступников. Поэтому скрипнул зубами: правильно не взял – ни жена, ни сын с голода не умирают, будут еще лучшие времена. Просто обязаны быть!
– Ты чего задумался?
– Так. – Дмитрий поднял голову, посмотрел в синие глаза жены. Морщинка между бровями, потемневшие веки. Молодость пройдет и не заметит.
– По работе скучаешь? Может, тебе в самом деле частным детективом стать?
– Сериалов насмотрелась? Офис, пушистые клиенты в очереди толкаются, жулики колятся на раз-два.
У Кати заблестели глаза, она отвернулась к плите, ложка зазвенела по кастрюле.
Дмитрий звякнул вилкой по тарелке, поднялся, обнял жену, прошептал в ухо:
– Прости, Катюш.
– Ребенка разбудишь.
– Чего?
– Вилкой аккуратнее.
Дмитрий почувствовал, что жена улыбается.
– Я эту тему уже обдумывал, – тихо сказал Дмитрий. – Стану я ИП, получу лицензию, рекламу в интернете размещу – за бесплатно: «Розыск без вести пропавших, сбор информации, проверка алиби, бла-бла, лицензия №.такой-то. Налог заплачу. Только вот с чего? Есть такие объявления. Не много, но есть и, судя по расценкам, скидкам и прочим заманухам, лапу детективы частные сосут. Не готовы наши граждане к частным детективам обращаться. Какая-никакая, а полиция – орган государственный, а значит бюрократический в хорошем смысле. Заявление написал, машина со скрипом, но завертелась.
– Что же они тогда Горохова твоего не нашли? – напомнила жена прошлогоднюю историю.
– Не искали потому что. Записку его «я уехал за новой жизнью» к материалу приложили и написали отказной.
– Опять ты словами непонятными говоришь. Если реклама есть, значит, это кому-то нужно. Почему бы не попробовать? И не надо сразу лицензию покупать, пойдут дела – оформишь. Дадим рекламу, придумаешь что-нибудь, чтобы не придрались бывшие коллеги. Мой телефон укажешь, как секретарский, а я всем буду говорить: «его сейчас в офисе нет, он на задании, оставьте телефон, детектив с Вами свяжется».
Дмитрий поцеловал жену в щеку.
– Для секретарши ты слишком умная. Хотя и красивая. Помощником будешь. Интернет у нас еще имеется?
– Имеется, я заплатила за месяц, модем в ноутбуке.
Вадим щурился от яркого солнца и вдыхал ветер. Легкие раздвигали ребра, жадно впитывая кислород. Пахло оттаявшими деревьями, весной, новой жизнью. Вадим направился на встречу с прошлым.
Сугробы по сторонам дорожки просели, снег оплавился и блестел на солнце. Вадим переступил через отвал и ломая наст пошел по следу. Отпечатки крупноразмерной обуви вели к сооружению, напоминавшем прозрачный ангар. Через пластик был виден мужской силуэт. Вадим взялся за металлическую ручку и открыл дверь в теплицу. В глубине на коленях возился мужчина в черной робе. Он посмотрел на вошедшего и несколько раз сильно сжал веки. Рассада выпала из рук.
Вадим подошел к садоводу.
– Здравствуй, Гарий.
Садовод поднялся, грязная рука сдвинула очки со лба.
– Ты?
– Я. Вижу – не ждал. Я тоже думал увидеть тебя в другом одеянии.
– Как ты меня нашел?
– Ты же не скрываешься. От других.
Они сидели на холодной скамейке перед входом в здание из серого камня. Игорь переоделся и выглядел почти так, как Вадим его и представлял.
– Расскажи, как ты. Только давай сразу определимся: мы те же друзья, что и раньше. Никаких соплей и рефлексий. Мы – друзья!
Игорь вздохнул,
– Я испугался. После того как тебя… – Игорь замялся, – поймали, я уехал на Север.
– Вот так. Бросил родителей, Клима.
– Да, бросил. – Игорь смотрел перед собой, сжимая крест на груди. – Сказал матери, что уверовал. Она с отцом до сих пор считают меня сумашедшим. Не говорят, конечно, но я вижу. А и правда уверовал там, в монастыре.
– Сам себя наказал значит. Уверовал, – усмехнулся Вадим. – И прожил, как в одиночке.
– Нет. Обрел я.
Вадим покачал головой, вздохнул:
– Я тебя умоляю – выражайся нормально. Я не твои родители, от того что ты как поп выражаешься, в дурость не поверю. (мне проще
– Прости меня, Вадим.
– Бог не прощает что-ли? За что мне тебя прощать? За то что ты свою жизнь угробил?
– Ты мог бы тогда правду сказать. А ты молчал.
– Я не из-за тебя молчал. Так мне надо было. Как я мог сотрудничать с тем, с чем боролся. На справедливость государства я не рассчитывал. Так что виниться передо мной не надо. А перед другими ты уж сам решай. Перед Климом, например. Что с ней тогда случилось?
Игорь вздохнул.
– Она уехала сразу после твоего ареста. Мне мать в девяносто седьмом рассказывала, когда проведывала. А когда вернулся, узнал, что она тогда уезжала к родным в Белоруссию. Вышла там замуж, через два года родила, потом развелась и несколько лет назад вернулась домой.
– Виделся с ней?
– Нет, я слышал, никого из нас видеть не хочет.
– А ты других видеть хочешь? Артема, Сергея?
– У них другая жизнь.
– Это у тебя другая жизнь! – Глаза Вадима сузились, ноздри раздулись. Я свободным и на зоне был, а ты до сих пор в как в тюрьме.
Игорь помолчал, потом твердо сказал:
– Нет, Вадим, я свободен. Здесь мой дом.
Махно посмотрел на друга.
– Твой выбор, Гарий.
– Могу я что-нибудь сделать для тебя?
– Можешь. Покажи мне свою обитель.
Махно вышел за ворота, набрал номер, обозначенный в телефоне как «Троллейбус»
– Передай Вальтеру, через 30 минут загляну.
Валерий Анатольевич Терновский, для некоторой части общества «Вальтер», с некоторого времени почувствовал приближение старости. Сухопарый, слегка сутулый, но широкоплечий, лицо как кора дуба, тигриные глаза из-под мохнатых бровей. Тело в татуировках еще крепкое, а голова стала подводить. Мысли рождались все не по делу. Где-то подзабыл, где-то припомнил, и вот вам жопа новый год – новый взгляд на старые вещи. Вальтер смотрел в окно на водоем, в центре которого бил фонтан, на синие с прожилками валуны вокруг фонтана, на гранитные дорожки, на испанский кирпич по 3 бакса за штуку, на кованые пики поверх ограды. Декорация. Газон, фонтаны, гранит – все декорация. Стена – это прошлое и настоящее. Какая хрен разница – из испанского кирпича, из мордовского. Вся жизнь за стеной в этой стране.
За спиной хрипел телевизор, картинка отражалась в окне. Вальтер перевел взгляд на собственное отражение, провел рукой по щеке. Не побрился. Забыл или не захотел? Старость, вот она, как этап после приговора. Шестой десяток, много ли осталось, а что за спиной? За спиной клоун в черных очках.
Оно, конечно, потешился в свое время. Водка, бабы, марафет, распальцовка. И похмельный угар, язва, от зубов одни корешки. Ни жены, ни детей, зато авторитет. Большую часть жизни за стеной. «Украл, выпил, в тюрьму». Так и есть, чего там. Оно и на воле у работяг житуха так себе. Две недели отпуск, целый год у станка спину гнуть на хозяина, работать на пожрать. Та же зона, только без охраны и грева. Мужики, они везде мужики. Сказали работать, работают. Рабы одним словом. Воровское дело воровать. Ментовское – сажать. Взяли, доказали, подсел. Все по чесноку. А сейчас? Менты ворам служат, те из ящиков пальцы гнут, жизни учат, у мужиков последнее отнимают. Была страна советская, а стала… Вальтер пошевелил бровями. Кроме матерных, других названий в голове не вертелось.
Валерий Анатольевич повернулся к телевизору. Может, в самом деле уехать? Не в Лондон, конечно, бабла не хватит, туда паханы другого уровня едут. Во Францию, Испанию, к морю. Вопрос, получится с фраерами жить? Куда они денутся! Это как раз не вопрос. На что жить? Вот вопрос. Не общак же пилить – люди будут сильно недовольны.
– А, махновец, здорово, братское сердце! Давненько не жаловал.
Махно вошел в комнату в сопровождении высоченного парня с челюстью как ковш экскаватора. Громила пригнулся, чтобы не задеть притолоку, встал у двери, вцепившись взглядом в гостя.